Центральное руководство Младоросской партии составлял совет директоров: А. Л. Казем-Бек – президент, князь Владимир Романовский-Красинский – вице-президент, Кирилл Елита-Вильчковский – генеральный секретарь, князь Сергей Оболенский – политический секретарь, Николай Философов – административный секретарь, Дмитрий Лапчинский – казначей, Платон Стефанович – президент парижских федераций партии. Имелись и свои многочисленные печатные органы.
Вся политическая доктрина младороссов была заключена в формуле "Все национальное – наше". Программа-минимум – требование упразднения компартии. Одновременно младороссы заявляли, что они признают русской национальной властью то правительство, которое упразднит большевистскую организацию и ее филиалы.
Три пункта программы-минимум.
Первый, ликвидация гонений на веру, провозглашение права свободы совести.
Второй, "признание за русской национальностью ведущего и центрального положения в той семье народов, какой является Империя, ныне именуемая Советским Союзом. Это было бы восстановлением прав русского большинства Империи, которые попираются в то время, как другие национальности Империи ими пользуются. Русская нация, раскрепощая народы на своей территории, как и за ее пределами (какими? – В. К.), несет на себе ответственность за защиту и неприкосновенность этих более слабых братьев. Умаление русского достоинства, доведенное до упразднения самого русского имени, не может быть допущено в то время, как русская нация возрождается в новой мощи, завоевывает воздух, дает миру героев как Громов, Молоков, Водопьянов, Бабушкин, Евдокимов".
Третий, ликвидация классовой борьбы. Как заявлял в 1935 г. в итоге Казем-Бек: "Мы признаем и поддержим ту власть, которая выполнит эти условия, совершенно независимо от того, кто персонально будет представлять и осуществлять эту власть (а как же царь?! – В. К.)".
Индивидуальная лестница – соревнователь, младоросс, сотрудник, старший младоросс, ответственный младоросс – укрепляла единоначалие, авторитет вышестоящих. Для возведения в степень старшего младоросса требовалось сдать письменный и устный экзамены.
Наряду с иерархическим принципом младоросская идеология включала в себя персонализм (ценность личности, ответственной за свои действия) и органичность (существование особых природных законов, определяющих жизнь "организмов физических и духовных", например, русский монархизм). В свою очередь из принципов вытекали начала:
служения, находящего свое воплощение в жертвенности и примате долга над правами, что коренным образом отличается от гуманистическо-либеральной трактовки человека как самодовлеющей ценности;
сотрудничества, в котором общее служение ведет к соединению личностей в "духовные организмы". "Такое органическое сотрудничество коренным образом отличается от механического (атомистического коллективизма) социализма, в котором личность насильственно приносится в жертву отвлеченному коллективу";
единоначалия, определяющего "общее служение", согласующего права и обязанности каждого с "благом целого". "Духовный организм, объединенный единоначальствующей личностью, есть соборность";
природности – "исторической жизненной укорененности в духовном организме личностей и культурных ценностей".
Все это было подчинено одной цели – воспитанию готовности к возрождению новой России, пролетарской монархии, или монархии трудящихся, или советской монархии! Звучит не столько диковинно, сколько диковато.
Позволю себе привести также некоторые тезисы из экономической программы, опубликованной в "Младоросской искре" в 1933 г.: "… Младоросское правительство должно ограничить собственность в хозяйственной области не только в социальных и национальных интересах, но и в интересах чисто хозяйственных: путем национального хозяйственного плана… Субъектом собственности… может быть государство, коллектив или личность… Факторами производства с младоросской точки зрения: человек, природа, капитал и культурное наследие. Человеческий фактор в производстве главный и господствующий… Собственники капитала, владеющие частью капитала национального, должны нести за него ответственность перед нацией… Спекуляция должна строго пресекаться и биржа заменена расчетными палатами… Хозяйство должно быть организовано по признаку общности целей в корпоративные, самоуправляющие организмы (хозсоюзы, возглавляемые хозсоветами)… Государству в хозяйстве принадлежит его органическая роль: водительства, арбитража и контроля… Наряду с хозобъединениями, должны быть объединения профсоюзные… Для осуществления сотрудничества социальных слоев должны быть созданы социальные советы… Для объединения самоуправляющегося хозяйства и согласования его с другими отраслями национальной жизни должен быть создан Высший Совет Имперского Хозяйства, состоящий из представителей Императорского Правительства, Имперского Совета, Центральных Хозяйственных Советов и Центрального Социального Совета… Высший Совет Имперского Хозяйства должен составлять хозплан… Утверждение плана и арбитраж принадлежит императору… Новое хозяйство должно депролетаризировать человека… Новое хозяйство должно осуществить синтез города и деревни, приблизить город к природе, а деревню к центрам культуры". Суть программы, как мне видится, была в ее социальности, мода на которую выросла вместе с внедрением в практику ее идей.
