Въ полдень проводилъ насъ жандармъ Кисликъ на вокзалъ. Велъ польными тропинками, по всей вѣроятности, чтобы избѣжать нападеній со стороны городской черни. ѣхали мы въ направленіи на Лавочне. Здѣсь встрѣтился я съ однимъ изъ своихъ прихожанъ Людвикомъ Д. Въ Мункачъ конвоировалъ насъ кромѣ Кислика скольскій еврей Цуккеръ, пѣвшій всю ночь "коломыйки", не исключая еврейскихъ, a потому не давшій намъ спать всю ночь. Мадьяры пытались было подходить къ вагону, въ которомъ мы ѣхали, однако сопровождавшіе насъ жандармы выручили изъ бѣды, прибѣгая къ невинной хитрости, что въ вагонѣ, молъ, ѣдутъ не арестанты, a бѣженцы. Переѣхавъ черезъ Буда-Пештъ и очутившись въ Вѣнѣ, мы перекочевали изъ восточнаго на южный вокзалъ. Здѣсь съ помощью незнакомаго офицера, благодаря знанію нѣмецкаго языка, я пробовалъ переговорить съ деп. Левицкимъ, однако получивъ отвѣтъ, что его нѣтъ въ зданіи парламента, мы около часу дня сѣли въ поѣздъ и черезъ Семерингъ отправились въ Абтиссендорфъ, преддверіе Талергофа.
Свящ. Іоаннъ Бирчакъ
Залѣщицкій уѣздъ, с. Зазулинцы
Въ дополненіе и исправленіе извѣстія о моемъ и моихъ родныхъ арестованніи, поданному и подписанному моимъ братомъ въ I. ч. Альманаха 58 стр., слѣдуеть отмѣтить, что войтъ Максимъ Бурденюкъ, постаравшійся загнать насъ въ австрійскую тюрьму, былъ награжденъ австрійцами серебрянымъ крестомъ заслуги согласно газетнымъ офиціальнымъ сообщенямъ. (…)
Кромѣ того, были арестованы изъ моихъ близкихъ знакомыхъ: свящ. Іоаннъ М. Дольницкій с. Тустань возлѣ Галича и свящ. Василій Стрѣльцевъ с. Бедриковцы. Послѣдній пробылъ въ Талергофѣ все время вплоть до закрытія лагеря aвстр. властями.
B. K. Дольницкий, преподаватель гимназии
Золочевскій уѣздъ, г. Золочевъ
Меня арестовали австрійцы первый разъ въ 1914 г., но, благодаря уѣздному старостѣ Пржибыславскому, черезъ недѣлю освободили.
Вторично я былъ арестованъ въ 1915 г., причемъ просидѣлъ 5 недѣль въ тюрьмѣ въ Золочевѣ, a затѣмъ 3 недѣли въ львовскихъ Бригидкахъ.
Въ 1916 г. меня предали военному суду во Львовѣ, который составилъ обвинительный актъ по доносу одного ресторатора и крест. М. Рудинскаго изъ с. Зарѣчья возлѣ Зопочева.
Они донесли, будто я приказывалъ вывѣшивать флаги по случаю взятія русскими Перемышля и на собраніи сельскихъ старостъ въ Золочевѣ выражался враждебно противъ Австріи.
Военный судъ оправдалъ меня, но военный староста, полковникъ Бастгенъ, выслалъ меня въ Талергофъ, гдѣ я пребывалъ съ 11 іюня 1916 г. по 2 февраля 1917 г. Послѣ этого жилъ восемь мѣсяцевъ подъ надзоромъ полиціи во Львовѣ и только въ октябрѣ 1917 г. получилъ разрѣшеніе вернуться домой,
Семенъ Як. Трушъ
Мостисскій уѣздъ, с. Пакость
– Папа, вставай! жандармы пришли, – будитъ меня дочь Наталія въ 10 ч. вечера 20 іюня, 1915 г.
Лѣто было горячее, и я устроилъ себѣ постель въ клунѣ, на соломѣ. Цѣлый день былъ занятъ въ полѣ, вечеромъ возилъ мадярамъ въ сосѣднее село четыре корца реквизированнаго зерна. Поднялся я съ трудомъ и вижу: обступило мою загороду шесть солдатъ съ фонарями. Ихъ комендантъ, жандармъ Богуцкій, кричитъ на меня:
– Вставай, погулялъ съ "москалями", a теперь плачешь за ними? А гдѣ награбленныя вещи? А русскій катехизисъ кто читалъ?
