ТАНЦЗАЛ "ТАУЭР", НЬЮ-БРАЙТОН
Нил позвонит между 18:45 и 19:00, чтобы успеть в "Тауэр" к 19:30. Вечер устраивает [Сэм] Лич, он организовал вам отличную рекламу как гвоздю программы. За это и за то, что в последнее время он идет нам навстречу, прошу порадовать его прекрасным выступлением. И потому что на следующий день Сэм женится! Будет много публики, которая в основном придет послушать "Битлз". Программа, последовательность, костюмы, белые рубашки, галстуки и т. д. и т. п. Длительность выступления - 1 час.
N. В. В прилагаемом номере "Мерси-бит" название "БИТЛЗ" упоминается, по грубым подсчетам, 15 раз. Из 10 полос "БИТЛЗ" встречается на шести. Сейчас нас много рекламируют, а будут рекламировать еще больше, поэтому жизненно важно соответствовать. Прошу не забывать, что во время ВСЕХ выступлений курить, есть, жевать резинку и пить СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО, запрещено.
Все это время Брайан искал им площадки подальше от Мерсисайда, однако без особого успеха. Летом ему удалось организовать выступление в Питерборо, но оно обернулось полным провалом. Никто "Битлз" не знал, и никому они не понравились. "Публика сидела на ладошках", - как выразился промоутер концерта Артур Хаус.
И все это время "Битлз" с нетерпением ждали вестей от Джорджа Мартина. Он пообещал дать знать, когда группе можно приехать на настоящую серьезную запись.
Брайан получил известия в конце июля. Джордж Мартин предлагал "Битлз" контракт с "Парлофоном". Между тем он обдумывал репертуар. Брайан, а вместе с ним Джон, Пол и Джордж были в восторге.
Питу Бесту они ничего не сказали.
"В среду вечером, пятнадцатого августа, мы играли в "Кэверн", - вспоминает Пит Бест. - А на следующий вечер ехали в Честер, и я должен был отвезти Джона. Когда мы уходили из "Кэверн", я спросил, во сколько за ним завтра заехать. Он ответил, что заезжать за ним не надо, он поедет один. Я удивился - мол, что так? А он убежал. Вид у него был какой-то испуганный. Потом позвонил Брайан, попросил меня вместе с Нилом подойти завтра утром к нему в офис.
На следующий день за мной заехал Нил. Брайан явно нервничал - обычно-то он бодрый. У него всегда все было на лбу написано, и я сразу понял: что-то случилось. Он очень ерзал.
Сказал: "У меня плохие новости. Ребята решили взять вместо тебя Ринго". Полнейшая неожиданность, как обухом по голове. Я минуты две ни слова не мог сказать.
Я его спросил почему, а он ничего дельного так и не ответил. Сказал, что я не особо понравился Джорджу Мартину. И остальные считают, что я не вписываюсь. Но вообще ничего конкретного.
Наконец я сказал: "Ну что ж, ничего не поделаешь", - и ушел. Рассказал Нилу - тот меня ждал снаружи. Я, наверное, был белый как простыня. Сказал, что меня выкинули после двух лет работы. И я не знаю почему. И не могу добиться прямого ответа.
Вышел Брайан, поговорил с нами. Спросил, не останусь ли я до конца недели, чтоб отыграть в четверг и пятницу, пока не придет Ринго. Я сказал, что ладно.
Пошел прогуляться, выпил пару пинт. Никому ничего не рассказывал. Не знаю, как это выплыло. Я никому не говорил".
Однако новость разлетелась мгновенно, вызвав в Ливерпуле смятение. "Мерси-бит" 23 августа возвестила: "ЭКСКЛЮЗИВНО ДЛЯ "МЕРСИ-БИТ": "БИТЛЗ" МЕНЯЮТ УДАРНИКА". Причины не объяснялись. Писали, что стороны расстались друзьями. Но в конце заметки сообщалось, что 4 сентября "Битлз" едут в Лондон, на запись в EMI.
Поклонники Пита Беста, хоть и не столь многочисленные, как фанаты Пола Маккартни, разъярились. Их идола вышвырнули как раз в момент триумфа группы. Поклонники устраивали демонстрации на улицах, стояли вокруг NEMS с плакатами, пикетировали "Кэверн" и выкрикивали лозунги на концертах.
