– Они, наверное, пошли "туда" или к насосной станции – громко обсуждали они, думая, что мы продолжили движение, после того как они потеряли нас из виду за посадкой.
– Они думают, что мы пошли на ту сторону дороги, – прошептал кто-то из наших.
Пока я делал укол, к местным подъехал мопед, и до нас снова донеслись обрывки разговора с предположениями о том, куда мы пошли. Подождали, пока мопед отъехал, женщина с ребёнком ушли. И пошли по посадке в противоположную сторону. Лесополоса была не широкая, метров десять-пятнадцать. В противоположном торце её было поле с помидорами и сторож. Мы залегли в середине посадки. Присыпали листьями все вещи, которые были не камуфляжного цвета и могли нас демаскировать, и затихли. После такого засвета надо было дождаться вечера, прежде чем идти дальше. Кто-то отрубился, я просто лежал. За все время, что мы там отдыхали, пару раз мимо проезжала машина, велосипедист. В нескольких метрах от нас по грунтовке вдоль посадки прошли люди.
Ещё было одно… событие или не знаю как это назвать. Прошёл примерно час после того, как нас заметили. Я услышал, как вдалеке, за дорогой, раздаются очереди. Сейчас уже не могу их "услышать" в памяти, чтобы сказать, из чего именно. Это были не звуки перестрелки, а именно очереди из автоматического оружия. Минут через двадцать они повторились.
– Это они овраги простреливают, или кусты. Куда не могут добраться. Думают, что мы там, – предположил "Запорожье".
Я тоже так подумал. Скорее всего, фольклор Благодатного или Новоклиновки в тот день обогатился новой историей. О том, как группа укропов-диверсантов пробралась, чтобы отравить воду на насосной станции. Но, благодаря бдительности местных жителей, заметивших и сообщивших куда надо, была обнаружена и уничтожена. Может быть, мальчику дадут медаль.
Ближе к вечеру, переждав, мы начали шевелиться, собираясь идти дальше. "Сокол", посидев с "Бродягой" над картой, сказал:
– Ну что, сегодня "Шаман" будет доволен. Будем идти долго, много и по дорогам ночью.
План был идти на юг до железнодорожной ветки. Потом по ней идти на запад в сторону Кутейникова. После этого мы будем близки к месту, где нас смогут вытащить. Где-то там, в районе Кутейниково – Старобешево. Оставалось продержаться пару суток переходов.
Мы вышли из посадки на закате. Слева было пустое поле, в полукилометре лежала дорога. Справа, в нескольких метрах, рос невысокий подсолнечник. Когда вдалеке появлялась машина, мы приседали, чтобы головы не торчали над подсолнухами на фоне неба. Потом была посадка, потом другое поле. Километра через два, уже в сумерках, мы подошли к зарослям, спускавшимся в низину. Впереди, за оврагами, был холм, похожий на гору. Справа – какая-то деревня. Железная дорога была впереди за заросшими оврагами и горкой. Холм выглядел странно, как великан на ровном месте. Это был не террикон, но восходившая луна пряталась за ним, поднимаясь по дуге по небу, такой он был крутой.
"Бродяга" несколько раз тыкался в чащу, пытаясь провести нас сквозь заросли. Мы обдирались об акации, отступали. Но, в конце концов, полезли вперёд. Главное было продраться через периметр. Дальше росла обычная чаща. Крутой спуск, внизу – ручей со сладкой чистой водой. Мы достали кружки, попили. Потом – крутой подъём. В итоге мы вышли на грунтовую дорогу. По ней пришли к перекрёстку, остановились, чтобы сориентироваться. Получалось, что ни одна из дорог не ведёт в нужном направлении: то ли компас сошёл с ума, то ли мы просто заблудились. Пошли в одну сторону – не туда. Пошли в другую, впереди – село, то, которое было справа. Туда тоже не надо. Было такое чувство, что мы попали в ловушку. Оставалось возвращаться по той дороге, по которой мы только что шли.
