Цель была понятна: привлечь евреев к производительному труду, удалить от "вредных промыслов", при которых (они "массами, волей-неволей отягощали и без того незавидный быт крепостных крестьян". Очень может быть, правительство и правда "предлагало обратиться к земледелию", стремясь к "улучшению их быта", но евреи-то вовсе не рвались таким способом "улучшаться". А ведь как будто очевидно, что "…против желания или при безучастности людей на землю не посадить успешно". Да ведь и не только посадить на землю, а вообще ничего нельзя сделать "успешно" без желания самих людей, что тут поделать!
Желание появилось в 1806 г., когда совсем приблизился срок выселения из деревень, и евреи "рвались… как в обетованную землю… точно как их предки из земли халдейской в землю ханаанскую". Правда, рвались они вовсе не заселять пустующие земли, а скорее уйти от преследований…
Не обходилось без гешефтов, когда свой паспорт продавали другим, а себе требовали новый, "взамен утерянного". Иные же тайно уходили в Новороссию группами, без позволения и без документов. И все они "настойчиво просят землю, жилья и пищи".
Губернатор Ришелье в 1807 г. даже просил снизить темп переселенческого движения: не успевали строить дома и рыть колодцы для новоприбывших. Но как раз в это время губернаторы западных губерний стали отпускать всех просившихся, вне партий, и на юг хлынул настоящий человеческий поток. Только в 1810 г., после множества признаков неуспеха, правительство стало ограничивать переселенчество. Сколько евреев успело уйти в Новороссию до этого, трудно сказать точно. Называют цифры от 100 до 150 тысяч человек. Многие из них "пропали" уже по дороге, и куда девались - до сих пор история умалчивает. Другие "образовались" вдруг в Одессе, в Кишиневе… и если не могли записаться в мещане, то слонялись бродягами, прибивались в артели рыбаков или в иные промыслы… Но на землю упорно не садились.
Только две трети переселенцев начали вести земледельческое хозяйство, треть сразу ушла в города. Но и пытавшиеся осесть на землю лучше бы сразу сбежали в Одессу! Большая часть из них не стала зажиточными даже через несколько лет, и причины этого очевидны: переселенцы засевали лишь малую часть земли и старались пахать и сеять поближе к дому. По неопытности ломали инструмент, а то и продавали сельскохозяйственные орудия. Скотина у них падала, а то и "режут скот на пищу, а потом жалуются на неимение скота". Продают скот и покупают хлеб для еды себе и бесчисленным родственникам, приходящим из западных губерний. Не сажают огородов. Соломой, заготовленной для кормежки скота, топят избы. Не заготавливают кизяков, а дров на юге мало, жилища отсыревают, потому что не протоплены. От нечистого содержания домов - болезни.
Поселенцы за год, за два вовсе не поднимались до самостоятельной жизни (на что рассчитывало русское правительство), а оказались "доведены до самого жалкого положения", износились до лохмотьев. Но инспектора отмечали: произошло это потому, что поселенцы "всё надеются на вспоможение от казны", а сами "не имели одежды по лености, ибо не держали овец, не сеяли льна и конопли", и их женщины не пряли и не ткали.
Некоторые сознательно держали свои хозяйства в убожестве - это давало им основания просить помощи или разрешения уйти, отлучиться на заработки. "Иные сеяли по 5 лет на выпаханных нивах", не меняя культур, и в конце концов "даже семян не собирали", то есть урожай оказывался меньше посеянного. Волов же, данных правительством, "отдавали в извоз", не кормили, изнуряли непосильной работой. Были случаи, когда евреи-переселенцы "роптали" на тех, кто трудился и получал хороший урожай: они могут "показать начальству способность к земледелию и их принудят им заниматься".
В одной из колоний инспектора нашли из 848 поселенных там семейств - 538: остальные ушли в Херсон, в Одессу, Николаев, даже в Польшу на промыслы, а то и вообще исчезли неведомо куда. И в других колониях тоже "весьма многие, получив ссуду и считаясь хозяевами, являлись потом в селения только ко времени денежных раздач… а потом Уходили с деньгами в города и селения для промыслов".
