Больной спросил её: "Можно сделать погромче?", имея в виду телевизор. Но поп-звезда дурдома решила, что ему нравится её пение, и завыла ещё пронзительней. Псих встал, просунул пальцы сквозь решётку и прибавил звук. Медсестра заорала, позвала санитаров. Больного привязали к кровати. Климактеричка не успокоилась. Без назначения врача она не могла никому делать инъекции психотропных препаратов. Но она нашла выход. Стянула парню кальсоны и колола в ляжку витамины, уколов десять подряд (очень болезненно). Кто долго работает в сумасшедшем доме, на мой взгляд, становится хуже своих пациентов…
Но что это мы всё о грустном?.. Бывали в дурдоме и весёлые деньки (для меня). Раз утром объявили: сумасшедшие являются полноправными гражданами и имеют право голоса на выборах. Приехал в "дурку" агитатор, совершенно "пробитый" гражданин. Собрали в коридоре больных. Несколько человек, таких же "косарей", как и я, чего-то ещё соображали. Многие же были "контужены по самое колено" (мягко сказано). Агитатор толкнул речугу: "Друзья, вам выпала великая миссия! Сегодня у нас праздник, вы будете голосовать. Свободно изъявлять свою волю…" Минут пятнадцать он "гнал" в том же духе. Если бы не цивильный костюм, я бы подумал, что он самый запущенный пациент. Затем он зачитал биографии кандидатов в депутаты. Слушатели внимали с интересом: кто-то ел "козявки", кто-то ковырялся в гениталиях, у многих от восторга текли слюни. Оратор не замечал убогой аудитории, он "упивался" собой. В конце объяснил, что в дальней палате будет стоять урна для бюллетеней - голосование у нас тайное: проходите к урне и ставите "птичку" напротив фамилии вашего избранника, и прочее.
Санитары возразили, что им положено быть там, где больные. Но член комиссии настоял, чтобы процедура голосования проходила в рамках закона. Под шумок я улизнул в дальнюю палату. Вскоре следом начали заходить придурки с бюллетенями. Кто-то нормальный брал ручку и, чиркнув, опускал бумажку в ящик. Остальных процедура ставила в тупик - они тупо топтались рядом. Я начал советовать: "Откуси половину бюллетеня". Тем, кто был соплив, велел высморкаться, проделать дырку в середине и так далее. Большинство избирательных листков имели жалкий вид. Если бы про мою проделку узнали, мне было бы плохо. Зато я представил, как в счётной комиссии вскроют урну и поймут, что за контингент изъявил свою волю. Не надо устраивать фарс с больными людьми!
Пребывание в сумасшедшем доме оставило у меня весьма тяжёлый осадок в душе. Нигде я не чувствовал такую бесправность. Даже в тюрьме можно жаловаться, протестовать. Да и сотрудники пенитенциарной системы, хоть и не ангелы, но не такие садисты, как упомянутые выше медики. А ведь многие люди проводят в дурдоме всю жизнь, будучи здоровыми, просто врачу не понравились. В общем, если уж выбирать между психбольницей и тюрьмой, думаю, лучше уж сделать выбор в пользу последней.
А представьте, что творится в тюремной спецдурке, где зэки-больные и "закосившие" отбывают срок по приговору суда. Там вообще беспредел медиков. Не симулируйте при аресте сумасшествие, иначе с вами может случится то же, что с одним питерским бандюганом, когда он молодым попался на краже и начал "косить", его поместили в спецдурку, где он провёл 13 лет. Самое печальное, что максимум, что ему грозило за кражу, - два года зоны. Сейчас он вполне преуспевающий бизнесмен. Что доказывает: врачи держали его в психбольнице из собственной прихоти.
Зона провинциальная. Самодельщики. Помоечники. Мода на побеги
В каждом исправительном учреждении есть свои маразмы. Особенно сильны они в провинции. Наши кинодеятели и литераторы вечно показывали деревню в иллюзорном свете. Мол, сколько от сохи вышло великих людей!.. Но куда они вышли? В Москву, Питер и другие крупные города. А кто остался в колхозе… Не хочу их ругать - читатель, думаю, сам знает, кто там в основном остался.
