Первый путь - путь Британской империи. В течение двух веков англи- чане управляли колониями, общая численность населения которых деся- тикратно превосходила население метрополии, выкачали из них немало богатств, но и многое сделали для их приобщения к цивилизации. Это благое дело, которым Англия справедливо гордится, в то же время ока- залось роковым для прочности имперских устоев. Уже в 20-х - 30-х го- дах ХХ столетия элита, к примеру, индийского общества (пусть только элита) не уступала британцам по интеллектуальному развитию, а техно- логическое превосходство метрополии больше не было абсолютным. (Ма- хатма Ганди в своей программе ненасильственной борьбы за освобожде- ние, в частности, призывал индийцев не покупать английские товары, только свои собственные. Значит, было уже индийское предприниматель- ство, была какая-никакая промышленность, были специалисты.) Отпадение 300-миллионной Индии от 50-миллионной Англии становилось неизбежным.
Второй путь - путь Российской империи и ее наследника СССР. До конца 50-х - начала 60-х годов стержневая нация империи, объединенная русским языком и русской культурой, была в абсолютном большинстве. Но в 60-х, по известным причинам, началось вначале сокращение прироста, а затем и постепенное уменьшение численности русских и русскоязычных, одновременно с бурным умножением мусульманского населения в Средней Азии, Азербайджане и т.д. Старые имперские опоры затрещали под тя- жестью этих людских масс.
К моменту распада СССР в 1991 году относительная численность насе- ления метрополии, вместе с русскими и русскоязычными жителями союзных республик, была еще достаточна высока - процентов 60. Такое соотноше- ние было уже не подавляющим, особенно с учетом возрастной структуры (в метрополии - преобладание среднего и старшего возраста, на юге - молодежь), и не обеспечивало сохранение империи по старой схеме. Но оно оставалось еще вполне благоприятным для того, чтобы империя под- держивалась на основе технологического и интеллектуального превос- ходства метрополии. А эти факторы как раз и не проявлялись.
Для прибалтийских, украинских, грузинских, молдавских национальных движений, для огромных масс молодого мусульманского населения южных республик метрополия - с низким уровнем жизни ее собственного народа, с отсталой инфраструктурой, уступавшей даже многим африканским стра- нам, - не представлялась ни авторитетом, ни источником благ - высоко- качественных товаров, передовой медицины и т.д. В метрополии видели только чужеродного паразита, который забирает юношей для мучительной военной службы и высасывает из подвластных народов все соки. (На са- мом деле, поток субсидий и льгот шел как раз из Российской Федерации в союзные республики, до 50 млрд. долларов в год. Другое дело, как бестолково, без всякой пользы для коренного населения, а то и во вред ему, тратились эти деньги. Например, на безграмотные проекты, вызы- вавшие разрушение экологических систем.)
Презрительное отношение к русскому и русскоязычному населению, его притеснения и выдавливание в Россию развивались, особенно в мусуль- манских республиках, еще до "перестройки". Распад Союза в той или иной форме становился неизбежным.
В эпоху застоя почти исчезла прежняя советская фантастика - попу- ляризаторская, научно-техническая. То, что издавалось в 70-е - 80-е годы под именем "научной фантастики", - отечественное ли, перевод- ное, - было прежде всего фантастикой социальной, психологической, за- частую в жанре антиутопии. Для советских авторов обращение к жанру НФ было способом просочиться к читателю со своим видением мира сквозь трещинки в бетонных плотинах редакций и цензуры. Но об этом написано немало специальных исследований.
Нам любопытнее проследить, как изменилась в застойные годы ситуа- ция с научно-популярной литературой. Книг выпускалось (по числу наи- менований), пожалуй, в несколько раз больше, чем во времена "оттепе- ли", а тиражи уменьшились. На смену прежним общедоступным изданиям, охватывавшим широкие области науки и техники, пришли книги, посвящен- ные узко-специальным вопросам. Здесь, конечно, была своя логика: чис- ло образованных людей в стране все-таки возросло, и рассчитывать при- ходилось на читателей более высокого уровня. Но беда в том, что мно- гие из этих книг были написаны без всякой увлекательности, как сухие обзоры. Насколько естественны были в конце 50-х годов 100-200-тысяч- ные тиражи книг и брошюр по астрономии или ракетной технике, настоль- ко нелепо выглядела изданная в конце 70-х сорокатысячным тиражом в научно-популярной серии какая-нибудь унылая монография о свойствах кристаллогидратов.
Как и другие загадки эпохи застоя, это странное явление объясняет- ся чрезвычайно просто, если вспомнить о правилах игры того времени. Подобные книги нужны были самим авторам - для пополнения списка пуб- ликаций, необходимого при защите диссертаций, борьбе за конкурсную должность и т.п. Борьба за их пробивание, проталкивание в печать бы- ла одной из важнейших составляющих великой борьбы в научном мире за должности, звания, деньги и власть.