В селении Израилевка под Херсоном из 32 поселенных семей жили 13, остальные "шинкарили в соседних уездах".
Для ведения же сельского хозяйства многие евреи привлекали к земледелию беглых бродяг - в основном из беглых крепостных. Эти занимались земледелием весьма охотно, а некоторым так нравились их новые хозяева, что они переходили в иудаизм: почему и "пришлось" запретить евреям нанимать в работники христиан (ужасно непатриотическое замечание: получается, евреи были лучше русских помещиков? Так?).
Оценки инспекторов, проверявших, как евреи приступили к новой жизни, рисуют безрадостную картину: "по привычке к беззаботной жизни, малой старательности и неопытности к сельским работам". По их мнению, "к земледелию надо готовить с юных лет; евреи, до 45 и 50 лет дожившие в изнеженной жизни, не в силах скоро сделаться земледельцами". Ришелье утверждал, что жалобы исходят от "празднолюбивых" хозяев, а от "добрых" жалоб не дождешься. Но много ли было среди евреев хозяев добрых?
Порой оценки происходящего звучат не только наивно, но и обиженно: "Правительство пожертвовало для них казенным пособием с надеждою, чтобы были они земледельцы не по одному названию, а на самом деле". "Некоторые из поселенцев, без побуждения их к трудолюбию, могут надолго остаться в убыток казне". И вообще еврейские колонии не процветают "по узнанному теперь их [евреев] отвращению к земледелию".
А раньше узнать этого было ну никак невозможно… Скажем, спросить самих евреев.
Может быть, стать земледельцами евреям помешали какие-то внешние обстоятельства? Тяжелый климат? Неурожаи? Трудности поднимать целину? По словам хнычущих переселенцев, "степная земля столь твердая, что ее приходится пахать четырьмя парами волов", воды у них мало, все они больны от плохого климата, а выращенное ими тут же поедает саранча.
Все это было… Но, во-первых, Новороссия - это один из самых благодатных регионов во всем мире, край курортов международного значения. В Северном Причерноморье и в Северном Кавказе сосредоточивается порядка 20 % мирового чернозема. Этот край - почти самый благоприятный и для земледелия, и для жизни человека на всем земном шаре. Во всяком случае, и жить тут лучше, и уж, конечно, вести хозяйство выигрышнее, чем в Израиле.
Во-вторых, в том же самом месте и в то же время другие переселенцы - болгары, меннониты, немцы, понтийские греки разводили огромные сады, виноградники, собирали великолепные урожаи - и быстро становились "весьма зажиточны".
Несколько раз немцев-колонистов даже переселяли в еврейские колонии - чтобы те могли посмотреть, как хозяйничают. Усадьба немца издали была видна, выделяясь на фоне еврейского переселенческого убожества. Но евреи лучшими хозяевами не стали - ведь от демонстрации соседа, у которого десятеро детей, импотент не излечивается, а только приобретает комплекс неполноценности.
Изнеженные евреи?
Мнение русских, от крестьян до царского дворца, было примерно одинаковым: евреи неспособны к земледелию, потому что "изнежены" и привыкли к более легкой жизни. Эту позицию слишком легко разделить. У русских, природных земледельцев, постоянно осваивавших новые пространства земли, слишком велико неуважение к людям, не способным преодолевать трудности и устраиваться на новом месте. Даже люди, чья семейная память уже не включает поколений крестьян, считают труд на земле благородным, жизнь поселянина здоровой, а деятельность по освоению, по распашке леса и степи самой осмысленной.
Такого рода слова я много раз слышал от интеллигентов Далеко не первого поколения, потомков дворян, богатых предпринимателей… тех, кто уже давно никак не связан с землей. Русские не одиноки: своих крестьян любят в Германии, в Польше… Во всех европейских странах. Эта любовь к фермерам, интерес к сельскому труду определили судьбу сельского ветеринара Джеймса Хэрриота, уроженца большого города, написавшего удивительно лиричные воспоминания о своей работе в английской "глубинке".
