Поиск идеи в темной комнате
О том, почему любая нация состоит на 90 % из пластилина и о том, почему национальная идея – это способ удержаться у власти тех, кто власть захватил
http://www.podst.ru/posts/5672/
Американский экономист Джон Най недавно проиллюстрировал, как национальный характер легко меняет свой характер под влиянием экономики. Например, тот факт, что англичане пьют пиво, в отличие от французов, которые предпочитают вино, вовсе не связан с различным климатом стран. Просто в конце XVII века Англия втянулась в 35-летнюю войну с Францией, в ходе которой импорт французских вин был полностью прекращен, в компенсацию чему англичане сумели наладить пивоварение. Когда же был заключен мир, английским властям ничего не оставалось, как поддержать местного производителя высокими налогами на импорт.
Пресловутое русское пьянство тоже объяснимо тем, что в России, из-за налогов на импорт, самая дешевая бутылка французского вина все равно всегда стоила дороже бутылки среднего качества водки. При том, что пол-литра вина из организма 80-килограммового мужчины выводятся за 6 часов, а пол-литра водки – за 21 час 45 минут.
Джон Най, чью статью можно прочесть в апрельском номере журнала Esquire честно признавался, что плохо знает историю России, так что пример с водкой я добавил уже от себя, но из идей Джона Ная следует то, что нации меняются под влиянием экономических факторов. И мы это знаем: сегодня русских трудно назвать нацией лентяев, потому что нигде, кроме как в России, не найти столько магазинов, работающих круглосуточно и без выходных.
Из идеи об изменчивости национальных черт под влиянием экономики следует и другой вывод: у наций не может быть национальных идей. Идеи бывают у людей, а не у наций, у наций же бывают манеры поведения. Если это хорошие манеры, то разные идеи уживаются вместе, потому что все люди разные. Периодически та или иная идея становится предметом споров или пристрастий, но ни одна идея не является общенациональной, потому что это лишает нацию гибкости, способности меняться. А в тех странах, где официально существуют национальные идеи – например, нацизма, марксизма-ленинизма или чучхе – на поверку оказывается, что это люди, группы или кланы, окопавшиеся у власти, пытаются такими идеями закрепить свою власть.
Сегодняшнее отсутствие национальной идеи в России вполне может означать, что в нашей стране пластичности и витальности куда больше, чем мы сами привыкли считать. Но может означать и другое: что люди, попавшие в российскую власть, настолько пусты, что им нечего даже сказать, чтобы всерьез у власти закрепиться.
4 мая 2011
Страна лояльных
О том, к чему приводит выбор между верностью начальству и верностью профессии, а также о прошедшем Первомае
http://www.podst.ru/posts/5709/
Первое мая я провел в Петербурге, где, после четвертьвекового перерыва, снова прошелся в колонне демонстрантов по Невскому проспекту, причем над головой моей колыхались стяги то нацболов, то профсоюзов, то коммунистов, а то и вовсе движения против нелегальной эмиграции, участников которого для простоты обычно называют нацистами, да они и не больно протестуют против этого названия.
Ну, а после Первомая я сел в поезд и приехал в Москву, где у меня была запись программы с кинорежиссером Меньшовым – тем самым оскароносцем, который снял "Москва слезам не верит". А поскольку Меньшов – человек уже в возрасте, я задал ему вопрос, который вообще люблю задавать умным и много чего повидавшим людям. Я спросил: "Как изменились за последние лет двадцать ваши представления о любви?"
Он хмыкнул, что означало, что представления действительно изменились, просто он никогда не формулировал суть перемен. Он даже на минуту замолчал, что-то пробормотал сквозь зубы про количество геев, но потом четко сказал: "Очень сильно изменились женщины. Они стали независимы. В принципе, они вообще научились обходиться без мужчин. Это в перестройку у них началось. Вот если считать, что профессия женщины – вырастить ребенка, то они ради профессии шли на все. Челноки с этими огромными сумками были женщинами, потому что им нужно было кормить детей, а никакой другой работы не было". "Ну да, – поддакнул я Меньшову. – Женщины изменились, а мужчины остались прежними. У нас – женская страна". И Меньшов немного нервно пожал плечами в подтверждение факта, который подтверждать ему не хотелось, но опровергать не было возможности.
