Сразу поясню один наиболее яркий момент, связанный с так называемым феноменом "Черных очей". Когда торопливый (или попросту не очень квалифицированный) переводчик пытается перевести на английский слова знаменитого романса "Очи черные", то он прямо по словарику слово за словом и переводит - "черные" как black, "очи" как eyes, - результат выходит далеко не романтический, так как black eye по-английски означает "подбитый глаз". Подобного рода недоразумения возникают нередко, вот и распространеннейшее английское выражение flat rate вовсе не означает "плоская шкала" или "плоская ставка", как казалось бы. В русском языке ту же роль, что в выражении flat rate, играет слово flat, обычно выполняет прилагательное "твердый" (не исключены "единый", "фиксированный", "единообразный", "неизменяемый", но никак не "плоский") - "твердая цена", "твердая ставка", "фиксированная ставка" и т. д.
Потому-то, когда вы читаете в "Антикризисной программе действий" следующий пассаж: "Отчисления во внебюджетные фонды, до 35 % при "плоской" шкале отчислений", - вы не сомневаетесь, что перед вами очередные "Очи черные", тем более что слово "плоской" взято в кавычки самими авторами "Антикризисной программы". Как видно, им самим резануло слух, да некогда было разбираться пока переводили на русский. Рискну утверждать, что в оригинале стояло "35 % flat rate", что соответствует русскому "фиксированная ставка 35 %". Есть в "Антикризисной программе" с десяток других указующих признаков, и все они указывают на одно: текст был первоначально написан по-английски, затем его перевели на русский.
Можно спросить - ну и что? Да ничего особенного, если не принять во внимание тот факт, что все поименованные в газете авторы - поголовно наши соотечественники, да еще и получившие образование отнюдь не на английском языке, да еще и доктора и кандидаты экономических наук чистейшего советского розлива. Если "Антикризисная программа" была написана каким-нибудь уважаемым американским экспертом, то почему же было не опубликовать ее именно как перевод?" - наивно вопрошает В. Мордкович.
Если кто-то не понял, почему это квалифицированное замечание вызвало гонение на несчастного Мордковича, поясню.
Все эти имеющие ученые степени докторов экономических наук "экономисты" от Е. Гайдара до Хакамады настолько тупые дебилы, что не только не смогли написать экономическую программу "Правого дела", но и, когда им ее готовую прислали из США, не сумели ее правильно перевести на русский, поскольку не понимали смысла экономической терминологии.
Использование прессы
Если говорить о свободе слова, то сегодня эту свободу имеют некоторые избранные болтуны и только.
Как же, - скажете вы, раз Мухин может писать в этой книге о чем угодно, то ведь это и есть свобода слова! Но разве в СССР вы не могли говорить свободно о чем угодно? На кухне. Не могли орать во всю глотку: "Долой Брежнева!"? В лесу. Могли. Да, - скажете вы, - но на кухне и в лесу меня слушали бы несколько моих товарищей, и все.
А кто слышит написанное в этой книге, кроме вас? Велика ли разница в слушателях, чтобы так радоваться? Люди, как правило, не понимают сути свободы слова - нет, и не бывает свободы слова без ОБЯЗАННОСТИ СЛУШАТЬ!
Даже СССР было не так, как сегодня в России, которую есть все основания назвать фашистской. Да, действительной свободы слова и в СССР не было, но обязанность слушать - была! Вот мой личный пример.
В середине 80-х наш Ермаковский завод ферросплавов в районном городе Ермаке становился на ноги, появилась возможность с него кое-что взять, и масса чиновников стала показывать нам, насколько они значительные люди и что мы, руководители завода, обязаны их очень сильно любить и не отказывать им в их личных просьбах. Веселая это была компания - от прокурора города до директора банка.
Последний учудил такое, что у меня кончилось терпение. Мы по инструкции ВЦСПС обязаны были бесплатно раздавать в горячих цехах чай и делали это, как и остальные заводы, десятки лет. Но в инструкции было написано "бесплатно доставлять в цеха чай". И директор банка прекратил оплату магазинам наших счетов за чай на том основании, что речь, дескать, идет только о бесплатной доставке чая в цеха, а рабочие на рабочих местах должны покупать его за наличные.
Был бы старый секретарь горкома, за такие шутки директор банка мигом бы лишился партбилета и вместе с ним должности. Но секретаря горкома уже сменил болтливый перестройщик, будущий бизнесмен.
Снабжение завода было моей обязанностью, и я, разозлившись, собрал все факты воедино (не забыв и прокурора, и милицию) и написал статью в "Правду" с предложением, как быть с этой бюрократической сволочью. Предложение в "Правде" не поняли и из статьи убрали, но статью напечатали, переделав в ней окончание.