Колония, в которую я попал, находилась в посёлке, работали в ней местные жители. Шли на службу, как на подбор, жуткие пьяницы. Самое забавное, что и сам спецконтингент на 90 процентов состоял из обитателей окрестных населённых пунктов. Естественно, менты не сильно беспредельничали. Это сейчас ты власть, а после с бывшим зэком живёшь в соседних домах, пьёшь вместе, а где пьянка - там и разборки… В зоне сотрудники и арестанты тоже беспробудно пили. Зэки ставили брагу, гнали самогон. Менты за ширпотреб проносили с воли пойло.
Начальник учреждения и его зам слегка борзели, но на то они и командиры, им положено. Наглость проявлялась в том, что, когда им надо было с утречка опохмелиться, а денег не было, они бегали по баракам и искали спиртное на халяву. Сначала пробовали договориться по-хорошему. Забегали в отряд и орали: "Мужики, кто даст выпить, завтра пойдёт на УДО!" Поначалу новички в обещания верили. Но поскольку сразу после опохмелки клятвы забывались, спиртное давать перестали. Так как "буксы горели", "хозяин" зверел и, приставив к голове зэка (замеченного ранее в наличии самогона) самодельный пистолет (их на "промке" делали), орал дурным голосом: "Да-а-ай бра-а-аги!!" Достав выпить, начальнички бежали вприпрыжку в комнату передач, где у "хозяина" работала жена. Они имела препоганый вид: толстая, с бегающими глазками (вечно подбитыми и припудренными). Эта бабища постоянно таскала продукты из передач заключённых. Когда выдавала "дачки", только и слышалось: "О, колбаска!.. Дорогуша, я себе отрежу кусочек?.." Кто же откажет жене такого человека?
Начальник с замом запирались у неё, выпивали, закусывая наворованными деликатесами. Если супруга вякала: "Хватит пить!", муж тут же "подмолаживал" её под глаз. После чего, довольный, шёл править службу.
Из-за постоянных пьянок случались, конечно, чрезвычайные происшествия. Такую мелочь, что замначальника замёрз пьяным в сугробе рядом с домом, обсуждали недолго. А вот когда два нетрезвых самодельщика, которые точили на промзоне револьверы и стреляющие мелкашкой ручки, обстреляли автоматчика на вышке - это было круто. Судили-рядили долго. Но администрация скандал замяла. Ведь с "промки" кормятся все, в том числе - и с пистолетов.
Другие менты также подворовывали с зоны и пили по-чёрному. Доложит оперу стукач, что в таком-то цеху, в такой-то "кандейке" гонят самогон. Нагрянет "кум" в конце процесса (якобы со случайным шмоном), отберёт пойло. После уходит с бутылью, довольный, но замечание всё равно сделает: "Что-то не убрано у тебя, ты приберись обязательно!"
Начальник отряда тоже уникум. Выйдет на поверку и пристанет к зэку. Можно его обзывать как хочешь, но чтобы последнее слово осталось за ним, а так - говори что угодно. Вот если вместо ответного мата он заладит: "Говори, говори, сам такой", - жди беды, непременно сделает гадость.
В санчасти трудился доктор. "Коновал" для него комплимент будет. Все болезни он лечил так: посмотрит внимательно - будь то перелом или простуда - и изречёт: "Ну что ж, давай помажу". В смысле: сделаю йодную сетку. В тяжёлых случаях отправлял в больницу. Это уж когда совсем помирали. Все лекарства из санчасти были пропиты.