Они нападали на Джона, Пола и Джорджа, но врагом номер один стал Брайан Эпстайн.
"Увольнение Пита Беста поставило меня в ужасное положение. Первая настоящая проблема, с которой я столкнулся. В мгновение ока я стал самым мерзким типом в мире бит-музыки. Два вечера не отваживался подойти к "Кэверн", где толпы скандировали: "Пит всегда, Ринго никогда" или "Pete is Best". Но я не мог отсутствовать долго, и Рэй Макфолл приставил ко мне телохранителя".
Поклонники Пита Беста рвались к битлам, примериваясь ударить или расцарапать, а приверженцы Джона, Пола и Джорджа их не подпускали. Поклонники Ринго в заварухе не участвовали. В драках пострадало несколько девчонок, но из "Битлз" попало только Джорджу - он схлопотал фингал под глазом.
По Ливерпулю ходили самые невероятные слухи. Мэл Эванс, тогда работавший в "Кэверн" вышибалой, слышал, что Пита уволили, поскольку он не желал улыбаться. По другой версии, так случилось, потому что Пит не хотел менять прическу. Почти не вызывает сомнений, что Брайан его увольнять не хотел.
"Я знал, как популярен Пит. Он был настоящим красавцем с целой свитой поклонниц. Мы с ним хорошо ладили. Вообще-то, с ним я познакомился первым. Я думал через него подобраться к "Битлз" - с ним было легче, проще подружиться… И я очень расстроился, когда эта троица пришла ко мне вечером и сказала, что они не хотят с ним работать. Хотят взять Ринго. Это давно назревало, но я надеялся, что обойдется".
Брайану такой поворот совсем не нравился, и он выдумывал отговорки - например, что Пит не понравился Джорджу Мартину. Отчасти правда, но не главная причина увольнения.
"Я предложил устроить Пита в другую группу и слегка разозлился, когда он не приехал вечером в Честер, хотя обещал. Я ждал его. Не сообразил, что ему невыносимо будет видеться с остальными".
"Ну а как? - говорит Пит. - Зачем, если они меня выгнали? Я две недели проторчал дома. Не знал, что делать. Под дверью все время толклись девицы. Разбили лагерь в саду, звали меня".
Нил считает, что главным виновником был Джордж. По мнению Нила, Джон с Питом дружил довольно близко, а Пол никогда не учинил бы ничего подобного в одиночку. Нил рассказывает, что сговорились они все, но окончательно Брайана подтолкнул Джордж, который больше всех восхищался Ринго. По мнению Нила, эту догадку подтверждает и полученный Джорджем фингал.
Проще всех объяснение у миссис Бест. "Их создал бит Пита. Они ему завидовали и хотели от него избавиться. Пит, пока не ушел, даже не представлял, сколько у него поклонников. Он всегда был ужасно скромным и тихим, рта не открывал - не то что некоторые… Он был их менеджером еще до Брайана, договаривался о концертах, собирал деньги. Я считала, они нам друзья. Помогала им, устраивала концерты, деньги одалживала. Кормила, когда проголодаются. Я заботилась о них гораздо больше, чем их родители".
Негодованию миссис Бест есть некоторое оправдание. Увольнение Пита Беста - одно из немногих темных пятен в истории "Битлз". В том, как это было сделано, есть что-то низкое. Конечно, многие поступили бы так же - взвалили бы грязную работу на менеджера. Но битлы, особенно Джон, всегда и со всеми были так честны и открыты.
Миссис Бест права и в том, что Пит хорошо поработал на "Битлз". Однако неверно - абсолютно, - что их музыка строилась только на звучании Пита Беста, хотя их успех и не обошелся без его ударных.
"Когда мы вернулись из Германии, - рассказывает Пит, - я играл на большом барабане очень громко, задавая мощный бит. В Ливерпуле это было неслыханно, все играли как The Shadows. Даже Ринго в группе Рори Сторма скопировал наш бит, а вскоре так стали играть большинство ливерпульских ударников. Этот бит был важным элементом нашего звука".
