- Конечно. В три ночи подняли и говорят: "Под пресс его". Через что-то твердое били по почкам и печени. Требовали, чтобы подписал признание. А я отказывался… Отвечал: "Прессуйте. Можете расстрелять, я на себя ничего не возьму". Все время говорили мне: "А зачем ты, чечен, сюда приехал? Твоя родина - Чечня. Вот и сиди там, со своей войной разбирайся". А я им: "Моя родина - Россия, и я - в своей столице". И они очень на это злились. Чтобы вывести меня из себя, один из милиционеров говорил: "Вот только что послал твою мать на три буквы".
Если бы знал тот оперуполномоченный в отделении "Нижегородская", кого он посылал на три буквы и шантажировал, и кого лупил и уламывал взять на себя преступление ради повышения его посленорд-остовской отчетности "борьбы с чеченским криминалом в столице"… А может, хорошо, что не знал…
Роза Магомедовна Насаева, между прочим, внучка, а Зелимхан, соответственно, правнук легендарной русской красавицы Марии-Марьям из семьи самих Романовых, родственницы императора Николая Второго, как-то влюбившейся без памяти в офицера царской армии чеченца Ваху, сбежавшей с ним на Кавказ, вопреки воле семьи принявшей там мусульманство и имя Марьям, родившей ему пятерых детей, прошедшей с ним депортацию в Казахстан, схоронившей его там, вернувшейся в Чечню и умершей там в 60-е годы на правах почти что чеченской святой… В общем, красивая и известная на Кавказе история о российско-чеченской любви и дружбе, но не о ней сейчас речь… Потому что от оголтелой сегодняшней московской милиции, решающей свои проблемы под маркой общей трагедии, Зелимхана не может спасти ничто, пусть в нем течет хоть десять, из разных стран, императорских кровей. С Зелимханом - хоть он и на кусочек Романов, поступили так же, как поступают с остальными чеченцами.
Есть такие места в Москве, куда совсем не тянет. Дыры, одним словом: на задворках заводов, внутри промышленных зон и под высоковольтными линиями. Вот там и ищи чеченцев, пытающихся выжить в столице. Шоссе Фрезер - одно из таких мест - неуютная полоска асфальта, уходящая от Рязанского проспекта куда-то в промышленно-барачную, совсем не столичную даль, вдоль старых кирпичных пятиэтажек, с трудом похожих на жилье.
Собственно, они таковыми и не являются - согласно документам, тут цеха завода "Фрезер", которого, по сути, тоже давно не существует, он развалился вместе с перестройкой, его рабочие разбрелись, а заводское начальство живет тем, что собирает деньги с тех, кому сдает в аренду бывшие цеха и другие помещения. Вот в одном из таких бывших заводских помещений - грязном и разворованном, в 1997 году появились первые чеченские беженцы. Это были те, кто уходил от межвоенного начинающегося бандитского разгула в Чечне, главным образом члены семей оппозиции Масхадову и Басаеву. Руководство завода "Фрезер" разрешило им собственноручно восстановить "цеха", превратить их в жилье и платить дань за пользование напрямую руководству.
И до сих пор чеченцы там живут, и Насаевы - одни из них. Одна из 26 семей. Местная милиция знает всех отлично, никто тут ни от кого не бегает и не прячется, потому что ни у кого нет такого желания, да и бежать дальше им некуда…
Когда случился "Норд-Ост", милиция из отделения "Нижегородская" первым делом пришла сюда, разъяснив людям, что им сверху "спущен план" в виде 15 посаженных чеченцев "с каждой территории". Всех мужчин из 26 семей посадили в подогнанные автобусы и повезли на дактилоскопию.
Беда Зелимхана Насаева-Романова оказалась в том, что дома как раз-то его в этот момент и не оказалось, он повез очередную партию надомной работы (семья собирает дома ручки) и должен был взять детали для следующей порции…
Вскоре за потомком императорской семьи в бывший заводской барак приехали отдельно. Сказали: "На дактилоскопию". И Роза Магомедовна отпустила его спокойно. Волноваться семья стала несколько часов спустя, когда сын все никак не возвращался, и, наконец, мать и отец Насаевы, забеспокоившись, сами отправились в милицию, где им сообщили типичное: "У вашего сына в кармане - запал с гранатой. Мы его задержали".