Что ещё бросалось в глаза в провинциальной зоне - отсутствие улыбок на лицах зэков. Если в городских колониях только и слышишь "ха-ха, хи-хи" и высказывания полные юмора, то здесь окружающие (за редким исключением) вечно на "гуммозе" (грустные). "Кисляк смандячат" (сделают кислую мину) и давай вести умные разговоры (по их разумению умные) о политике. Вместо развлекательных программ смотрят новости, потом обсуждают, неся ахинею. Или давай про понятия "чесать" - то не "катит", это "в падлу". Особенно преуспевают в таких речах помоечники по воле. У кого-то на религии крыша съехала, у других - на колдовстве или рациональном питании. От дегенерата, пьющего на свободе денатурат и барбитуру, можно услышать: "Ты что, соль есть вредно!"
А то мода пошла в побеги уходить. Никто, правда, так и не убежал, но много раз пытались. То полезут на забор и в колючей проволоке с путанкой застрянут. То по доске через запретку пробуют перелезть - вниз сверзятся. И смех, и грех. В общем, сидеть в провинции не сахар, но прикольно.
Глава 5
Территория абсурда
Как "запрет" попадает под крышу
Сколько сижу - удивляюсь: для многих зэков смысл существования сводится к тому, как достать покурить и заварить. Даже когда в зоне кормят помоями, беспредельничают сотрудники, но если в общаке есть пачухи-заварухи (курево-чай), учреждение считается нормальным. И о "смотрящих" судят по тому, как они "греют" братву "под крышей" (в карцере).
В некоторых колониях администрация негласно разрешает "загонять грев" в штрафной изолятор, в СУС (строгие условия содержания), в бараки усиленного режима. В других - жёстко пресекают подобные движения. В таких зонах все "смотрящие" имеют в запасе запаянные в полиэтилен сигареты и чай. Причём такие "колбаски" бывают достаточно крупные. Только какого-нибудь арестанта надумают сажать в "трюм", он ещё мыльно-рыльные принадлежности собирает, а смотрила уже здесь: "На, земляк, заторпедируйся" (то есть засунь "бандяк" себе в задний проход и пронеси "бродягам" в карцер). Так же проносят записки, наркоту. Причём чай идёт не в сухом виде - из него бодяжат, вываривая, густую массу. Так экономней заваривать: несколько капель - и кружка чифира готова. На крайняк и кипяток не нужен - в холодной воде растворится.
Но мало пройти перед карцером шмон, приседая в голом виде и сжимая сфинктер, чтобы при этом не вывалилась "торпеда", - надо ещё поделиться "запретом" с другими камерами. Хорошо, если есть "кабура" (отверстие в стене). Тогда мастерится "конь" (палочка или туго свёрнутая бумага с ниткой и тряпочкой или носовым платком на конце). В платок заворачивают "грев" и вслед за палочкой продевают в отверстие.
Когда "кабур" нет, то кулёчки оставляют в прогулочных двориках. В карцере положена часовая прогулка, хаты гуляют по очереди. Бывает, по выходу на прогулку устраивается жёсткий обыск, тогда "подгоны" выносятся и заносятся в прямой кишке. Представьте, каково это на морозе? Про гигиену молчу.
Совсем жуть была в нашей зоне. Один особо ретивый оперативник любил делать гадости и обладал чёрным юмором. Все сотрудники, конечно, прекрасно знали, как "запрет" попадает "под крышу". Когда одна камера погуляла, "расторпедировалась" и спрятала кулёчки, опер нашёл их и, намазав апизатроном (применяется при растяжениях, при нанесении на кожу очень сильно жжёт), положил в тайники. Вышла другая камера и, ничего не подозревая, загнала "торпеды" в задний проход. Представьте, как саднил у них анус. Некоторые вопили в голос и, несмотря на сбежавшихся охранников, спешили опорожнить кишечник. Менты веселились.
Также "непалимый загашник" или "задний карман" используют как тайник, когда везут по этапу "малявы" (записки), деньги, наркоту и сотовые телефоны.
