Я несколько лет работал с иностранными студентами. Скажем, семья живет в Индии или Бангладеш или в Непале. И, оказывается, есть такая традиция: если в семье несколько сыновей – их не посылают учиться в одну страну. Если один едет в Англию, то другой – в Советский Союз, учиться на русском. И если человек едет в Англию – ему не надо учить новый язык, поскольку второй государственный язык в этих странах, где живут студенты, английский. Так, ребята, изучающие русский, признавались мне, что по возвращении после окончания учёбы домой они ощущали преимущество в знаниях, в умении мыслить, выходить из критических ситуаций, словом, у них была выше креативность. А ведь русский язык очень трудный. Исследования, которые я хочу включить в свою вторую книгу, показали, что изучение нашими детками церковнославянского языка даёт поразительный толчок, стимул к развитию их мыслительных способностей. Это достойно особого внимания.
Сейчас очень заметно падение среднего уровня грамотности. Иной раз это так непривычно. Взять Москву 30-летней, 40-летней давности. Невозможно было представить ошибки в объявлениях в магазине, в метро, в автобусе. Сейчас это сплошь и рядом. Детки прочтут и подумают, что так и надо говорить.
Как было раньше? Если говорить о себе, то я окончил русскую школу в Баку. Избрал себе специальность. Но в единственном вузе, где обучали этой специальности, занятия велись на азербайджанском языке. Для меня это было трагично. Конкурс был 27 человек на одно место. Я и мой друг, одноклассник, всё лето готовились – и поступили. У нас был преподаватель, который заботился о культурном уровне своих студентов. Он задавал вопросы, касающиеся мировой культуры, литературы, искусства. И получалось, что два человека, которые тут же вскидывали руку, были я и мой друг. На третьем занятии он вошёл в аудиторию и перед тем, как задать очередные вопросы, сказал: "Вот эти двое, которые закончили русскую школу чтобы рук не поднимали". А вокруг были такие же бакинцы, как мы, но окончившие азербайджанские школы. Не сочтите за хвастовство, но мы были на целую голову выше их – и в этом была заслуга не наша, а русского языка.
В подтверждение хочу привести одну цитату. Москвичи помнят, что не так давно в Москве открывали памятник казахскому просветителю Абаю Кунанбаеву. Приезжал президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Он процитировал удивительные слова этого классика казахской литературы: "Нужноучиться русской грамоте. Духовное богатство; знание и искусство и другие несметные тайны хранит в себе русский язык. Русский язык откроет нам глаза на мир. Русская наука и культура – это ключ к мировым сокровищам. Владеющему этим ключом всё другое достанется без особых усилий".
Уверенно могу сказать: иностранцы, начиная учить русский язык, меняются. В какой-то мере они становятся русскими, у них нередко появляются русские жёны. Они возвращаются, скажем, к себе в Нигерию и говорят, что они там русские, им там борща не хватает. Вы посмотрите на евреев, которые уехали в Израиль. Они жалуются, что, пока жили в Советском Союзе, к ним относились как к евреям; когда эмигрировали, то стали для "своих" русскими. Вообще, это отдельная большая тема. Но очень интересно быть русским. Вы посмотрите на генеалогию Толстого, Пушкина, Лермонтова. Шотландцы называют последнего Лермонт (Лермонты – шотландские предки М. Ю. Лермонтова), а в Аддис-Абебе стоит памятник Пушкину как "великому африканскому поэту"… А сейчас в других республиках просто запрещают русский язык. Потому что он действительно оружие, сильное, действенное оружие.