- Я закричала: "Вы не имеете права! Вы же сами его увезли! Он же с вами вышел из дома! И ничего в карманах у него не было! Вокруг было полно свидетелей!" - рассказывает Роза Магомедовна. - Но милиционеры мне ответили: "Чеченцы для нас не свидетели". Мне стало так обидно… А кто же тогда мы? Не граждане?
В ту ночь мать ушла ни с чем. А когда вернулась утром, ей добавили: "Еще ваш сын торгует анашой. Помочь ему нельзя".
- Меня привезли и завели в кабинет, - говорит Зелимхан. - И слышу: "Ты героином торгуешь". Старший из них пакетик держит в руке и произносит: "Это уже твое". Мои руки - в наручниках, мне пакетик кидают в карман, я начинаю возмущаться. Тогда они: "Ну, тогда еще запал от лимонки…". И вижу, уже этот запал старший тряпочкой протирает, чтобы не было "чужих" отпечатков, мне в руки его сует и протоколирует. Я опять в крик: мол, не имеете права! А они мне говорят: "У нас разнарядка. Имеем. А если по-хорошему не согласишься помочь нам и взять дело на себя, то и твои родственники вслед за тобой пойдут, сейчас поедем к тебе с обыском и там найдем другую часть той же гранаты. Подписывай акт признания".
Зелимхан упорствовал и так ничего и не подписал. Били, обещали забить так, что ни одному адвокату "не покажем". Отпустили, потому что за Зелимхана заступились журналисты и депутат Думы Асламбек Аслаханов. Сидит теперь Зелимхан дома, в бараке, в глубокой депрессии - боится любого стука в дверь. Депрессия, собственно, главное качество всех чеченцев, которые живут рядом с нами. Нет ни одного оптимиста - ни среди молодых, ни среди старых. Не встречала. Все - апатичны и ждут от жизни самого плохого. Мечтают о загранице только потому, что там есть шанс затеряться в разноликой космополитичной толпе и хранить главную свою тайну - национальность. Так глубоко, чтобы никто ее не тронул… До чего же мы все докатились…
- В стране - очередная милицейская античеченская вакханалия, - это точка зрения Светланы Ганнушкиной, главы общественного комитета помощи беженцам и вынужденным переселенцам "Гражданское содействие". Именно в этот комитет теперь идут за помощью люди - чеченцы, родственники тех, кого забрали, кого дактилоскопировали, кому подложили наркотики или патроны, кого выгнали с работы, кому пригрозили депортацией (господи, куда депортировать граждан России из столицы России?). Они идут к Ганнушкиной, потому что идти им больше некуда.
- Старт этой новой волне оголтелого государственного расизма, официально именуемого операцией "Вихрь-Антитеррор", - продолжает Светлана Алексеевна, - был дан сразу после штурма театрального комплекса на Дубровке. Чеченцев выкидывают отовсюду - главное, с работы и из квартир. Это сведение счетов с целым народом за действия конкретных лиц. Главный метод дискредитации по этническому признаку - фальсификация уголовных дел методом подброса наркотиков или патронов. Милиционеры выглядят "галантными", спрашивая жертв: "Тебе что? Наркотик? Или патрон?". Спасаются только те, у кого есть такие мамы, как Макка Шидаева. А у кого их нет?…
А мы что? Мы - народ?
…В чеченской семье - трое девочек. Одна поступила в музыкальную школу, две - нет, и родители попросили учительницу поступившей давать частные уроки на фортепиано двум непоступившим. На этой неделе учительница отказала в уроках. Директор музыкальной школы - в коллективе все, конечно, про все знали, запретила ей это делать, сказав, что так приказали из управления культуры, и если учительница будет продолжать ходить к чеченцам, то ею самой заинтересуются "в органах"…
Вот это уже мы… Мы - народ… Российский люд в большинстве своем соглашается с государственной ксенофобией и анти-расистскими акциями протеста на такой "антитеррор" не отвечает. Причина? Официальная пропаганда работает очень эффективно, и большинство разделяет убеждения Путина о коллективной ответственности народа за преступления, совершенные отдельными его представителями. Потому что это просто - разделять подобные примитивные убеждения.
