Урок 5: "Военный мир" и теология партизан
Карл Шмитт в конце своей жизни (а умер он 7 апреля 1985 года) особое внимание уделял возможности негативного хода истории, вполне допустимого в том случае, если ирреалистические доктрины радикал-гуманистов, универсалистов, утопистов и сторонников "общечеловеческих ценностей", опирающихся к тому же на гигантский силовой потенциал талассократической державы США, получат глобальное распространение и станут идеологической основой новой мировой диктатуры - диктатуры "ме-ханицистской утопии". Шмитт считал, что современный курс истории с неизбежностью движется к тому, что он называл "тотальной войной".
Логика тоталитаризации планетарных отношений на стратегическом, военном и дипломатическом уровнях, согласно Шмитту, основывается на следующих ключевых моментах. С эпохи Французской революции и получения независимости Соединенными Штатами Америки начинается предельное удаление от исторических, юридических, национальных и геополитических констант, которые ранее обеспечивали органическую гармонию на континенте, служили "номосом (законом) Земли". На юридическом уровне тогда стала складываться искусственная и атомарная, количественная концепция "прав личности" (ставшая впоследствии знаменитой теорией "прав человека"), которая вытеснила собой органичную концепцию "прав народа", "прав государства" и т. д. Превращение индивидуума и индивидуального фактора в отрыве от нации, традиции, культуры, профессии, семьи и т. д. в самостоятельную юридическую категорию означало, по мнению Шмитта, начало "разложения права", превращения его в утопическую эгалитарную химеру, противоречащую органическим законам истории народов и государств, истории режимов, территорий и союзов. На национальном уровне органические имперско-феде-ративные принципы стали заменяться двумя противоположными, но в равной мере искусственными концепциями - якобинской идеей "Etat-Nation", "государство-нация" или коммунистической теорией полного отмирания государства и универсального интернационализма. Империи, сохранявшие остатки традиционных органических структур - Австро-Венгрия, Оттоманская империя, Российская империя и т. д., - стали стремительно разрушаться под воздействием как внешних, так и внутренних факторов. И наконец, на геополитическом уровне талассо-кратический фактор настолько усилился, что произошла глубокая дестабилизация юридических отношений в сфере "больших пространств". (Заметим, что Шмитт считал "Море" пространством, гораздо менее поддающимся юридическому разграничению и упорядочиванию, чем "Суша".)
Распространение на планете юридической и геополитической дисгармонии сопровождалось прогрессирующим отклонением доминирующих политикоидеологических концепций от реальности, превращением их во все более химерические, иллюзорные и, в конечном итоге, лицемерные схемы. Чем больше говорили об "универсальном мире", тем страшнее становились войны и конфликты. Чем более "гуманными" оказывались лозунги, тем более бесчеловечной - социальная действительность. Именно этот процесс Карл Шмитт назвал началом "военного мира", то есть состоянием, не являющимся ни войной, ни миром в традиционном смысле. Сегодня надвигающуюся "тотальность", о которой предупреждал Шмитт, принято называть "мондиализмом". "Военный мир" получил свое полное выражение в теории американского нового мирового порядка, который в движении к "тотальному миру" однозначно ведет планету к новой "тотальной войне".
Освоение воздушного пространства Карл Шмитт считал важнейшим геополитическим событием, которое символизировало следующую степень отхода от легитимного упорядочивания пространства, так как воздушное пространство еще менее поддается "упорядочиванию", нежели морское. Развитие авиации также, по мнению Шмитта, было шагом к "тота-лизации" войны. Космические исследования ставили в этом процессе иллегитимной "тоталитаризации" последнюю точку.
