"Ода великой радости" ("Да ло фу ") или ее полное название "Ода великой радости сексуального союза инь и ян и неба и земли", автором которой считается Бо Синцзян, младший брат знаменитого танского поэта Бо Цзюйи, является одним из важнейших текстов эротической литературы, обнаруженный Полем Пельо и сейчас находящийся в Париже в Дуньхуанской коллекции. Ее 14-й раздел, посвященный гомосексуальным отношениям между мужчинами, где давалось много хорошо известных китайцам примеров, преимущественно из жизни ханьских императоров, был очень сильно поврежден.
Вообще в старом Китае мальчики, которые в дальнейшем должны были обслуживать "голубых", готовились заранее.
Мальчики, предназначенные для публичных домов, подбирались в возрасте 4-5 лет из детей продаваемых родителями либо украденных у них. Кража детей, мальчиков и девочек, широко известное явление в старом Китае. "В Тяньцзине ежегодно в конце лета, когда лодки идут по большому каналу на юг за рисом, – писал русский врач В. Корсаков, – появляются извещения о продаже детей. Скрытые в джонках и бараках дети во время пути продаются в публичные дома или частным лицам. Бороться с промыслом воровства детей нет возможности, и власти китайские оповещают только население о наступлении времени отправки лодок за рисом и предлагают самому населению смотреть за детьми и охранять их от воров".
Основываясь на записях В.Корсакова, О.М. Горрдецкая вычленяет пять подвидов китайской педерастии.
Первый – это приятельская, которая сопровождала китайца всю его жизнь, начиная с самых первых побуждений полового чувства.
В качестве второго подвида гомосексуализма следует выделить подростково-профессиональный, который был в Поднебесной своеобразным элитарным дорогостоящим удовольствием.
Третьим подвидом педерастии была дешевая уличная самопродажа, четвертым – самопродажа актерская.
Пятый подвид, в отличие от предыдущих проявлений китайских гомосексуальных привычек, не был связан с выездной жизнью. Это были домашние развлечения со слугами.
Мальчики, воспитываемые для публичных домов, проходили своеобразное "воспитание". "Попав в руки содержателей публичного дома мальчиков, ребенок в 5 лет подвергается особому воспитанию телесному, а затем и образованию, дабы он мог достойно выполнять свое будущее назначение, – констатировал В.Корсаков. – Подготовка продолжается до 13-14 лет, когда они пускаются уже в общее обращение. Телесная подготовка мальчиков для целей педерастии состоит в правильном и систематическом массировании заднепроходной области, а затем в постепенном расширении заднего прохода введением особых расширителей, все большей и большей толщины. Первое время эта операция для мальчика довольно болезненна; за всякое сопротивление достается не мало побоев, особенно у хозяев, жадных к наживе и пускающих мальчиков в оборот в более раннем возрасте. Но другие мастера, не столь жадные, расширяют отверстие, применяя предварительно местную анестезию. Дабы расслабить сфиктер и держать его в расслабленном состоянии". Мальчиков приучали одеваться как девочек, обучали всем ухищрениям кокетства. Часто бывали случаи, что к 14-15 годам их оскопляли. Если же молодые люди попадали в публичные дома в более позднем возрасте, то кастрацию производили позже. Мальчики в богатых публичных домах стоили довольно дорого и были доступны очень богатым китайцам. Мальчики активно "работали" пять-шесть лет, когда они еще очень молодые и пользовались популярностью, уже к 22 годам цена на них начинала падать и они поступали на содержание или поступали в публичный дом, шли в актеры, становились приказчиками или секретарями у богатых купцов или мандаринов. Мальчики, так же как и проститутки-девушки, делились на несколько категорий, в зависимости от их подготовки, внешности и манер. Для