В России, таким образом, совершенно неясно, несмотря на идущую несколько лет войну, теракты, катастрофы и потоки беженцев: а что же власть действительно хочет от чеченцев? Чтобы они все-таки жили в составе России? Или - нет?
Напоследок - совсем уж простая история: про обычных, живущих в России людей, подверженных государственной истерии…
… - Тебе часто в школе замечания делают?
- Часто… - вздыхает Сиражди.
- И за дело?
- За дело… - опять вздыхает.
- А за какое?
- Я бегу-бегу по коридору, кто-то об меня стукается, и я всегда сдачи даю, чтобы меня не обижали, а потом меня спрашивают: "Это ты ударил?", и я всегда честно отвечаю: "Я", а другие не отвечают, и получаю замечания…
- Может, и тебе тоже не отвечать? Проще будет?
- Нельзя, - уж совсем тяжко вздыхает. - Я не девчонка. Если сделал, говорю: "Сделал".
"А вы знаете, что он старается таким образом подставить подножку кому-то из наших детей, чтобы ребенок обязательно ударился виском… И умер…".
О боже… Это уже не он о самом себе, а взрослые о нем. Не о спецназовце, натасканном на уничтожение террористов. А о семилетнем чеченском мальчике Сиражди Дигаеве - наблюдения вслух одной очень взрослой женщины, члена родительского комитета 2 "б" класса 155-й московской школы, где мальчик учится.
"А вы знаете, мой ребенок жалуется, что у Сиражди вечно ничего нет, а у меня есть, и я должен давать…" - это другой член того же комитета, мама.
Жалуется? А что тут жаловаться? И ДОЛЖЕН ДАВАТЬ, когда у другого, рядом, чего-то нет…
"Он всем мешает. Вы поймите! Мой сын объяснил мне, почему он не записал домашнее задание в классе. Потому что Сиражди так мычал, что он ничего не слышал… Сиражди неуправляем. Как все чеченцы. Поймите!" - говорит еще одна родительница.
В наших разговорах мы идем все дальше и дальше. Сидя в пустом школьном классе. Второклассники разошлись по домам - родительский комитет решает, как вычистить из школы маленького чеченца и "чтобы наши дети не учились плохому у возможного будущего террориста".
Наверное, вы думаете, что это ирония? А это, между прочим, цитата…
"Вы поймите нас правильно! Хоть он и чеченец, но мы на нации не делим… Нет! Мы просто хотим оградить наших детей".
Но от чего?… Однажды, в ноябре, родительский комитет 2-го "б" созвал классное собрание с целью предупредить папу и маму мальчика Сиражди, что в случае если они не примут к нему мер до Нового года, и он, "хоть и чеченец" (опять цитата), не станет себя вести до поставленного срока так, как это поведение понимает родительский комитет, то они обратятся в директору 155-й школы с требованием выгнать ребенка из школы.
"Ну, ответьте мне, ну почему они все в Москву лезут?" - наконец прет главное. Это одна из членов родительского комитета, уже спустя неделю-две, пытается объяснить, почему они ТАК решили.
А почему, собственно, и не в Москву?… Кто сказал, что этот город чем-то отличается от других? И что здесь живут такие особенные люди, приближение других граждан России к которым плохо сказывается на их самочувствии?
"Почему это вы говорите, что ИМ трудно! - почти кричит еще одна родительница. - А кто спросил, как трудно нам! И почему нашим детям легче, чем ЕМУ?".