Но параллельно наползанию на планету морского, воздушного и даже космического чудовища внимание Карла Шмитта (всегда, впрочем, интересовавшегося глобальными категориями, самой малой из которых было "политическое единство народа") привлекла новая фигура истории, фигура "партизана", исследованию которой Карл Шмитт посвятил свою предпоследнюю книгу "Теория партизана". Шмитт увидел в маленьком борце против больших сил некий символ последнего сопротивления теллурократии, ее последнего защитника. Партизан - это, безусловно, современное понятие. Он так же, как и другие современные политические типы, оторван от традиции, находится за гранью Jus Publicum. В своем сражении партизан пренебрегает всеми правилами ведения войны. Более того, партизан - не военный. Это лицо гражданское, действующее террористическими методами, которые в невоенной ситуации должны были бы быть приравнены к злостным уголовным преступлениям. Тем не менее именно партизан, по мнению Карла Шмитта, воплощает в себе "верность Земле", "Суше". Партизан является откровенно иллегитим-ным ответом на замаскированно иллегитимный вызов современного "права". Именно в экстраординарности ситуации, в постоянном сгущении "военного мира" (или "пацифистской войны", что одно и то же) черпает маленький защитник почвы, истории, народа, нации, идеи источник своей парадоксальной оправданности. Стратегическая эффективность партизана и его методов является, согласно Шмитту, парадоксальной компенсацией начинающейся или уже начавшейся "тотальной войны" с "тотальным врагом".
Быть может, этот урок Карла Шмитта, много почерпнувшего из русской истории и русской военной стратегии, из русской политической доктрины и даже из анализа работ Ленина и Сталина, для русских является наиболее понятным. Партизан - неотъемлемый персонаж русской истории, который появлялся всегда в моменты максимального отклонения волеизъявления русского политического истэблишмента от глубинной воли самого русского народа. Смута и партизанщина в русской истории всегда имели чисто политический, компенсационный характер, направленный на коррекцию национального курса со стороны отчуждающегося от народа политического руководства. Партизаны в России выигрывали проигранные правительством войны, свергали не соответствующий русским традициям экономический строй, поправляли геополитические ошибки вождей. Русские всегда обладали тонким чутьем ил-легитимности, органической несправедливости, заложенной в тех или иных доктринах, проступающей сквозь тех или иных персонажей. В некотором смысле Россия - это гигантская империя партизан, действующих вне закона, но ведомых великой интуицией Земли, континента, того "большого, очень большого пространства", которым является историческая территория нашего народа.
Последние замечания
Наконец, шестым, внеплановым уроком Карла Шмитта можно назвать пример того, что лидер европейских новых правых Ален де Бенуа называет "политическим воображением", "идеологическим творчеством". Гениальность немецкого'юриста в том, что он не только почувствовал "силовые линии" истории, внял таинственному голосу сущностного, часто скрывающегося за объемными, но пустыми феноменами современного комплексного и динамичного мира.
Мы, русские, должны научиться с тевтонской жесткостью отливать наши бездонные и сверхценные интуиции в четкие интеллектуальные формулы, в ясные идеологические проекты, в убедительные и неотразимые теории. Это необходимо особенно сегодня, потому что мы живем в "исключительных обстоятельствах" - в преддверии решения, подобного которому наша нация, быть может, вообще никогда не принимала. Истинно национальная элита не имеет права оставить свой народ без Идеологии, которая выражала бы не только то, что он чувствует и думает, но и то, что он не чувствует и не думает, но чему втайне даже от самого себя истово поклоняется в течение тысячелетий. И, если мы не вооружим идеологией государство, которое у нас временно могут отнять "ненаши", мы обязательно, непременно вооружим ею русского партизана, пробуждающегося сегодня к исполнению континентальной миссии.
Россия - большое пространство, и великую мысль носит народ ее в своей гигантской континентальной евразийской душе.
ГЛАВА 4.
Стихии, ракеты и партизаны
Шмитт о типах цивилизаций
Выше уже говорилось о том, что Карл Шмитт сформулировал типологию человеческих цивилизаций на основе их отношения к качеству пространства. Рассмотрим проблему подробнее. Шмитт систематизировал данные по четырем характеристикам, которые древнегреческие космологи называли "элементами", или стихиями. Этих стихий было четыре - Земля, Вода, Воздух и Огонь (или Эфир). Обращение к такому видению этапов технического освоения пространства поможет понять некоторые актуальные геостратегические проблемы, имеющие для России и всего мира решающее значение.