Теперь несколько строчек о прессе: только в 1933 г. Союз младороссов издавал "Младоросскую искру" (в 1935 г. имела отделения во многих странах, например, в Персии, Польше, Эстонии), "Казачий набат", "Молодое слово", журналы – "Новый путь" и на чешском языке "Народни Руско". Внутрисоюзными органами связи были: "Оповещение представительства РЦСМ (Руководящий центр союза младороссов) на Францию" (Париж), "Оповещение представительства РЦСМ на Бельгию" (Брюссель), "Оповещение представительства РЦСМ на Финляндию" (Гельсингфорс), "Оповещение младороссов югославянской ориентации", "Оповещение младороссов болгарской провинции", "Инструкция представительства РЦСМ на Сев. и Южную Америку" (Нью-Йорк), "Клич" – орган связи 33-го очага Союза младороссов (Сан-Франциско). Позднее к ним добавились: орган военно-морского очага – "Норд-Ост 23°", "Бодрость" (с 1935 г.), и на французском "Россия – 1939". Инструктивным изданием были "Ведомости Генерального Секретариата".
Младороссы не только создавали свою прессу, но и стремились "захватить" уже существовавшие газеты. Примером может служить "Молодое слово", выпускавшееся в Болгарии (1931–1937). Это издание было задумано как чисто литературно-эстетическое. Однако русскую молодежь больше интересовали вопросы политические, нежели "чистое искусство". После выхода трех номеров газета перестроилась, став рупором младоросской пропаганды в этой славянской стране.
На страницах младоросской прессы основательно освещались самые разнообразные вопросы, связанные с прошлым, настоящим и будущим России. Так, в "Младоросской искре" труд генерала А. И. Спиридовича "Зубатовщина" (печатаемый под рубрикой "Попытки создания русского фашизма на пороге XX столетия") соседствовал со схемой организации ВКП (б) после XVII съезда. Лозунг "Да здравствует Глава Союза!" мирно уживался с призывом "Да здравствует усиление темпов младоросской работы!".
Довольно основательно была поставлена семинарская учеба младороссов с их политшколами, культурно-массовая работа и пропагандистская деятельность. Связь младороссов, действовавших в различных странах, поддерживалась через регулярные встречи ответственных работников, командировок, организацию международных конференций и т. д.
Разнообразие форм деятельности младороссов в эмигрантской среде удивительно. В Париже действовала своя политшкола, женотдел, в рамках которой была создана политгруппа, работал социально-экономический семинар, при спортивном союзе (волейбол, гимнастика, легкая атлетика, футбол) были организованы младшая, мужская и женская группы. Регулярно младороссы проводили открытые собрания на разнообразные темы, например, в Брюсселе: "Потеряна ли эмиграция для России?", устраивали выступления своих активистов с докладами, чье содержание непременно увязывалось с положением дел на родине и эмигрантским житьем-бытьем. Так, в Марселе оно прошло на тему: "Возможно ли участие эмиграции в обороне сов. России".
В Младоросском доме в Лионе распахнула свои двери "четверговая школа", в которой опытные педагоги преподавали детям Закон Божий, русский язык, историю и географию России, иностранные языки, музыку и пение. Также были организованы курсы иностранных языков для взрослых, открыта библиотека и читальня с широким выбором эмигрантских и советских газет.
Об этом мелком событии, возможно, и не стоило бы упоминать: русские учебные заведения действовали во многих странах, в которых осели эмигранты. Но "вся соль" заключается в том, что школу открыла партия – и не в той или иной столице, а в провинции, где процесс денационализации молодежи протекал быстрее, нежели, допустим, в Париже, Белграде, Софии, Праге.