Ничего не отвѣчаю жандарму. Зная, что меня сейчасъ уведутъ, иду въ хату, одѣваюсь и прощаюсь съ семьей.
Меня увозятъ на подводѣ въ м. Крукеничи. Помѣщаютъ въ волостномъ арестѣ. Просидѣлъ я тутъ всю ночь, a подъ утро приноситъ мнѣ жена пищу и немного денегъ.
Черезъ день утромъ пришелъ въ камеру жандармъ Богуцкій и заявилъ, что отвезетъ меня въ Самборъ.
Перѣдъ отъѣздомъ прибѣгаетъ вторично жена и разсказываетъ, что послѣ моего ареста солдаты взялись серіозно за работу. Переискали всѣ углы, перетрясли всю солому, постель, чердакъ, перевернули всю мебель, даже иконы. Облупили со стѣнъ штукатурку и изрыли всю землю въ оградѣ. Мою библіотеку сожгли, а товары въ моей лавочкѣ разграбили.
Въ Самборѣ послѣ составленія протокола опредѣлили меня на сборный пунктъ при улицѣ M. Качковскаго № 5. Тѣсно было здѣсь, такъ какъ ежедневно прибывала свѣжая партія такихъ же, какъ и я арестованныхъ.
9 іюля ночью отставили насъ нѣсколько человѣкъ на вокзалъ и отправили черезъ Буда-Пештъ на западъ.
Иванъ Кметь
Русско-равскій уѣздъ, с. Каменка-Помлиновъ
Въ 1914 г. некогда было нашимъ недругамъ заняться истребленіемъ русскихъ людей въ нашемъ селѣ.
Въ 1915 нѣкоторыя личности, видя, что пахотныя земли разбѣжавшихся и арестованныхъ крестьянъ въ сосѣднихъ селеніяхъ отдаются распоряженіемъ властей въ завѣдываніе довѣреннымъ лицамъ, постарались и у насъ устроить нагонку на сознательнѣйшихъ крестьянъ. За дѣло взялся мѣстный еврей съ комендантомъ жандармскаго поста Францомъ Дембовичемъ, a помогали имъ въ нечестномъ дѣлѣ войтъ-украинофилъ Иванъ Банахъ и его замѣститель Иванъ Иванецъ. Имъ мало было арестовать человѣка и отправить по назначенію, то есть къ допросу или уже въ худшемъ случаѣ прямо въ тюрьму. Обыкновенно являлись они къ крестьянину въ компаніи нѣсколькихъ ландштурмистовъ и избивали поголовно всѣхъ членовъ семьи намѣченной жертвы. Терроромъ довели нашихъ крестьянъ до того состоянія, что тѣ, чтобы смягчить гнѣвъ грозныхъ лиходѣевъ откупались у нихъ продуктами, a мѣстнаго еврея крестьянство встрѣчало страха ради низкими поклонами.
Въ селѣ Каменка Помл. были арестованы и сосланы въ Талергофъ стараніями упомянутыхъ личностей: Лука Ив. Вовкъ, Николай Саломаха, Гаврило Подсудокъ, Василій Клубъ, Григорій Коминаръ и Андрей Перетятко. Въ 1917 году вернулись изъ ссылки домой тѣ изъ арестованныхъ, у которыхъ было крѣпкое здоровье. Остальные не перенесли побоевъ и лишеній и остались навсегда въ Талергофѣ.
Слѣдуетъ замѣтить, что трое сыновьей Луки Вовка служили въ австр. арміи въ то время, когда отецъ ихъ томился въ тюрьмѣ.
Григорій Лукичъ Вовкъ
Изъ Стрыйскихъ горъ
Глухіе слухи о новой кровавой расправѣ возвратившихся австро-мадьярскихъ войскъ съ русскимъ населеніемъ карп. горъ начинаютъ подтверждаться.