богатых публичных домов мальчикам давали приличное образование, учили пению, музыке, стихосложению и декламации стихов, рисованию, современному и древнему стилю каллиграфии (мальчики, жившие в старых японских борделях, также были хорошо обучены музыке и танцам и отличались мастерством во всех искусствах). Они знали наизусть множество китайских пословиц, афоризмов и "чэньюев", поговорок, прибауток, умели быстро и хорошо каламбурить, во время препарировать изречения Конфуция, Лаоцзы, Мэнцзы и других китайских философов. Одним словом, они вполне отвечали вкусам и интеллекту образованного китайца. Среди золотой китайской молодежи считалось большим шиком устроить обед в ресторане, пригласив своих друзей и этих "молодых господ". Владельцы многих ресторанов уже хорошо знали всех своих клиентов и заранее готовили для них необходимое число юношей "услаждающих ум". Хорошо образованные мальчики в богатых публичных домах стоили довольно дорого и были доступны только очень богатым китайцам. Были среди этой мужской когорты проституции и свои звезды, многие из них подобно девушкам капризничали, ревновали, разоряли своих любовников на дорогие подарки и безделушки. Бывали случаи, когда некоторые китайцы разорялись, удовлетворяя капризы своего "маленького друга", заменявшего им и жену и любовницу. Костюмы "мальчиков" были отличного качества с претензией на роскошь, цвет обычно преобладал розовый. Эти "маленькие друзья" вели праздный образ жизни, ездили на каретах, редко передвигаясь пешком. "Они чрезвычайно заняты всегда своею наружностью, – писал упоминавшийся В.Корсаков, – тщательно вырывают повсюду всякий волосок и особенно следят за красотою и чистотою своего заднего прохода, постоянно душатся духами и до того входят в роль женщины, что усваивают себе женскую походку, манеру держать себя, даже выражение лица и тембр голоса".
Второй сорт мальчиков был менее образован и воспитан, они использовались часто богатыми горожанами и коммерсантами. "Маленькие друзья" также любили подарки, лакомства, любили покутить.
Третий сорт мальчиков был низшей или уличной категорией, он пополнялся из всех отбросов старого общества; здесь были и бродячие дети, и нищие, они являлись рассадником сифилиса и разных заразных венерических заболеваний. Эта категория молодых людей бродила и искала себе клиентов по домам терпимости, по театрам, у цирюльников, на улицах, давая знать о своем ремесле, делая известные знаки рукою днем, а вечером издавая особого рода свист.
В обиходе у китайцев педерастия означалась несколькими символическими выражениями, наиболее распространенными из которых были "тань лу цзя " ("мешать кочергой в печке") и "туцзы " ("заяц"), относящееся к "молодому другу" и имеющее унизительный смысл. "Китайцы в такой степени не стыдясь, предаются этому гнусному и противоестественному пороку, – писал в своих путевых заметках Барроу, – что главные сановники государства в этом сознаются без стеснения. Каждый из них имеет всегда при себе мальчика называемого "носильщик трубки", которым бывает обычно красивый юноша от 14 до 15 лет, замечательно роскошно одетый".
Доктор Матигнон с целью изучения, дважды посетив публичный дом мальчиков в Тяньцзине: днем и ночью, затем опубликовал свои впечатления. Он был возмущен тем, что некоторые европейцы пользуются этими домами терпимости. Мальчики, которых он увидел там, были грязны, плохо содержались и были дурно воспитаны. Входящего гостя они встречали пением какой-нибудь песни, но голоса их были неприятны. Затем они предлагали трубку табака или опиума, тотчас же садились гостю на колени, рассказывали несколько пошлых анекдотов и ожидали приглашения… В Тяньцзине из 5 мальчиков, которые были предложены, у нескольких доктор в углах губ видел сифилистические язвочки.