Возвращаясь, мы зашли в тупик. Но зато какой тупик! Это был источник. В темноте было плохо видно, но место было явно облагорожено. Была площадка для набора воды. Какой-то домик. Пара скамеек.
Мы напились. Вылили ту речную воду, что у нас оставалась, набрали чистой и вкусной родниковой воды.
Я обнаружил, что из-за гидратора с холодной водой в рюкзаке конденсируется влага. Из-за этого рулон туалетной бумаги, лежавший в большом отделении, отсырел. Я смотрел на него и не мог понять, зачем он вообще нужен. Когда я последний раз нуждался в туалетной бумаге? Давно. Рядом лежал трофей на память – кусок колорадского транспаранта. Мы использовали его в перекрытиях землянки на Саур-Могиле и, уходя, я оторвал клочок на память. В тот момент у меня появилось сильное ощущение, что это – лишняя вещь. Балласт, который не даёт улететь отсюда, – земля держит. Он должен остаться в этом месте. Я достал кусок полосатого транспаранта и положил на землю. Сверху на него поставил рулон размокшей туалетной бумаги. Это мне показалось символичным, и я остался доволен инсталляцией. Возможно, новый миф родится в этом месте, когда её найдут. Внутри возникло ощущение правильности.
С источника, мы вернулись к перекрёстку трёх дорог и пошли по той, что вела к селу. Все дома были погружены в темноту – электричества не было. Мы шли тихо, практически без шороха. В одном дворе залаяла собака. Появился свет фонарика. Мы рассыпались в стороны. Я сразу перестал видеть тех, кто рядом. Хозяин дома посветил фонариком у себя во дворе, успокоил собаку и ушёл в дом. Мы двинулись по улице на запад. Пройдя несколько перекрёстков, повернули на юг и вышли из села. Как я теперь понимаю, это было село Родники.
Дальше мы шли по грунтовой дороге, вдоль полей и лесопосадок. На юг. Одно из полей было засажено кукурузой. Мы попробовали её – старая и сухая. Но всё же три качана отправились в рюкзак. Может, потом придумаю, что с ней делать. На очередном привале я почувствовал, что меня начинает одолевать усталость и клонит в сон. Я достал таблетку кофеина и запил её тремя глотками воды из гидратора. Таблетка помогла, сон сняло, можно было идти дальше. Даже настроение поднялось. Расплата будет потом. Но до этого "потом" ещё надо дожить. Шёл и крутил в голове музыку. Гимн Украины, потом Ляписа Трубецкого, потом ещё что-то. Жизнь хороша, если ты можешь двигаться вперёд. Движение даёт иллюзию свободы.
Железная дорога проходила по насыпи. Она напоминала ту, по которой мы когда-то выходили из Углегорска в Горловку. Тоже свисавшие провода, иногда торчавшее железо снизу. Только трупного запаха не было.
Мы прошли несколько километров на запад. Прошли место, где дорога начинала уходить правее, и сошли с неё на юго-запад. Пересекли автомобильную дорогу, одну посадку и залегли на ночлег в следующей лесополосе. Близился рассвет. Самое холодное время ночи мы провели на ногах. Место было не в низине. Спать было не холодно, даже комфортно.
30 августа
Облава на волков
Проснулся, когда солнце уже встало. Было тепло и спокойно. На ветках сушились дождевики.
Мы вскипятили воду и "Лис" засыпал в неё крайний пакетик "горячей кружки". Каждый сделал по паре глотков бульона. Я прислушивался к ощущениям, как тепло и энергия разливались от горла к желудку и по всему телу.
Погрызли кукурузные початки, которые наломали вчера. Я честно попытался жевать сухие зёрна, но… Хотя я понимал, что еды мало и при тех нагрузках, что у нас были, организм уже ест сам себя, чувства голода не было, и сухая кукуруза не лезла в глотку. С трудом обгрыз четверть початка и запил водой, чтобы протолкнуть.
Другим кукуруза понравилась, её грызли с удовольствием. "Монах" решил провести гастрономический эксперимент. Он насыпал зёрен в пластиковую бутылку и залил водой. По идее, они должны были размокнуть и стать съедобными спустя время. Проверить это так и не довелось – их потом отобрали и выбросили.