Узнаемъ, что въ с. Синеводскѣ выжнемъ, занятомъ австрійцами 17-го октября, повѣшены слѣдующіе крестьяне: М. Коваль, П. Коваль, Я. Герасимовъ, Н. Джусъ, И. Матѣишинъ, А. Коваль, Ф. Гудзъ, И. Коваль, И. Фединишинъ, И. Горбаль и П. Джусъ за то, что они по приказанію русскихъ военныхъ властей, помогали при постройкѣ моста, a одинъ 16-лѣтній мальчикъ за то, что его мать выстирала бѣлье русскимъ солдатамъ. Въ с. Тишовцѣ убитъ австрійцами Г. Воронъ, a въ с. Синеводскѣ нижнемъ – С. Кучера.
Послѣдній шелъ домой черезъ лѣсъ и тамъ былъ захваченъ и растрѣлянъ австрійцами.
"Прик. Русь", 1915 г., № 1594.
Какъ австрійцы поджигали селенія?
Прибывшіе изъ окрестностей Турки крестьяне показывали куски чистаго фосфора, найденные ими на крышахъ своихъ домовъ. Мадьярскія войска отступая изъ турчанскаго уѣзда бросали на соломенныя крыши съ цѣлью поджога куски фосфора. Такимъ образомъ сгорѣло рядъ русскихъ селеній.
"Прик. Русь" 1915 г., № 1594.
Ярославскій уѣздъ
Въ Ветлинѣ мадяры, ворвавшись съ улицы, ходили въ разныхъ направленіяхъ со списками въ рукахъ, и тѣ дома подлѣ которыхъ они останавливались, были немедленно поджигаемы. Такъ какъ почти не было дома, который не удостаивался бы ихъ вниманія, то населенію угрожало полное разореніе. Къ счастью, вовремя подоспѣли русскіе казаки и заставили мадьяръ прекратить свои безчинства.
Въ с. Святомъ находилась церковь, особенно любимая приходомъ. Мадяры, войдя въ Святое, открыли храмъ и поставили туда своихъ лошадей покрывая ихъ церковнымъ облаченіемъ; офицеры распивали за престоломъ водку и устраивали оргіи; тамъ жѣ они отправляли естественныя надобности. Большую икону Богоматери мадьяры вынесли въ окопы устроивъ тамъ изъ нея родъ прикрытія. При отступленіи австрійской арміи церковь была взорвана тѣми же мадьярами.
Въ с. Сосницѣ превратили мадьяры церковную ограду въ висѣлицу. Ворвавшись въ селеніе, они преждѣ всего арестовали на улицѣ попавшихъ въ ихъ руки мѣстныхъ крестьянъ Илью Якимца, Ивана Шустака, Андрея Гордѣя, Николая Снѣгоровскаго, Илью Яворскаго и Ивана Кошку. Затѣмъ созвавъ все населеніе офицеръ объявилъ, что австрійское правительство будетъ всегда "вотъ такъ расправляться съ измѣнниками", – и здѣсь же на глазахъ жителей села арестованные были повѣшены, причемъ подъ трупами первыхъ трехъ были разложены костры и тѣла сожжены. Оставляя селеніе, мадьяры взорвали церковь.
Въ с. Маковискѣ было сожжено 140 загородъ.
Въ Ярославскомъ уѣздѣ вообще, вездѣ гдѣ проходили мадьяры, оставались лишь груды развалинъ и множество безпріютныхъ сиротъ. Большинство населенія разоренныхъ мѣстечекъ и селъ принуждены были жить въ устроенныхъ землянкахъ благодаря произволу австрійскихъ войскъ.
Въ д. Медвѣжьей [По доносу свящ. Н. Крайчика] произошелъ слѣдующій случай. Тамъ жилъ сознательный крестьянинъ Илья Коваль.
Года 2 или 3 назадъ онъ умеръ оставивъ жену съ нѣсколькими дѣтьми. Австрійцы вступивъ въ эту деревню, спросили прежде всего, гдѣ живетъ Коваль, a когда узнали, что онъ давно уже умеръ, сказали его женѣ: "Тогда одѣвайся ты и пойдешь съ нами. Все равно"… Ничего не подозрѣвая женщина послѣдовала за солдатами, a тѣ приведя ее въ сосѣдную деревушку, повѣсили на деревѣ вмѣстѣ съ двумя другими крестьянами.
