Мечеть в окне хаты, которая с краю
О том, что, если сегодня в России всерьез говорить о толерантности, терпимости и мультикультурности, то есть шанс схлопотать в глаз
http://www.podst.ru/posts/4894/
У меня в "Огоньке" вышла статья. Называется "Мечеть в окне". Она вызвала злую полемику и на сайте, и в Живом Журнале, и вообще в интернете.
У меня почти в каждом номере "Огонька" выходят статьи, я там штатный колумнист. И почти все вызывают дискуссии, я к этому привык, и часто заранее знаю, кто что скажет. Однако эта была исключением. Я столкнулся не просто с неприятием того, что предлагал, но с неприятием агрессивным, хотя написал очень простые вещи.
Я написал, что окна моей петербургской квартиры выходят на мечеть, поэтому мусульманские праздники – какой-нибудь Ураза-Байрам – выплескиваются в мой переулок. Я написал, что рад этому, потому что иная культура в метре от тебя не просто придает жизни колорит, но и напоминает, как разнообразен мир. Я написал, что эта культура уже стала частью моего быта: вон, у мечети открылся магазинчик "Халяль", где я покупаю баранину – так, живя в Лондоне, я покупал в африканской лавке сладкую картошку-батату. Я написал, что благодаря этому я воспринимаю мусульман как соседей – ну, здесь у меня их магазин, а вот здесь в соседях евреи Миша и Жанна, у которых бельгийское кафе, в котором лучшие в Петербурге вафли, а на нашем рынке кореянка Сунако придерживает для меня острую спаржу и сушеного тунца. И что именно это разнообразие культур делает жизнь жизнью, а Петербург – столицей, подобно тому, как мультикультурность и этнические кварталы делают мировыми столицами Лондон, Париж и Нью-Йорк. Но главное, я написал, что создание коммьюнити, то есть соседства, снимает страх перед чужой культурой. Сосед – он всегда свой. А то, что он соблюдает шаббат или празднует Рамадан – ну так и замечательно, он не такой, как другие.
В ответ я получил десятки реплик, смысл которых прост: пошел ты к черту со своей толерантностью. Мы в соседях хотим видеть только таких, как мы, а остальные пусть валят вон. Это наша земля (в Петербурге, на исконно шведско-финской земле, эта фраза звучит особенно сильно), и чужаков мы не потерпим. И – судя по синтаксису и отсутствию орфографических ошибок – так пишут вполне образованные люди. То есть фраза из балабановского "Брата": "Не брат ты мне, гнида черномазая" – дала обильные всходы.
Я, если честно, устал спорить. Идея национального братства победила в России идею интернационального соседства. Соседство – это идея мировых столиц, больших городов, развитых наций. Родство, братство – идея племенного, общинного строя, это идея деревни, колхоза и хаты, стоящей с краю
Варвары, случается, разрушают и большие города, и великие цивилизации. Однако цивилизации в истории остаются цивилизациями. А варвары – варварами.
26 октября 2010
Всероссийская описка в населении
О прошедшей переписи населения как об еще одном доказательстве, что логика и здравый смысл не являются опорами российской государственности
http://www.podst.ru/posts/4935/
Я не додал государству информации о своем петербургском домохозяйстве. Не рассказал, что у меня с женой высшее образование и два иностранных языка, и что у пасынка тоже высшее образование, но иностранных языков пять, хотя в переписной анкете граф для них всего три. Наш ребенок при этом живет отдельно от нас, в квартире, где прописана теща, но теща живет в у сестры, да и мы с женой живем не по прописке, а в недавно купленной для тещи квартире-"однушке", которая, однако, в перепись должна войти как "трешка", поскольку перепланирована, а перепись требует кухню-столовую считать жилой комнатой. А в квартире, где мы прописаны, сейчас ремонт, а вообще я по будням в Москве, где квартиру снимаю.