Я потом еще пару часов думал о том, что вырастить ребенка – это профессия, от которой большинству женщин не отвертеться. И что женщины хранят ей верность. И, когда нужно выбирать между начальником, каким себя мнит себя в семье русский мужчина, и профессией, – они выбирают профессию. И еще думал о питерском Первомае, где всех демонстрирующих – от коммунистов до яблочников, от ЛДПР до едроссов – было, дай бог, двадцать тысяч человек. А в оцеплении их шествия стояло тысяч под сто солдат, милиционеров, омоновцев, спецназовцев, курсантов, снова милиционеров, каких-то еще гаишников и снова солдат. И они гнали демонстрантов сквозь свой строй, как скот гонят на бойню, и разводили к месту митингов, где снова окружали всей своей зондеркомандой. Хотя их задача – не гнать людей, как скот, не позволяя пройтись по Невскому никому, кто разрешения на шествие не получил, а охранять покой и безопасность. Но эти, которые стояли в оцеплении, эти курсанты, гаишники, военные и спецназовцы, они были верны начальникам, а не профессии.
В общем, я согласен с Меньшовым. И, родись я в России женщиной, я бы скорее умер, чем с этими ничтожными мужичонками жил.
10 мая 2011
Альтернативная победа
О военных песнях, квантовой физике и о романе "Фатерлянд"
http://www.podst.ru/posts/5739/
Эстетика празднования Дня Победы в последние годы не столько определилась, сколько закрепилась: военные песни, георгиевские ленточки даже на "Мерседесах", парад на Красной площади с военной техникой. Это значит, что возобладало решение считать, что с Днем Победы "все ясно" – то есть что не надо ничего трогать, пересматривать и обсуждать. Пусть песня "Враги сожгли родную хату" и залпы салюта цементируют нацию. В конце концов, у русских не та ментальность, чтобы отмечать 9 мая лав-парадом и рэпом "А на груди его светилась медаль за город Будапешт".
Насколько это решение разумно, видно хотя бы по воцарившейся неопределенности в политической, военной, исторической оценке Сталина, превращенного в своего рода фигуру умолчания. Ну да, Сталин был, и руководил государством, но давайте сейчас говорить не о нем, а о великом подвиге русского солдата. И вообще, "история не имеет сослагательного наклонения", как утверждает сентенция, словно специально созданная для тех, кто 9 мая пишет на дверце "Мерседеса" "мой трофей", хотя это русские нефтедоллары – трофей немецкого автопрома.
Между тем любой, кто хоть чуть-чуть интересовался квантовой механикой, знает современную гипотезу, состоящую в том, что, возможно, история микромира, история взаимодействующих частиц – это не одна, а бессчетное множество одновременно происходящих историй, в которых наблюдаемая нами побеждает просто потому, что остальные взаимоуничтожаются. И побеждает, кстати, нередко под воздействием ничтожного перевеса сил, и не исключено, что побеждает только в нашем мире.
Я вовсе не хочу сказать, что параллель между микромиром и макромиром корректна, но хочу отметить, что наши представления о мире никогда не окончательны. Более того: консервация этих представлений искажает картину мира и обкрадывает нас. Обсуждение альтернативных историй есть удел зрелого ума, способного разглядеть исторические развилки.
У английского писателя Роберта Харриса есть роман "Фатерлянд", там действие происходит в 1960-х, и Гитлер победил и жив, и Кеннеди прилетает к нему с официальным визитом, а Красная Армия отброшена за Урал, – но жить в этом победившем Рейхе, с его тайной полицией и доносами, так же тяжело и невыносимо, как и в победившем в реальности СССР.
