* * *
Неблагоустроенная гостиница была больше похожа на захолустный заезжий двор. Несколько таких гостиниц принадлежали богатой венке по имени мадам Бетина. Она владела сетью роскошных отелей, а как дополнительное "дело" содержала старые дома, приспособленные под временное жилье еврейских беженцев из России. За эти убогие жилища Бетине хорошо платили еврейские организации. В их примитивных условиях беженцы жили не дольше десяти дней, потом их переправляли дальше - в Рим.
В ожидании прихода Савицких и Берты Лешка пошел в общий умывальник с туалетом. Там стояла очередь, все с полотенцами через плечо. Люди ворчали:
- Что за безобразие - даже душа нет! Десять дней живем, не мывшись.
Действительно, от многих исходил удушливый запах пота, и стоявшие рядом демонстративно обмахивались ладонью или полотенцем. В умывальной на четыре раковины помещались еще четыре кабинки общего туалета. Один за другим в туалетные кабинки входили и выходили мужчины и женщины, и бедный парень наслушался из кабинок малоприятных кишечных звуков и нанюхался еще менее приятных запахов. Вернулся он в комнату мрачный:
- Мам, я даже не знаю, как сказать. Там такое делается…
- Дальше можешь не рассказывать, я все поняла.
- Мне-то плевать, но я не знаю, как ты будешь ходить туда.
Через час приехали Савицкие и Берта. Войти внутрь им не разрешили - посетителей не впускали, никому не полагалось видеть условия, в которых жили эмигранты в "гостинице". Лиля с Лешкой спустились к гостям:
- Идемте праздновать ваш приезд в кафе, - предложил Савицкий.
Типичное венское кафе было очень элегантно оформлено. Лиля с Лешкой с любопытством рассматривали стены, мебель, посуду, украшения.
Пили вкусный кофе с венскими пирожными и - разговаривали, разговаривали…
Савицкий сразу сказал:
- Я привез ваши золотые монеты и оригиналы документов.
Лиля поблагодарила:
- Спасибо, но у нас очень примитивные условия, я боюсь держать там золото.
- Тогда сделаем так: документы можете взять, они понадобятся вам для оформления, а монеты я отдам, когда мы будем уезжать обратно в Льеж.
На обратной дороге они зашли в "магазин", рекомендованный комендантом. Это была просто лавочка в одну большую комнату, уставленная по стенам полками до потолка. Но чего там только не было, на этих полках! Многие из этих продуктов они не видели в Москве и даже не знали об их существовании: десятки сортов сыров и колбас, виды йогуртов, пачки разного масла, крекеров, красиво упакованная итальянская паста разных видов, диковинные фрукты, ароматные булочки и, конечно, - куры, куры, куры. Куриные тушки крутились на гриле у прилавка и призывно пахли, но были слишком дорогими. Под стеклом лежали сырые расфасованные цыплята - эти были самые дешевые.
После полупустых прилавков московских магазинов Лиля с Лешкой воодушевленно бродили среди этого изобилия и говорили друг другу:
- Смотри - бананы! А в Москве их не купишь.
- Мам, смотри, растворимый кофе!
- О, даже несколько сортов… А в Москве и одного сорта нет.
- А упаковки-то какие красивые!
Изобилие товара произвело на Лилю такое впечатление, что она вдруг заплакала. Лешка, сам пораженный всем увиденным, попробовал ее утешить:
- Мам, ты чего?.. Успокойся.
Лиля вытирала глаза:
- Ничего, это пройдет. Я плачу о нашем бедном народе, который никогда, никогда не видел ничего подобного. Я прожила там всю жизнь и не имела даже представления о том, что возможно такое изобилие. Несчастные люди, несчастная страна…
Лешка рассудительно заметил:
- Мам, это же совсем другой мир.
- Да, Лешенька, совсем другой.
Это было только начало их будущих открытий, еще много раз придется им сравнивать прошлую жизнь с новым миром и поражаться бедности своего прошлого.