Эти настроения очень хорошо заметны, они прекрасно прослеживаются во всех оценках, данных инспекторами: евреи как бы цинично обманули правительство, но получается, что обманули и общество, ведь люди ждали от них чего-то другого. Все, кто участвовал в попытках переселять в Новороссию евреев, "точно знают": земледельческий труд "лучше" и благороднее розничной торговли. Они уверены, что правительство действует в интересах евреев, чуть ли не оказывает им услугу.
И мы, ныне живущие, прекрасно понимаем логику предков: ведь все мы точно так же точно "знаем", что земледельческий труд благороден, а торговля - дело в жизни десятое.
Но "оказывается", возможна и совершенно иная точка зрения! Позицию земледельческих народов совершенно не обязаны разделять те, кто никогда не жил земледелием. Что толку вспоминать времена пророков и освоения Ханаана? Это был другой народ, с другими традициями и логикой поведения.
Так же бессмысленно вспоминать йеменских евреев - земледельцев и неутомимых садоводов и огородников. Или фалаша с их стадами коров и разведением проса. Бессмысленно проводить аналогии и с сефардами, коренными земледельцами Средиземноморья, трудолюбиво взращивающими многочисленные садовые культуры, виноград и оливки.
Ашкенази отродясь не были земледельцами и не хотели ими становиться. Более того - земледельческий труд они не только не любили, но и последовательно презирали: "Опытом доказано, что сколько хлебопашество необходимо для человечества, столько же оно почитается самым простым занятием, требующим более телесных сил, нежели изощренности ума, и потому к этому занятию на всем земном шаре всегда отделялись только такие люди, кои, по Простоте своей, не способны к важнейшим упражнениям, составляющим класс промышленников и купцов; сим же последним, как требующим способностей и образования, как служащим главным предметом обогащения держав - во все времена отдаваемо было предпочтение и особенное уважение перед хлебопашцами… Но клеветнические представления на евреев пред русским правительством преуспели лишить евреев свободы упражняться в преимущественнейших их, по торговым оборотам, занятиям и заставил их перейти в звание носящих на себе имя черного народа - хлебопашцев. Выгнанные в 1807–1809 годах из деревень 200 000 чел[овек] принуждаемы были идти на поселение и на местах необитаемых".
И далее бедные страдальцы, сосланные в роскошные черноземные степи, просили записать их снова мещанами, с правом по паспортам отлучаться, куда они ни пожелают. Если читатель хочет, он может посмеяться над этими евреями или проникнуться к ним любой степенью пренебрежения. Но до этого давайте все-таки усвоим - никто не обязан разделять представления и предрассудки русского (и любого другого) народа.
Итак, выяснилось: евреи не просто "не умеют" быть земледельцами. Они не хотят ими становиться и презирают земледельческий труд. Что толку вспоминать времена царя Шломо-Соломона, когда живший в Палестине еврейский народ, вероятно, относился к земледелию примерно так же, как и современные англичане, немцы, русские и японцы.
Ашкенази, польско-русские евреи, говорящие на идиш, никогда не занимались земледелием, и если даже перегнали не один миллион тонн пшеничного зерна на водку, то своими руками не вырастили ни килограмма.
Нота Ноткин и другие богатеи, может быть, и не против, чтобы часть бедноты занялась этим убогим делом, земледелием (раз ни на что другое не способны). Но сам-то он ни за какие коврижки не займется этим низким делом и своих сыновей и зятьев к нему даже и близко не подпустит. Так кочевники позволяли заниматься земледелием бедняцким родам, у которых было слишком мало скота для кочевки: аристократический прищуренный взгляд поверх оттопыренной губы.