Таким же образом с промышленной зоны на жилую выносят спирт. Правда, так много не вынесешь. Чаще для спирта используют совсем варварский метод. Осуждённый глотает презерватив, держа его край руками, запрокидывает голову, и в гондон вливают до литра спирта. После горловину резинки завязывают ниткой, которая крепится на зубе. Выйдя с работы через шмон, нитку развязывают, опять держат гондон за край два зэка, переносчика переворачивают вниз головой, и "огненная вода" стекает в подставленную ёмкость. Нередко случается, что латекс лопается в пищеводе. Тогда неминуема мучительная смерть.
Да и с записками на этапах не легче. По двое-трое суток, пока не прибудешь на пересылку и не пройдёшь обыск, нельзя опорожниться. Как следствие - рези, токсикоз. Обидно, что почти все записи примерно такого содержания: "Как сам? Как дела?" Ведь авторитетам такая почта не нужна - у них есть мобильники.
Как я уже говорил, менты знают об этих уловках, но им всё равно. Есть, конечно, отдельные служаки, болеющие за дело до того, что готовы копаться сами понимаете в чём. Вот опять же, в нашей зоне - когда расконвоированные осуждённые возвращаются с воли с работы, им частенько делают клизму. И сотрудники бдительно рассматривают результаты.
А вообще, зэки - как армянские комсомольцы: сами себе придумывают трудности, а потом их героически преодолевают.
Захват заложников. Бескровный
Случилось это ещё при коммунистах, в зоне строгого режима. В тот день осуждённые 5-го отряда отоваривались. То есть на заработанные деньги, но по безналу, покупали в ларьке немного продуктов. Начальство за провинность могло лишить права отоварки. В предбаннике толпились зэки, за стеклом с решёткой вели торговлю три женщины. Вдруг в лабаз вломились трое зэков. Приставив к шее продавщиц заточки, заявили: "Это захват заложников". Передав зэкам в предбанник пакет с требованиями, велели отнести ментам. Зэки 5-го отряда, видя, что лабаз срывается, попросили: "Братва, хоть чая и курева дайте!" Захватчики не дали ничего. Велели покинуть помещение и забаррикадировались на торговой площади. Правда, отпустили одну продавщицу, ей стало плохо, она была беременна. А так-то все видели, что террористы обожрались "колёс".
Дальше начался маразм. Большинство сотрудников колонии, как всегда, были пьяны. Первым около магазина, еле держась на ногах, "нарисовался" начальник 5-го отряда. Не понимая, что происходит, но сообразив, что кто-то нарушает режим, он подёргал дверь и заявил: "Осуждённые, кончайте хулиганить, а то я вас ларька лишу на месяц!" По-моему, смеялись даже заложницы. Хорошо, что прибыл трезвый начальник колонии и убрал "шута". Пока вели переговоры, прибыла группа захвата. Бравый майор, взяв командование на себя, пошёл поговорить. К тому времени захватчики частично оклемались и поняли: борзеть не стоит. Потребовали машину и выезд из зоны. От оружия отказались, это их и спасло. С оружием их бы не выпустили из колонии и застрелили бы у ворот. Потребовали также, чтобы из соседней зоны к их приезду освободили их подельника. Отказались обменять женщин на майора и начальника учреждения. Майор, переговорив с бунтарями и выйдя из лабаза, сказал сотрудникам: "Это пленный состав. Можно их подстрелить (на всех зданиях засели снайперы), но мы их возьмём, когда придут в себя, без крови". Тут опять "нарисовался" начальник 5-го отряда. Его колбасило с бодуна, как волка мороженого, но он, выслуживаясь, потребовал: "Дайте мне винтовку, я охотник, белку в глаз бью, я их завалю". Бравый майор распорядился: "Уберите лопизня, а то я ему сам глаз выбью!"
Террористам предоставили "уазик", они загрузились в него вместе с заложницами и в сопровождении эскорта милиции поехали в соседнюю зону за 17 километров. Там случилась заминка. Дело в том, что их подельник, отбывающий там наказание, в отличие от захватчиков, с утра не принял "колёс" и не хотел освобождаться таким образом. Понимал, что это чревато последствиями. Но требования надо было выполнять. Менты, надавав парню тумаков и обещаний типа "тебе ничего не будет, даже срок не добавим", выкинули его из зоны. Бедолаге пришлось залезть в "уазик" к дружкам. Захватчики потребовали, чтобы их не преследовали, и поехали в родной город. К тому времени действие "колёс" прошло. Сделанное ужасало, но слежки вроде бы не было, и друзья, совсем поверив в удачу, весело болтали с заложницами.