Они купили на завтрак йогуртов, булок, колбасы и, конечно, дешевую курицу на обед. Лиля поставила ее вариться на электроплитке, и их тесная комнатка заполнилась тем же запахом, который царил во всей "гостинице".
* * *
Вечером Лиля с Лешкой хотели позвонить от коменданта своим в Москву, сказать, что благополучно прилетели и встретились с друзьями. Но комендант заявил:
- Мадам Бетина запретила беженцам звонить. Идите на почту и оттуда звоните, сколько хотите. Но вернуться вам следует не позже десяти часов, потом я запру дверь и никого не впущу. Это тоже приказ Бетины.
Они заторопились, вышли из дома на широкую малолюдную улицу. По сторонам стояли красивые дома старинной архитектуры и бросались в глаза яркие витрины магазинов. Лиля немного задохнулась от быстрой ходьбы, и вдруг с ней произошло что-то странное, как будто наяву ей привиделась мистическая картина: она находится внутри какой-то длинной и узкой трубы, в дальнем конце, будто в тумане, виден слабый свет, и она вдруг ясно ощущает, как что-то отделяется от нее, покидает ее тело и медленно удаляется в сторону этого света. Она буквально видит нечто, скрывающееся вдали, и понимает, что что-то ушло из нее. Лилю охватило странное облегчение, ей стало легче дышать.
Она остановилась. Лешка смотрел на нее удивленно.
- Мам, ты чего?
- Знаешь, сынок, моя прошлая жизнь только что покинула меня, - ответила Лиля.
* * *
Ранним утром следующего дня Лиля с Лешкой поехали оформлять бумаги. Они поднялись по пыльной лестнице старого запущенного дома в центре Вены. В квартире на третьем этаже размещались организации, ведающие пересылкой в Израиль, Америку и Канаду. Дверь осторожно приоткрыл высокий неопрятный старик с небритыми впалыми щеками. Он сердито уставился на них и спросил на ломаном русском:
- Чего вам нуждается?
Такая реакция была понятна: еврейские организации вынуждены были предпринимать различные предосторожности из-за агрессивности арабов. Лиля показала ему визы, он впустил их и молча сунул в руки две толстые анкеты. Пока Лиля их заполняла, он еще много раз открывал дверь с таким же вопросом, впускал целые семьи и молча совал им анкеты в руки. Невзрачный холл с поцарапанными стенами заполнила русскоязычная толпа, стало тесно и шумно. Все проходили одну и ту же процедуру: сначала семьи вызывали в комнату для беседы с представительницей израильской организации "Сохнут". Она говорила по - русски и всем предлагала ехать в Израиль. Женщина посмотрела на Лилю с Лешкой, заглянула в их анкеты:
- Вы доктор из Москвы? Как я понимаю, в Израиль вы не поедете? - Очевидно, ее предупредили.
У Лили была заготовлена на такой вопрос фраза:
- Мы любим Израиль и поддерживаем во всем, но жить хотим в Америке.
Представительница вздохнула, записала что-то в анкетах и передала их в соседнюю комнату, там сидели представители "Джойнта". Ждать приема пришлось долго. Вокруг гудела толпа, и Лиля с Лешкой с любопытством присматривались к людям - всех их связывала общность положения просителей. Половина была с детьми, даже совсем маленькими, но и стариков было много, выезжало по три поколения. В речи многих доминировало характерное южнорусское произношение, часто с одесским акцентом. Были евреи из среднеазиатских и закавказских республик, по - русски они говорили плохо, общались на своих наречиях. Дети плакали, старики вздыхали. Евреям не привыкать к тревоге, но здесь был особый случай - старт в новую жизнь.
Наконец Лилю с Лешкой вызвали в кабинет председателя "Джойнта", обставленный в солидном консервативном стиле. Пожилой толстый человек глубоко сидел в большом кресле за громадным письменным столом. Он говорил по - английски, и Лиля плохо его понимала, переводил ей Лешка. Оказалось, у председателя были сомнения в их происхождении: ведь Лешкин отец был албанцем.