Кое-кто говорит, что Пита столько продержали в группе не потому, что у него был такой бит, а потому, что у "Битлз" очень долго не было ударника вовсе. Им подошел бы любой хороший ударник - без перкуссии они не могли развиваться. Когда появился пристойный ударник, битлы за него уцепились. Не то чтобы он был великим мастером - просто они знали, каково играть вообще без ударника.
"Но если я был недостаточно хорош, почему меня держали два с половиной года? Почему не взяли другого после первого возвращения в Ливерпуль? Ударников было полно. Почему не позвали Ринго тогда, а не через два года, на пороге успеха?"
Трудно объяснить, что делает ударника мастером, но кое-какие детали говорят, что в личном плане Пит в группу не вписывался. В Гамбурге это бросилось в глаза Астрид и Клаусу, хотя сам Пит, видимо, ничего такого не замечал. Стю, в отличие от Пита, с самого начала понимал, что на него наезжают. Так долго проработав в группе, Пит считал себя ее неотъемлемой частью и, естественно, очень удивился, когда все закончилось.
Но что бы ни ожидало в дальнейшем "Битлз", ради дальнейшей карьеры Пита следовало расстаться с ним тактичнее и, главное, сообщить ему об этом. Знай Пит заранее, он, возможно, подыскал бы себе работу в другой группе.
Конечно, легко судить задним числом. Тогда никто не знал, какой успех ждет "Битлз" и что теряет Пит. "Битлз" и сами слегка угрызались, но утверждали, что решение было общее, не только Джорджа. Они никогда не чувствовали Пита своим, и его уход был лишь вопросом времени.
"Мы струсили, когда увольняли Пита, - сказал Джон. - Свалили все на Брайана. Но если б мы сказали Питу в лицо, вышло бы еще хуже. Наверное, кончилось бы дракой".
Пит ушел и потерял свой шанс в шоу-бизнесе. Но в финале этой неприятной истории "Битлз" получили кое-что хорошее. Ринго Старра.
18
Ринго
Ричард Старки, Ринго, - самый старший битл. Он бы носил фамилию Паркин, если б его дедушка не решил переименоваться. Когда дедушкина мать вторично вышла замуж и поменяла фамилию с Паркин на Старки, дедушка тоже стал Старки. Это привело к большой путанице, когда Ринго пытался разобраться в семейной родословной. Фамилию Старки вроде бы носят выходцы с Шетландских островов.
Мать Ринго, Элси Глив, вышла замуж за его отца, Ричарда Старки, в 1936 году. Познакомились они, работая в одной ливерпульской пекарне. Мать Ринго - коренастая блондинка и сейчас очень похожа на миссис Харрисон.
После свадьбы они переехали в Дингл, к родителям отца Ринго. В Ливерпуле Дингл хулиганской репутацией уступает только Скотленд-роуд. Район расположен в центре, вблизи от доков, и для здоровья не так полезен, как воздушные новые пригороды, где выросли Джон, Пол и Джордж.
"Дингл - сплошные трущобы, - говорит Ринго. - Люди живут в клетушках и всю жизнь пытаются оттуда выбраться. Признайся ливерпульцу, что живешь в Дингле, он ответит: а, так ты из этой бандитской шайки. Хотя обычно это, конечно, неправда".
Перед рождением ребенка Элси и Ричард Старки переехали в отдельный домик - не в трущобы, нет, но на Мадрин-стрит, в угрюмый ряд приземистых двухэтажек. Он был побольше прочих - по три комнаты на этаже; в других домах было по две комнаты на этаж. В 1940 году за дом надо было платить четырнадцать шиллингов десять пенсов в неделю.
"Мои родители - выходцы из обычных рабочих семей, - говорит Ринго, - хотя, по слухам, у прабабушки водились деньги. Вокруг ее дома ограда была хромированная. Ну, во всяком случае, блестела. А может, я это выдумал. Знаете, как бывает: что-то придумаешь или услышишь от матери, а потом кажется, будто сам видел… Но мама моей мамы была очень бедной. Подняла четырнадцать детей".