Почему? Сиражди - мальчик, который родился в 1995 году в Чечне. Его мама Зулай, беременная, бегала под обстрелами и бомбежками, о которых она никого не просила… Бегала, потому что другого выхода не существовало в начале первой чеченской войны. И сегодня Зулай очень непросто видеть, что хоть и переехали они в столицу уже в 96-м и ее младший сынок почти всю его жизнь москвич, а все равно при салютах и грозе он очень пугается, прячется и плачет и не может объяснить, почему…
"Ах, так ОНИ еще и не чувствуют себя дома? - Всплывает раздраженный голос еще одного члена родительского комитета. - Так ОНИ еще и со своим уставом в наш монастырь! Нет уж!".
Дело в том, что Альви, папа Сиражди, придя на то собрание, выслушав все, что ему хотели сказать, тоже взял слово и посмел поделиться своей болью, пытаясь объяснить, что не так все просто в их московской жизни, что, его, отца, на глазах у детей милиционер тут матом посылает и заходит в их комнату в сапогах, и он, отец, ничего не может с этим поделать, и дети все видят…
Еще Альви тогда говорил, что главное, ради чего их семья здесь, а не в Чечне, несмотря на то, что тут им так неуютно, - это чтобы выучить своих детей не в условиях войны. И что Зулай - педагог-математик, торгует здесь на рынке, не умея торговать, а по ночам они вместе крутят куриные рулеты, а утром несут на продажу… Вся их с Зулай жизнь - только ради детей, чтобы они получили хорошее столичное образование…
"Нет, смотри! Вот ведь лезут прямо в центр Москвы! И чтобы квартира была за 500 долларов!" - так откомментировал папин душевный крик родительский комитет.
"Мы не хотели, чтобы моя дочь (сын) учились с ТАКИМ в одном классе". - Услышали приговор папа и мама на том собрании. И обиделись, конечно. А вы бы не обиделись?
"А что - мы не имеем права хотеть?…" - восклицали члены родительского комитета.
Конечно, имеете. Только кто сказал, что вы - не скинхеды? Самые натуральные? Даром что не бритоголово-замаскированные?
Стоит напомнить одну старую историю, прошлого века. Она начиналась похоже. Вот только закончилась по-другому. Когда в одну европейскую страну вошли фашисты, всем евреям было велено нашить желтые звезды для простоты определяемости. И тогда желтые звезды нашили все горожане, чтобы спасти… И евреев. И себя - от того, чтобы не превратиться в фашистов. И их король был вместе с ними…
У нас же в Москве теперь все наоборот. Когда власть вдарила по чеченцам, живущим рядом с нами, мы не нашили своих желтых звезд из солидарности с ними. И более того, занялись прямо противоположным: мы играем в "нацию победителей", мы выжигаем на их спинах "знаки отличия". Мы делаем так, чтобы чувство изгоя не покидало Сиражди никогда.
…Мальчик показывает мне свою тетрадку по русскому - я его об этом прошу. Там - весь джентльменский набор. То "2", то "3". Да и пишет Сиражди неаккуратно, о чем ему почти на каждом тетрадном развороте напоминает Елена Дмитриевна, его первая учительница, выводя слова наставлений своим натренированным каллиграфическим почерком (35 лет педагогического стажа, и все в начальной школе)…
Она, Елена Дмитриевна, не поддержала родительский комитет в его стремлении избавиться от чеченского мальчика. Но и не "нашила желтых звезд" - не запретила категорически. Хотя и могла это сделать, прекратив гонения семьи Дигаевых силами нашей пресловутой "общественности".
…Сиражди крутится волчком - вообще-то ему совсем не хочется показывать тетрадку по русскому, он все стремится ее всяким хитрым способом подменить на тетрадку по математике, потому что там у него дела куда лучше. Сиражди - обычный мальчик, неподседливый и моторный, и, главное, ему очень хочется выглядеть самым лучшим. А кто, собственно, сказал, что все должно быть по-другому?… Скромненьким? Тише воды? Ниже травы? Как того хочет родительский комитет, раз Сиражди - "чеченец"?…
Впрочем, и тетрадь по математике ему быстро надоедает. Он обещает нарисовать "меч и человека", для чего на скорости - он все делает на скорости - удаляется. А вскоре уже несет альбом с нарисованными контурами какого-то силача с крепкой мускулатурой из "Властелина колец". И меч "со светом"… Свет у Сиражди - это что-то этакое, слегка намалеванное желтым карандашом. А кто сказал, что есть каноны для изображения света?