Не бывает "русского мата"
Теперь о сквернословии и матерной брани, которые почему-то считаются, как полагают некоторые, неотъемлемой частью нашего разговорного языка. Часто люди путают сквернословие и мат. Хотя и то и другое мерзость, но всё-таки не одно и то же. Мерзкие, скверные, хульные ругательные слова, которые существуют в русском языке, – не русские, они тюркского происхождения. Есть несколько неприличных слов в русском языке, их аналоги существуют в азербайджанском языке. Но самое-то поразительное, что в азербайджанском, других тюркских языках эти слова нормальные! Одно из этих слов обозначает слово "жениться". В русском языке оно похабное. А всё дело в контексте. Контекст изменился. Дело в том, что всегда агрессия шла на Русь с юго-востока. Русь – уязвимое подбрюшье. И эти обычные слова, которые говорил русскому человеку противник, – в его сознании это отпечатывалось как ругань. А низость человеческой натуры заключается, увы и ах, в том, что потом почему-то русский человек начинал адресовать эти слова своему брату, свату, ближнему, оскорбляя его. Что таит в себе слово "оскорблять"? Оскорблять – это наводить скорбь. Можно подумать, что жизнь нас обходит скорбью, что мы ещё должны друг друга оскорблять!
Ещё на одну особенность нынешнего сквернословия хотел бы обратить внимание. А именно на обилие в русском языке оскорбительных слов, являющихся названиями болезней или болезненных состояний человека: шизик, чокнутый, псих… и ещё так прискорбно участившееся в последнее время – даун (как известно, люди, родившиеся с одной лишней хромосомой). Получается, что мы глумимся над теми, кого, перефразируя М. Ю. Лермонтова, можно было бы назвать "игрою счастия обиженными". А между тем люди, находящиеся с ними в тесном общении, свидетельствуют: неизменно складывается впечатление о том, что это у большинства из нас одной хромосомы как раз и недостаёт.
Настолько они открыты добру, настолько чисты и наивны, мирны и абсолютно неспособны на зло. Известен даже случай, когда во время забега на стадионе один из них упал. Так все остальные прервали свой бег и подбежали к нему, чтобы помочь подняться и посочувствовать. Трибуны рукоплескали им стоя.
Совсем другая история – мат. Упаси Господи осквернять нашу речь! Дело в том, что, покорив территориально Русь, но понимая, что русский человек не сломлен, захватчики интересовались: а почему? В чём сила русского человека? И тогда русский человек исповедовал свою веру. Он молился Богородице, Христу. А для язычника осознание нашего Бога недоступно. Бога, Который Сына Своего дал распять ради нас, людей. Язычник думает так: ты мне руку отрубил – я тебе две, ты мне глаз выколол – я тебе два. Это даже не принципы Ветхого Завета, где "око за око". Это гораздо хуже. И вдруг русский человек говорит таким варварам о Христе, о Богородице. Каждый раз, когда я рассказываю об этом, у меня сердце сжимается. Чтобы понять, какая мерзость, какой ад есть матерная ругань, надо осознать, на что она направлена. Ведь это имеет отношение к самой, быть может, великой тайне нашей веры, к тайне мироздания, тайне Боговоплощения.
Святитель Василий Великий писал в своём письме к монахиням: "Как часто мы, люди, говорим – Рождество Христово! Нет, нет, это не рождество в нашем понятии, это воплощение, это великая тайна". В молитве мы говорим Богородице: "Яко всех Творца недоуменно…" Раньше я думал, что, когда недоумеваешь, это чего-то не понимаешь. Оказывается, правильный смысл русского слова "недоумевать" – это то, до чего не доходит ум, что гораздо выше нашего ума. Это тайна, указание на то, что она недоступна человеческому уму. Язычнику, например, недоступно: Матерь Бога – Приснодева. Он говорит: что ты меня за дурака держишь, что я, не знаю, как девушка становится женщиной, как рождаются дети? Но язычник догадывается, в чём основа духовной крепости русского человека, – в его непонятном Боге и ещё более непонятной Приснодеве – Его Матери. Он измывается, глумится над Приснодевством нашей Богородицы, бьёт по самому дорогому. Вот что такое мат – это покушение на Небесную чистоту Матери Божией.
