– Читать будет он, а я посижу, и, если что непонятно будет, объясню.
Немного помолчав, он добавил:
– Мне ведь с вами легче, чем в постели!..
Когда лекция закончилась, между ученым и будущими летчиками завязалась беседа. Кто-то по-мальчишески восхищенно сказал:
– Как много вы знаете! Даже завидно!..
Циолковский насупился.
– Я должен вам завидовать, а не вы мне. Ведь то, что вам в школах да в вузах за несколько часов объясняли, отнимало у меня годы раздумий. Если бы мы с Мичуриным в ваших условиях учились, вы бы теперь каждый выходной на Марс ездили да кушали малину величиной с тыкву.
Циолковский очень любил молодежь, глубоко верил в ее творческие силы. Встреченный аплодисментами на одном из районных слетов, ученый говорил:
– Что вы мне аплодируете? Я вам должен аплодировать! Вы уже создали огромное богатство и построили роскошную страну. Мне всегда стыдно, как мало я еще сделал для своей Родины...
Он работал до самого последнего часа. 29 августа 1935 года датировано письмо из многотиражной газеты "ЦАГИ". От имени всего коллектива редакция просила Циолковского принять участие в специальном номере. Цаговцам хотелось услышать от Циолковского мысли о будущем, о новых дерзновенных мечтах. Константину Эдуардовичу уже осталось жить не более трех недель, но на конверте сохранилась аккуратно сделанная надпись: "Отвечено согласием".
Здоровье Циолковского все хуже и хуже... Врачи настаивают: необходима операция. Наконец больной соглашается, и 8 сентября к его дому подъезжает больничный автомобиль.
Как всегда, такого рода событие собирает любопытных. Это не по вкусу Циолковскому.
– Чего собрались? – сердито спрашивает он. – Неужто в последний раз видимся?
Но видели калужане своего земляка действительно в последний раз. Неделю спустя центральные газеты стали печатать сводки о состоянии здоровья ученого. И хотя эти сводки перемежались сообщениями о встречах Константина Эдуардовича с инженерами, работавшими над реализацией проекта его дирижабля, сомнений не оставалось: смертный час приближался...
Циолковский мужественно перенес операцию. Она шла под местным наркозом. Ученый деловито расспрашивал врачей о положении в тот или иной момент. А когда операция окончилась, сказал:
– Мне казалось, все будет гораздо сложнее...
Еще несколько дней, и умирающий пишет письмо в ЦК ВКП (б). Все свои труды, а они его единственное богатство, Циолковский завещал народу.
19 сентября 1935 года, в 22 часа 34 минуты, перестало биться сердце того, кто умер победителем, не успев дожить до победы.
Десятки венков. Десятки тысяч провожающих. Самолеты над городским парком, где нашел себе последнее пристанище прах ученого. Трепещущие листовки, рассыпающиеся из-под облаков над свежим могильным холмом, ружейный салют... Его хоронили, как полководца, как командира еще не сформировавшейся армии – армии грядущих победителей космоса...
Радио и газеты разнесли по стране грустную весть. "Трудовая страна наша, – писала "Правда", – дорожит каждым из граждан своих, каждым честным тружеником. Как же нам не любить и не ценить тех, кто всю жизнь свою посвящает служению общему делу, кто дерзает искать новых путей к могуществу и силе нашей Родины?! Знаменитый деятель науки тов. Циолковский был именно одним из таких людей, вот почему в Советской стране он был окружен любовью при жизни, вот почему его смерть вызывает скорбь народа.
...Работы Циолковского перекликаются с грядущими поколениями. Когда-нибудь наши потомки овладеют космическими пространствами, они будут высоко чтить Циолковского, потому что он первый дал научно обоснованную гипотезу межпланетных сообщений".
Приключения идеи (вместо заключения)
Вот как будто бы и все. Циолковский похоронен. Над могилой воздвигнут обелиск. На камне высечены гордые слова: "Человечество не останется вечно на Земле..."
Закончилась жизнь героя книги, но я не чувствую себя вправе поставить точку. Точка лишит читателя возможности проследить за приключениями идеи, похожими на страницы увлекательного романа, в котором не обошлось без вполне реальных шпионов и диверсантов.
Начало рассказа о приключениях великого замысла Циолковского можно исчислять по-разному. Полагаю, что наиболее правильно начать его с двадцатых годов, когда писатели Калуги выпускали свой литературно-художественный журнал "Корабль". Сегодня этот журнал – библиографическая редкость. Даже в Библиотеке имени В. И. Ленина нет полного комплекта. В немногих сохранившихся номерах журнала я прочитал отрывки романа "Воздушный караван".