Мальчиков можно было получить помимо публичных домов также, как это было в древнем Риме, и в лавках цирюльников, где клиента во время бриться и стрижки окружают маленькие мальчики. Много "молодых друзей" шлялось и в театрах. Некоторые иностранцы называли театр в Китае "питательной средой для мужской проституции" (то же самое можно сказать и о Японии), имея в виду не только сцену, но и зрительный зал. Этому благоприятствовало то обстоятельство, что женские роли в китайских (и японских) театрах исполняли почти исключительно юноши, большей частью накрашенные и в женских костюмах. Актеры, с ранней юности обучаемые всем женским искусствам, составляли предмет страстных вожделений гомосексуалистов и образовывали главное ядро мужской проституции.
Эта тема нашла отражение и в китайских романах ХУП-Х1Х вв. Так в середине Х1Х столетия в Китае появился вскоре став широко известным роман Чэнь Сэня "Драгоценное зерцало прелестей любовных" ("Пинь хуа бао цзинь "). Вся книга была посвящена "любви" чиновников периода правления императора Цяньлуна к молодым актерам – исполнителям женских ролей, т.е. отражала одно из самых отвратительных явлений, бытовавших в стране издавна. Большинство реальных героев, по мнению российского литературоведа В.И.Семанова, имело реальных прототипов и иногда они были названы своими именами (наложница Юй Тяньсянь, актер Юань Баочжу). Рядом с чиновниками в "Драгоценном зерцале" действуют десять мальчиков-актеров, наделенных женскими именами. Подтверждением реальности описываемых событий в романе являются рецензии цинских критиков на эту книгу: "вульгарные дела горожан" нарисованы в "Драгоценном зерцале" гораздо правдивее, чем в других любовных сочинениях того времени, писал один из критиков; этот роман они называли "социальным романом", говорили, что он вскрывал тайны цинского двора, "разоблачал и критиковал" распутство столичной знати. "Книги о мужеложестве писались еще в эпоху Мин, – писал Чжэн Чжэньдо, – но все они были грубы и отвратительны. Тот же роман полон благородства и иносказаний". Одно время данная книга была запрещена властями.
В начале Х1Х в. в Китае появился роман "Юй цзяо ли ", который пользовался большой известностью в европейских литературных кругах благодаря "манерности" его героев и из-за того, что главный герой в конечном счете женился сразу же на обеих своих возлюбленных. Он был переведен в 1826 г. на французский язык известным французским синологом Абель-Ремюза под названием "Les deux cousines", вскоре также появились английский, голландский и немецкий переводы данного романа. В главе 14-й этого романа главный герой Су Юйбо влюбляется в красавицу Лу Мэнли, переодетую в юношу, и смятение, в которое он приходит, когда обман раскрывается, свидетельствует о природной склонности героя к педерастии.
"В театрах по коридорам, а также в ложи всегда заходят два-три мальчика, прилично одетых, которые мало-по-малу приближаются к посетителю и вступают в разговор, давая взглядами и жестами понять в то же время о своем ремесле, – замечал очевидец событий тех лет В.Корсаков. – Эти ма-льчики, которых посылает тут же находящийся содержатель. Они обычно чисты, красивы, хорошо выдержаны, прилично держат себя. Для китайца театр представляет одно из величайших удовольствий и понятным является обилие проституток-мальчиков, предлагающих здесь себя зрителям. На китайской сцене роли женщин исполняются и при том чрезвычайно естественно, молодыми мужчинами, которые в совершенстве усвоили весь женский характер, привычки, жесты, голос. Китаянке считается неприличным не только быть актрисой, но и посещать театр совместно с мужчинами. Следовательно, вся публика, зрители в театре исключительно мужчины, среди которых всегда есть любители педерастии. Среди актеров также всегда есть промышляющие и педерастией, а талантливые из них в молодом возрасте еще более высоко ценятся и за свой талант и за педерастию".