Закономерно поэтому, что ругань эта именуется ещё и инфернальной лексикой, ведь инферно по-латыни означает ад. А потому рассудите – может ли русский (или считающий себя таковым) человек хулить Пречистую?! Вот вам и "русский мат"! Обман и ещё раз обман, низкая и подлая спекуляция. И допустимо ли такое в стране, коренное население которой убеждено, что Родина благоденствует до той поры, пока находится под неусыпным присмотром Богородицы, и где так ждут по осени праздника Покрова Пресвятой Богородицы?
Незнание духовных законов не освобождает от ответственности, как и в уголовной сфере. Но пусть теперь-то знают: мат – это хула на Богородицу. И поэтому я не принимаю этих спекулятивных выражений: русский фашизм, русский мат. Ещё раз говорю: русского мата, во-первых, нет. Просто нет. Это измышление, причём подлое и низкое. Во-вторых: русский мат просто русским не может быть по определению.
"Окайте на здоровье!"
Мы сегодня очень плохо говорим. Я любил бывать на севере, и вот почему. Там всегда интересно разговаривали. Там такой удивительный диалект: "быват", "хватат". Я заходил в Архангельске в магазин и задавал какие-то вопросы девушкам-продавщицам, которые приехали из провинции, из глухих деревень. А задавал с одной только целью – чтобы послушать музыку северной речи. А вот недавно был на севере, хотел наслушаться – и не получилось! Там молодёжь сегодня разговаривает, как диджеи московских радиостанций. А диджеи московских радиостанций разговаривают, как американцы. Никогда русская речь прежде такой не была! Назвать
это можно одним словом – холуйство. Причём, быть может, самая отвратительная его форма, потому что касается оно величайшей после веры нашей святыни – нашего великорусского языка. Сегодня вы можете поехать на Дальний Восток, в Восточную Сибирь, на север, на юг. И везде, к сожалению, уходят диалекты. Прошлым летом, когда я подписывал книгу женщине в Троице-Сергиевой Лавре, она начала извиняться: " Василий, простите меня Христа ради!" Я спрашиваю: "А за что я вас должен простить?" – "Да, вот, я окаю". Я ей говорю: "Так окайте на здоровье!"
Это такая музыка, ведь красота языка, его диалекта. Окающих тоже становится всё меньше…
Мне часто задают вопросы о первой книге – "Тайна русского слова". Я не собирался её писать. Книга была послушанием. На мой взгляд, вообще ни один нормальный человек не может сказать: давай-ка я сяду, напишу книгу. Книга – это всегда дело мучительное. Для меня это было объяснение в любви к России, которой я очень многим обязан. Потому что русский язык мне объяснил, почему я называюсь человеком.
Я начинаю все свои лекции с рассказа из времён моего бакинского детства. В этом городе из-за жары у всех открыты балконы, двери, что делает дом как бы одной большой семьёй. Как-то соседи купили собачку и ходили с ней, всем показывая. Мне странно было: почему они её демонстрируют? Оказывается, у этой собачки очень интересная родословная, до 25-го колена. И её имя образовано не стихийно, а именно так, как положено у породистого животного. Имя складывается из двух половинок, и каждая несёт часть имени отца, а другая – матери. Я тогда школьником был. Но подумал: " Господи, сколько историй связано с этой маленькой шавкой! Имя её не сегодня и не случайно появилось, а сложилось из всей собачьей родословной!" И это лишь маленькая собачка! Неужели же человек может пренебрегать своими корнями?!