Ринго родился сразу после полуночи, в ночь на 7 июля 1940 года, в доме номер 9 по Мадрин-стрит. Его извлекли хирургическими щипцами, и весил он десять фунтов. Мальчик появился на свет с открытыми глазами и сразу все разглядывал. Как говорила его мать соседям, похоже, ребенок здесь уже бывал.
Элси исполнилось двадцать шесть, Ричарду двадцать восемь. Своего первого и единственного ребенка они окрестили тоже Ричардом. В рабочей среде принято давать первому сыну имя отца. Его, как и отца, называли Риччи - близкие называют так обоих по сей день.
Миссис Старки помнит, как еще лежала в кровати, оправляясь от родов, когда взвыла первая сирена военной тревоги. Начались бомбежки Ливерпуля.
Бомбоубежищ в Дингле еще не построили. Когда через несколько недель случился первый серьезный воздушный налет, у семьи Старки в гостях были соседи. Все побежали прятаться в угольный подвал. Риччи ужасно раскричался, и тогда мать обнаружила, что в суете положила ребенка на плечо вниз головой. Перевернула, и всю бомбежку он проспал. Эту историю она вскоре рассказала соседям - и рассказывает по сей день.
Когда Риччи было всего три года, его родители разошлись. После этого мальчик видел отца только три раза.
У четы Старки, в отличие от родителей Джона, обошлось без драм или истерик. Они, похоже, тихо-мирно договорились. Элси забрала ребенка и вскоре развелась с мужем.
Ринго с матерью вдвоем жили в доме на Мадрин-стрит, но скоро он стал им не по карману, и они переехали за угол, на Адмирал-Гроув, 10. Здесь было всего четыре комнаты, по две на этаже. В 1940-м аренда такого дома стоила десять шиллингов в неделю.
Первые воспоминания Ринго связаны с этим переездом. Ему тогда было лет пять. "Я помню, как сижу у откидного борта мебельного фургона, который перевозил наши вещи на Адмирал-Гроув".
Как расстались родители, он не помнит, а из трех встреч с отцом две произошли в раннем детстве и одна - когда Ринго был подростком.
"Однажды отец пришел навестить меня в больницу. У него была записная книжечка, и он спросил, чего бы мне хотелось… Потом я его как-то встретил у бабушки Старки. Он предложил мне денег, но я не захотел с ним разговаривать. Наверное, мать чересчур наговаривала на отца, но останься я с отцом, точно так же невзлюбил бы мать".
Скорее всего, в детстве Риччи виделся с отцом гораздо чаще, просто не помнит: у бабушки Старки он проводил много времени. Это было еще до того, как отец, все еще работавший в пекарне, уехал из Ливерпуля и снова женился.
Мать Ринго не помнит, чтобы мальчик расстраивался из-за развода родителей или расспрашивал, как так получилось.
"Иногда ему хотелось, чтобы семья состояла не только из нас двоих. Когда шел дождь, Риччи, бывало, глядел в окно и говорил: "Хорошо бы у меня были братья и сестры. А то в дождливый день и поговорить не с кем"".
В четыре года Риччи пошел в воскресную школу, в пять - в начальную школу Святого Силы, в трехстах ярдах от дома. Эта англиканская школа размещалась в выцветшем викторианском красном здании постройки 1870 года.
Отец платил алименты - тридцать шиллингов в неделю, - но прожить на эти деньги было невозможно, и мать Ринго пошла работать. До замужества Элси перепробовала множество работ, и одно время ей довелось работать барменшей. Теперь она решила вернуться в бар. Веселая и общительная Элси любила эту работу, да и рабочие часы ее вполне устраивали.
Еще до того, как Риччи пошел в школу, она устроилась в бар на утренние и дневные смены за восемнадцать шиллингов в неделю. Ринго оставался с бабушкой Старки или с соседями.
"Мне никогда не приходило в голову отдать Риччи в приют. Он же мой ребенок. Конечно, работая в баре, я едва справлялась. Во время войны в баре было много работы".
В шесть лет, едва отучившись год в школе, Риччи свалился с аппендицитом. Воспаленный аппендикс лопнул, и у Риччи начался перитонит. В детской больнице на Мёртл-стрит ребенок перенес две операции.