Впрочем, реально мне не хватает альтернативных подходов к изучению войны. Какова, например, была в деньгах цена победы, за которой мы не постояли? Как отличались цены различных сражений – уже в пересчете на жизнь? Или взять военную психологию: как связана та же цена победы с изменением уверенности в победе?
Постановка таких вопросов и поиск на них ответов – это и есть живая история и, если угодно, преемственность поколений. А вовсе не распевание военных песен по всем каналам ТВ, что дико напоминает мне 8 марта, с цветами и тостами "за милых дам".
Потому что когда 8 марта кончается, баба неизменно безропотно убирает со стола и шлендрает на кухню мыть посуду.
19 мая 2011
Клятва жилтоварища
Об ужасе общих собраний ТСЖ и о тяжком труде организации общественной жизни
http://www.podst.ru/posts/5804/
В нашем товариществе собственников жилья недавно было собрание. Утверждение отчета, сметы, плюс "разное". Это товарищество не первое, где я другим товарищам товарищ, и я всякие собрания видал. Даже такие, где председатель прятался за железной дверью. А первое собрание я провел, расселив питерскую коммуналку и собрав весь подъезд, чтобы собрать деньги на ремонт. И одна бабушка из стометровой "сталинки" чуть не упала в обморок, услышав, что раз это наш подъезд, то и ремонтировать его должны мы – и не приходила в себя до тех пор, пока ей не пообещали ветеранскую льготу. Кстати, я до сих пор думаю, что это было верной идеей – идти в переговорах на компромиссы.
Но ТСЖ, на собрание которого я отправился, было жилтовариществом в новом дорогом доме. Средняя машина в нашем дворе – "четверка" ауди. Я шел на собрание с глупой надеждой, что богатые всегда между собой договорятся.
Однако стоило собранию открыться, как запахло серой. В ад его превратила группа блондинок. Это были идеальные блондинки – с подкачанными губами и прочими достоинствами. Стоило председателю произнести первое слово, как одна закричала: "Ужас! Мы платим за услуги по метражу! У нас триста метров квартира, и я отказываюсь платить три тысячи за консьержек! Нам нужно заменить их профессиональной охраной!" (Я быстро подсчитал, что квартира блондинки стоит 60 миллионов рублей, а жена сосчитала, что ее лицо стоит еще сто тысяч). "Вы можете сказать, во сколько обойдется такая охрана?" – спросил председатель. "Это вы нам должны говорить! – закричала подруга блондинки. – Только мы вас не желаем слушать!"
Этот содом продолжался три часа кряду. Потому что жилтоварищам из дорогих квартир важно было не выслушать, а высказаться – они демонстрировали себя точно так же, как наряды и машины, то есть кричаще. А пиком было сообщение председателя, что арендаторы первых этажей, платившие раньше за электричество всего дома, по причине роста тарифов платить отказываются, и платить всем придется по счетчикам.
"Что?! – взвыли блондинки. – Мы что, сами должны платить за электричество?! А зачем мы тогда выбрали вас?!"
И знаете, о чем я к концу третьего часа думал? Что будь у нас не собрание, а, скажем, распродажа, блондинки бы тихо и быстро свой шопинг провели. Потому что торговля – это увязывание интересов покупателя и продавца посредством товара. А собрание – это увязывание интересов граждан напрямую. И вот напрямую у нас плохо получается. А поэтому я постараюсь с блондинками не ругаться, а буду им улыбаться, и перед лицом своих жилтоварищей торжественно обещаю на все собрания приходить.
Надо товарищи дорогие, нужно учиться превращать частный интерес в общий.
