"Вредителя и заговорщика" Л.В. Курчевского арестовали 15 июня 1937 года, через три дня после расстрела Тухачевского, и "стерли с лица земли" в ноябре. Вместе с неоправдавшим доверие изобретателем были закрыты все работы по безоткатным системам. Не было запущено в производство 37-мм самозарядное "ротное реактивное ружье", сконструированное М.Н. Кондаковым и С.Е. Рашковым. Та же судьба постигла и "ручную динамореактивную пусковую установку" Гроховского, предназначенную для стрельбы по легкобронированным целям. Лишь применение вермахтом реактивных гранатометов заставило вернуться к этому направлению (генерал В.И. Чуйков за неимением подобного в Красной Армии предлагал просто скопировать немецкую технику под названием "Иван-патрон").
К "презренным гадам и отбросам" причислили и "стерли" начальника 5-го отдела Артуправления военинженера 2 ранга Г.П. Тагунова, сделавшего из 76-мм германской зенитки "Рейнметалл" вполне советскую систему 3-К, и уникального специалиста в области баллистики, "умнейшего человека, опередившего свое время", Н.А. Упорникова, причастного к опытам с полигональными и нарезными снарядами.
В Реактивном НИИ атмосфера была склочная с момента его создания. Непризнанные гении и радетели государственных интересов писали друг на друга письма во все инстанции. Сегодня некоторыми несознательными гражданами это квалифицируется как донос, а тогда называлось "сигналом" и "здоровой критикой". Инстанции сигналы поощряли, реагировали на них по-разному - в зависимости от политической обстановки, но подшивали к делу всегда. К примеру, 30 мая 1934 года С.П. Королев направил следующее письмо Тухачевскому: "В реактивном институте создалось совершенно невыносимое положение… Клейменов рассматривает перспективы ракетной техники тенденциозно, не понимая, что ракеты на твердом топливе не в состоянии дать те скорости, высоты и дальности, которые потребуются в будущей войне… РНИИ представляет собой мастерские по изготовлению бесконечных вариантов пороховых снарядов Лангемака… Моторы т. Глушко (Ленинград) оказались непригодными по своим данным для установки их на летающие объекты… РНИИ идет к гибели, задыхаясь в ужасающей обстановке, созданной стараниями нескольких лиц".
Тогда дело ограничилось заменой парторга института.
В мае 1937 года в партком "сигнализировал" инженер А.Г. Костиков:
"Раскрытие контрреволюционной троцкистской диверсионно-вредительской шайки, их методов и тактики требует от нас вновь еще глубже присмотреться к нашей работе, к людям, возглавляющим и работающим на том или ином участке института… В основном мне кажется, что методы руководства работой и вся наша система направлены на занижение темпов в работе и на неправильное ориентирование… Существо вопроса заключается в том, что с самого начала руководством была взята неверная установка. Вместо углубленного обсуждения вопроса в лабораторных условиях и использования имеющегося опыта уже в технике была взята установка на рост вширь, на разбазаривание средств и скрытие кустарничеством существенных недостатков. Этим объясняется отсутствие лабораторий, в частности отсутствие крупных специалистов, которые могли бы вскрыть (при условии их честности) все безобразия в методе работы и направлении… Работы по двигателям на жидком топливе начаты Гпушко еще в Ленинграде, ведутся 7 лет и до сих пор не освоены… Я утверждаю, что в производстве была принята негодная система, тормозящая развитие… Чья-то рука, возможно по неопытности, тормозила работу и вводила государство в колоссальные убытки. В этом повинны Клейменов, Лангемак и Надежин в первую очередь".
Чуть раньше К.Е. Ворошилов получил "сигнал" от начальника КБ-7 Л.К. Корнеева: "К моему огорчению, во главе института был поставлен некто Клейменов. Дело о его руководстве необходимо расследовать - чем раньше, тем больше получит пользы страна".