Шмитт утверждает, что наиболее традиционные общества были связаны более всего с элементом Земля. Это - теллурократия (власть Суши). Суша представляет собой тип наиболее фиксированного пространства, что предопределяет, согласно Шмитту, наибольшую степень упорядоченности - т. е. наличие довольно строгих норм, отделяющих территорию одного государства от территории другого, устанавливающих границы и формирующих основу международного права, действующего как в периоды мира, так и в периоды войны. Столкновения на суше между двумя противоборствующими сторонами всегда подчинены определенным правилам, Jus Belli, некоему закону войны. Это вызвано тем, что сухопутная цивилизация всегда оценивает завоеванные территории как потенциально свои и поэтому руководствуется принципом избирательного поражения противника, где главной мишенью становятся лишь регулярные военные формирования противоположной стороны. Сами же земли и мирное население сухопутный завоеватель стремится не столько опустошить или разорить, сколько освоить, сделать своими, интегрировать. Карл Шмитт считает, что именно сухопутные цивилизации имеют наиболее строгие моральные нормы, отражающие на социально-этическом плане фиксированность элемента Земля.
Следующим, уже более жидким (и менее фиксированным) элементом является Вода. Цивилизации, основанные на водной стихии, принято называть талас-сократиями (морскими державами). Шмитт пишет, что "разжижение" господствующей стихии влечет за собой и размывание юридических норм, связанных с упорядочиванием пространства. Действительно, водные границы и морские владения гораздо хуже поддаются делению на "свои" и "чужие", нежели границы земные. Параллельно этому изменяется и логика боевых действий. В противовес сухопутной экспансии-интеграции морские державы практикуют чаще всего колонизацию и пиратство, т. е. грабительские и малоэтичные (с сухопутной точки зрения) набеги на территорию, которая рассматривается лишь как временный источник обогащения и эксплуатации, так как между морской колонией и метрополией в условиях талассократии лежит жидкая стихия, вода, прерывающая однородность пространства. Шмитт утверждает, что цивилизация Воды имеет и свое этическое отличие: для нее свойственна большая подвижность в вопросах морали, ее нормы менее строги, более расплывчаты.
Традиционное для всех геополитиков - от Ма-киндера до Лохаузена - противопоставление теллу-рократии и талассократии, будучи совершенно обоснованным, оставляет без внимания два других элемента - Воздух и Огонь (Эфир). Карл Шмитт указывает перспективы восполнения этого недостатка, который все более очевиден при развитии авиации, ракетостроения и космического оружия.
Появление воздухоплавания, освоение цивилизациями воздушной стихии усложняет двухполюсную геостратегическую картину. Если уже талассократия действует разрушительно на территориальные нормативы цивилизации суши, привнося "разжижающий" юридически-этический компонент, то переход к элементу Воздух логически должен еще более "размывать", "развеивать" традиционные нормы - как с точки зрения пространственного разграничения, так и с точки зрения типа цивилизации. И действительно, именно воздушные виды вооружений характеризуются максимальной разрушительностью. На смену сухопутному освоению-покорению и водному ограб-лению-разорению приходит чистое воздушное разрушение. Самые ужасные страницы современных войн связаны с оружием воздушной стихии - Герника, Дрезден, Хиросима и Нагасаки вплоть до современных ковровых бомбардировок Ирака и Сербии. Переход техносферы к стихии воздуха еще более, чем воды морей, отрывает человечество от его земных, традиционных корней, отсекает его от исторической, культурной и этической почвы. Освоение воздушного пространства сопровождается еще большим расслаблением нравственных критериев в цивилизации. Шмитт указывает, что аэрократия (власть посредством Воздуха) во многом затушевывает противостояние Суши и Воды, отчасти уравнивая их перед лицом целиком деструктивной стихии. Любопытно заметить, что ядерное оружие теснейшим образом связано именно с воздухом, так как перемещение ядерного боезаряда в военных целях возможно только с помощью ракет или стратегических бомбардировщиков.