Такие книги, конечно, не раскупались. Из всего потока читатель выхватывал только то, что поинтереснее, особенно связанное с загадка- ми природы и истории - о динозаврах, об Атлантиде. Кстати, никогда не залеживались любые, даже сложно написанные книги по астрономии.
Зато с середины 60-х, на протяжении всего застойного периода, не- обыкновенным успехом пользовались научно-популярные ж у р н а л ы. "Знание - Сила" и "Наука и жизнь" (в меньшей степени, прекрасный "Хи- мия и жизнь", вследствие его специфики, а также весьма интересный "Техника - Молодежи" из-за его ортодоксальности) играли в жизни со- ветской интеллигенции не меньшую роль, чем толстые литературные жур- налы. Подписка, например, на "Знание - Сила" лимитировалась точно так же, как на самые дефицитные "Иностранную литературу" и "Новый мир". Подписаться на почте было просто невозможно, а на работе - единствен- ную подписную квитанцию, выделенную лаборатории или отделу, разыгры- вал между собой по жребию десяток претендентов.
В отличие от литературных журналов 70-х - 80-х, чье дремотное, профильтрованное течение лишь изредка нарушалось всплесками талантли- вых текстов, на страницах научно-популярных журналов бурлила настоя- щая интеллектуальная жизнь. Уже в постсоветское время сотрудники того же "Знание - Сила" вспоминали, с каким подозрением относились к ним органы идеологического надзора, как тяжко было пробивать сквозь цен- зуру серьезные публикации и даже необычное художественное оформление номеров. Но интеллигентный читатель застойных лет этих редакционных мук не ощущал. Он с благодарностью находил в научно-популярных журна- лах то, чего не мог отыскать больше нигде: обсуждение важнейших фило- софских, социальных, психологических проблем, пусть только на истори- ческих и естественно-научных примерах, информацию о достижениях науч- но-технического прогресса вместе с осмыслением того, что обещают че- ловечеству и чем грозят ему эти новейшие успехи разума. Находил на- стоящую, а не отрежиссированную борьбу мнений, - пусть только вокруг исторических и научных вопросов, - борьбу интеллектуальную, будоража- щую его собственные ум и душу. Наконец, находил подлинное, а не выму- ченное, искрометное, хотя опять-таки ограниченное научными проблемами остроумие.
Среди выморочной, утратившей реальное содержание действительности научно-популярные журналы напоминали о реальности мысли. Они ободряли читателей: научно-технический прогресс непрерывен, полет гуманной пу- ли к ее Цели продолжается, несмотря на то, что наша страна в тяжких муках бьется на месте.
А действительность застоя становилась все безысходнее, и все боль- ше требовалось душевных сил, чтобы ей противостоять. От невозможности самореализации люди задыхались, точно в атмосфере, где кислород под- менен инертным газом. Слабые - не выдерживали. Среди научно-техничес- кой интеллигенции все больше становилось тех, кто, не видя смысла в реальности, отказывался от рационального мышления. В поисках иного смысла и оправдания собственной жизни они совершали то, что на языке психологии именуется "обращением к воображаемым референтным группам". Уходили в ортодоксальную религиозность, уходили в мистические верова- ния, уходили в йогу, уфологию самого вульгарного толка. Атрофирова- лись клетки общественного мозга страны.
Самое расхожее присловье последних застойных лет - "маразм крепча- ет". Чудовищная бюрократизация и нарастающее на всех служебных уров- нях безразличие к своему делу порождали хаос. И прежде всего, в самых ответственных научно-технических областях - военной, атомной, косми- ческой. Для них режим ничего не жалел, их успехи были его последним оправданием перед собственным народом. Но все крошилось, развалива- лось. Через несколько лет, уже в "перестройку", процесс нашего распа- да потрясет весь мир чернобыльским взрывом и катастрофами атомных субмарин. Скрыть их будет невозможно. А до этого дикие нелепости, аб- сурдные аварии, часто с человеческими жертвами, прятали, как могли, за стеной секретности.
Вот одна история тех лет. К счастью, не трагическая, скорее забав- ная. Ее тогда охотно пересказывали друг другу в курилках наших пред- приятий. Сам я слышал ее несколько раз в немного отличающихся вариан- тах. Передаю так, как запомнилось. Что-то в этой байке, возможно, слегка преувеличено, что-то недосказано, что-то исказил устный "ис- порченный телефон". Но уж больно характерна она для своего времени.