Клейменов тоже бдительности не терял и апеллировал непосредственно к ЭКУ НКВД: "В дополнениек ранее посланному письму сообщаю, что 2 года назад в институте образовалась группа, игравшая активную роль в снижении темпов работ по реактивному вооружению. Она требует сокращения работ по пороховым ракетам и азотно-кислотным ЖРД для усиления работ по кислородному сектору. В число активистов группы входят А.Г. Костиков, М.К. Тихонравов, Л.К. Корнеев, Л.С. Душкин и другие. Вне института этой группой руководит ставленник расстрелянного шпиона М.Н. Тухачевского в лице Я.М. Терентьева, исключенного из партии и уволенного из рядов НКО. Все это требует следствия и привлечения к ответственности".
Ну, раз народ просит…
В учреждение нагрянула комиссия ЦК ВКП(б), которая пришла к выводу, что институт дезорганизован, малопродуктивен и засорен "подозрительными элементами". 2 ноября арестовали и два месяца спустя расстреляли И.Т. Клейменова и Г.Э. Лангемака, сознавшихся в шпионстве и "активном участии в троцкистской организации". Новым директором был назначен прибывший из Испании воентехник Б.М. Слонимер, заместителем - А.Г. Костиков. В марте 1938-го взяли В.П. Глушко, в июне - С.П. Королева. Они вели вредительскую работу по срыву отработки и сдачи на вооружение РККА новых образцов вооружения. При таком обилии "сигналов" следователям и придумывать ничего не пришлось. Как указано в деле Королева: "Изобличается показаниями: Клейменова, Лангемака, Глушко; показаниями свидетелей: Смирнова, Рохмачева, Костикова, Шитова, Ефремова, Букина, Душкина и актами экспертных комиссий". В одном из таких актов говорилось, что "методика работы Королева С.П. была поставлена, чтобы сорвать выполнение серьезных заказов путем создания определенных трудностей, запутывания существа дела, ведением кустарного метода работы и непроизводительным расходованием средств". Причем эксперты и свидетели - одни и те же персонажи. Но не сам же Сергей Павлович додумался "вредить и срывать", значит, работал "по заданию антисоветского подполья". В сентябре расстреляли изобретателя наземных реактивных "торпед" и попутно члена "офицерской монархической организации" М.Н. Тверского; Королева включили в расстрельный список из 74 человек, однако повезло - высшую меру дали только 59.
В апреле 1939 года было ликвидировано КБ-7 и репрессирован Л.К. Корнеев. В том же году научно-технический совет Наркомата боеприпасов постановил, что коллектив НИИ-3 должен сконцентрировать все усилия в направлении, обещавшем дать положительные результаты в максимально сжатые сроки, то есть на пороховых реактивных снарядах, устанавливаемых на стационарных и мобильных пусковых установках. Работы над крылатыми и прочими "торпедами", баллистическими ракетами, жидкостными реактивными двигателями были прекращены.
Всего через три года на полигоне в Пенемюнде стартует "то, чего не может быть", - баллистическая ракета на жидком топливе А-4 весом 12,5 тонны и дальностью полета 270 км. Тяга двигателя составляла 25 тс, в то время как самый мощный советский ЖРД имел тягу не более 1,5 тс. В ноябре 1950 года уникальное детище Вернера фон Брауна было принято на вооружение Советской Армии под индексом Р-1.
На заводе "Большевик" под руководством Н.Н. Магдесиева шло проектирование и освоение башенных установок, орудий морской и береговой артиллерии. По оценке В.Г. Грабина, "Магдесиев - высокоэрудированный и культурный конструктор. КБ, которым он руководил, было в то время самым мощным и грамотным во всей системе артиллерийских заводов. Оно создало несколько первоклассных морских и береговых орудий и, кроме того, восьмидюймовую гаубицу Б-4, которая отличалась высокой кучностью боя".