Вот видите: я вас совсем со своим домохозяйством запутал, в отличие от переписчиков, которых в тот дом, где кухня-столовая, не пустила консьержка, о чем мы узнали задним числом, а заходили ли переписчики в другие дома, я не знаю, следов нет. Знаю, что нас не переписали. Как не переписали и тьму моих коллег и друзей. Не переписали, например, экс-главреда "Независимой газеты" Третьякова и вообще весь его загородный поселок. Не переписали главреда "Огонька" Лошака. Не переписали звукооператоров и режиссеров эфира станции "Вести ФМ". Не переписали, полагаю, по очевидной причине. Ведь перепись как процедура построена на почти советской идее, что головы и принадлежащие им комнаты легко пересчитать, и что обладатели комнат и голов вне работы сидят дома, а дверь дома легко открывают представителю государства. В действительности мы давно вступили в сложные отношения собственности, а государство для нас давно враг, нацеленный на нашу жизнь и карманы, и мы от него прячемся. Если мы кому-то и доверяем, то Фейсбуку и Живому Журналу.
Очень может быть, что государство посредством переписи действительно хочет узнать о нас правду. Однако жизнь такова, что все частные двери перед ним закрыты. Включая, кстати, и дверь премьер-министра Путина – не верить же нам, что та казенная комната, в какой он встречался с переписчицей, и впрямь есть его домохозяйство?
Логика говорит о том, что некоторую правду о жизни в России можно узнать, лишь объединяя электронные базы данных: базы наших зарегистрированных автомобилей и базы наших приватизированных квартир, базы налоговых инспекций, пенсионных фондов, ЗАГСов, школ, вузов, бюро кредитных историй – а если таких баз нет, их надо создавать. Переписчики эффективны там, где двери открыты, и тогда, когда нет интернета. Это элементарная логика.
Но наша страна по-прежнему держится на инерции и подражании, но не на свежей мысли и точном расчете.
Потому-то, кстати, Россия и не Европа.
2 ноября 2010
О вкусах спорят
О том, что вкусовой релятивизм обычно прикрывает отсутствие образования. И что вообще идеи типа "о вкусах не спорят" – они в пользу темных и бедных
http://www.podst.ru/posts/4997/
В городе Иваново мы с женой на днях покупали букет. Моей маме исполнилось семьдесят, мама живет в Иваново. Цветочный магазин на въезде в город был ровно такой, каковы все цветочные салоны во всех городах России. Снопы роз в пластиковых вазах, затем хризантемы. А еще плюшевые игрушки плюс готовые букеты. В блестках, бантах, с бумажными бабочками и прочими красотами.
Повторяю: во всех городах России эти магазины и эти букеты одинаковы. Все букеты сделаны так, чтобы получатель умилился: прелесть что такое, ленточки курчавятся барашком. Это бедный, плохой вкус пускающих пыль в глаза бедняков. Либо вкус нуворишей, то есть вчерашних бедняков, их представления о шикарном.
Впрочем, среди прочих один букет был довольно изящен. Мы выбрали его, и девочки-продавщицы спросили, не нужно ли добавить бантиков.
– Ни в коем случае! – закричали мы с женой, и девочки пожали плечами, сказав, что многим нравится.
– Но ведь вы же понимаете, что с бантиками ужасно? – спросили мы, но девочки пожали плечами снова, сказав, что на вкус и цвет товарищей нет.
– Как это нет? – неожиданно не согласилась жена, обычно удерживающая меня от споров, но тут сама взведенная долгой и нервной дорогой. – Девушки, ну неужели вы не видите, те букеты откровенно ужасны!
– Наша задача – продавать, – сказали продавщицы.
– Ничего подобного! – сказали мы с женой снова хором, чем привели девушек в изумление. Они начинали принимать нас за безумцев.
– Ничего подобного, – продолжили мы, – потому что задача вашей профессии – воспитывать вкус. А не уродовать мир.
Девочки замолчали. Для них такое было странно слышать. Когда мы уходили, одна сказала: "Что один считает красивым, то другой – уродливым".