В 1936 г. кн. Александр Путятин в статье "О Русской национальной традиции" подчеркивал: "Человеческое достоинство заключается в духовной жизни каждого, то есть в искании истины, в стремлении к ней и в служении Высшему Началу. А потому, если мы говорим о Национальной идее и о Народном Духе, то мы касаемся духовной жизни самой нации, то есть служения всего народа в целом тем же идеалам. Следовательно, чтобы выявить этот идейный лик Нации, надо проникнуть в самые глубины Русской души, проявлявшей себя на протяжении многих веков, и достигнуть тех недр ее, где живет человеческое правопонимание, где рождается творческая сила всякого искусства, где в искренней простоте открывается настоящее величие, и где беспредельное великодушие венчает Национальную гордость".
Все было хорошо, только где взять русского мужика: в эмиграции он становился ситуайеном. Можно было копаться в старых книгах или читать новые, выходившие из-под пера И. А. Ильина – только вот беда, тот же Ильин при всей завораживающей красоте слова мог будить лишь тени. Оставалось одно – лицом к России: "режимы уходят, нации остаются.".
Как подчеркивалось в "Бодрости", в тексте новой воинской присяги от 1939 г. слова "направлять все мои мысли и действия к великому освобождению всех трудящихся" заменялись строчкой "быть преданным своему народу, своей Родине".
К чести младороссов они не стали слепо копировать уставы старых орденских организаций. Их трехстепенная структура – движение, партия, орден – отличалась подвижностью, сочетанием разноуровневых элементов, что позволяло привлекать разнообразную по социальному происхождению молодежь, используя ее честолюбие, максимализм, степень приверженности к младоросским идеям, выдержанным в духе иерархичности. Все было подчинено одной цели – дать молодежи возможность почувствовать себя русскими, теми, от которых во многом станет зависеть будущее родины.
Н. А. Кривошеина, в свое время сама близко стоявшая к младоросскому движению, писала: "Александр Казем-Бек, человек примечательный, обладавший блестящей памятью, умением тонко и ловко полемизировать и парировать атаки – а сколько их было! В ранней юности скаут… в шестнадцать лет участником гражданской войны, потом участником первых православных и монархических съездов в Европе. Человек честолюбивый, солидно изучивший социальные науки и теории того времени, с громадным ораторским талантом, он имел все данные стать "лидером"; а так как все русские политические организации – кадеты, эсдеки, эсеры – рухнули под натиском марксистского нашествия, то и надо было найти нечто иное, создать что-то новое. Таким образом, Младоросская Партия оказалась единственной новой, то есть не дореволюционной партией, партией, родившейся в эмиграции и, нравилась она или нет – она до сих пор остается единственным политическим ответом зарубежья на большевистскую революцию".
"Программу свою, – продолжала "русская до мозга костей" Н. А. Кривошеина, – младороссы тщательно изучали, а некоторые не столь шибко грамотные, просто зубрили ее наизусть. Понемногу у многих из них укоренилось твердое убеждение, что раз "глава" так сказал или так написал – значит это правильно, больше и думать тут нечего. "Глава" – это был Казем-Бек, и многие, когда он появлялся, вскакивали и громкими, деревянными голосами кричали: "Глава! Глава! ". Появились значки под номерами, бело-желто-черные цвета "штандарт", твердо наметились возглавлявшие "очаги" начальники. К 1935-36 гг. у Младороссов окончательно оформились внутренняя структура, иерархия и дисциплина. Итак – все тот же пресловутый "культ личности" и столь нам теперь уже известное построение общества пирамидой, приводящей к "единому, все понимающему отцу"?.. И да, и нет: наверху стоял монарх, он-то и был отец всех, а никак не "глава" партии".
"Я с большим интересом и азартом, – продолжала Кривошеина, – работала в женской секции, где под конец было более 40–50 участниц; главная наша тема была, конечно, новая женщина, ее облик, ее участие в будущем родной страны. Тогда все это дело мыслилось в плане чисто общественном и политическом, Собрания проходили живо, и это уводило нас всех от эмигрантской рутины… Доклады я готовила тщательно, хоть аудитория и была "своя", – однако на каждый доклад набиралось человек 100–120, а после доклада задавали вопросы, и вот на них-то надо было сразу и не задумываясь ответить; особенно всех волновали вопросы террора, его возможных последствий и вообще допустимости террористических актов… Знали ли все мы тогда о том, что творилось в России – на Соловках, на пресловутых стройках, при коллективизации деревни, при разорении приходов и взрыве церквей? Казалось, должны были не только знать, но и громко кричать про это. Но мы шли своим путем".