Странно вообще, что троицу на это переклинило, и они решились на захват. Сидеть им оставалось от одного до трёх лет. Отбывали наказание без проблем.
Женщины попросились в туалет, парням также приспичило оправиться. Ещё раз осмотрев трассу и не заметив ничего подозрительного, они съехали в перелесок. Вышли из машины, и вот тут началось… Как из-под земли возникла группа захвата. Четверых друзей жёстко взяли. Женщины были шокированы и просили перестать бить ребят, так как те им ничего плохого не сделали и всю дорогу обращались вежливо.
После был суд, троим подняли срок до десяти лет. Их четвёртому товарищу не накинули ничего, менты сдержали слово. Случай, описанный выше, беспрецедентный. Обычно захватившим заложников не дают выехать за территорию учреждения. Руководитель операции, боясь, что на воле пострадают люди, даёт приказ, и "спецы" производят захват со стрельбой и взрывами, во время которого группа захвата, толком не разобравшись, палит во всё, что шевелится. Зачастую и заложники гибнут. Так что надо богу молиться за бравого майора. Не знаю, чем он руководствовался, но, рискуя карьерой, жизнь придуркам сохранил.
Деление по мастям
Предлагаю вам экскурс, кто есть кто за колючей проволокой. Также постараюсь сравнить, как жил криминальный мир прежде и как живёт теперь. В России произошли перемены, в неволе тоже многое изменилось.
В колониях осуждённые делят друг друга по мастям. Причём есть камерные люди. В хате он может быть бесспорным лидером, а прибудет в зону и станет "чёртом". Ведь там, чтобы достойно существовать, надо или быть очень сильным морально, или влиться в группировку.
Не буду писать про воров в законе, думаю, они сами не разберутся в собственных понятиях. Старые традиции вымерли, а новые не приживаются. Ушли в прошлое бессребреники, боровшиеся с произволом администрации зон и тюрем. Сейчас носящие "воровскую корону" почти не сидят и занимаются бизнесом. Быть "вором" стало скорее старинным романтическим обычаем.
Лучше коснёмся тех групп заключённых, которые встречаются всегда и в каждой колонии.
Первая и высшая масть - "блатные". Сюда входят: "положенцы", назначенные лично вором в законе смотреть за учреждением. "Смотрящие" - как бы выдвиженцы из среды зэков, они смотрят за всем. Нет "положенца" - смотрят за зоной, за общим (общаком), отрядами, санчастью, столовой, ширпотребом, ШИЗО, СУС, больницей (если есть в колонии). Сейчас авторитетные люди не идут на такие неформальные посты. Они остаются серыми кардиналами и рулят всем движением, а "смотрящими", с которых, если что, снимут голову, ставят не поймёшь кого: наркоманов и даже севших за изнасилование. Также в "блатных" ходят те, что имеют вес в неволе, порой больший, чем у "смотрящих" и "положенцев". Но часто такие люди подтягивают к себе богатых арестантов, чтобы сытно жить. Толстосумы благодаря такой "крыше" блатуют. Хотя часто бывают погаными людьми. При коммунистическом режиме за решёткой процветала уравниловка. Зэки в борьбе за лучшую жизнь имели равные шансы. Передачи разрешались через полсрока, были редки и весом не более пяти или восьми килограммов. Материальный фактор в зоновской иерархии не играл особой роли. Все ходили в робах и сапогах-кирзаках. Из-за этого в лидеры выбивались смекалистые люди. В наше время стало сложнее. Ты можешь быть хоть каким умным, но если плохо одет, у тебя нет нормальной пищи, постельного белья, можешь упасть в глазах окружающих.