30 октября и 4 ноября 1981 года, одна за другой, были запущены в космос автоматические межпланетные станции "Венера-13" и "Венера-14". Им предстояло за четыре месяца пролететь свыше 300 миллионов километ- ров и сквозь раскаленную, сверхплотную атмосферу Венеры опуститься на ее поверхность, на дно пылающего ада, где температура достигает 450 - 500 градусов по Цельсию, а давление - 90 - 100 земных атмосфер.
В процессе снижения спускаемых аппаратов они должны были исследо- вать химический состав венерианской атмосферы, а после посадки, во-первых, выполнить панорамную съемку окружающей местности, а во-вторых, - это считалось главной изюминкой проекта и обещало стать мировой сенсацией, - произвести забор и анализ проб грунта.
Все маневры и действия "Венер" обеспечивали системы пироавтомати- ки. Станции буквально были нашпигованы пиропатронами. По командам бортовой электроники пиропатроны отстреливали многочисленные крышки, люки, парашюты, разрезали защитную сферу во время спуска. Но самой хитроумной была работа пироавтоматики в процессе забора грунта. По- следовательно срабатывая, пиропатроны пробивали мембраны и в несколь- ко этапов перегоняли ампулу с грунтом из бура в вакуумную камеру внутри аппарата, где находился прибор радиоизотопного анализа. Это была, действительно, остроумная система, изящная и надежная.
Термостойкие пиропатроны для венерианских условий разработало наше НПО. Изготовил их один из серийных заводов отрасли. Станции улетели. А некоторое время спустя в космическом НПО, где недавно собрали "Ве- неры", для каких-то текущих исследовательских работ взяли несколько пиропатронов из того же ящика, и… Сначала никто ничего не понял: пиропатроны как-то странно щелкали, но не взрывались.
Кинулись проверять. И вот - уже настоящий шок! - обнаружили, что многие пиропатроны в этой партии имеют только первичный, воспламени- тельный заряд на мостиках накаливания, вторичный же, основной, рабо- чий заряд - отсутствует! Попросту говоря, электровоспламенительные узлы, действующие от импульсов бортовой электроники, вставлены в п у с т ы е корпуса. Термостойкий взрывчатый состав в эти корпуса предварительно не запрессовали.
Как это могло случиться при всех многочисленных проверках, никто не понимал. Есть ли холостые пиропатроны на борту улетевших станций и сколько их, - никто не знал. Зато все очень хорошо представляли себе последствия.
Четыре месяца, пока автоматические межпланетные станции летели в космической пустоте, приближаясь к Венере, все организации, связанные с их полетом, била лихорадка. На самый верх - в ЦК КПСС и в прави- тельство - ничего не сообщили. Но в своем кругу шли, по нынешней тер- минологии, подковерные "разборки". С перепихиваньем вины друг на дру- га и прикидками возможных наказаний. Все понимали, что этот провал, в отличие от многих других, скрыть не удастся: о запуске "Венер" объ- явили на весь мир.
Время было все же не сталинское, расстрелов и лагерных сроков ни- кто не ожидал, но один из руководителей проекта, например, поспешил за эти месяцы оформить себе персональную пенсию. Знал, что после не- удачи - не дадут, выкинут на обыкновенные, тощие сто двадцать рублей, как рядового советского пенсионера.
1 марта 1982 года спускаемый аппарат "Венеры-13" вошел в атмосферу планеты. Специалисты, управлявшие полетом, замерли у своей аппарату- ры. Началась работа пиропатронов, и на этапе прохождения атмосферы все они отстрелялись безотказно. Посадка! Пришло изображение каменис- той поверхности вокруг станции. Теперь начинался главный эксперимент - забор грунта. И опять все пиропатроны сработали нормально, холостых среди них не оказалось!
В буйном ликовании, охватившем всех, причастных к программе, кое-кто сумел не потерять голову и сделать грамотный подстраховочный ход. Быстро, пока не началась посадка "Венеры-14" (неизвестно было, как с ней обернется), протолкнули в печать статью, где впервые совер- шенно открыто и в самом восторженном тоне рассказывалось о работе пи- роавтоматики на космических станциях. Читателям, - особенно начальст- вующим, - внушали, что успехом "Венеры-13" мы прежде всего обязаны создателям ее пиротехнических систем.
Статья появилась в газете "Социалистическая индустрия" 5 марта 1982 года, как раз в день благополучной посадки "Венеры-14". Все ее пиропатроны тоже отработали в штатном режиме. Получилось, что ни один холостой пиропатрон на борт станций не попал, туда вмонтировали толь- ко снаряженные. Везет так везет!
Долго эту историю пересказывали в курилках НИИ и заводов. Качали головами, посмеивались. Смех был невеселый. На этот раз все кончилось "хэппи эндом" в духе соцреализма: фанфары, литавры, сверкающий дождь наград, осыпавший причастных и непричастных. Но мы хорошо знали, что в нашем деле хаос и абсурд слишком часто заканчиваются невесело. Сов- сем печально и скверно заканчиваются. Авариями, взрывами, кровью.
