И снова начались активные поиски, на сей раз дюжина самолетов и одиннадцать вертолетов присоединились к более чем двумстам добровольцам на земле. И снова поиски продолжались много дней, но завершились безрезультатно. Пропавший самолет был рассчитан на 18 мест, так что его крушение должно было оставить след, однако никаких обломков самолета, никаких сломанных деревьев. Самолет просто бесследно исчез.
Я не хочу сказать, что мы живем на границе с чем-то вроде "бермудского треугольника", только среди лиственных лесов; просто леса Нью-Гэмпшира - довольно странное и опасное место.
Во-первых, там очень много деревьев - я не шучу. Прошлым летом я провел несколько недель в лесу и могу сказать: единственное, что там можно увидеть - невероятное количество деревьев. Иногда их действительно нельзя сосчитать, они буквально сливаются в густую зеленую пелену. Каждый изгиб тропы открывает панораму, неотличимую от прочих, и не важно, как далеко ты ушел в лес. Если вдруг потеряешь тропу, то запросто - вероятнее всего - окажешься в беспомощном положении заблудившегося путника. Можно ходить до изнеможения, пока не поймешь, что твой маршрут описывает большой и, к сожалению, бессмысленный круг.
Зная это, не так сильно удивляешься, когда слышишь, как иногда лес поглощает целиком самолеты или обрекает людей на бесконечные неудачные поиски пути. Нью-Гэмпшир занимает такую же площадь, что и Уэльс, и на 85 % покрыт лесами. Там немало лесов, в которых бесследно пропадают люди. Каждый год по меньшей мере один или два человека теряются в этих местах, порой бесследно.
Однако вот примечательный факт. Всего век назад и даже позже в некоторых районах всех этих лесов попросту не было. Почти вся территория сельской Новой Англии, включая земли вокруг нашего района в Нью-Гэмпшире, представляла собой открытые поля.
На неделе местные власти прислали нам в качестве новогоднего подарка календарь со старыми городскими фотографиями из местного архива, и я пришел домой с полной уверенностью, что так было всегда. На одной из картин, панораме с холма, сделанной в 1874 году, изображение напоминало родные места очень смутно, хотя я и не мог сказать почему. Там изображен угол кампуса Дартмутского колледжа и грязная дорога, ведущая к отдаленным холмам. Все остальное - бескрайние поля.
Лишь через несколько минут я сообразил, что смотрю на прилегающие к нашему дому земли. Это было так странно, потому что наша улица - типичная улица Новой Англии, с дощатыми домиками в тени высоких и стройных деревьев. Однако на самом деле почти все это появилось в начале 1920-х годов, спустя полвека после того, как были сделаны фотографии. Холм, с которого снимали панораму, покрыт ныне 20 акрами леса, и почти весь пейзаж, от крайних домов до далеких холмов, представляет собой густой взрослый лес. Едва ли одно из этих деревьев существовало в 1874 году.
Фермы исчезли, потому что фермеры перебрались на запад, на более богатые земли вроде Иллинойса и Огайо, или переехали в растущие промышленные города, где заработок был надежнее и щедрее. Фермы, которые они оставили, а иногда и целые деревни, в которых они жили, стерлись с лица земли и постепенно обратились в дикую пустошь. По всей Новой Англии во время прогулки по лесу можно наткнуться на развалины старых каменных стен и на фундаменты заброшенных амбаров и домов, спрятанные в папоротниках и подлеске.
Возле нашего дома проходит лесная тропа, которая ведет по почтовому маршруту восемнадцатого века. На протяжении восемнадцати миль тропа вьется через темный и густой лес, однако еще есть люди, которые помнят, что вся эта территория была сельскохозяйственными угодьями. Всего где-то в четырех милях от нас старая почтовая дорога проходила мимо деревни под названием Куиннтаун, где были мельница, школа и несколько домов. Ее можно найти на старых картах Геологической службы США.
Я предпринимал несколько попыток найти Куиннтаун, когда проходил мимо предполагаемого района его расположения, однако даже с хорошей картой это место чертовски сложно найти, так как на всех условных обозначениях нет и намека на лес. Я знаю одного человека, который занимается поисками деревни Куиннтаун уже много лет, однако до сих пор так ее и не нашел.
На прошлых выходных я решил снова попытать счастья. Как раз выпал свежий снег, который так украшает лес. Естественно, меня посетила мысль, что, возможно, я найду какой-нибудь обломок пропавшего самолета. На самом деле я не надеялся ничего найти - я находился в семи или восьми милях от предполагаемого места крушения. Но, с другой стороны, самолет должен где-то быть, и вполне возможно, что никто не искал его в этом районе.