24 мая 2011
Гимн во славу победителям
О предателях, о перебежчиках и о гимнах, спетых за деньги
http://www.podst.ru/posts/5832/
Я на днях застыл в изумлении, случайно открыв петербургскую газету Free Time, смысл которой – подвигнуть читателя на осмысленный шопинг, что тоже дело. Меня потрясла колонка главного редактора. Вот о чем он пишет, цитирую.
"Определенно, тучи потихоньку рассеялись и луч надежды на жизнь лучшую (полную потребностей, адекватных возможностям) осветил рынок товаров и услуг. Мы все на этом рынке реализуемся творчески: кто в бизнесе, кто в формате глянцевого журнала. Реализация такая особенно бывает хороша на сытый желудок". Ну, и далее – про то, что в газете Free Time редакционная часть – это отражение рекламного рынка. И все это искренне, с напором, с прославлением брендов, маркетинга и делового партнерства.
Я, знаете ли, не вчера родился и знаю, что деньги от изобильного производства вещей – в результате которого вещи в нашем гардеробе умирают не от ветхости, а от выхода из моды – помогают действительно важным жизненным потребностям. Деньги, полученные от продажи еще одной пары туфель, помогают, в том числе, старикам, детям-сиротам и журналистам, смысл профессии которых – следить за общественным развитием и, кстати, вопить во все горло, если по их мнению что не так.
Но все же задача журналиста – служить обществу, а не кошельку, из которого журналист получает деньги. Как задача любого ответственного гражданина – служить обществу, пусть даже такому малому, как собственная семья, или дом, или двор. А кошелек, дающий деньги, можно поблагодарить в частной беседе, потому что, между нами говоря, давать деньги на общее благо – это скорее обязанность, чем право.
Восторг перед деньгами, умиление перед рынком, щенячья покорность в признании себя колесиком и винтиком бизнеса может быть простительна менеджеру низшего звена, только что принятому на работу. Менеджер среднего звена уже должен понимать, что рынок, бизнес вторичен по отношению к сущностным интересам людей. А журналист должен понимать, что интересы его профессии во многом противоположны интересам бизнеса. Журналист – он критик и контролер, а не певец производства денег.
Людям, не умеющим отделить главное в жизни от второстепенного, инструментального, полезно задуматься, что от них останется, когда они из жизни уйдут. Деньгами и рынком можно пользоваться, но глупо им посвящать жизнь, поскольку глупо быть самым богатым покойником на кладбище.
Журналистика и PR, публицистика и реклама – не просто разные, но диаметрально противоположные профессии, между которыми идет (и должна идти) война. Предателей – к стенке. Газету Free Time – на помойку.
31 мая 2011
Плотность на квадратный литр
О сравнительной цене старых кирпичей и свежего новодела, о бордоских винах, а также о возможности обналичить историю
http://www.podst.ru/posts/5853/
Я только что вернулся из Бордо, где занимался дегустацией совсем молодых вин. По-французски такое вино, еще не розлитое по бутылкам, называется primeurs.
Регион Бордо не сказать чтобы велик, он меньше какой-нибудь Ленобласти в десять раз, однако вмещает 15 тысяч винодельческих хозяйств, и среди них 1000 знаменитых. Причем, некоторые знаменитые знамениты настолько, что к ним не ведет никакого указателя, дабы не набежали толпы туристов.
И вот, стоя на краю виноградника у знаменитого замка Розан-Сегла, откуда рукой подать до знаменитого Шато-Латур или до знаменитого Шато-Мутон-Ротшильд, я вдруг с удивлением подумал, что если идеально возделанные виноградные лозы заменить на пшеницу, а вылизанный замок на разрушенную церквушку, то это будет пейзаж возле деревни Мезгино Шуйского района Ивановской области. Причем разница Мезгино и Розан-Сегла вовсе не в разнице между виноградом и пшеницей, не между сетью великолепных дорог и бездорожьем с умирающими деревнями и даже не между вином и водкой. А в том, что основную часть цены каждой бутылки бордо составляет история. История виноделия, история королевской Франции, история революции, история семейства Ротшильд, доказавшего, что виноград может быть прибыльней банковского дела, – и эту историю можно было, приехав, посмотреть и даже налить в бокал. То есть наше путешествие по Бордо было путешествием по истории, по историям, по смыслам, а не просто дегустацией вин, которым вскоре предстояло быть розлитыми по бутылкам с ценником до тысячи евро. То есть цена вина в тысячу евро была не просто ценой качества – надо признать, фантастического – но и ценой истории.