Далее дело развивалось так. "Правда" у нас появлялась вечером, и номер с моей статьей "Чаепитие по-буквоедски" появился в четверг. В пятницу ее прочли, меня вызвал директор (исключительно умный и опытный руководитель) и приказал ко всем упоминаемым мною в статье фактам собрать документальное подтверждение (а вечером еще проверил, как я его указание исполнил). И приказал все документы забрать домой. В субботу утром он позвонил мне на квартиру и распорядился вместе с ним ехать в горком. Там нас ждали: второй секретарь обкома, прокурор области, комиссар областной милиции, директор областной конторы "Промстройбанка" и масса других областных чиновников. Там же у стенки сидели все, кого я критиковал в статье. Кстати, чай заводу банк оплатил еще в пятницу, тогда же начальник ГАИ лично сломал все шлагбаумы, которые он до этого поставил на территории нашего завода и т. д.
Нас с директором посадили напротив прокурора области, перед ним лежала моя статья, размеченная по эпизодам. Он читал эпизод и требовал: "Документы!" Я вынимал из своей папки необходимые и подавал. Он их смотрел профессионально: атрибуты бланков, входящие номера и даты, даты распорядительных подписей, сроки и т. д. Если не видел признаков недействительности, складывал эти бумаги в свою папку. На одном документе между входящей датой и распорядительной надписью срок был три дня. Прокурор проверил по календарику - два из них были выходными. (Спасибо директору - у меня на все вопросы прокурора были готовы документы.) Потом председатель комиссии - второй секретарь обкома - начал задавать вопросы, требующие устных пояснений. От стенки послышались жалобные сетования раскритикованных мною в статье, что я, дескать, все извратил, но председатель заткнул им рот и слушал только меня.
В понедельник меня вызвали в обком, и я целый день присутствовал при таинствах - обком писал ответ в "Правду", в ЦК Казахстана и в ЦК КПСС. Мне его не показали, но позвонил из "Правды" журналист и зачитал мне его по телефону с вопросом - согласен ли я с таким ответом? Я не согласился (хотелось заодно додавить и городского прокурора, замордовавшего наших работников дурацкими исками), но во второй статье, завершающей тему, которую "Правда" дала уже сама, вопрос о прокуроре не прозвучал. Но даже то, что было сделано "Правдой", уже было огромным подспорьем в работе, да и прокурор поутих.
И подобное отношение к прессе было общим государственным правилом. Мой директор заставлял писать ответы во все газеты, включая собственную заводскую многотиражку, если только в них был хотя бы критический намек на наш завод или его работников.
Был такой смешной случай.
У нас в городе служил офицер-пожарный, большой сукин сын. Как-то он задел меня лично тем, что оскорбил мою жену, и я, прикинув обстоятельства, нашел более выгодным не тащить его в суд, а дать ему в морду. И хотя сукин сын просимулировал в больнице сотрясение мозга две недели, но по Уголовному кодексу КазССР мое дело подлежало товарищескому суду, где меня и приговорили к максимально возможному наказанию - 30 руб. штрафа. (Божеские были тогда цены, надо сказать.) сукин сын написал во все газеты и инстанции. Занималась этим делом масса людей. Я дал кучу объяснительных по его жалобам, но на защиту этой мрази никто не встал, хотя и убрать его из МВД тоже не смогли. И вот прошел слух, что статья об этом инциденте появилась где-то в ведомственной газете (многотиражке) пожарных в Алма-Ате. В области этой газеты найти не смогли, и тогда директор дал дополнительное задание ближайшему командированному в Алма-Ату. И только когда тот привез оттуда нужный номер и когда директор убедился, что ни обо мне, ни о заводе в статье не было ничего плохого, успокоился.
Да, не все в советских газетах могло быть напечатано, но о советских людях, об их нуждах и интересах печаталось в сотни раз больше, чем сегодня. И - главное - эти газеты ОБЯЗАТЕЛЬНО ЧИТАЛИСЬ ТЕМИ, кого это касалось.
Попробовал бы какой-нибудь козел-депутат или чиновник вякнуть, что он, дескать, какую-то газету не читает. Не газета была бы виновата, что ее не читают, а он, мерзавец, был бы виноват в этом. Потому что в СССР была ОБЯЗАННОСТЬ СЛУШАТЬ СЛОВО. Потому слово в СССР и было в тысячи раз свободнее, чем сегодня.
Любое государство стремится оказать влияние на прессу, а в угрожающие народу периоды устанавливает и жесткую цензуру. В беседе с писателем Лионом Фейхтвангером на его вопрос: "В каких пределах возможна в советской литературе критика?" - Сталин откровенно ответил:
"Надо различать критику деловую и критику, имеющую целью вести пропаганду против советского строя.