Председатель спросил:
- Как получилось, что отец вашего сына - албанец?
- Я вышла замуж за албанца, - ответила Лиля.
Он развел руками:
- Странно, первый раз встречаю такой брачный союз. Еврейкам лучше выходить замуж за евреев. Наша организация принимает советских евреев как political refugees - политических беженцев, потому что евреи в СССР лишены права исповедовать свою религию, ущемлены в праве на образование. Вы должны доказать, что вы еврейка, иначе вашего сына нельзя будет считать евреем и мы не сможем принять вас на содержание еврейских организаций. Скажите, почему ваше отчество "Павловна"? Вашего отца зовут Павел? Это же христианский апостол, это не еврейское имя.
Лиля очень заволновалась - почему ей не доверяют? - и стала объяснять:
- У него было в детстве еврейское имя Пинхас, но после революции он переделал его на русский лад. Так делали многие евреи.
- Допустим. Но как вы можете доказать, что вы еврейка?
- Странно, по - моему, это видно.
- Ну, внешность бывает обманчива, да вы и не выглядите как типичная еврейка.
Насчет обманчивой внешности он был не совсем прав - один взгляд на него сразу определял его еврейское происхождение. Но чем ей подтвердить свое еврейство? Лиля поняла, что его интересует ее отношение к религии. Она решила ответить сразу на английском, что читала Библию, собралась с мыслями и выпалила:
- I have written the Bible (Я написала Библию)!
Президент буквально подскочил в кресле, щеки его затряслись:
- Что вы говорите! Наконец-то я вижу человека, который написал Библию!
Лешка удивленно посмотрел на Лилю и только буркнул:
- Мам, ну ты чего?.. - Он был явно смущен.
Лиля поняла свою ошибку, покраснела и стала оправдываться. Но председатель продолжал хохотать. Эта невольная оговорка так его развеселила, что он перестал их расспрашивать и передал бумаги в следующую комнату, в HIAS. Там их попросили принести все документы. Это означало, что первый этап они прошли.
* * *
Обратно они шли пешком, чтобы сэкономить на транспорте. Был ранний вечер, уже зажглись яркие огни зазывных реклам и осветились роскошные витрины. Очень интересно было наблюдать за венцами, за жизнью улицы. По сравнению с москвичами люди были намного лучше и ярче одеты, повсюду мелькали лица европейского типа, женщины выглядели очень элегантно. Но самое главное и неуловимое заключалось в ощущении свободы, которое исходило от этих людей. "Насколько же это другой мир!" - думала Лиля.
Обилие магазинов, ресторанов и кафе поражало воображение.
- Лешенька, смотри - все первые этажи сплошь в магазинах и ресторанах.
Он ухмыльнулся в ответ:
- Еще бы, у них тут есть чем торговать. Смотри, сколько электроники.
Он прилипал к каждой витрине с невиданным многообразием товара, а Лиля заглядывалась на витрины с одеждой и обувью. Но оба старались не обращать внимания на кафе и кондитерские. Оттуда несся манящий запах кофе, а за стеклом витрин красовались сотни пирожных и тортов. Эта картина завораживала, у Лили с Лешей текли слюнки, но - нельзя, дорого. Они устали после целого дня суеты и волнений, проголодались. Но у них уже появилась ущербная философия эмигрантов - боязнь тратить гроши.
Лиле стало жалко Лешку, и она предложила:
- Давай шиканем и купим себе что-нибудь поесть, прямо на улице.
- Мам, а это не дорого?
- Ну, очень дорогое покупать не будем.