"Вы знаете, мы ведь хотели ему только добра, - так сказали родители 2-го "б", поняв, что историей, которую они организовали против маленького чеченского мальчика под марку норд-остовских общественных настроений, заинтересовались журналисты. - Только добра…".
Но поверит ли в это "добро" Сиражди? Ведь он действительно дерется на переменах. И краски на уроке рисования в стену швыряет. И подножки одноклассникам ставит. И тем чаще это делает, чем больше ему доказывают, что во 2-м "б" он чужой…
Вот это и есть наши обычные будни после "Норд-Оста". Прошли месяцы, и постепенно выяснилось, что из ряда вон выходящая трагедия… Выгодна. Да-да, просто-напросто выгодна. И очень многим. И по самым разным причинам.
Начиная с президента с его природно-посконным цинизмом, который принялся откровенно состригать с этого ужаса со смертельным исходом лакомые международные дивиденды в собственную пользу, а также не брезговать и внутрироссийским пиаром на чужой крови.
И заканчивая школьными размолвками в небольшой школе и рядовыми милицейскими работниками, с удовольствием подтягивающими свою "антитеррористическую" отчетность к Новому году ради получения премиальных. Оголтелый античеченский шовинизм и погромы первых дней после "Норд-Оста" переплавились в прагматичный стойкий расизм.
…"Так нам брать в руки оружие?" - спрашивают одни мужчины, и слышно, как в бессилии скрипят их зубы. "Все-о-о, не мо-гу-у-у!" - Стонут другие и падают головой в колени. Слабость, конечно. Которая им совсем не пристала - ведь на них смотрят их дети. Но что же делать?
АКАКИЙ АКАКИЕВИЧ ПУТИН-2
Я много думала: ну, почему я так взъелась на Путина? За что так его невзлюбила, что даже книжку написала? Хотя я - ему не оппонент, не политический конкурент, а всего лишь одна из гражданок, живущих в России? Просто - 45-летняя москвичка и, значит, застала Советский Союз во всем его махровом коммунистическом гниении 70-80-х годов прошлого столетия - и очень не хочу попасть туда снова…
Заканчиваю писать книжку 6 мая 2004 года - специально именно 6 мая. Завтра все будет кончено. Никаких чудес в виде оспаривания результатов выборов 14 марта не случилось, оппозиция со всем согласилась и преклонила головы. И поэтому завтра - день инаугурации Путина-2, избранного к власти безумным числом голосов сограждан - больше 70 процентов, и даже если скостить процентов 20 на "пририсовку" (фальсификацию), то все равно будет вполне достаточно для президентства в России.
Осталось только несколько часов, наступит 7 мая 2004 года, и Путин, типичный подполковник советского КГБ, с узким и местечковым мировоззрением подполковника, с невзрачным обликом все того же подполковника, не подросшего даже до полковника, с манерами советского офицера тайной полиции, привыкшего профессионально подглядывать за своими же товарищами, мстительного (на инаугурацию не пригласили ни одного политического оппозиционера, ни одну партию, которая шагает даже чуть не в ногу с Путиным), маленького, типичного чеховского Акакия Акакиевича, - этот человек опять взойдет… на трон. На великий российский трон.
Брежнев нам был нехорош. Андропов кровав, хоть и с налетом демократии. Черненко глуп. Горбачев не нравился. Ельцин время от времени заставлял креститься в страхе за последствия его шагов…
И вот - итог. Завтра, 7 мая, их охранник двадцать пятого эшелона, которому место - стоять в оцеплении, когда проезжает ВИП-кортеж, этот Акакий Акакиевич Путин будет шагать по красным дорожкам тронных зал Кремля. Будто он и впрямь там хозяин. Вокруг будет мерцать натертое царское золото, челядь покорно улыбнется, соратники - все как на подбор бывшие мелкие чины КГБ, получившие важные посты только при Путине, приосанятся…