А вот еще одна похожая характеристика "питательной среды" мужской проституции в изложении иностранца. "Безбородые юноши, играющие женские роли и достигшие удивительного драматического совершенства, обязаны большей частью своих доходов не артистической деятельности, а известным личным услугам: юные жрецы Талии, живущие в предместье Вайлотшен, поблизости от театра, нередко принимают посещения своих богатых почитателей. Мало того, что сама сцена уже служит отрадой для педерастов, – места для зрителей представляют в этом отношении еще более поразительную картину: зала, партер, ложи переполнены молодыми людьми с женственной походкой, хотя и в мужском костюме, но из тончайших материй самых ярких цветов. Они переходят от одного стола к другому, здесь расточая улыбки, там – перемигиваясь с сидящими, получая от одних лакомства, от других выслушивая сомнительного достоинства шутки, пока, наконец, не усядутся за какой-нибудь стол со своими знакомыми или с людьми, которые им кажутся богатыми".
К молодым актерам, занимающимся педерастией, применялся специальный термин "сян гуй " – "молодой господин".
Кроме проституции, промышляющей педерастией, в старом Китае была развита и педерастия домовая: богатые люди держат у себя мальчиков, как личную прислугу, которые подают им чай, трубку с табаком, оказывают мелкие личные услуги. К примеру, главный герой романа "Цзинь, Пин, Мэй " Симэнь баловался и со своим слугой, который со служанками вел себя как мужчина а с господином – как женщина.
Немало гомосексуальных пар, судя по имеющимся документальным материалам, обнаруживалось также среди деятелей культуры и искусства Китая, хотя точно судить о характере из взаимоотношений в ряде случаев довольно затруднительно. Дело в том, что первоисточником здесь часто оказываются поэтические эпистолы, которые, как и вся китайская "поэзия дружбы" (стихи, посвященные мужским дружеским связям) по сюжету и лексике мало чем отличаются от любовно-лирической поэзии. Поэтому однозначное принятие таких текстов за описание гомосексуальной любви может быть ошибочным.
Была развита педерастия и среди монастырского монашества, так как в монастырях находилось много молодых учеников и послушников, особенно в монастырях монгольских. "…Вероятность существования гомосексуальной любви в среде безбрачных монахов, увы, не вызывает особых сомнений, – пишет российский исследователь О.М. Городецкая. – Человек часто бывает не в силах вытравить из себя все свои природные желания, забыть свое телесное. Факты монашеской педерастии известны, увы, не только культуре даосов или буддистов, где, кстати, возможно они были и не столь уж самоубийственным криминалом, в силу известной терпимости этих учений к плоти. Печально, что эти факты встречаются и в христианской культуре, особенно в отдаленных провинциальных монастырях".
7. Распространение опиума
Для Поднебесной основным потребляемым средством был опий, где это наркотическое средство являлось основой и двигателем всех сладострастных оргий.
Пристрастие к курению опиума повсеместно и широко распространилось в стране в Х1Х веке. Хотя опиум как медицинское средство был известен в Китае начиная с УШ в., предположительно он был завезен в Поднебесную арабскими купцами в качестве снотворного средства. Однако как наркотическое вещество опиум становится известен с ХУШ в., благодаря распространению его в период оккупации голландцами Тайваня. Первоначально в ХУШ в. курение опиума распространяется среди жителей ряда приморских провинций Южного Китая, а в конце ХУШ в. опиекурение становится серьезной общественной проблемой, существование которой начинает признаваться правительственными кругами Поднебесной. Первый императорский указ о запрещении курении опиума был издан в 1729 г. А в 1796 г., в первый год своего правления, император Юнъянь (годы правления Цзяцина) издал указ о запрещении ввоза опиума, однако это не значило, что наркотика стало ввозиться меньше. Так, в 1798 г. управляющий пароходством доносил старшему начальнику в Индии, откуда шел опиум: "все уверены в том, что комиссар морской таможни втайне поощряет эту незаконную торговлю в целях личного обогащения, поэтому он, конечно, не может активно проводить настоящее запрещение".