В сущности, все объясняется чрезвычайно просто: репрессии шли там, а здесь можно было с сердечным жаром рассуждать о строительстве Новой России. Не следует забывать и о том, в "благословенное царское самодержавное время" в церквах стояли простолюдины да купечество: интеллигенции, чиновничества, одним словом "элиты", там особо не было видно. Кто не верит, пусть перечитает И. С. Тургенева, И. А. Гончарова.
Но главным было, конечно, печатное слово. Именно через свою прессу молодежь получала знания, училась размышлять, думать, спорить не только о политике, но и об экономике, культуре. Разумеется, наряду с верными оценками и анализом действительного, много было и сырого, непродуманного, откровенно слабого, особенно когда речь заходила о конкретике будущего экономического устройства. Например, в марте 1932 г. в тезисах Главного Совета младороссов по вопросам пролетаризации и мелкобуржуазности выдвигались следующие идеи:
"В России не пролетариат создал пролетарскую диктатуру, а наоборот, – пролетарская диктатура создала пролетариат…
Индустриализация России и коллективизация деревни обусловили огромный количественный рост пролетариата: пролетаризировали Россию.
… Русский пролетариат в 1932 году совершенно отличен от пролетариата 1917-го года.
… Если психология дореволюционного пролетариата могла быть названа психологией угнетенных и обездоленных, то советская практика привила пролетариату сознание ведущего, привилегированного класса.
Именно это новое пролетарское сознание не могло не привести пролетариат к недовольству коммунистической властью, с того момента как стала исчезать иллюзия диктатуры пролетариата и стала очевидной диктатура партийной группы.
Разрыв между пролетарским сознанием с одной стороны и партийной идеологией и партийной линией с другой стороны обострился благодаря наплыву в города деревенского пролетариата. Молодой городской пролетариат, не имеющий старых революционно-социалистических традиций прежнего пролетариата стал легко воспринимать психологию деревенского пролетариата.
Деревенская масса (насильственно пролетаризированная) принесла с собой в города хозяйственнические и собственнические настроения, нашедшие живой отклик в городском пролетариате, нравственно и материально неудовлетворенным…
Пролетарская Россия тяготеет к мелкобуржуазности "Вся раскулаченная нация хочет возродиться. Все пролетарское хочет подняться на новый, высший уровень"…
… намечается создание нового, крепкого класса сегодняшних пролетариев, потенциальных хозяев-собственников, закаленных в борьбе за свое: личное и национальное.
Этот новый пролетариат максимально заинтересован в установлении социальной Монархии, сочетающей возможность личного накопления с развитием национального благосостояния и препятствующей образованию плутократии или какого-либо иного режима, паразитирующего на народном творчестве".
В развитие этой темы на страницах "Младоросской искры" можно было прочесть и такие строки: "Рабочий должен иметь возможность стать собственником. В этом смысле недостаточно распределение между рабочими акций предприятия, потому что с акциями не связано управление… Нужно, чтобы рабочий становился собственником того орудия, на котором он работает… Другими словами, паевая артель собственников предприятия должна расширяться путем включения в себя пролетариев-рабочих… Мы приходим к пути, который диаметрально противоположен коммунизму. Там собственность упраздняется и вся страна переводится на пролетарское положение. Задачей социальной монархии становится, наоборот, упразднение пролетариата, превращение всех трудящихся в единоличных собственников, соединенных в более или менее в крупные промышленные организмы".
Или: "Народное хозяйство – народному представительству – таков лозунг экономического раскрепощения человека от засилья "магнатов" частнокапиталистической и ("комиссаров") государственно-капиталистической "систем". Осуществление этого лозунга вызовет к жизни целую иерархию новых государственных учреждений, увенчанную экономическим парламентом. Уже поколебленная политическая демократия уступит тогда место демократии экономической. И человечество сделает решительный шаг к свободе".
Однако выдвижение лозунгов не равно обоснованию его содержания – в этом и заключалась слабость и одновременно сила младоросских идей, зачастую отличавшихся удивительной рассогласованностью. В определенной степени все эти выступления можно сравнить с самогипнозом, причем очень эффективным, позволяющим "внутренне", "в уме" участвовать в строительстве новой России.