Важно отметить также следующую деталь: цивилизация каждого из элементов - Земли, Воды и Воздуха - имеет свою особенность с точки зрения интеграции планетарного пространства в целом. Шмитт замечает, что теллурократия предполагает многополярный уклад, "цветущую сложность", по выражению К. Леонтьева. Различные сухопутные цивилизации развиваются параллельно друг другу, под охраной этики границ, этнических и государственных нормативов, позволяющих наилучшим образом сохранить своеобразие религиозных и национальных культур. Талассократия знаменует собой уменьшение цивилизационной полярности - удачливый Остров, действующий вопреки сухопутным, традиционным правилам, стремится колонизировать как можно большее количество "берегов". И наконец, аэрократия, сложившаяся в ядерно-ракетный век, породила двухполярный мир, поделенный на два лагеря, обладающих сокрушительной разрушающей силой ядерных бомб и боеголовок.
Самая зловещая стихия
Но существует и четвертый элемент - Огонь (или Эфир), который, по мнению древних греков, находится над элементом Воздуха. Этому элементу соответствует космическое пространство, которое можно назвать "эфирным", а космическая цивилизация в таком случае будет эфирократией. Закономерность, выделенная Шмиттом, чисто логически должна привести к тому, что эфирократия, т. е. перевод техносферы в космическое пространство, должна быть еще более аморальной, беззаконной, бесчеловечной и устрашающей, нежели ядерная аэрократия. С другой стороны, такой "космический" тип цивилизации должен тяготеть к однополярному миру, так как все различия в качестве планетарных стихий у предшествующих цивилизаций при переходе к космосу стираются. Этот логический вывод целиком и полностью подтверждается актуальными геополитическими и геостратегическими потрясениями.
Действительно, с военной точки зрения распад СССР как суверенной державы (одной из двух колонн двухполярного аэрократического мира, которые можно было назвать суверенными) явился результатом того; что мы не смогли дать адекватного ответа на американскую СОИ, которая посредством космических вооружений блокировала воздушноядерную, стратегическую мощь СССР. Кроме того, эфирократия принципиально не могла быть двухполярной, и сознающие это американские эксперты изначально ориентировались либо на конвергенцию, либо на свою победу в аэрократическом противостоянии с СССР. По логике Шмитта, можно заключить, что СССР не смог стать эфирократией еще и в силу морально-этической связанности советской ци-
вилизации с почвенными, органическими нормативами, которые необходимо преодолеть и разрушить в наиболее аморальной и бесчеловечной эфирократи-ческой цивилизации.
Эфирократия и космическое оружие ориентированы не только на разрушение, но на уничтожение, и не просто врага, а всего Человечества. Человеческое в звездных войнах должно исчезнуть не только в результате возможного грядущего конфликта. Сама роботронная стихия звездных войн оставляет человеку весьма мало места. Оружие эфирократии - это "умное оружие" (по выражению американских военных экспертов). Начиная с "думающей" ракеты "Томагавк" (умной пока лишь, как амеба, - иронизируют специалисты), военная мысль, развиваясь в логике СОИ, предвидит все более и более совершенные типы вооружений, которые в перспективе будут "независимы" от человека и человечества, действуя на основании своей более "совершенной" логики, не подверженной "архаическим комплексам земли". В эфирократии путь цивилизации по ступеням качественного, "элементного" пространства завершается. Корни вырываются окончательно, и "устаревшего" человека сменяют "космические" мутанты-роботы и киборги.
Звездные войны, кладущие конец последним отголоскам цивилизационного закона, всякой регулярности, упорядоченности, всякой Этике, являются военно-стратегическим выражением "мондиа-лизма", концепцией "One World". Для взгляда из космоса (особенно если смотрит робот) разница между сушей и морем, между народами и расами, между государствами и религиями стирается. Человеческие существа организуются наиболее рациональным образом (лишние убираются). Вся власть от "неразумных" и "нерациональных" правителей, руководствующихся такими пережитками, как "история нации", "независимость государства", "религиозная истина" и т. д., переходит к Мировому правительству, только и способному в такой сложной ситуации обуздать "неразумное скопище архаиков". Наступает "конец Истории", провозглашенный Фрэнсисом Фукуямой, "последним человеком".