Так что я отправился в лес и отлично прогулялся. Я надышался свежим морозным воздухом и хорошо размялся, а сам лес был просто изумительным в мягком снежном покрывале. И становилось странно от мысли, что в этом необъятном спокойствии прячутся руины некогда процветавшей деревни, и еще более странно знать, что где-то недалеко от меня лежат обломки ненайденного самолета с двумя телами на борту.
Мне бы очень хотелось рассказать, как я обнаружил Куиннтаун, или пропавший самолет, или то и другое вместе, но, увы, я их не нашел. Иногда у жизненных историй нет конца.
Как и у журнальных статей.
Слава главе государства
Завтра в Америке День президента. Знаю. Я тоже с трудом сдерживаю волнение.
День президента для меня новый праздник. Когда я был маленьким, в феврале у нас было два праздника, посвященных президентам, - день рождения Линкольна 12 февраля и день рождения Вашингтона 22 февраля. Возможно, я ошибаюсь насчет дат, я назвал их весьма приблизительно, потому как, если честно, это было очень давно и в любом случае эти дни не были такими уж интересными праздниками. Подарков не раздают, пикников не устраивают…
Проблема с днями рождения, как вы сами, я уверен, заметили, состоит в том, что они могут выпасть на любой день недели, тогда как больше всего людям нравится, когда праздник выпадает на понедельник, чтобы насладиться чудесным продлением уик-энда.
Так что некоторое время Америка отмечала дни рождения Вашингтона и Линкольна в ближайшие к названным датам понедельники. Однако это возмущало отдельные слои населения, поэтому решили отмечать единый праздник в третий понедельник февраля и назвать его Днем президента.
Смысл нового праздника - отдать дань всем президентам, как хорошим, так и плохим, что я считаю замечательным, потому что это дает нам возможность объявить благодарность малоизвестным и эксцентричным президентам - таким, как Гровер Кливлэнд, который, согласно легенде, имел занятную привычку облегчаться прямо из окна собственного офиса, или Захари Тейлор, который никогда не голосовал на выборах, тем более за себя.
Если учесть все заслуги, Америка произвела довольно немного великих президентов - Вашингтон, Линкольн, Джефферсон, Франклин и Тедди Рузвельты, Вудро Вильсон, Джон Ф. Кеннеди. Она также произвела нескольких великих людей, которые стали президентами случайно, среди них Джеймс Мэдисон, Улисс Ч. Грант и - возможно, вас это удивит - Герберт Гувер.
Я с особым уважением отношусь к Гуверу - "нежность", пожалуй, слишком сильное слово, - потому что он был родом из Айовы, как и я. Кроме того, вы должны хоть немного посочувствовать бедняге. Он единственный за всю американскую историю пережил, после обитания в Белом доме, карьерный спад. Сегодня, когда вспоминают о Гувере, его называют человеком, который подарил миру Великую депрессию. И едва ли кто-то помнит ту половину века, которая предшествовала этому событию и была примечательной и даже героической.
Только взгляните на его биографию: осиротев в восемь лет, он отучился в колледже (был в первом выпуске Стэнфорда) и стал успешным горным инженером на западе Соединенных Штатов. Затем уехал в Австралию, более или менее организовал горнодобывающую промышленность в Западной Австралии - в регионе, который до сих пор остается одним из самых производительных в мире, - ив конце концов оказался в Лондоне, где сделался весьма обеспеченным и влиятельным человеком.
В начале Первой мировой войны его пригласили войти в британский кабинет министров, однако он отклонил предложение и вместо этого занялся борьбой с голодом по всей Европе, с чем справился превосходно - по оценкам, спас десять миллионов жизней. К концу войны он был одним из самых уважаемых и почитаемых людей в мире, недаром его прозвали Великим гуманистом.
Вернувшись в Америку, он стал ближайшим советником Вудро Вильсона, затем работал министром торговли при президентах Гардинге и Кулидже и именно тогда предсказал рост американского экспорта на 58 % за 8 лет. Затем в 1928 году он баллотировался на президентских выборах и был избран с рекордным перевесом голосов.
В мае 1929 года прошла инаугурация. Семь месяцев спустя рухнула Уолл-стрит и экономика оказалась в кризисе. Несмотря на всеобщее убеждение в обратном, Гувер отреагировал немедленно. Он потратил больше денег на общественную деятельность и борьбу с безработицей, чем все его предшественники вместе взятые, выделил 500 миллионов долларов в качестве помощи обанкротившимся банкам и даже пожертвовал собственную зарплату на благотворительные цели. Однако он потерял связь с народом и оттолкнул от себя электорат, постоянно повторяя, что подъем не за горами. В 1932 году он проиграл столь же ощутимо, как победил четырьмя годами ранее, и с тех пор его помнили лишь как президента-неудачника.