Есть у нас, например, группа писателей, которые не согласны с нашей национальной политикой, с национальным равноправием. Они хотели бы покритиковать нашу национальную политику. Можно раз покритиковать. Но их цель не критика, а пропаганда против нашей политики равноправия наций. Мы не можем допустить пропаганду натравливания одной части населения на другую, одной нации на другую. Мы не можем допустить, чтобы постоянно напоминали, что русские были когда-то господствующей нацией.
Есть группа литераторов, которая не хочет, чтобы мы вели борьбу против фашистских элементов, а такие элементы у нас имеются. Дать право пропаганды за фашизм, против социализма - нецелесообразно.
Если элиминировать попытки пропаганды против политики советской власти, пропаганды фашизма и шовинизма, то писатель у нас пользуется самой широкой свободой, более широкой, чем где бы то ни было.
Критику деловую, которая вскрывает недостатки в целях их устранения, мы приветствуем. Мы, руководители, сами проводим и предоставляем самую широкую возможность любой такой критики всем писателям.
Но критика, которая хочет опрокинуть советский строй, не встречает у нас сочувствия. Есть у нас такой грех".
А вот британский историк Лен Дейтон пишет о состоянии со свободой слова в Великобритании времен Второй мировой войны: "Граждане Великобритании тоже подвергались драконовским наказаниям. 17 июля 1940 года один человек был приговорен к месяцу тюрьмы за то, что прилюдно заявил, что у Великобритании нет шансов победить в этой войне. Человек, посоветовавший двум новозеландцам: "Какой вам смысл погибать в этой кровавой бойне?" - получил три месяца тюрьмы. Женщина, назвавшая Гитлера "хорошим правителем, лучшим, чем наш мистер Черчилль", была приговорена к пяти годам тюремного заключения. Английские газеты получили предупреждение остерегаться опрометчивых высказываний. Редакторам весьма недвусмысленно дали понять, что правительство не потерпит "безответственной" критики; причем оно само будет решать, какая критика ответственная, а какая нет".
Критика критике рознь. "Критикой" второстепенных моментов можно уводить от главного и, действительно, одурачить. Скажем критикой того, что в СССР нет колбасы в магазинах, увели от того, что покупательная способность граждан СССР велика, то есть, на руках у них больше денег, чем товаров. Сегодня граждане СССР потребляют мяса в два раза меньше, а колбаса в магазинах лежит, так как у покупателей нет денег. Но ведь тогда, в 1991 году можно было просто поднять цены на колбасу, и она бы лежала в магазинах. А так под прикрытием критики о колбасе уничтожили плановость, и, как следствие, производство мяса снизилось наполовину.
Так что не критика сама по себе страшна, страшно ее массовое использование для отвлечения внимания от главного. Это действительно тайна, поскольку это мало кто понимает. И все это обилие информации, а на самом деле информационного мусора, воспринимается, как свобода слова, хотя на самом деле, это удушение свободы слова в информационном мусоре.
Вот в Чили пришел к власти Пиночет, которого практически все называли фашистом, поскольку он таковым и был, и судили его впоследствии за это. Что там произошло с прессой после расстрела левых журналистов? Эксперт Центра новой социологии А. Тарасов так пишет об этом:
"На смену серьезным изданиям пришли развлекательные, на смену проблемным радио- и телепрограммам - "мыльные оперы" и бесконечные ток-шоу. Крупнейший в Чили национальный газетный концерн "Меркурио - Зиг-Заг", принадлежащий ультраправым (у директора "Меркурио" Рене Сильвы Эспехо была кличка Старый Нацист), принялся заполнять рынок бульварной, но "идеологически правильной" продукцией, проявляя чудеса маркетинга в области "узкой специализации": так, журнал "Эва" печатал исключительно бульварные романы для домохозяек, журнал для подростков "Сине Амор" восхвалял второсортную голливудскую кинопродукцию и т. д.
Перуанский профессор Висенте Арельяно, специалист по СМИ стран "южного треугольника", так описывал в 1982 году в журнале "Аурора" свои впечатления от посещения Чили: "Во-первых, чудовищно понизился профессиональный уровень журналистов… пришло новое поколение… молодых и совершенно некомпетентных… особенно это заметно в статьях по экономике, по гуманитарным наукам и вопросам культуры… Они не владеют специальной терминологией, путают "кадастр" с "секвестром"… и совершенно искренне пишут, что "по указанию марксистского Интернационала, как известно, некий Дарвин придумал, что человек вовсе не создан Господом, а возник как плод противоестественной связи разных пород обезьян"…
Во-вторых, чудовищно деградировал язык. Он не только предельно засорен языком янки, но и предельно унифицирован… Новые чилийские журналисты никогда не читали Пабло Неруду и даже не слышали о существовании Гарсиа Маркеса, Астуриаса или Алехо Карпентера.