Сюжет его заставлял вспомнить знаменитый "Месс-Менд". Приключения, которыми изобиловал роман, выглядели просто немыслимыми. Главный герой, изобретатель Фиалков, "жил в губернском городе в шести часах езды от Москвы, и адрес его был указан на брошюре о постройке цельнометаллического дирижабля". Намеки более чем прозрачны. И тема брошюры и адрес героя, приведенный на обложке, не оставляли сомнений: под фамилией Фиалкова выведен Циолковский. Впрочем, авторы и не пытались даже маскировать свои намеки:
"– Слышали ли вы, милорд, что-нибудь про Фиалкова? – спрашивал один из героев романа у другого.
– Решительно ничего. Разве этот человек является русским чудом?
– Безусловно. Он только и делает, что изобретает. Нет такого изобретения за последние двадцать лет, которого бы он не сделал. Но он не умеет пускать их в ход. Аккуратно через каждые пять лет после его открытия то же открывают немцы или американцы. Разве этот человек не чудо, ваша светлость?
– Что же он изобрел таким образом?
Решительно все. Аэроплан и пулемет. Мостик Уитсона и мину Уайтхеда. Последнее его открытие – огромный цельнометаллический дирижабль и экипаж, в котором можно пропутешествовать по ближайшим планетам. О всех этих работах у меня имеются печатные брошюры на русском языке.
– Подождите, – сказал Ринертон решительно. – Русские должны мне два миллиона фунтов. Как вы думаете, может быть, этот человек оценен в эту сумму?
– Он стоит по крайней мере вдвое дороже.
– В таком случае с сегодняшнего дня я считаю его своей собственностью. Едем в Россию! Я привезу его сюда хоть в машине и заставлю работать на нашу промышленность".
Разумеется, неизвестный автор забавного романа и предполагать не мог, что придет время, когда трудами Циолковского, послужившего прообразом изобретателя Фиалкова, заинтересуются иностранные разведки, но тем не менее случилось именно так...
Вы помните, как в 1921 году пришло из Германии первое письмо. Поток этих писем становился все больше и больше. Немцы спрашивали – Циолковский вежливо отвечал. Эта переписка шла под флагом научных связей. Вспомните, почти в каждом письме Шершевский писал: "Во имя науки..."
К чести Циолковского, в начале тридцатых годов он прервал эту переписку. Фашизм пришел к власти. Германия милитаризировалась. Люди, с которыми переписывался Циолковский, стали работать на германскую военную машину.
Одно из последних писем Шершевского к Циолковскому датировано декабрем 1929 года. "Я сейчас ассистент проф. Оберта, – писал Шершевский, – строим около Берлина первую ракету с жидким топливом... Работаем все здорово – не за страх, а за совесть, так с 8 часов утра до 10 вечера..."
О том, что произошло дальше, мы узнаем из ряда источников. Вилли Лей в книге "Ракеты и полеты в космос" рассказывает, что апрельским днем 1930 года Немецкое ракетное общество организовало в помещении Берлинского почтамта демонстрацию... полностью собранной ракеты Оберта. Под потолком висела модель этой ракеты с парашютом.
Место публичной демонстрации как будто свидетельствовало о желании создать лишь средство скоростной почтовой связи. Но это не так. Идут разработки оружия. Среди ракетчиков новый член Немецкого общества восемнадцатилетний студент Вернер фон Браун (будущий конструктор ФАУ-2). По странной прихоти судьбы он родился в том 1912 году, когда "Вестник воздухоплавания" сделал общеизвестными идеи Циолковского по космическим ракетам.
Как свидетельствует тот же Вилли Лей, творцы первых немецких опытных ракет (в частности, один из ближайших сотрудников Оберта – Рудольф Небель) вспомнили о том, что, запретив Германии тяжелую артиллерию, Версальский договор ни словом не обмолвился о ракетах. И Небель обращается за материальной поддержкой к профессору Беккеру, начальнику технического управления фашистского вермахта. Предложение встречено тепло: Беккер и сам вынашивал планы создания бомбардировочных ракет, "что диктовалось известными политическими причинами", спешит добавить Вилли Лей (то бишь профашистскими настроениями). Заметим к слову, что уже в 1929 году Беккер поставил перед отделом баллистики своего управления задачи разработки ракет. Результат этих переговоров тоже закономерен. Вскоре после демонстрации ракеты Небеля на армейском испытательном полигоне в Куммерсдорфе, близ Берлина, военно-техническое управление приглашает к себе на работу Вернера фон Брауна – первого штатского инженера, связавшего свою судьбу с самым грозным оружием современности.
И вот тут-то выступают на сцену разведчики. Англичане получают сведения о немецких экспериментах с ракетами. Как свидетельствует начальник технической службы британского министерства снабжения Алвин Кроу, информация, полученная в 1934 году английским правительством, заставила серьезно задуматься военное министерство. Первое обсуждение зловещей новости, доставленной разведчиками, происходит в декабре 1934 года. Уже в апреле 1935 года отделу исследований Вулвичского арсенала поручается составить программу работ.