"Прик. Русь", 1915, № 1594.
Лемковщина
Западная окраина Карпатской Руси (Галичина) представляетъ собой печальную картину. Всѣ русскія сѣла почти пусты, дома жителей разграблены; кромѣ дряхлыхъ старичковъ, мужчинъ почти не встрѣчается, женщины же держаться въ сторонѣ и на всѣ вопросы только пожимаютъ плечами отвѣчая одно и то же: "не знаю, ничего не знаю". Чувствуется тяжелая атмосфера, у встрѣчныхъ замѣчается страхъ и печаль. Это послѣдствія австрійскихъ издѣвательствъ надъ мирнымъ русскимъ населеніемъ.
Мазепинцы, которыми на Лемковщинѣ являются не мѣстные люди, a пришельцы изъ Вост. Галичины, исключительно учителя, священники и жандармы, завѣдомо сюда присланные, создали въ моментъ объявленія войны одну общую организацію, съ цѣлью уничтожить русскаго духа среди мѣстнаго населенія посредствомъ доносовъ. Ихъ-то наши крестьяне, въ особенности въ Горлицкомъ и Грибовскомъ уѣздахъ, боялись больше мадьяръ, такъ какъ они всюду проникали, вездѣ подслушивали. Довольно было кому-нибудь изъ русскихъ несимпатично высказаться о комъ-нибудь изъ "украинскихъ" агитаторовъ, чтобы на слѣдующій день быть схваченнымъ жандармами. Такъ н. пр. въ с. Лосье, Горлицкаго у. неосторожное слово сказаное въ сердцахъ однимъ крестьяниномъ послужило поводомъ къ арѣстованію и отдачѣ подъ военный судъ до обвиненію въ государственной измѣнѣ 35 крестьянъ.
Уже въ самомъ началѣ мобилизаціи были арестованы и вывезены всѣ священники и интеллигентные крестьяне. Чтобы случайно не оставить кого-нибудь изъ опасныхъ "москвофиловъ" на свободѣ, уѣздные начальники получили приказъ пользоваться всѣми указаніями и сообщеніями мазепинскихъ дѣятелей и арестовать всѣхъ, на кого они укажутъ. Однимъ изъ виднѣйшихъ такихъ совѣтчиковъ уѣзднаго начальства въ Сянокѣ былъ настоятель мѣстнаго уніатскаго прихода и мазепинскій организаторъ кс. Эмиліанъ Константиновичъ. Благодаря его заботливости въ Сянокѣ и въ уѣздѣ арестованы всѣ русскіе люди принимавшіе малѣйшее участіе въ народной работѣ. Этотъ же ксендзъ дошелъ до того, что самъ лично ѣздилъ по селамъ и собиралъ свѣдѣнія, прибѣгая неоднократно къ провокаціи.
Кромѣ арестовъ, происходили также казни. Отступая, австрійцы многихъ вывозили съ собой и вѣшали по дорогамъ, или собирали въ одномъ мѣстѣ нѣскояько десятковъ человѣкъ и казнили. Бургомистръ Сянока полякъ Адольфъ Рудницкій разсказываетъ, что въ Сянокѣ, кромѣ мѣстныхъ жителей военныя власти казнили нѣсколько десятковъ крестьянъ, но кто они такіе, откуда ихъ привели мы не знаемъ. Намъ сказали только, что это опасные "москвофилы".
Больше всего казнено крестьянъ въ тѣхъ селахъ, въ которыхъ побывали уже казаки и откуда затѣмъ русскіе отступили.
"Прик. Русь", 1914, № 1477.
Горлицкій уѣздъ
Въ с. М. горлицкаго уѣзда жандармы, подъ руководствомъ бѣжавшаго и затѣмъ возвратившагося мѣстнаго свящ. мазепинца Игнатія Заяца, производили обыски въ крестьянскихъ домахъ ища какихъ то прокламацій и военныхъ картъ, когда же таковыхъ не нашли, взяли по указанію того же священника молитвенныя книжки изданія львовск. Ставроп. Института.