"Помню, мне было плохо и меня вынесли из дому на носилках. В больнице медсестра стала лупить меня по животу. Так мне показалось. На самом деле она, наверное, только легонько потрогала… Потом меня покатили в операционную, а я попросил чаю. Мне ответили, что перед операцией нельзя и мне дадут чаю, когда приду в сознание. Я впал в кому и не приходил в себя десять недель".
Риччи провел в больнице чуть больше года. Один раз уже было пошел на поправку, но упал с кровати - хотел показать соседу по палате подарок ко дню рождения.
Родителям не позволяли навещать детей. Считалось, они от этого перевозбуждаются. Но когда Риччи был совсем плох, врачи разрешили матери разок взглянуть на него поздно ночью, после работы.
Мальчик вышел из больницы и вернулся в школу Святого Силы в семь лет. Он и прежде не блистал, а за год в больнице отстал безнадежно - не умел ни читать, ни писать. Сам Ринго считает, что, если бы не Мари Магуайр, он так никогда бы и не научился. Их матери дружили с детства и, отправляясь куда-нибудь вместе, оставляли Риччи под присмотром Мари.
"Я была на четыре года старше, - рассказывает Мари, - и всячески им помыкала. Он стал своим в нашей семье, и ребята часто стучались к нам и говорили: "Ваш Риччи делает то-то и то-то". Когда он ел с нами и на обед было рагу, я всегда вылавливала лук из его тарелки. Он терпеть не мог лук. Я его постоянно ругала.
Мое первое воспоминание о Риччи - ужасная гроза. Ему тогда было года три. Я выглянула в окно и увидела, как Риччи и его мама съежились в холле.
Когда Риччи вернулся из больницы, я стала учить его читать и писать. Он вовсе не был глупым, просто много пропустил. Мы делали все как положено. Я занималась с Риччи два раза в неделю, а его мама давала мне за это деньги на карманные расходы. Я купила "Книги для чтения" Чемберса, мы сидели за кухонным столом и читали.
Я присматривала за Риччи субботними вечерами, когда наши матери куда-нибудь уходили. Нам оставляли лимонад и сладости. Как-то он снял рубашку, и я разрисовала ему красками всю спину. Какое-то дикарство, если вдуматься. Однажды он привел ко мне знакомиться свою подружку. Уверял, что ее зовут Желлатина.
Я всегда была к нему привязана. Такой веселый, жизнерадостный - совсем как его мать. И потрясающие голубые глазищи. Я даже не замечала, что нос у него великоват. Сообразила, что и впрямь, когда об этом заговорили в прессе".
Мари многие годы была Риччи самым близким другом, но, когда мать работала, он много времени проводил у бабушек.
"Бабушка Глив, мама моей мамы, жила одна, но у нее был друг мистер Лестер, который приходил к ней в гости и играл на губной гармошке. Им обоим было под шестьдесят. "Да-да, - говорили мы, - знаем-знаем, чем вы там занимаетесь, - на губной гармошке в темноте играете". Но она не хотела за него замуж. В конце концов мистер Лестер женился на другой женщине.
Я любил бывать у дедушки и бабушки Старки, когда дедушка много проигрывал на скачках. Он тогда просто с катушек слетал. Отличная была пара. У них иногда и до драки доходило. Дедушка работал кочегаром в порту, настоящий крутой докер, но для меня делал бесподобные вещи. Однажды сделал большой поезд с настоящей топкой. Пацаны на улице прямо с ума сходили. Я в этой топке пек яблоки".
Ринго мало что помнит о школе Святого Силы - разве что как прогуливал уроки и вытрясал по пенни у детей на игровой площадке. "Мы крали всякую мелочь в магазине "Вулворт". Всякую пластмассовую ерунду, которую можно незаметно сунуть в карман". Как-то раз у тети Нэнси пропало жемчужное ожерелье. Риччи стянул его, пошел с ним к пабу на Парк-стрит, где попытался загнать за шесть шиллингов.
В одиннадцать лет Риччи поступил в школу второй ступени Дингл-Вейл. К переходным экзаменам его не допустили - он не прошел собеседования, по результатам которого определяли, можно ли допускать ученика к экзаменам.