У меня не оставалось времени на спор. То, что девушка утверждала, было мнением огромного числа нынешних русских людей – что нет дурного и хорошего, нет прекрасного и ужасного, нет морального и аморального, а есть лишь деньги.
Но теперь я жалею, что не задержался. Не сказал хотя бы, что хороший вкус – это вкус просвещенный. То есть знающий правила композиции и сочетаемости, знакомый с историей профессии. Хороший вкус может нарушать правила, но он знает, что правила есть, а оттого это не нарушения, но позиция. А плохой вкус ведет себя так, как будто мир начался сегодня, а оттого лепит все и сразу, для него критерий – количество да цена.
Нам вообще сегодня крайне необходимо о вкусах спорить. Хотя бы потому, что нам еще далеко до красивой, обихоженной, комфортной для жизни страны, а вверх у нас идут только цены. Спорить нужно, даже когда те, к кому мы обращаемся, хлопают глазами и думают про себя: что это за глупости? Заплатил бы ты, дядя, поскорее – да проваливал.
9 ноября 2010
Марш империалиста
О том, что имперское мышление, присущее (если верить Никите Михалкову) русским, не имеет никакого отношения к империализму, но лишь к хулиганству
http://www.podst.ru/posts/5017/
Господи, ну что я про михалковский "Манифест просвещенного консерватизма"? Проехали, все! Пошумели недельку и забыли.
Однако несколько михалковских идей популярны настолько, что не Михалков их написал на бумаге – это они заставили себя написать. Ну, например, что русскому сознанию свойственна имперская идея. Это ведь не Михалков выдумал. У меня был родственник, пропивший все, включая собственную жизнь – но он готов был убить за одну мысль вернуть японцам Курильские острова. А вот мысль вернуть Аляску – напротив, грела его неимоверно. Анекдот не в том, что точно так же думают многие. А в том, что суть империи не в расстояниях и территориях. Империя – это вообще не вопрос материализма, выгоды. Империя – это вопрос идеи.
Империалистическое сознание сводится к тому, что метрополия, осознавая свое превосходство в науке, технике, культуре, берет на себя бремя просвещения народов, пребывающих в варварстве. Рим был империей не потому, что завоевал другие страны. А потому, что нес колониям цивилизацию со сводом законов, архитектурой, письменностью, литературой. И конкистадоры в Латинскую Америку не шли грабить золото инков. Они несли слово Христово аборигенам, у которых не было ни Христа, ни письменности, ни даже колеса. Другое дело, как к этому относились сами инки.
То есть основа, смысл любой империи в том, чтобы передовые идеи донести до отсталых территорий: цивилизовать дикарей. Любая империя – хоть британская, хоть российская, хоть османская – несла другим народам слово пророка, а также науку, медицину, просвещение. А если не верите мне, то поверьте хоть Чаадаеву, писавшему: "Вся история нового общества происходит на почве убеждений. Утвержденное с самого начала на этой основе, новое общество двигалось вперед лишь под влиянием мысли. Интересы в нем всегда следовали за идеями и никогда им не предшествовали". А этим "новым обществом" во времена Чаадаева и были империи.
То есть имперское сознание и мышление состоят в том, что ты осознаешь свою миссию как миссию цивилизатора. И несешь передовые идеи отсталым народам, хотя бы и силой, хотя бы и за океан. И делаешь эти народы частью своей передовой культуры.
А теперь ответьте: какие такие народы и страны являются отсталыми по отношению к сегодняшней России? Грузия, выжегшая каленым железом взяточников в милиции и ГАИ? Украина с ее раздольем свободных выборов и прессы? Эстония, Латвия, Литва, ставшие частью Большой Европы? И главное – какие такие свои идеи мы можем этим отсталым народам принести? Ну, назовите хотя бы одну? Управляемой демократии? Управляемых телеканалов? Ради какой такой идеи не жалко положить свою жизнь?