Вероятно, аналогичные сведения об угрожающе быстром развитии немецких ракет получили и американцы. Америка больше не хотела ограничиваться опытами профессора Годдарда. В 1936 году по инициативе известного аэродинамика Теодора Кармана организуется нечто вроде ракетного общества. Его основная задача – конструирование ракеты для высотных полетов. Однако, как свидетельствует тот же Вилли Лей, "эта группа проделала огромную работу, не ограничившись созданием высотной ракеты".
Надо полагать, что сигналы, полученные секретной службой Англии и США, были достаточно серьезны. В этом убеждает нас и книга Рудольфа Лусара о немецком секретном оружии второй мировой войны, выпущенная в 1960 году в Мюнхене. Автор ее подчеркивает важные обстоятельства. Называя создание ракет ФАУ-2 фактом беспримерным в военной истории, он пишет: "Первые осязаемые попытки и расчеты были сделаны в 1932 году после долгой подготовительной работы, проводившейся по указаниям государственного министерства (разрядка моя. – М. А.). Ставилось целью создать снаряд, способный своей дальностью затмить все предшествующие, который при необходимости можно было бы использовать против Англии".
Аналогичное высказывание сделал в 1945 году на заседании Английского королевского авиационного общества У. Г. А. Перринг. В его докладе "Критический обзор развития немецких ракетных снарядов дальнего действия" говорилось: "Серьезное развитие ракет в Германии было начато в 1929-1930 годах несколькими группами частных изобретателей".
Пока Гитлер произносил человеконенавистнические речи и ратовал за создание коричневой империи, его специалисты не теряли времени зря. Уже с 1930 года хлопотал офицер, чье имя принято тесно связывать с именами Германа Оберта и Вернера фон Брауна. Вальтер Дорнбергер начал свою службу в области ракет капитаном, а закончил ее генералом. Это ему принадлежит книга "Секретное оружие острова Пеенемюнде".
Тень "Большой Берты" – знаменитой крупповской пушки, обстреливавшей в 1918 году Париж с расстояния в 129 километров, не давала покоя гитлеровским специалистам. Более десяти лет вели они свои напряженные поиски, прежде чем за самолетами-снарядами ФАУ-1 на Лондон обрушились в 1944 году ФАУ-2. Мы, хорошо знающие идеи Циолковского по управлению ракетами, не можем не отметить двух обстоятельств: ракета А-3 – предшественница грозной ФАУ-2 (А-4) – имела гироскопическую стабилизацию и молибденовые газовые рули.
В марте 1939 года в Куммерсдорф пожаловал собственной персоной Адольф Гитлер. Полковник Дорнбергер и доктор фон Браун читают обожаемому фюреру популярную лекцию о ракетах, а затем демонстрируют на испытательном полигоне опытные образцы. "Во время объяснений, – пишет Вилли Лей, – Гитлер ничего не говорил, к большому удивлению сотрудников станции, которые знали что обычно при показе нового орудия или танка он проводил около них по нескольку часов, задавая вопросы о самых мельчайших подробностях". Новое оружие не произвело на фюрера должного впечатления. И не поддержи немецких ракетчиков фельдмаршал Браухич, неизвестно, чего бы они сумели добиться.
1942 год. Английская разведка получает тревожные сведения: рыбаки из Южной Балтики видят в воздухе непонятные летающие устройства, развивающие огромную скорость. Их полет сопровождается какими-то странными, дребезжащими звуками. Эти сведения пополняются новыми, не менее удивительными – английские и американские летчики докладывают о необычных сооружениях, воздвигаемых немцами на побережье Ла-Манша. Сооружения похожи на лыжу, протянувшуюся в направлении Лондона.
1943 год. В дело включаются разведчики сражающейся Франции. В книге воспоминаний французского физика Жака Бержье "Секретные агенты против секретного оружия" сообщается об ошеломляющем документе, сфотографированном смельчаками. Из этого документа французы узнали, что немцы, не стесняясь в расходах, разыскивают квалифицированных математиков. Энергичные французы выясняют и задачу, которая ставится перед учеными. Странная задача! Определить, как будут работать радиоустановки при полете с фантастической скоростью – порядка 10 тысяч километров в час.
День ото дня дело о новом оружии все больше и больше волнует специалистов. Склонившись над чертежами и документами с грифом "Совершенно секретно", они анализируют возможности необычного оружия. А тем временем сверкает калейдоскоп событий. Французские разведчики сообщают Лондону имена немецких ученых, руководящих исследовательскими работами на Пеенемюнде. Знакомые нам имена: Герман Оберт, Вернер фон Браун, Вальтер Дорнбергер. Волна английских бомбардировщиков обрушивает сильнейший удар на остров Пеенемюнде. Тридцать две тысячи гестаповцев ищут в Париже подполковника английской секретной службы Иео-Томаса, везущего в Лондон огромное досье с материалами об оружии ФАУ.