Усердное содействіе оказывали австрійцамъ поляки и украинофилы, указывавшіе тѣхъ крестьянъ, которые по ихъ мнѣнію сочувственно относились къ русскимъ войскамъ, сводя такимъ образомъ счеты съ личными своими врагами, обыкновенно съ виднѣйшими и сознательнѣйшими крестьянами. Много крестьянъ и интеллигенціи уцѣлѣвшей раньше пало теперь жертвой провокаціи.
"Прик. Русь", 1915 г., № 1526.
Съ Дуклянскаго перевала
Во Львовъ пріѣзжаютъ ежедневно все новые и новые голодные и оборванные бѣглецы изъ западныхъ окраинъ Галицкой Руси, такъ называемой Лемковшины, и въ особенности изъ окрестностей Дукли, Змигорода и Горлицъ. Они, очертя голову бѣгутъ изъ родныхъ мѣстъ, отъ ужасовъ вражеской расправы, отъ страшнаго призрака голода и холода.
Жалкое впечатлѣніе производитъ внѣшшй видъ несчастныхъ бѣглецовъ, но уже прямо потрясающимъ кошмаромъ вѣетъ отъ ихъ разсказовъ о пережитыхъ ими ужасахъ. Бѣглецы пріѣзжаютъ чаще всего въ одиночку – женщины, старики, дѣти, рѣдко 3–4 лица одной семьи, но изъ каждой семьи обязательно недостаетъ кого нибудь. Мать потеряла дочь, сынъ отца, малыя дѣти родителей и т. д. Однихъ убили австрійцы, другихъ, въ особенности женщинъ, увели съ собою въ Венгрію на дикую потѣху, иные бѣжали передъ ихъ звѣрствами и по недѣлямъ скрывались въ лѣсахъ.
Жестоко и безпощадно расправлялись австрійцы съ населеніемъ Лемковщины за его русскія убѣжденія и горячую любовь къ своему прошлому. Большинство селъ сожгли до тла, много священниковъ и крестьянъ казнено безъ слѣдствія и суда, а тысячи народа арестовано и вывезено вглубь Венгріи и Австріи.
Въ особенности жестоко мстили лемкамъ послѣ временнаго отступленія русскихъ войскъ. По многимъ селамъ австрійскіе жандармы производили новые тщательные обыски, ища главнымъ образомъ возваній Верх. Главнокомандующаго къ русскому народу.
"Прик. Русь", 1915, № 1526
Буковина
Аресты русскихъ буковинцевъ начались до объявленія войны Россіи.
Eщe въ началѣ балканскихъ войнъ составляли довѣренныя лица изъ украинофильской фракціи по всѣмъ селамъ Буковины точные списки т. н. "руссофиловъ", не пожелавшихъ идти на увязи барона Николая Василько, Степана Смаль-Стоцкаго и Эмельяна Поповича. Эти списки, составляемые украинофилами, отдавались коменданту черновецкой жандармеріи маіору Фишеру Эдуарду со всѣми собранными "доказательствами".
Кромѣ этого, "доказательства" собиралъ усердно довѣренный черновецкой полиціи Францъ Недведъ. Каждый, кто только находился въ какомъ-нибудь отношеніи къ русской народной партіи, кто читалъ или выписывалъ русскія газеты и книжки, кто былъ членомъ русскихъ обществъ, читаленъ и пожарныхъ дружинъ, a не хотѣлъ поклоняться мазепинскимъ богамъ, тотъ записывался въ черную книгу. Не спалъ также черновецкій прокурорскій надзиратель въ лицѣ "знатока по руссофильскимъ дѣламъ" Премингеръ. Всѣ они зорко слѣдили за проявленіемъ культурнаго русскаго движенія на Буковинѣ.
По наущенію этихъ довѣренныхъ лицъ закрыто 7 мая 1910 г. всѣ русскія народныя общества и воспитательные пріюты въ Черновицахъ, a ихъ имущество было конфисковано.
Съ тѣхъ поръ всѣ жандармскіе пункты на Буковинѣ начинаютъ вести точные списки "руссофиловъ", пополняя ихъ старательно отъ поры до времени неофитами и донося по начальству въ мельчайшихъ подробностяхъ о малѣйшемъ проявленіи русской жизни среди православныхъ русскихъ буковинцевъ.
Въ 1914 г. арестованія начались въ началѣ августа.