Не без проблем, конечно. Недоведенность ряда образцов и медленное освоение новых технологий сопровождались неприемлемым качеством работ. Так, серийная (!) 130-мм палубная установка Б-13, заказанная Управлением ВМС для эсминцев еще в декабре 1930 года, на испытаниях 1935 года продемонстрировала живучесть 150 выстрелов. Между тем лидер "Минск", для которого она делалась, был спущен на воду в ноябре 1933-го. Не ладилось с полуавтоматикой на 100-мм установках Б-24, предназначавшихся для вооружения подводных лодок и малых кораблей. Не прекращались трудности с приемкой гаубицы Б-4. Все это явно указывало на "вредительство", и "вредителей" - целую организацию - нашли, среди них оказались начальник КБ Н.Н. Магдесиев, старшие конструкторы Г.Н. Рафалович и Е.П. Иконников.
На знаменитом февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года, подтвердившем курс на разоблачение врагов народа, шпионов и вредителей, проникших во "все или почти все наши организации, как хозяйственные, так и административные и партийные", маршала К.Е. Ворошилова распирало от негодования:
"Здесь присутствует тов. Павлуновский, который в свое время нес ответственность за производство артиллерийского вооружения для армии. У нас с ним были часто споры по различным конкретным и серьезным вопросам.
Но был и до сих пор остается один очень большой спор на протяжении ряда лет по тяжелой восьмидюймовой гаубице "Б-4", изготовляемой на Ленинградском артиллерийском заводе "Большевик". Все требования наших приемщиков, инженеров и других работников артиллерийского управления, все указания на неблагополучие в производстве этой гаубицы, на невыполнение условий договора и технических требований заказчика - все это работники завода встречали в штыки. Больше того, они доказывали, что именно военные приемщики и работники артиллерийского управления являются причиной того, что дело с производством гаубицы идет плохо, что, дескать, они предъявляют новые требования, вносят изменения в систему и прочее. Создалась такая обстановка, что пришлось вмешаться правительству. Но дело было нарочито так запутано, что разобраться во всем этом было очень трудно.
Что же вскрылось теперь? А вскрылось вот что: главный конструктор, который всю эту работу вел, оказался не только организатором большого вредительства в артиллерийской работе завода "Большевик", но и матерым немецким шпионом. Этот господин сам теперь во всем признался. Он обещает, если ему будет дарована жизнь, все вредительские акты исправить как по указанной тяжелой гаубице, так и по другим артиллерийским системам.
Вот видите, товарищи, в то время как мы с дирекцией завода "Большевик" и с тов. Павлуновским пререкались и устраивали драчки, шпионы и диверсанты делали свое черное дело".
Не знал еще доверчивый Клим, что заместитель наркома тяжелой промышленности И.П. Павлуновский сам был таким "заматеревшим шпионом", что негде пробы ставить. Впрочем, отнести Ивана Петровича к невинным жертвам репрессий язык не поворачивается, руки у него были в крови по локоть и персональную пулю он заработал честно.
На Ленинградском Кировском заводе рука об руку самозабвенно гадили Советской власти резидент военно-заговорщицкой организации начальник СКБ-4 И.А. Маханов - его вербовал сам Тухачевский, и старший инженер-конструктор Н.П. Васильев - представитель "антисоветской вредительской организации" под патронажем директора завода К.М. Отса. Само собой, оба подрабатывали на германскую разведку и привлекли к участию во вражеской работе практически весь состав артиллерийского конструкторского бюро.
К.М. Отс успел застрелиться. Н.П. Васильева и его сообщника, начальника отдела Б.А. Ветютнева, арестовали в июне 1937 года и установили, что он:
"Совместно с МАХАНОВЫМ умышленно конструировал негодные для РККА универсальные дивизионные пушки, конструктивно разрабатывал и формировал изготовление заведомо негодных для вооружения РККА пушек: танковой пушки ПС-3, дивизионной пушки "Л-4", 203-мм и самоходной гаубицы "Л-5". В результате вредительской работы ВАСИЛЬЕВА было сорвано вооружение РККА новыми арт. системами и нанесен крупный материальный ущерб государству".