Я снял ботинки и носки, чтобы проветрить и обработать ноги мазью. Почувствовал сладковатый запах. Подумал: "О, похоже, и у меня грибок. Надо будет пролечиться, когда вернусь. Если вернусь". Ещё тогда думал о том, как долго придётся чистить автомат перед тем, как сдать его в оружейку. Копоть уже должна была въесться и закаменеть за это время. Та ещё работка предстоит…
Где-то в это время, по дороге, недалеко от нас проехала колонна техники. В том числе и гусеничной, судя по звукам. Бежать смотреть было поздно, поэтому мы пытались на слух определить, что едет и в каком направлении. Потом мы вышли к дороге, два человека, понаблюдали. Тишина и ни души. Мы вернулись и продолжили сборы. Через полчаса проследовала новая колонна.
– Надо будет передать в штаб про движение техники.
– Сейчас бы те "мухи", что у нас были на Саурке…
Да были бы "мухи" и патронов побольше к пулемёту, засады тогда можно было делать идеальные. Никто не ждал, катались, как на параде. Но "мух" не было. Даже если бы и были, оставался вопрос – как потом уходить? Мы и в тихую никак не могли выбраться к своим…
Кутейниково было на самом краю нашей карты. Старобешево на ней уже не поместилось. Никто не ожидал, что мы окажемся настолько глубоко в ж… вражеском тылу, что не хватит карты, чтобы выйти по ней.
Помню, я тогда пошутил. На чье-то замечание:
– Непонятно, что там дальше за Кутейниковом…
– Дальше "Next Level" – вставил я.
В тот момент, мне казалось, что это удачная шутка. Я не знал, что до следующего уровня остался один день.
Все происходившее хорошо ложилось в канву компьютерной игры. Теряя очки жизни, мы проходили уровень и, когда должна была появиться надпись "Congratulations. You won.", мы переходили на следующий. Сначала был tutorial – выход под Горловку. Было тяжело, но по сравнению с Сауркой, тот поход был прогулкой. Потом – высота, обстрелы, бой. Прошли и это. Следующий уровень – сидение в окружении, в изоляции, обстрелы, прощупывание боем. Это было тяжелее морально и физически. Но как-то продержались. За это мы перешли на следующий уровень – выход из окружения. Что же, выход – так выход, но на высоте было легче, хоть и отдавало безысходностью.
Забегая наперёд, скажу, что дальше была ещё пара этапов, плен – побег – выход. И каждый воспринимался как более сложный и интересный в плане опыта, затмевая предыдущий.
Есть карта или нет, но надо было двигаться дальше. Наш путь лежал на юго-запад, проход южнее Кутейникова. И потом на запад.
Весь день мы понемногу продвигались. Прячась, двигаясь по посадкам, продираясь сквозь подсолнухи (о, как они мне надоели), обходя пустые обгоревшие поля. Один раз, подойдя к дороге, заметили группу велосипедистов и пропустили их, оставшись незамеченными. Это были местные жители. Я сразу вспомнил сюжет в новостях, который я видел на гражданке. О том, как люди собираются группой – так безопаснее, и едут в ближайший райцентр, в магазин за хлебом. А в их селе уже ничего нет. Ни хлеба, ни света – война.
До вечера мы двигались хоть и медленно, но без происшествий. Появилась мобильная связь. Кто-то, кажись "Бродяга", залез в инет. После чего мы узнали про разгром колонны под Иловайском, когда россияне пообещали нашим коридор и расстреляли выезжавших.