Это отвращение к сельскому труду, к жизни в селе, неприязнь и пренебрежение к крестьянству евреи ашкенази пронесут сквозь всю свою историю. Уже в 1960-е гг. Г. С. Померанц бросил фразу про "неолитическое крестьянство", и отнюдь не отрекся от нее в 1990-е. Можно привести много аналогичных примеров и оценок, но что толку? Вроде бы и так все достаточно ясно.
И получается, что правительство Российской империи много лет кряду пытается заставить евреев заниматься не просто чем-то им глубоко чуждым, а к тому же очень неприятным и постыдным. Чем-то вроде попытки уговорить членов высшей брахманской касты заняться подметанием улиц, уборкой мусора и разделкой животных на бойне.
Для евреев земледелие - занятие для здоровенных дураков. Вот торговля леденцами на палочке или самогоноварение… эти-то занятия они очень даже почитают!
Позиция глубоко несправедливая, потому что как раз земледелие очень часто требует не только приложения рук, но и немалых умственных способностей. Человек, ведущий собственное хозяйство, должен учитывать множество факторов - от здоровья любимого вола и настроения соседа до конъюнктуры на рынке зерна и стоимости самых разнообразных предметов. Он должен хорошо знать и окружающую природу, и методы ведения хозяйства, и отношения людей, и экономику… Словом, сельский хозяин - это самостоятельный государь в своем особом государстве, и он живет несравненно сложнее, чем приказчик или мелкий торговец, который "по простоте" и не выбьется никогда в крупные. И уж тем более умения планировать на гораздо более длительные сроки, чем торговля (тем более розничная).
Но и русские ведь тоже не правы в своих оценках, отказываясь услышать евреев. Очень типичная картина для отношений людей разных цивилизаций, живущих в одном государстве, на одной территории. Они просто патологически не понимают друг друга. Не понимают настолько, что каждая сторона совершенно дико интерпретирует решительно все, что делают "другие". Что самое худшее, участники событий и не пытаются друг друга понять. И русские и евреи демонстрируют редчайшее неумение "слышать" и понимать друг друга, потому что каждая сторона считает себя обладателем истины в последней инстанции.
В результате всем остается только обижаться друг на друга. Уж простите за грубость, только использовать друг друга.
Евреи вполне цинично пользуются политикой правительства для того, чтобы сбежать из своих деревень и местечек в Новороссиию, да еще получить толику денег из казны. Они врут, прибедняются, всеми силами показывая себя неумелыми, неловкими, физически хилыми.
А русские всерьез - чересчур всерьез! - принимают все это за самую чистую монету. Ведь и то, чем евреи хотят заниматься, требует совсем не таких уж скверных личных качеств. Труд, скажем, странствующего торговца требует вовсе не хилости и лености, а как раз энергии, смекалки и трудоспособности, смелости и предприимчивости, да и физической крепости. Хилые и неумелые не смогут принять товар, организовать торговлишку в кабаке, да и просто выстоять целый день, 12–14 часов - за стойкой. Тем более не смогут ни запрячь и распрячь, ни погрузить товар, ни шагать рядом с телегой весь световой день, ни тем более отбиться от лихих людей.
Торговец, везущий товар из Одессы в Польшу или из Минска в Херсон, двигается на тех же лошадях или волах - и уж он-то вряд ли отдаст их в наем или заморит непосильной работой, пока не закончит работу. Одинокий торговец или небольшая группа людей, очень часто близких родственников, будут двигаться по почти ненаселенной земле, ночуя под этой же телегой, преодолевая:
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям.
Если уж говорить о патриотизме о любви к Отчизне, кто сказал, что так уж и ни один еврей не присоединится к словам М. Ю. Лермонтова:
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи кочующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
В конце-то концов евреи живут на той же земле и здесь жили, в ту же землю уходили их бесчисленные поколения. Все это - Страна Ашкенази. У евреев ашкенази, прямых потомков жителей Древнего Киева, полегших под кривыми саблями татар в нашем общем последнем бою, нет и не было никогда другой Родины.