В феврале 1938 года взяли старшего инженера Е.А. Корба, который "по заданию МАХАНОВА проводил вредительскую работу по системам: "Л-6" (зенитная 100 м/м стратосферная пушка): умышленно спроектировал негодное подрессоривание и колесный ход, а также умышленно усложнял эту систему и "Л-12" (дивизионная 76-мм пушка): умышленно, неправильными конструктивными расчетами ослаблял прочность основных агрегатов и деталей этой пушки (верхний станок, рессоры и проч.).
В результате вредительской работы КОРБА, под руководством МАХАНОВА, пушки "Л-3" и "Л-12" на вооружение не приняты и Советскому государству нанесен материальный ущерб около 8 миллионов рублей".
Окончательно, под самый корень, "вражеское гнездо" на Кировском заводе выкорчевали летом 1939 года, когда повязали И.А. Маханова, ненадолго его сменившего Н.А. Макулова, старшего инженера-конструктора И.И. Амелькевича, конструкторов А.И. Волынкина, М.Ф. Добрякова, Л.А. Монакова и других. Обвинение без труда доказало, что они "во вредительских целях умышленно срывали вооружение Красной Армии, проектируя заведомо непригодные образцы артиллерийских систем". Тем более что все сознались в содеянном и на очных ставках "изобличили" друг друга. Так, Маханов:
"Являясь руководителем конструкторского отдела на Кировском заводе, срывал вооружение РККА легкой дивизионной пушкой, вместо которой конструировал заведомо негодную для Красной Армии универсальную дивизионную пушку, срывал вооружение укрепленных районов капанирными установками Л-17, умышленно конструировал дефектные пушки: дивизионную 76-мм пушку Л-12, зенитную 100-мм пушку Л-6.
Во вражеских целях МАХАНОВ в течение 10 лет не дал на вооружение армии ни одной новой артиллерийской системы и нанес государству материальный ущерб в размере 35 миллионов рублей".
От руководителя не отставали подчиненные:
"В результате вредительского конструирования АМЕЛЬКЕВИЧЕМ других деталей для танковой пушки Л-10 ее освоение в валовом производстве было задержано на целый год.
Кроме того, вредительски, с отступлениями от тактико-технических требований сконструировал другую танковую пушку Л-11, чем снижал ее боевые качества.
По указанию участника военно-заговорщической организации МАХАНОВА - бывшего начальника конструкторского отдела Кировского завода умышленно не устранил дефекты дивизионной пушки Л-12, выявленные войсковой комиссией при ее испытаниях. В результате эта пушка не была принята на вооружение армии…"
М.А. Макулов шпионил в автономном режиме, а заодно "изготовлял в артиллерийском цехе Кировского завода вредительски сконструированные МАХАНОВЫМ - б. нач. артиллерийского конструкторского отдела, Кировского завода в Ленинград - новые образцы артиллерийского вооружения". М.Ф. Добряков "по заданию МАХАНОВА вредительски изготовил чертежи установки Л-17 и сорвал правительственное задание по изготовлению на Кировском заводе 600 капониров, предназначенных для Карельского перешейка".
Кроме того, Маханов уговорил руководителя группы центральной лаборатории Кировского завода С.М. Баранова "проводить вредительскую работу в области производства сталей для артсистем и других видов вооружения РККА". Тот, конечно, был рад стараться, поскольку вместе с помощником директора металлургического отдела Д.М. Рубиновичем трудился на германскую Разведку с 1933 года. Чем еще заняться на досуге двум евреям, как не укреплением обороноспособности Третьего рейха?
Из фирмы "Л" мало кто уцелел. Разве что М.А. Макулов: ему дали 15 лет и отправили строить Северо-Печерскую магистраль.
Как любили говорить в следовательских кабинетах: "мы работаем без брака".