Россия же под Иваново или Уфой – пока что просто большая, но исторически рыхлая страна. Ты едешь и видишь просто лес, просто поле или просто деревню. С этой проблемой – незаполненного историей ландшафта – столкнулись когда-то финны, начав уплотнять страну сюжетом "Калевалы", попутно организовывая главный местный трюк – идеальное сожительство человека и природы. В России есть оба инструмента для уплотнения земли – и природа, и история. Я думаю, не самая глупая идея – вести летопись своего дома или фотоальбом своего поселка, или даже местных пшеничных или ржаных полей, из которых потом пекут хлеб с неповторимым вкусом. Иначе получится как в Иваново, где не пройти по следам группы "Дискотека "Авария", или как в Уфе, где не найти, в какую школу ходила Земфира и в какой рюмочной выпивал Шевчук.
Нам нужно сажать не только деревья, злаки или цветы, но и историю, – вот что я хочу сажать. Сажать историю, пропалывать сорняки и удобрять всходы.
И вот тогда наши внуки соберут с этой выросшей местной истории урожай, как его собирают сейчас в Бордо.
8 июня 2011
Догонит ли Китай Америку
О перигеях, апогеях, индигенизации и прочих неведомых вещах
http://www.podst.ru/posts/5886/
Я веду на канале "Совершенно секретно" ток-шоу. Недавно на запись приходил один физик, безумный совершенно человек, который рассказывал о новом типе атомных станций, позволяющих вырабатывать гигантскую энергию. Если эти станции, в силу их портативности, поместить на спутник, они станут космическим оружием. И физик эту станцию придумал, но у нас идею зажимают. "Кто зажимает?" – спросил я. "Обама. Вашингтонский обком. Они, – он поднял палец вверх, – там договорились".
Не буду врать: это не первый встреченный мною ученый, свято верящий в то, что всем миром управляет Америка. Люди, которые так считают, затем всегда прибавляют, что Америке скоро конец, что будущее принадлежит Китаю, и что если Россия хочет уцелеть, нам нужно копировать китайский опыт. Этот тоже прибавлял.
То, что эти люди говорят, отражает не столько их личное безумие, сколько мировой процесс, называемый словом "индигенизация". Суть индигенизации в том, что отстающая страна, устраивая модернизацию экономики по передовому образцу и добиваясь впечатляющих результатов, приписывает свой прорыв не передовым технологиям, а собственным вековым традициям. Сейчас мы говорим о китайском экономическом чуде – но еще двадцать лет назад все точно так же говорили о японском чуде и о молодых азиатских драконах. И предлагали копировать пожизненный найм, распевание гимна компании в начале рабочего дня и прочие местные кунштюки. А век назад самый фантастический рост показала Аргентина, и это было латиноамериканское чудо, а потом всех потряс темпами индустриализации Советский Союз.
После краха Советского Союза, когда мир перестал быть биполярным, а стал полицивилизационным, мы наблюдаем в разных цивилизациях один и тот же процесс: попытку модернизации без вестернизации. У нас, кстати, он тоже вовсю идет: мы за потребление, как на Западе, но без независимости судов, как на Западе.
По сути, модернизация без вестернизации – это очень интересный эксперимент, когда технологии, рожденные одной цивилизацией, механически переносятся в другую без сопутствующих гуманитарных идей. Что в итоге получается? Нередко – "Мерседес" посреди русского бездорожья.