А без ответа на этот вопрос то, что в России называют имперским сознанием, является никаким не имперским сознанием. А всего-навсего сознанием хулигана, который сознает, что он всех крупней в своем дворе, а потому может любого побить.
16 ноября 2010
Пусть новые мифы придумает жизнь – не надо, ребята, о мифе тужить
О священниках, о милиционерах, о популярных и непопулярных профессиях и о том, почему популярные профессии нет смысла выбирать
http://www.podst.ru/posts/5037/
Общества часто живут мифами, и понятно: миф – это надежда на лучшее, а надежда – не компас земной, и даже совсем не компас, но хорошее обезболивающее.
Например, отдельно взятый русский человек, ходящий в церковь раз в год святить крашеные яйца на Пасху, вполне может лелеять миф о том, что Россия – в целом православная страна, что он, как и все, православный. Этот миф позволяет ему не задаваться весьма болезненным вопросом, останется ли после него хоть что-то, когда он умрет. Потому что православная душа, покаявшись, обретает шанс на бессмертие.
Социологи – это те люди, которые сопоставляют мифы с реальностью. Поэтому они задают вопросы не только о том, считаете ли вы Россию в целом православной страной, но и, например, хотите ли вы видеть своего сына православным священником. Именно такой опрос провел ВЦИОМ 9 ноября этого года. Выяснилась удивительная вещь: быть священником своему сыну не желает практически никто. На втором месте по нежеланию – милиционеры, далее – учителя, следом – политики. И это при том, что в том же опросе и те же люди, что не желали своим детям быть священниками, милиционерами, военными и политиками, уверяли, что положение священников в обществе высоко, а политиков – крайне высоко. Еще любопытнее, что четырьмя самыми высокооплачиваемыми профессиями в народе считают тех же политиков, бизнесменов, чиновников и журналистов. И это выявляет одно из главных свойств любого мифа.
Мифом можно восхищаться, но следовать ему нельзя. В 90-е девочки говорили, что мечтают стать валютными проститутками, а мальчики – бандитами, но где бы они оказались в нулевых, осуществись их мечты? Зато в нулевых школьники мечтали пойти в банкиры и бизнесмены, но хорошо, что не пошли, потому как половина банкиров и бизнесменов сбежала, а вторая – села. А сегодня тинэйджеры мечтают работать на госкомпаниях, идеально – в "Газпроме".
Ну-ну, посмотрим, где окажутся они через 10 лет, когда подешевеет газ и найдутся новые энергоносители.
23 ноября 2010
Брат Каин, звонящий по мобильному, или Как Авелю стать европейцем
О том, что идеальная формула общественного поведения известна давно и звучит просто: свобода, равенство, братство
http://www.podst.ru/posts/5052/
Прошу прощения за грубое слово, но его из песни не выкинешь.
"Дерьмо твой "Сапсан", – сказала на днях мне одна яркая девушка, делящая время между Москвой, Питером, Нью-Йорком и Парижем.
Ну, она сказала еще грубее, но однозначно имела в виду совершенно замечательный, на мой взгляд, поезд, продукт немецкой индустрии, который за 4 часа и с большим комфортом доставляет меня из Петербурга в Москву. Я обиделся за поезд и решил уточнить, что она имеет в виду: отсутствие специальных путей, не позволяющих "Сапсану" идти еще быстрее? Отсутствие тоннелей и виадуков, из-за чего "Сапсаны" разрезают пополам города и веси, жители которых за это кидают в поезда камнями?
"Дерьмо, – был ответ, – это публика в твоем "Сапсане". Я ехала бизнес-классом, и, представь, как только по радио попросили отключить телефоны, все их тут же достали и начали звонить! Ты в Европе такое представить можешь? Хамло!"