Уже на закате солнца мы шли по полю, а вдалеке на севере, почти на горизонте, стояло какое-то пятиэтажное административное здание. Солнце садилось и отражалось в его окнах. Значит, в них были стёкла, да ещё несколько этажей. Тогда у меня появилось чувство, что мы возвращаемся в цивилизацию. И одновременно – опасение: если кто-нибудь смотрит оттуда в хорошую оптику, то может нас увидеть. Привычка прятаться и ждать опасность, оценивать все укрытия на предмет нахождения там противника уже въелась в подкорку. (И надо же было потом ей ослабнуть ненадолго от радости, в самый неподходящий момент…)
Перейдя пустое обгоревшее поле мы зашли в поле с подсолнухами. Уселись возле посадки, и "Сокол" стал звонить "Вихрю". После сеанса связи рассказал нам следующее. Фронт ещё двинулся. В районе Кутейникова, рядом с нами, много солдат-"муравьев". Нам надо двигаться дальше за Старобешево, к озёрам. Оттуда нас попытаются вытащить.
Только мы встали и двинулись, как впереди, за полем, подъехала гусеничная машина. Стали слышны громкие голоса. Мы двинулись в сторону, чтобы обойти. Но тоже самое произошло в другом месте, там, куда мы шли. Потом – ещё дальше. Было такое чувство, что по всей линии посадки подъезжает техника и сгружают людей.
Мы вернулись назад, сделали крюк побольше и снова двинулись на запад. Уже было темно. Впереди лежало село, судя по лаю собак. С края посадки через поле, по диагонали от нас, начал работать пулемёт. Не по нам – мы были закрыты деревьями, растущими вдоль поля.
Тогда я подумал, что их пулемётчику что-то показалось или просто решил устроить дискотеку. Уже на следующий день я узнал, что много наших солдат из рухнувшего сектора Д, группами и поодиночке, пытались выбраться из котла. Сквозь сито постов и секретов. Но в тот вечер я думал, что мы одни в этой местности, считал, что если наш фронт далеко на запад, то и войска наши должны быть там. Не ожидал, что всё так плачевно и бездарно. В 14-м, как и в 41-м г.
В небо взлетела осветительная ракета. Мы упали. Падая, я замешкался, пытаясь добраться и упасть ближе к кукурузе (или подсолнухам?). За что получил выговор от командира – падать надо сразу.
Мы снова отошли, чтобы обойти. Сбоку в небо взлетели зеленые ракеты. Так обозначают своих при приближении к блок-посту ночью. У нас тоже такие были в рюкзаках, на случай, если дойдём до своих. Но тут явно были не наши. Снова сменили курс, чтобы пройти в другом месте.
Несколько часов, до поздней ночи, мы тыкались то там, то там. Но постоянно натыкались то на взлетавшие сигнальные ракеты, то на работу пулемёта. "Да что за движение у них, они вообще спать ложиться собираются или всю ночь дискотеку будут устраивать?" – думал я, не зная, что это не от избытка патронов и хорошего настроения. Шла охота и отсеивание, как ситом, наших неорганизовано прорывавшихся солдат.
Признаки нахождения противника были повсюду. И как их пройти, было непонятно. Остановились, стали решать что делать дальше. Большинство было за то, чтобы подождать до рассвета. На обочине возле посадки лежали огромные рулоны соломы. "Соколу" они приглянулись для ночёвки. Мы вырыли в них норы с тыльной стороны. Залезли и присыпались сверху соломой. Ночь была очень холодной. Солома спасала, не давая теплу уходить. Только кололась сильно…
31 августа
Плен
Очень тяжело было заставить себя описать этот день. Старался не сильно себя обелять. Просто попытался вытащить из памяти, что мог. Особенно диалоги. И попытался объяснить, что двигало мной внутри, в том или ином случае, при произнесении той или иной фразы… не судите строго.
Три-четыре часа сна. От промозглого ночного холода спасала солома. Просыпался для того, чтобы подпихнуть её ещё, заткнуть дыру, в которую проникал холод. Пятьдесят оттенков холода. Как у Фореста Гампа, который после Вьетнама знал про разные виды дождя. Как у северных народов, которые имеют десятки слов для обозначения разного состояния снега…
Было предрассветное время, когда мы продолжили движение. Вылезать не хотелось, тело было деревянным. Но был шанс, что в это время так же себя чувствуют и наши противники, а значит, мы сможем пройти незаметно мимо их позиций.