ФАУ! Все новые и новые подробности истории этого адского оружия раскрывает нам время. Недавно вышедшая на русском языке документальная книга Ю. Мадера "Тайна Хантсвилла" сообщает много нового о Вернере фон Брауне, штурмбаннфюрере СС. Неспроста получил он столь высокий чин. Способы создания ракетного оружия были вполне эсэсовские. Достаточно сказать, что две тысячи заключенных из концлагерей, сооружавших на территории Польши испытательный полигон, были злодейски умерщвлены, чтобы сохранить тайну страшного оружия. Жертвой испытаний ФАУ стали женщины и дети, около тысячи человек.
Но жестокость не смогла сломить мужества. Упорная, настойчивая борьба участников польского Сопротивления, храбрость советских, польских, немецких, чешских и французских заключенных лагеря "Дора" (часть лагеря смерти Бухенвальда, где изготовлялись ракетные снаряды) привели к тому, что, прежде чем первая ракета ФАУ обрушила свой смертоносный груз на Лондон, противники Гитлера уже были осведомлены о новом оружии.
Самые различные источники повествуют об удивительных приключениях идеи ракет в годы второй мировой войны. В своей шеститомной книге "Вторая мировая война" бывший премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль вспоминает, как бойцы польского движения Сопротивления вырывали у гитлеровцев тайну смертоносных ракет.
Наблюдая за гитлеровским испытательным полигоном, польские партизаны не только установили радиус действия и направление полета грозного оружия, но и под носом фашистских патрулей похитили невзорвавшийся экземпляр ракеты, упавшей на берегу реки Буг.
"Поляки попали туда первыми,– пишет У. Черчилль,– столкнули ее в воду, подождали, пока немцы прекратят поиски, а затем вытащили и разобрали ее под покровом ночи. Когда эта опасная задача была выполнена, польского инженера подобрал в ночь на 25 июля 1944 года пассажирский самолет "Дакота" и доставил в Англию вместе с обширной технической документацией и важнейшими частями нового оружия".
Черчилль ни словом не обмолвился о том, что скрывается за двумя словами "обширная документация". Но вот совсем недавно журнал "Польское обозрение" опубликовал интереснейшие подробности того острого поединка, который польские инженеры и ученые повели со всемогущим Вернером фон Брауном.
Через бесчисленные заградительные патрули гитлеровцев важнейшие части захваченной ракеты были доставлены в Варшаву. Они попали здесь к профессору Юзефу Завадскому, который был до войны ректором Варшавского политехнического института. Профессор Юзеф Завадский тщательно изучил попавшие к нему материалы и дал по поводу их авторитетное научно-техническое заключение.
Другой крупнейший специалист, впоследствии президент Польской академии наук, профессор Янош Грошковский, занимался изучением весьма сложной аппаратуры ракеты. Он доказал, что аппаратура, доставленная к нему партизанами, может служить для управления оружием по радио. Янош Грошковский установил длину волн, на которой должен был работать радиопередатчик ракеты, высылая информацию о скорости, направлении и высоте полета.
Но, пожалуй, наибольшие трудности выпали на долю профессора Марцеля Струшинского. На частной квартире, под аккомпанемент шагов фашистских патрулей, профессор исследовал густую маслянистую жидкость – топливо ракеты. Результаты анализа поразили ученых – немцы применили для ФАУ перекись водорода невиданной доселе концентрации – 80 процентов. Все эти сведения и составляли ту "обширную техническую документацию", которая, разумеется, была тщательно изучена в Англии.
Теперь, когда многое из тайного стало явным, выясняется, что адмирал Канарис, один из руководителей гитлеровской секретной службы, планировал далеко идущую операцию – обстрел Америки самолетами-снарядами ФАУ-3. Надо заметить, что к этой идее Канарис относился более чем серьезно. Уже в 1942 году он начал засылать в Соединенные Штаты своих людей. Разведчики должны были установить в определенной конфигурации на нью-йоркских небоскребах радиомаяки, коротковолновые передатчики. Вероятно, Канарис возлагал большие надежды на эту операцию. Ее руководителем был назначен один из наиболее отчаянных головорезов фашистского рейха, начальник личной охраны Гитлера Отто Скорцени. Мало того, чтобы отвлечь внимание ФБР от этих сверхсекретных агентов, Канарис выдал американской разведке руководителя своей службы саботажа в Соединенных Штатах Эрвина Лакузена.