В-третьих, чудовищно понизился умственный уровень. Журналистика в Чили (если речь не идет о подпольных изданиях) перестала быть сферой приложения интеллекта… Теперь востребована посредственность; банальность наслаивается на банальность; репортаж или перевод с английского сплетен о жизни голливудских кинозвезд не требуют ума… В профессиональном и интеллектуальном плане это - катастрофа…".
Но ведь, это же буквальное описание нынешнего состояния российской прессы!
Вот у нас в России есть как бы оппозиционные газеты, скажем, "Новая газета", и телеканалы, скажем, РЕН ТВ. Сообщение от 18.04.11:
"Функции главного редактора телеканала РЕН ТВ возложены на Владимира Тюлина, который 1 апреля был назначен первым заместителем генерального директора телеканала по информационному и общественно-политическому вещанию, сообщили в понедельник в пресс-службе телекомпании.
…Как сообщил NEWSru.com один из журналистов канала РЕН ТВ, прежним главредом Алексеем Абакумовым были очень недовольны в Белом доме после того, как канал показал в новостях скандальный материал о певце Роме Жигане, устроившем дебош в самарской гостинице. Канал тогда упомянул о том, что Жиган в свое время "спел с самим Владимиром Путиным".
Над фотографией, изображавшей Путина и Жигана, красовалась ироничная надпись с использованием игры слов: "Это быдло в Самаре".
Как видите, "свободного" журналиста выкинули с канала всего лишь за шутку, между тем, могут выкинуть и за меньший пустяк, к примеру, если он на телепередаче будет одет не так, как ему предписано.
Далее NEWSru.com сообщает:
"По некоторым данным с телеканала, Осокин уже давно собирался покинуть РЕН. Якобы с самого начала по условиям, на которых он вынужден был работать в эфире, ему нельзя было открыто критиковать только первых двух лиц государства. Однако через пару месяцев к списку "неприкасаемых" присоединилось еще около 50 человек, среди которых оказались президент ОАО "РЖД" Якунин, глава Минобразования Фурсенко, гимнастка Алина Кабаева, глава "Газпрома" Миллер, вся верхушка "Единой России" и даже компания "Аэрофлот".
Вот вам и вся "независимая оппозиция" и "свободная" пресса со своей свободой критиковать только тех, на кого укажет Кремль.
А вот, к примеру, простая новость по теме этой главы, о которой все СМИ мира глухо молчали и молчат - не опровергают ее, не доказывают ее ложность, не ужасаются, а просто глухо молчат, как будто у них нет обязанности донести эту новость до своих читателей, слушателей и зрителей. Давайте ее прочтем.
"Сенсационный материал опубликован в ежемесячнике "Независимые новости" ("Unabhangige Nachrichten"), издаваемого в Германии.
Сенсация состоит в том, что в недавно вышедшей книге генерала Герда-Гельмута Комоссы "Немецкая карта. Скрытая игра секретных служб" сообщается о том, что 21 мая 1949 года США подписали с временным правительством ФРГ секретный государственный договор, в котором на период до 2099 года (!) прописаны условия государственного "суверенитета" Федеративной Республики Германии. Поверженным немцам там предписаны три обязательных условия.
1. Каждый новый канцлер ФРГ обязан в обязательном порядке подписать в США так называемый канцлеракт. Что скрывается в этом сверхсекретном документе неизвестно. Однако об этом нетрудно догадаться в контексте остальных двух условий и самого факта наличия как секретного государственного договора, так и дополнительного канцлеракта.
2. США осуществляют полный контроль за германскими средствами массовой информации - за радио и телевидением, печатными изданиями (газеты, журналы, издательства), кинопродукцией, театром, музыкой, школьными воспитательными программами, учебными планами и т. д.
3. США продолжают "хранить" весь государственный золотой запас ФРГ в американских хранилищах.
В своей книге Комосса поведал о том, что он сам знал в бытность шефа армейских спецслужб ФРГ.
Издана эта книга в июле 2007 года в Австрии и сейчас находится в продаже, в том числе и по каналам Интернета (Gerd-Helmut Komossa. Die Deutsche Karte). Отставной генерал почтенного возраста, конечно, знал, чем рискует. Но, видимо, не хочется ему в гроб уносить невыносимый груз правды о том, в какие условия поставлен западными победителями немецкий народ.
Анализируя ситуацию, аналитики "Независимых новостей" подчеркивают, что действительно все прежние канцлеры ФРГ, включая и нынешнего Ангелу Меркель, свой первый государственный визит осуществляли в США.
Факт появления книги, в которой не писатель-фантаст, а бывший шеф спецслужб германского военного ведомства раскрывает сверхсекреты марионеточного режима ФРГ и США - явление редчайшее. Генрих Гроут".
Явление-то это редчайшее, слов нет, но ведь мировые СМИ молчат!
Оглупление масс идет несколько взаимосвязанными путями. Но поговорим только о прессе.