Вспоминается мрачное лето 1984 года. Надрывные крики газет, радио, телевидения об угрозе ядерной войны как будто слились в один нескон- чаемый вой сирены. Если во время Карибского кризиса в 1962-м безум- ное, предельное напряжение - на грани мгновенья от грохота встречных советских и американских ракетных стартов - продержалось всего не- сколько дней и отпустило, то теперь оно тянулось уже много месяцев подряд. Точно темное грозовое электричество непрерывно жгло нервы.
И вдруг, в этой давящей атмосфере нагнетаемой ненависти и тревоги прозвучало неожиданное: вечером 4 июля, в день национального праздни- ка Америки, по телевидению, в программе "Время" выступит посол США в Советском Союзе.
Его короткое выступление, конечно, было предварительно изучено и согласовано всеми нашими инстанциями. Официально - МИДом и руковод- ством телевидения, а неофициально - ЦК, КГБ, цензурой, чертом, дьяво- лом, - кто там еще в 1984 году должен был просмотреть и проанализиро- вать в поисках скрытой вредоносности трехминутную запись, прежде чем, скривясь, выпустить ее в эфир.
Но посол подготовил свое короткое выступление так, что ни одна инстанция при всем желании не смогла бы придраться ни к единому сло- ву. Он не упомянул ни афганскую войну, ни размещение советских ракет "СС-20" на европейских рубежах, ни ответную установку американских "Томагавков" и "Першингов" в Европе, ни вторично ответное приближение советских подводных ракетоносцев к берегам Америки, чтобы сократить время ответного удара до нескольких минут полета "Першинга". Он не упомянул новейшие американские межконтинентальные баллистические ра- кеты - наземные "М-Х" и морские "Трайдент" - и их советские аналоги "СС-18" и "Тайфун". Не упомянул американскую программу СОИ с ее кос- мическими лазерами, перечеркивавшую договор по противоракетной оборо- не, и ответные советские угрозы СОИ преодолеть. Не упомянул Эфиопию, Никарагуа, Анголу и прочие регионы, где в форме местных конфликтов тлели очаги вооруженной борьбы между Советским Союзом и США. Не упо- мянул права человека, диссидентов, свободу эмиграции. Он вообще не сказал ни слова о политике.
Посол говорил о науке и только о науке. Он говорил о достижениях Америки в области новых технологий, об электронике, информатике. Го- ворил о полной компьютеризации современного американского общества, о единой компьютерной сети, охватившей все Соединенные Штаты и открыв- шей немыслимые прежде возможности во всех сферах деятельности - в бизнесе и промышленности, в связи и на транспорте, в медицине, в об- разовании.
Ни единой иронической нотки не прозвучало в спокойных словах по- сла, никаких сравнений и уж тем более - никаких угроз. Но те, кто слушал это выступление, понимая его смысл, испытали настоящий шок.
Пятнадцать лет прошло с тех пор. Не собираюсь задним числом вы- ставлять себя умником. Точно так же, как все, я тогда и представить не мог, что поражение в научно-техническом состязании с Западом за- вершится для нашей страны развалом и чумным пиршеством на ее обломках воров и разбойников. Как все, полагал: что есть сейчас, то будет и дальше, только еще немного похуже. Но точно помню, в каком оцепене- нии, словно приговор, слушал вечером 4 июля 1984 года выступление американского посла. И помню, что, когда посол, сдержанно поклонив- шись, исчез с экрана моей старенькой черно-белой "Ладоги", в голове как-то сами собой, финальным аккордом, неизвестно откуда взявшись, нелепо и оглушительно прозвучали слова Маяковского: "Которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время!…"
Наука и олигархия
Некоторое время назад (чтобы уточнить - уже после краха всех него- сударственных финансовых пирамид, но еще до главного краха 17 августа 1998 года) проводил я один эксперимент, казавшийся мне любопытным: читал своим друзьям некий стихотворный отрывок и просил определить время его написания, - хотя бы с точностью плюс-минус десятилетие, - а также автора. Предупреждал, что автора они знают. Вот эти строки:
Грош у новейших господ
Выше стыда и закона;
Нынче тоскует лишь тот,
Кто не украл миллиона.
Бредит Америкой Русь,
К ней тяготея сердечно…
Шуйско-Ивановский гусь -
Американец?… Конечно!
Что ни попало - тащат,
"Наш идеал, говорят,
Заатлантический брат:
Бог его - тоже ведь доллар!…"
Правда! Но разница в том:
Бог его - доллар, добытый трудом,
А не украденный доллар!