Как назло, ничего дешевого на центральных улицах они не находили, а заходить в кафе им было не по карману. Думы о еде еще больше раздразнили аппетит, Лиля видела по Лешкиному лицу, что тот страдает от голода. Наконец на углу одной из улиц они встретили торговца, обрадовались и купили у него пару хот - догов. Хот - доги они видели, естественно, тоже впервые в жизни, и лакомство показалось им таким вкусным, что Лешка даже заурчал, быстро кусая и проглатывая куски. Улыбнувшись, Лиля купила ему еще одну сосиску.
От еды сразу исчезла усталость. Они как раз проходили мимо величественного католического собора Святого Стефана, центра и символа Вены. Остановились, полюбовались фасадом, задрали головы и долго осматривали 137–метровые готические башни.
- Давай зайдем, посмотрим, - предложила Лиля.
Их поразил простор и высота сводов зала, изобилие света, стройные колонны, уходящие ввысь, громадные многоцветные витражи. Лиля обняла сына за плечи:
- Лешенька, как просторно здесь, как дышится! А ведь собору больше пятисот лет.
Они бродили по собору как зачарованные, и вдруг где-то в высоте, над их головами, возникли глубокие низкие звуки органа, они заполнили собой весь простор храма. Лиля и Леша были даже подавлены величием звучания, они сели на скамью и заслушались…
* * *
В тот вечер Савицкие и Берта пригласили их к себе, в отель "Каприкорн". Как приятно было оказаться среди своих после всех забот и тревог! Прямо из номера они дозвонились до Москвы, попросили Павла дать их номер телефона Алеше. Тот вскоре перезвонил:
- Лиличка, ну наконец вы в Вене! Поздравляю вас! Как ты, как Лешка?
- Мы в порядке, нас приехали встречать тетя Берта и Савицкие. А ты как?
- Я всеми силами стараюсь вырваться к вам, оформляю документы, надеюсь, меня выпустят и мы наконец встретимся. Коля привез тебе, что мы просили?
- Да, конечно.
Поговорив по телефону, Лиля попросила разрешения принять душ.
- В нашей так называемой "гостинице" даже душа нет.
Пока Лиля сушила волосы феном, завернувшись в большую махровую простыню, они с Бертой много разговаривали. Лиля никогда не видела Берту, но слышала о ней от своей мамы. Мария рассказывала, какая Берта была добрая и мягкая, как они дружили с самого детства. Доброта и сейчас как будто струилась из ее глаз. Берта надавала Лиле подарков: красивое платье, брючный костюм, кофточку, свитеры для Лешки. Лиля благодарила, примеряла, восторгалась:
- Но зачем, дорогая, ты тратишься на нас?
- Мне это доставляет удовольствие. Я знаю, какой у вас был в России товарный голод.
Лешка мылся у Савицких и был таким общительным и веселым, что они пришли от него в восторг и потом говорили Лиле:
- Твой сын очень интеллигентный и рассудительный мальчик.
Лешка смущенно слушал похвалы в свой адрес, а потом сказал:
- Мам, они подарили мне электрическую бритву Braun, смотри. Теперь не надо ходить бриться в общий умывальник.
Слушая дифирамбы Савицких, Лиля только поражалась тому, как Лешка умел показать себя с лучшей стороны, думала: "Вот мастер пускать пыль в глаза" и тихо улыбалась.
Все вместе они пошли в ресторан при отеле, и Лиля с Лешкой наконец нормально поели, да еще в непривычно роскошной обстановке - официанты в белых пиджаках и перчатках ловко подавали блюда и разливали вино в хрустальные бокалы. Лешка держался уже совсем светски и впервые попробовал вина.
Берта наблюдала за ним и приговаривала:
- Какой чудесный мальчик! Я так люблю молодых, и мне их всех так жалко!..
- Почему жалко? - спросила Лиля.
- Они не знают, как много трудностей предстоит им пройти в жизни…
После обеда Берта отвела Лешку в сторонку и по секрету подарила сто долларов.
- Купи себе что-нибудь из электроники, от меня.