Как обычно, первые десять минут ходьбы привыкаю к боли – мои крутые ботинки не слишком подходили моим мизинцам. В предыдущий день, когда разувался, я обратил внимание, что пальцы приобрели насыщенный малиновый цвет.
Мы шли тихо, обходя вчерашнюю неспокойную зону. Иногда "Сокол" с "Бродягой" тормозили группу и отправлялись вперёд на разведку. Затем мы двигались дальше или обходили подозрительное место.
Уже почти рассвело, когда мы, сделав крюк, казалось, обошли все подозрительные лесопосадки и рванули быстрым шагом по дороге вдоль поля. Я еле успевал переставлять ноги за головой колонны. Через километр мы резко остановились. Ушли в сторону и присели. Впереди виднелась военная техника. Движения не было. Всей группой мы отошли в сторону и спрятались в зелени. "Лис" отправился на разведку, зажав "эфку" в руке.
– Там железнодорожный переезд. Рядом с ним – брошенная "бэха" и тягач. Знаки отличия сепарские – белые круги. Людей нет, – доложил "Лис", вернувшись.
Мы двинулись к технике. Четверо стали по периметру, а двое начали обследовать внутренности. Достали таблички с маркировками. Тогда любимым слоганом свидетелей "рашатудей" было "россия ни при чём, а докажите". Планировали передать таблички в штаб, когда вернёмся, в качестве доказательства присутствия российской техники. Но самой радостной находкой была забытая банка тушёнки. После нескольких дней семечек, кукурузы и свежего воздуха вместо гарнира. Банка тушёнки как бы намекала – ребята, всё путём, вселенная вас любит и пропасть не даст.
Через пять минут стояния на периметре я тоже расслабился, стоять остался Анатолий. А я залез на "бэху", в надежде что-нибудь поломать. Судя по направлению и близости к РФ, её тянули на ремонт. Очень хотелось добавить им работы. Я попробовал разбить смотровое стекло. Не тут то было, камень даже царапать стекло не хотел. В итоге мы насовали камней в дуло, в надежде, что найдётся идиот, который захочет стрельнуть. Была ещё мысль поджечь технику изнутри, но она так и не была реализована – надо искать топливо, тратить время на разведение костра и, в итоге, можем быть обнаружены по дыму.
Минут пятнадцать, а то и больше, мы провели у брошенной техники. Перед уходом я достал свой смартфон, чтобы сделать снимки. Но телефон сказал мне, что батарейка – всё, и выключился. Разбирая телефон (обычная процедура – носил отдельно, перед использованием собирал), я ещё подумал, что есть смысл вытащить карточку памяти и нести её отдельно. И почему я тогда не послушал свего внутреннего голоса?
В приподнятом настроении мы двинулись дальше. Казалось, что муравейник обошли, еду нашли. Какая-то вода ещё оставалась. Хоть и испытывали жажду, постоянно экономя воду, но от обезвоживания не умерли бы. Осталось пройти день-два – и выйдем. Слева была невысокая железнодорожная насыпь, справа – лесопосадка. Я чувствовал себя расслаблено и потерял бдительность. Оружие было в походном положении. Приклад сложен. Не уверен во всех, но, по-моему, остальные тоже в тот момент думали, что сложный участок мы прошли и сейчас относительно безопасно.
Это уже сейчас, поинтересовавшись темой, я знаю, что ж.-д. переезд – это зона особого внимания. А тогда мы были наивны и глупы, как птенцы, недавно покинувшие гнездо. События 13-го и 14-го вывели нас из спокойной мирной жизни, как ушат холодной воды из сна. Из мирной жизни, где мы не готовились ни к какой войне. И не ждали её.
На тот момент в нашей группе было два человека, как-то связанных с армией до войны. "Сокол" – подполковник ПВО в отставке, занимался метрологией. И "Бродяга" – когда-то служил в армии, в спецназе ВДВ. Но боевого опыта до 14-го года не было ни у кого.
Единственное наше достоинство – не усрались два раза, первый когда приняли решение покинуть дом, второй – когда оказались в п…здорезе на Саур-Могиле.