"Обезвредили" в 1937 году директора Ленинградского Металлического завода и. Н. Пенкина; директора "Нового Сормова" Г.С. Дунаева; директора Мотовилихинского пушечного завода П.К. Премудрова, проводившего "явно преступную политику, что привело к срыву и систематическому невыполению оборонной программы" (и далее "преступная цепочка" - заместитель директора А.И. Залекман, заместитель главного инженера П.Н. Аликин, главный металлург Н.Н. Николаев, начальник отдела снабжения, начальник строительства, чернорабочие…).
На заводе № 7 (бывший "Красный арсенал") были репрессированы директор М.Е. Мельников, главный инженер Низвецкий, начальник технического отдела Турков. Этих посадили, но позволили дожить до эпохи борьбы с искривлениями "ленинских норм партийной жизни".
А вот создателя "сорокапятки" В.М. Беринга отыскали и добили в Норильском лагере в октябре 1937 года - он, пристроившись на должность начальника технических мастерских, "пытался сорвать строительство комбината". Изобретателя "первой в мире звукометрической станции", которую ныне с гордостью демонстрируют в музее, Н.А. Бенуа с женой и двумя сыновьями еще весной 1935 года сплавили на пять лет в Северный Казахстан, а в начале 1938-го за ними снова пришли. Николая Альбертовича "раскручивали на заговор" десять месяцев, Серафиму Михайловну убили на четвертый день после ареста. Инженера К.В. Крузе приговорили "по политическим мотивам" - и человек просто исчез.
Жаль, что "бесноватому фюреру" не втемяшилось в голову уничтожить или отправить мостить автобаны Андерса, Брауна, Мессершмитта, Порше, Шмайсера. Впрочем, тот факт, что большинство европейских физиков-ядерщиков сбежало в США, тоже сыграл заметную роль в мировом противостоянии - дорого обошлась рейху борьба с "еврейской наукой".
Новокраматорский завод тяжелого машиностроения им. И.В. Сталина, запущенный в Сталинской области в сентябре 1934 года, планировалось сделать одним из крупнейших артиллерийских предприятий Советского Союза, там наладили производство 203-мм гаубиц Б-4, собирались выпускать орудия большой и особой мощности, 406-мм башенные установки МК-1 для новых линейных кораблей.
Врагов здесь брали пачками. Известен случай, когда в одном цехе за одну смену арестовали 17 человек. Были уничтожены директор НКЗМ З.И. Фалькович, главный инженер Г.Н. Закс и многие другие ИТР. Первого директора И.Т. Кирилкина и начальника строительства Л.Х. Коппа достали в Архангельске, где они руководили возведением судостроительного завода № 402 - будущего "Севмаша". Кирилкину много "пришили" всякого разного, но кроме банального вредительства, терроризма и шпионажа в пользу двух разведок, ему инкриминировали продажу немцам "ценных сведений" о закупленном в Германии оборудовании. Коппа обвинили в саботаже. После трех лет следствия соратники получили "бессрочные срока" и погибли в лагерях.
В начале 1937 года артиллерийское конструкторское бюро было организовано на Уральском заводе тяжелого машиностроения, а с лета здесь началось такое тотальное "корчевание", которое удостоилось отдельного упоминания в секретном докладе Н.С Хрущева на XX съезде: "Управление НКВД по Свердловской области "вскрыло" так называемый "Уральский повстанческий штаб - орган блока правых, троцкистов, эсеров, церковников", - руководимый якобы секретарем Свердловского обкома партии и членом ЦК ВКП(б) Кабаковым, членом партии с 1914 года". Разгром был полный, только арестованными секретарями райкомов можно было укомплектовать роту "повстанцев". "Хозяина Урала" расстреляли в октябре (город Кабаковск снова назвали Надеждинском), директора УЗТМ, бывшего красного партизана, орденоносца Л.С. Владимирова вывели в расход в январе 1938 года, следом - главного инженера Д.А. Патрушева, их заместителей, начальников цехов - 38 специалистов, проводивших "широкую диверсионную и подрывную работу", готовивших, по заданию германской разведки, террористические акты "над руководителями ВКП(б) и Советского правительства".