Должен согласиться – в Европе, где курсируют "Евростар" и ТЖВ, такое представить сложно. Если у кого-то вдруг и раздался звонок – человек, извиняясь, в ужасе выбегает в тамбур: ведь он мешает остальным. То же и в ресторанах. Чтобы поговорить по телефону, извиняются и выходят из-за стола.
В России, действительно, по-другому. Двое в купе могут болтать ночь напролет, и плевать им, что еще двое не могут уснуть. Европейцы ради разговора пошли бы в вагон-ресторан или, решив, что разговор не стоит счета за ужин, тоже легли бы спать. Это важное отличие. Средний россиянин отличается от среднего европейца тем, что европеец уважает других, полагая их равными себе, а русский других ставит либо выше, либо вообще не ставит ни в грош.
Происходит такая штука во многом от быстрого поднятия из глубин советского общества, где с детства твердили, что единица – никто, единица – ноль, а важен лишь коллектив. Права личности – включая право на частную жизнь – попирались. Вот почему в советских гостиницах одноместных номеров почти не встречалось, в пионерлагерях были палаты на двадцать человек, а в школьных туалетах не было кабинок.
Жизнь в современной России с ее идеологией денег привела к реваншу за унижения. Считается, что заплативший деньги – за билет или за ужин – имеет право на что угодно. Но это не так. Наши права и наш комфорт ограничены правами и комфортом других, если, конечно, других мы считаем себе равными, то есть сестрами и братьями. Но именно это христианское осознание свободы, равенства и братства и сформировало общественное пространство Европы – ее вылизанные площади, улицы, парки, леса, которыми Европа выгодно так отличается от России.
Так что нам приблизиться к Европе очень просто. Для этого не нужно особых шагов. Нужно просто сказать: вокруг меня – братья мои, они мне ровня, я не хочу делать им плохо. И тогда станет ясно, надо ли выключать в поезде телефон и можно ли выбрасывать на дорогу окурок из машины.
1 декабря 2010
Чапаев и пустота
О рождественском кролике с имбирем, апельсинами и кус-кусом – и о тоске по СССР
http://www.podst.ru/posts/5079/
Я в один день участвовал сразу в двух телепрограммах. В программе "Пресс-клуб" обсуждали тоску по СССР, а в кулинарной программе главред журнала "Афиша-Еда" Леша Зимин учил готовить рождественского кролика с имбирем, апельсинами и кус-кусом.
Должен сказать, через мой желудок прошло немало братцев-кроликов. И удивительные свойства пресной крупы по имени кус-кус, которую можно готовить и пять минут, и час, и будет равно хорошо, мне тоже известны. Кус-кус – это, кстати, та самая манна небесная, что спасла в пустыне евреев, а потом была приватизирована арабами. Эта врожденная веротерпимость кус-куса позволяет выкладывать на него разом, скажем, баранину, рыбу и того же кролика, которого, правда, я доселе пробовал лишь в горчичном соусе. А вот Зимин своего подшефного готовил, словно украшал елку, то есть весело и ярко, и у меня от предвкушения праздника слюнки текли.
И это при том, что на записи передачи про СССР меня кормили. Плавлеными сырками и бутербродами с колбасой. Так сказать, пробуждали воспоминанья – об очередях в продмаги и о том, как я возил эту колбасу из Москвы в Иваново, где жили мои мама, брат и сестра. Сторонники СССР про это тоже помнили. Но они говорили – я их все аргументы знал наперед – про советскую душевность, про фильм "Чапаев", про бесплатное образование, про безопасность и про дружбу народов. То есть у них воспоминанья подменялись фантазиями. Потому что Советский Союз был страной, где родители били детей. А дружба народов состояла в том, что народы дружили против евреев, которым трудно было поступить в вуз и продвинуться по службе. Высшее образование, кстати, в СССР было туфтой – никто не владел иностранными языками, а потому понятия не имел о достижениях своей отрасли за границей: советские выпускники были, как рубль, неконвертируемыми. А что до безопасности – так у меня отца убили среди бела дня в центре города Иваново, позарившись на американские джинсы.