Однако, по крайней мере, его за что-то помнят, это больше, чем можно сказать о многих других наших главах правительства. Из сорока одного человека, избранного на пост президента, по крайней мере половина не совершили никаких великих деяний, так что сейчас о них никто и не помнит, хотя, я считаю, они заслуживают более теплого отношения к себе. Быть президентом Соединенных Штатов и не сделать ничего, в конце концов, - уже само по себе достижение.
По мнению почти всей Вселенной, самым незаметным и бездеятельным из всех наших лидеров оказался Миллард Филлмор, который вступил на этот пост в 1850 году, после смерти Захари Тейлора, и провел следующие три года демонстрируя, что стало бы со страной, если бы Тейлора просто поддерживали в кресле диванными подушками. Однако Филлмор стал столь знаменит своей незаметностью, что перестал быть незаметным, поэтому его кандидатуру можно вычеркнуть.
Достойной внимания фигурой, по моему мнению, является и великий Честер А. Артур, который в 1881 году принял присягу президента, снялся для официальной фотографии, а затем, насколько могу судить, никто никогда больше о нем ничего не слышал. Если смыслом всей жизни Артура было вырастить великолепные заросли на лице и оставить как можно больше места в учебниках по истории для достижений других, тогда его правление можно назвать полным успехом.
Также почитаемым в своем роде был глава государства с 1877 по 1881 год - Резерфорд Б. Хейз; его основные жизненные принципы состояли в отстаивании твердой валюты и отмене закона Блэнда - Эллисона. Оба эти пункта настолько бессмысленны и неясны, что никто сейчас и не вспомнит, что они означали, как не помнят и о Франклине Пирсе, чье правление с 1853 по 1857 год было периодом неясности между двумя более продолжительными периодами анонимности. По сути, он провел весь срок в столь безнадежно пьяном состоянии, что так и хочется выдвинуть девиз: "Франклин Пирс, победитель многочисленных сражений с бутылкой".
Однако моими любимчиками являются два Гаррисона. Первый - Уильям Генри Гаррисон, который героически отказался надевать на церемонию инаугурации в 1841 году пальто, подхватил воспаление легких и скоропостижно скончался. Он был президентом всего 30 дней и почти все из них провел без сознания. Сорок лет спустя его внук, Бенджамин Гаррисон, тоже был избран президентом и в своих амбициях успел достичь того немногого, что сделал его дед за месяц, через четыре года.
Я уверен, что эти люди заслуживают национального праздника в свою честь. Поэтому можете представить мое смятение, когда я услышал в новостях, что Конгресс получил петицию с требованием отменить День президента и снова отмечать раздельно дни рождения Линкольна и Вашингтона на том основании, что Линкольн и Вашингтон действительно были великими людьми и, помимо всего прочего, не писали из окон. Вы можете в это поверить? Некоторые абсолютно ничего не понимают в истории.
Жизнь в холодном климате
В это время года больше всего на свете мне хочется бесстрашно выскочить на улицу без пальто, перчаток и любой другой защиты от стужи, пройти около тридцати ярдов до дороги и забрать утреннюю почту из маленького почтового ящика.
Вы можете возразить, что звучит не так уж отважно, и в каком-то смысле будете правы, потому что на все уйдет около двадцати секунд, однако делает это подвигом следующее обстоятельство: иногда я еще немного брожу по своим владениям, чтобы выяснить, долго ли могу выносить такой холод.
Я отнюдь не хочу, чтобы мои слова звучали как хвастовство, но я посвятил много времени проверке выносливости человеческого тела в экстремальных ситуациях, зачастую мало задумываясь о последствиях для самого себя - к примеру, позволяя в кинотеатре своей ноге онеметь, а потом посмотреть, что выйдет, если я попытаюсь пойти за попкорном, или, полностью обернув указательный палец эластичным пластырем, узнать, смогу ли я его размотать. Однако благодаря этому я сделал несколько важных открытий, в частности узнал, что раскаленные поверхности не всегда выглядят таковыми на первый взгляд и что можно запросто вызвать временную амнезию, если сунуть голову под открытый ящик письменного стола.
Возможно, ваш инстинкт назовет такое поведение бездумным, однако позвольте вам напомнить обо всех тех случаях, когда вы сами подносили палец к огню, просто чтобы посмотреть, что будет (и что на самом деле было? А?), или стояли в ванне с кипятком сначала на одной ноге, а потом на другой, в ожидании, когда холодная вода из крана снизит температуру до умеренной, или сидели за кухонным столом, прислушиваясь к ощущениям, когда воск с тающей свечи капал на палец, - да о чем угодно.
По крайней мере, я занимаюсь подобными делами с целью серьезных научных изысканий. Вот почему, как я уже сказал, мне нравится выбегать за утренней газетой в самом легком облачении, которое только могут позволить приличия и миссис Брайсон.