Вообще, тайна человеческого имени – тоже отдельная тема в моей книге. Вот мы – венец творения Божия, мы называем себя "человек". И я начал ко всем приставать: а что такое человек? И только благодаря Александру Семеновичу Шишкову а позже уже игумену Пафнутию, протоиерею Георгию Дьяченко с его замечательным "Полным церковнославянским словарем", я, наконец, понял. Ведь лет 500-600-700 назад в наших землях не говорили "человек", а говорили "словек". А почему? А потому, что мы же единственные во всей Вселенной словесные существа! Единственные. Кроме нас, больше никто не мыслит, не говорит словами. Мне приходилось видеть документальный фильм о мальчике, уже юноше, который вырос среди волков в Индии. Он уже никогда не станет человеком. У него нет речи. И уже не будет. Ребёнка в пять лет нельзя начать учить языку. Он начинает впитывать язык сразу после рождения, а некоторые медики говорят, что ещё в утробе матери, слыша её голос. А этот мальчик как был волчонком – так им и останется. И на это печально было смотреть… Так что речь – это великий дар. И именно поэтому мы словеки. Мы словесны.
И мне стало понятно, почему в Евангелии от Иоанна Христос наш Бог называется Словом. А потому, что к словесному можно прийти только Словом. И тогда мне стала ясна эта пронзительная молитва "Отче наш". Единственная молитва, которую нам дал Господь. Все остальные молитвословия сложили люди, наши святые. А одну – только Господь. Ведь Он в ней утверждает: Я ваш Отец. Для православных с рождения это, может быть, и привычно. А для меня, бывшего мусульманина, это было как гром с ясного неба. У меня слёзы наворачиваются всегда, когда я слышу эти слова.
Только в русском языке человеку даётся Божественное достоинство. Господь Христос возвышает нас, говоря: Я твой Отец. А русский язык это подтверждает. Потому что если Отец – родитель Слова, то Его ребёночек – словек. Посмотрите, во многих тюркских языках человек – это "адам", в английском – это "man". Но эти понятия к самому Богу отношения не имеют.
Отсекли добро?
Да, наш язык поистине придаёт нам достоинство Божественное. Почему я снова и снова об этом напоминаю? Сегодня молодёжь на сайтах в Интернете или в компаниях на улицах называет друг друга "чел". Не человек, а чел. В своей книге я сокрушался о том, что сотворили американцы с великим английским языком, языком Шекспира и Диккенса. Обратите внимание, как прощаются англичане. "Гуд бай". Но сегодня они уже не говорят "гуд бай", а просто "бай". Удивительно, ведь можно был оставить "гуд" – добро. Но отсекли именно его. Отсекли добро.
Приходит как-то мне письмо из Америки, с Аляски. Наша русская женщина вышла замуж за американца, родила ему троих детей. Она прочитала мою книгу и рассказала, что она пробуждает в людях большой интерес к языку. И что меня тронуло, не только к русскому. Ей стало так больно за английский, что она мне прислала по электронной почте статью отца Серафима Роуза, которая у нас не публиковалась. В этой статье он плачется о том, что творится с английским языком. Оказывается, даже не "гуд бай" полная форма английского прощания. Это тоже усечённая форма. А поначалу было "Год бай ю". То есть, Бог с вами. Как мы говорим, "оставайся с Богом". Что было – ушло. Осталось нечто как лай – "бай". А у нас от человека остался "чел".
Самое главное усекается везде. В начале учебного года знакомый алтарник одного московского храма, очень хороший парень Евгений, поступил в одно высшее духовное образовательное учреждение города Москвы, на богословский факультет. В тот момент он как раз прочёл мою книгу и был воодушевлён ею. Ему очень понравились рассуждения о церковнославянском языке. Встречаю его через неделю и вижу, что человек расстроен. "Женя, в чём дело?" – спрашиваю. "Василий Давыдович, я глянул в расписание – и увидел, что каждую неделю, нас шесть часов английского языка, и только один час церковнославянского!"