Первыми были арестованы священники: д-ръ богосл. и архіеп. экзархъ Кассіянъ Богатырецъ изъ Веренчанки, архіеп. экзархъ Діонисій, Кисель-Киселевскій изъ Садыгоры, Семенъ Волощукъ изъ Васловецъ, Димитрій Дроботъ изъ Задубровки и Емеліянъ Маковьевичъ изъ Черновки. Профессоръ чернов. богосл. ф-та прот. Евгеній Козакъ съ семьей былъ сосланъ въ Зальцбургъ, а о. Корнѣй Томовичъ въ Градецъ.
Дальше были арестованы священники: Антоній Тофанъ изъ Плоской, Николай Джуремія (румынъ) изъ Боровецъ съ зятемъ Іоанномъ Шоршомъ, Илларіонъ Преличъ (румынъ) и Феодоръ Ракъ, уніат. священникъ – оба изъ Раранча, монахъ Кириллъ Козаркевичъ изъ монастыря Драгомірна, монахъ Германъ Ганякъ изъ св. Пантелеймонова монастыря на Афонѣ.
Затѣмъ дополнительно были арестованы супруги правосл. священниковъ г-жи Саввина Маковьевичъ (умерла въ 1915 г. въ Талергофѣ) и Эмилья Рахмистрюкъ; Іоаннъ Мильчохъ съ женой Еленой, учительницей изъ Садыгоры; сироты по правосл. священникѣ Мильтіадъ, Фемистоклъ и Аристидъ Гуменюки, ученики въ возрастѣ 9, 11 и 14 л.; Петръ Павловичъ – начальн. станціи въ Барбовцахъ; около 1.600 русскихъ буковинцевъ кръстьянъ, просидѣвшихъ по различнымъ тюрьмамъ буковинскимъ, галицкимъ, угорскимъ и стрыйскимъ; около 150 липованъ (старообрядцевъ, давнишнихъ выходцевъ изъ Россіи) изъ Бѣлой Криницы и Климовецъ со своимъ іеромонахомъ о. Макаріемъ были въ Талергофѣ.
Чтобы народъ, видящій арестованія своихъ передовыхъ людей, не возмутился, распустили жандармы слухи, что у одного священника найдены военные планы, у другого амуниція, у третьяго боченки съ русскими имперіалами, у иного переписка съ россійской арміей и т. п.
Всѣхъ арестованныхъ помѣщено сначала въ мѣстныхъ уѣздныхъ арестахъ, а въ теченіе сѣдующей недѣли они были перевезены въ тюрьму черновецкаго уголовнаго суда.
Изъ мірской интеллигенціи были еще арестованы: адвокатъ Евгеній Гакманъ [Былъ вскорѣ освобожденъ] изъ Черновицъ, Корнѣй Могильницкій съ супругою изъ Серета, учителя и преподаватели: Кароль Шоршъ изъ Василева, Корнѣй Кейванъ, Иванъ Тодосанъ, Лицію, Настасій, Василій Орза; мѣщанинъ Василій Нагорнякъ изъ Черновицъ; студ. богословы: Гавріилъ Василовичъ изъ Ревны, Петръ Мойсюкъ изъ Репужинецъ, Алексѣй Сопюкъ изъ Вашковецъ, Ананій Тарновецкій изъ Боровецъ, Степанъ Фотѣй; судья Владиміръ Смеречинскій изъ Заставны, помощ. прис. повѣр. Константинъ Снеречинскій изъ Садыгоры, Николай Рахмиструкъ изъ Черновицъ, также нѣсколько псаломщиковъ: Яковъ Богданъ, Яковъ Бульбукъ, Леонтій Кейванъ, Онуфрій Лемный, Парфеній Драбикъ, Антоній Діаконовичъ, Иванъ Реуцкій, Парфеній и Александръ Маковьевичи, Евгеній Лупашко, Епифаній Бачинскій, Иванъ Бошнягъ и множество другихъ, которыхъ имена и фамиліи установить не представляется возможнымъ.
Въ половинѣ августа были переведены арестованные частями въ Станиславовъ. Тутъ заполнили ими острогь "Дуброву" и тюрьмы окружного и военнаго судовъ, остальныхъ же выслали въ тюрьмы Олмютца, Берна, Мискольчъ, Быстрицы и др., куда также ссылали галичанъ и угророссовъ.