Тем утром, когда я отправился на прогулку, на улице было -28° по Цельсию, достаточно холодно, чтобы применить выражение "колотун", кажется, есть такое. Правда, если у вас не очень богатое воображение или вы читаете мой текст не в морозилке, может оказаться сложно представить такие экстремально холодные условия. Так что давайте объясню, насколько это холодно: очень-очень.
Когда вы только выходите на улицу в такую погоду, в первую секунду воздух необычайно бодрит - это не похоже на ныряние в холодную воду, скорее, это сигнал подъема для каждой клеточки организма. Однако первая фаза проходит быстро. Не успеете вы пройти и несколько ярдов, как ваше лицо почувствует себя так, будто ему только что дали хорошую затрещину, все конечности начинают болеть, а каждый вздох дается с трудом. К тому времени, когда вы снова зайдете в дом, пальцы на руках и ногах пульсируют от несильной, но настойчивой боли и вы с интересом отмечаете, что щеки не чувствуют вообще ничего. Все остаточное тепло, которое вы вынесли из дома, давно ушло, и одежда перестала иметь хоть какую-то теплоизоляционную ценность. Это решительно неприятно.
Тридцать градусов ниже нуля - необычайно холодно даже для севера Новой Англии, так что мне было интересно выяснить, как долго я смогу выдержать такой контакт с природой; ответ - 39 секунд. И я не имею в виду, что через 39 секунд мне разонравилась идея или пришла мысль: "Боже мой, да тут довольно холодно, думаю, надо зайти в дом". Я хочу сказать, что через 39 секунд замерз до такой степени, что сбил бы с ног родную маму, только бы оказаться в доме первым.
Нью-Гэмпшир известен своими суровыми зимами, но на самом деле есть куча мест, где дела обстоят еще хуже. Самая низкая температура была зарегистрирована здесь в 1925 году: -43° по Цельсию, но двадцать других штатов - почти половина страны - имеют свои низкотемпературные рекорды. Самая низкая температура в США была зафиксирована в Проспект-Крик, штат Аляска, в 1971 году и равнялась -62° по Цельсию.
Конечно, почти в любом месте может случиться резкое похолодание. Настоящий показатель зимы - ее продолжительность. В городе Интернешнл-Фоллз, штат Миннесота, зимы настолько длинные и суровые, что среднегодовая температура равна всего 2,5° по Цельсию, безусловно, нежарко. Недалеко располагается город под названием (честное слово) Фригид, где, как я подозреваю, ситуация еще хуже, однако они не сообщают об этом, чтобы не расстраиваться.
Но звание самого безотрадного населенного пункта должен, несомненно, получить Лэнгдон, штат Северная Дакота, где зимой 1935/36 года было отмечено 176 дней подряд с температурой ниже нуля, включая 67 дней подряд, когда она падала ниже -18° по Цельсию (то есть до отметки пронзительного колотуна), по крайней мере, в какое-то время суток, и 41 день подряд, когда температура не поднималась выше -18°.
Чтобы объяснить нагляднее, 176 дней - отрезок времени между февралем и августом. Лично мне было бы сложно провести 176 дней подряд в Северной Дакоте при любой погоде, но, думаю, это к делу не относится.
В любом случае, у меня есть все, что я в состоянии пережить, прямо здесь, в Нью-Гэмпшире. Я дрожал долгими суровыми зимами в Новой Англии, но, к моему удивлению, это даже доставляло мне наслаждение. Отчасти потому, что здешние зимы - потрясающие. На самом деле есть что-то бодрящее в резком холоде и прозрачном воздухе. И зимы здесь необыкновенно красивы. Каждая крыша и почтовый ящик покрываются на несколько месяцев изящной шапкой снега. Почти каждый день светит яркое солнце, так что нет никакой тяжести серого мрака, характерной для зимы во многих других районах. А когда снег начинает темнеть и таять, обычно начинается новый сильный снегопад, который опять покрывает все пушистым покрывалом.
Местные жители радуются зиме. Они катаются на лыжах, коньках и санках по полю для гольфа. Один из наших соседей заливает свой садик на заднем дворе и превращает его в каток для детей, живущих на нашей улице. В местном колледже проводят зимний карнавал с фигурами изо льда на газоне. Все очень весело.
Но прекраснее всего осознание того, что зима - лишь один из периодов бесконечного круговорота непременно наступающих и ярких времен года. Когда вас начинает пронизывать холод, появляется уверенность в том, что жаркое лето уже не за горами. Помимо всего прочего, лето означает целый набор новых интересных событий, таких как солнечные ожоги, ядовитый плющ, инфекционные клещи, электрические садовые ножницы и - без сомнений - разжигательная жидкость для барбекю. Не могу дождаться.