Хочется спросить педагогов: простите, господа, вы что, готовите пастырей для англиканской церкви? А ещё Евгений рассказал, что на второй год обучения останется только английский. А церковнославянский? На усмотрение студентов – факультативно можно заниматься. Что тут сказать? Вразуми их, Господи…
Сегодня вопрос чистоты нашего великорусского языка, вопрос сохранения, сбережения языка церковнославянского уже давно вышел за традиционные рамки культуры речи. Сбережение чистоты нашей речи, русского языка, нашей жемчужины, церковнославянского благодатнейшего языка – это защита нашей веры. Мужества и крепости желаю всем нам в защите церковнославянского языка, в отстаивании православной веры. И если мы отдадим на попрание эти наши святыни, то мы – христопродавцы. И получим то, что заслужили.
Чья красота спасёт мир?
Высшая свобода слова
"Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка", – воскликнул когда-то Александр Сергеевич Пушкин. Свобода слова… это ведь ещё и фраза из Конституции. Господи, что только под этим не понимается, что только не пытаются ныне (впрочем, как и во все времена) этим понятием обозначить, а между тем… А между тем высочайшая миссия человеческой речи, как мне кажется, самая высокая честь, оказанная нам, людям, которым это самое слово даровано, есть богообщение, а высшая миссия человеческого слова – молитва. И именно поэтому мы, православные христиане, именуемся ещё и словесным стадом. Метко замечено кем-то, что если отнять у нас слово, то мы превратимся в мычащую биомассу. Вообще, слово как таковое есть та таинственная основа, по которой ткётся причудливый ковёр нашей жизни: неповторимый у каждого как по размеру, так и по количеству и плотности узелков, богатству и красочности узора, но единый именно в этой своей словесной основе. Призванные к жизни Самим Словом, нередко не подозревая об этом, все мы тем не менее обретаемся в сакральной стихии Божественного Логоса: от первого крика новорождённого, покинувшего благословенное материнское чрево, до последнего вздоха, последнего слова старца, с мужеством и смирением переступающего порог Вечности.
Вот и войдя в храм и завидев батюшку, а то и на улице, привычно тянемся к нему за благословением, за благими, а значит, святыми словами. Осеняя нас крестным знамением, иерей всенепременно произносит: "Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа". А иной батюшка ещё и добавит: "Не я благословляю, Бог благословляет ". Молитв так много, но именно с этих благих слов начинается каждая служба, молебны, всякое доброе дело, утреннее и вечернее правило. Этими словами напутствуем мы своих малышей, пришедших к нам перед тем, как отправиться ко сну, а когда подрастут и войдут в пору зрелости, – благословляем на брак, осенив особо чтимым образом из домашнего иконостаса.
Даже тем, кто не веруют в Бога, даже тем, кто ни разу не раскрывал Евангелие от Иоанна, знакомы тем не менее эти удивительные слова, с которых оно начинается: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Все чрез него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит и тьма не объяла его" (Ин. 1,1–5). В книге "Православная цивилизация" её автор проф. В. Н. Тростников пишет о поразительных вещах. Оказывается, расшифрованный учёными геном мыши представляет собой "набор записанных в четырёхбуквенном алфавите азотистых оснований кодов ДНК, текст общей длиной около миллиарда единиц". "Через 2000 лет, – продолжает учёный, – после того, как евангелист Иоанн Богослов оповестил мир о Слове, через Которое всё начало быть, наука убедилась: так оно и есть! Оказалось, что пушистый зверёк, как и всё живое на земле, получил своё бытие именно от слова, изречённого о нём Творцом, которое вводило, вводит и будет вводить в круг явлений миллионы особей, принадлежащих к виду "мышь"".
"Сигнал" или чудо?
И по сию пору в российской науке о языке традиционным является подход, когда слово рассматривается не только с филологической, но и с философско-нравственной, мистической, если хотите, позиций. Западный же взгляд заключается в совершенно ином, в сугубо информационном, рационалистическом подходе к слову как таковому. Дошло до того, что некоторые западные лингвисты вообще отказываются от самого понятия слова, воспринимая его лишь как техническое средство, своего рода сигнал, импульс.