В 1802 г. Навигационный комитет докладывал: "хотя правительство Китая не раз издавало указы о запрещении опиума, однако, совершенно несомненно, что сбыт опиума в действительности сильно увеличился".
В 1809 г. начальник провинции Гуаньдун и Гуанси и одновременно начальник таможни Бай Лин издал строгий приказ о запрещении ввоза опиума, а в 1811 г. Навигационный комитет докладывал: "Согласно наблюдениям, приказ губернатора о запрещении опиума – всего лишь слова, записанные в официальном документе, и у него вовсе нет намерения активными мерами воспрепятствовать торговле (опиумом), ибо правительство давно уже потворствует контрабандным перевозкам, используя их в качестве удобного средства для наживы". В 1813 г. император Юнъянь приказал уголовной палате выработать положение о наказании за преступления, связанные с покупкой и потреблением опиума военными и гражданскими лицами. В указе, укоряя чиновников, Сын Неба писал: "Во всех морских таможнях, в конечном счете, есть такие (чиновники), которые в личных интересах взимают опиумные сборы в серебре, а это в итоге ведет к тому, что подлые люди занимаются барышничеством; можно ли удивляться, что приток этой отравы все больше возрастает?".
И это не было пустыми словами. В одном источнике записано, что "капитан 1 ранга Хань Чжаоцин специализировался на захвате контрабанды в личных интересах. Он договорился с иностранными судами и каждый раз, пропуская 10 тысяч ящиков опиума в страну, брал несколько сот ящиков и докладывал о них командованию морских сил, как об успешно им захваченных. Дело доходило до того, что он ввозил опиум в порт даже на военных судах флотилии и, тем не менее, получал при этом награды как за захват контрабанды. В результате он получил чин адмирала и право ношения павлиньих перьев на головном уборе, его подчиненные нажили кучу денег, а в это же время ввоз опиума дошел постепенно до 40-50 тысяч ящиков в год".
Следующий император – Мин Нин (годы правления Даогуана) также издавал строгие указы о запрете ввоза и распространения опиума, но результат был такой же.
Так, в 1822 г. императорский указ строго запрещал всем чиновникам, охраняющим морские порты, принимать какие-либо суммы и за это разрешать без пошлин ввоз контрабанды. Указ гласил: "Опиум, поникая внутрь страны, весьма сильно вредит нашим обычаям и отражается на умственных способностях людей. Все это происходит в результате того, что таможенные чиновники в портах берут взятки и допускают беспошлинную контрабандную торговлю, которая приняла большие размеры. Повелеваю (наместнику провинции Гуаньдун и Гуанси) Юань Юаню и (главному директору морской таможни в провинции Гуаньдун) Да Саню тщательно проверить сие и наказать нарушителей". В 1831 г. официальным императорским декретом были строжайше запрещены контрабандный ввоз и курение опиума частными лицами, а также посевы мака для получения опиума на территории страны.
Генерал-губернатор провинции Шэньси в докладе, поданном императору, писал: "Запрещение опиума существует уже не один день, но тот факт, что пристрастие к нему не уменьшается, а все больше возрастает, объясняется не мягкостью законов, но неэффективностью контроля, ибо иностранные корабли, нагруженные опиумом, становятся на якорь в двух местах: в Вампу и Лаованьшань в Гуаньдуне, там преступные торгаши из внутренних районов устраивают свои заведения для приема и транспортировки опиума по морю в порты провинций Фуцзянь, Чжэцзян, Цзянсу, Шаньдун, в порт Тяньцзинь, на Ляодунский полуостров, а в каждом из портов, в свою очередь, имеются специальные фирмы, занимающиеся скупкой, хранением и перепродажей опиума. Полные ящики и корзины, принадлежащие этим торговцам, отправляются на судах по внутренним рекам и в повозках по дорогам, достигая всех провинций, как на юге, так и на севере. Число таких торговцев действительно велико.