Лешка страшно смутился, покраснел:
- Спасибо, я не знаю… Мне не надо…
Но Берта уже сунула ему деньги в карман.
В конце Савицкие сказали:
- Мы решили доставить вам особенное удовольствие и дарим билеты на автобусную экскурсию по Вене. На завтра. Город очень красивый, вам понравится.
* * *
Три часа из окон комфортабельного автобуса они с восторгом осматривали великий город. Молодой гид давал объяснения на трех языках - немецком, английском и французском. Лиля вслушивалась и удивлялась тому, как человек свободно разговаривает на трех языках. Она немного понимала немецкий и французский, английский ей переводил Лешка.
Они любовались великолепными зданиями Венской оперы и Музеем истории искусств, дворцом Шенбрунн и дворцом Бельведер, построенным в честь победы над турками в 1697 году.
- Мне дед рассказывал, - сказал Лешка, - что это была историческая победа, она остановила под Веной захват Европы мусульманами и фактически сохранила западную цивилизацию.
Лиля радовалась реакции сына и его знаниям.
- Лешенька, какой прекрасный мир открывается нам! Если бы Савицкие и Берта не опекали нас здесь, мы бы ничего не увидели, замкнутые в своей среде.
- Если бы мы не вырвались из России, мы бы вообще ничего не увидели.
9. Исход евреев
Довольные и возбужденные после экскурсии, Лиля с Лешкой подходили к своей гостинице. У входа они увидели большой черный "мерседес".
- Мам, смотри, какой-то важный начальник приехал, - заметил Леша.
Оказалось, что приехала сама хозяйка гостиницы мадам Бетина. Энергичная женщина за пятьдесят, элегантно одетая и вся увешанная браслетами и брошками, она деловым энергичным шагом обходила коридоры и лестницы, с гримасой принюхивалась к тяжелому запаху тесного жилья и отварных кур. За ней на некотором отдалении следовал муж, старый флегматичный еврей, а уже за ним бежала белая болонка с розовым бантиком на шее. За собачкой угодливо семенил комендант: куда только девалась его надменность!
Картина была поистине карикатурная.
Бетина неплохо говорила по - русски, на ходу отдавала распоряжения коменданту:
- Завтра полиция придет проверять комнаты. Надо, чтобы в каждой стояло по две кровати и чтобы днем в гостинице было как можно меньше людей. Поэтому с утра отправьте детей гулять, оставьте только старых и больных.
Люди сгрудились в коридорах и на лестницах, слушали с молчаливым почтением: как-никак хозяйка, миллионерша, первая миллионерша, которую они видели в жизни.
- Рано утром начнем выносить лишние кровати и проветривать эту вонь, - продолжала мадам Бетина, выразительно принюхиваясь. - Под вечер всем можно будет вернуться, и мы снова расставим кровати. Кто хочет помочь мне в этой работе? Плачу десять долларов за рабочий день.
Все недовольно насупились, когда им предложили убраться из комнат на целый день. На призыв работать тоже не откликались, хотя слово "доллар" звучало магически. Люди считали, что по самым скромным подсчетам десять долларов за день физического труда - это очень мало. Сосед Лили сказал приглушенно:
- Она мошенница. Все тут жулики.
Но Лешка буркнул:
- А мне плевать, что мало платит. Все равно это доллары, каждому из нас столько на три дня дают, а я за один день десятку получу, - и вызвался работать.
Мадам посмотрела на него с одобрением и спросила Лилю:
- Сколько у вас таких сыновей?
- Один.
- Таких надо было рожать дюжину!
С утра Лешка остался работать, а Лиля повезла свои дипломы и его аттестат в ХИАС. Там опять собралась густая толпа: прибывали всё новые беженцы, и с первого момента эмиграции у каждого оказывались свои просьбы, жалобы и претензии. Все это регистрировалось и постепенно выполнялось.
Украдкой наблюдая за людьми, Лиля увидела заплаканную женщину среднего возраста, они разговорились, и та рассказала: