* * *
Владимир Путин выступил на Всероссийском съезде судей перед семью сотнями делегатов из высших российских судов, федеральных судов общей юрисдикции, арбитражных, военных судов. Он рассказывал судьям про их жизнь, и в этих рассказах было то, в чем они сами боялись себе признаться и вряд ли решались говорить вслух. Так, они узнали, что "растет качество судопроизводства, повышается доверие людей к правосудию и к судебному корпусу".
Владимир Путин привел и доказательство этого тезиса:
- Об этом говорит и растущее количество дел, потому что, простите меня за моветон, но, когда судам не доверяют, тогда появляются всякие "крыши".
- Разве поэтому растет количество дел? - осторожно спросила своего соседа справа сидевшая рядом со мной девушка-делегат.
- Теперь поэтому, - кивнул он.
После этого ей пришлось поверить и в то, что "такой открытостью (как в России. - А. К.) не может похвастаться, пожалуй, ни одна судебная система сегодня. За примерами далеко не нужно ходить: в некоторых странах Евросоюза даже сайтов своих нет в интернете; в некоторых странах на едином сайте размещаются только те судебные решения, которые имеют особую общественную значимость, и все".
А мой сосед справа, журналист, удивленно пожал плечами и сказал, что у него в планшете есть программа, пользуясь которой можно мгновенно зайти на сайт любого лондонского или американского суда и узнать о состоянии любого дела. И он даже продемонстрировал мне эти бескрайние возможности. Так, можно, например, запросить информацию обо всех мировых кейсах с участием россиян и тут же получить ее.
Возможно, у Владимира Путина просто нет такой программы.
Президент перешел к другой проблеме - чрезмерной загрузке судей (в это время на видеоэкране слева от стола президиума вспыхнула драматичная надпись: "От 50 до 120 дел на судью с 2009 до 2012 года").
Только что президент говорил о возросшем доверии к судам. По этой логике такое доверие и означает неизбежную нагрузку на судей.
- Знаю, - сочувственно кивнул он судьям. - …Решение этой проблемы мы ищем много лет. Приняты необходимые правовые акты о досудебных и внесудебных процедурах разрешения споров. Однако они внедряются, прямо скажем, вяло и неохотно… Съезд, уверен, сформулирует свои предложения на этот счет.
То есть на себя ответственность за то, что выход из положения ищется при нем все последние годы и что не внедряются досудебные и внесудебные процедуры, президент брать благоразумно не стал.
Президент сказал и о главном, что хотели здесь от него услышать многие:
- В первую очередь следует завершить создание административного судопроизводства, в кратчайшие сроки принять соответствующий кодекс и сформировать судебные составы, которые будут разрешать споры граждан с органами государственной власти и местного самоуправления.
Речь идет прежде всего о законопроекте, посвященном созданию административных судов. Законопроект лежит в Госдуме едва ли не с 2000 года.
Президенту возразил председатель Конституционного суда Владимир Зорькин. По его представлению, административный суд не нужен, потому что можно справиться и силами Высшего арбитражного и Верховного судов.
- В споре, что в каком суде рассматривать, - пояснил он, - забыли о сути самих дел!
После этого выступления, казалось, было трудно что-нибудь добавить, но оказалось, что можно. Так, Владимир Путин заявил, что читал и помнит то место в Конституции, где сказано о роли административного судопроизводства. А Конституцию мы менять не будем.
В ответ Валерий Зорькин нашелся и вспомнил было анекдот, в котором Леонид Ильич Брежнев на встрече с Индирой Ганди обратился к ней: "Уважаемая Маргарет Тэтчер!"
- А ему помощник, - завершил анекдот Валерий Зорькин, - говорит: "Это же Индира Ганди!"
Валерий Зорькин засмеялся, а зал отчего-то не поддержал его.
- А у этого анекдота есть окончание! - обрадованно произнес Владимир Путин. - "Я вижу, что это Индира Ганди, - говорит Леонид Ильич. - Но написано-то "Тэтчер"!"
Теперь все рассмеялись с большим облегчением, хотя стало совсем непонятно, кто куда клонит.
- Нужно административное производство с административным законодательством, - резюмировал наконец господин Путин.
Больше контранекдотов у Валерия Зорькина не оказалось, да и вообще он как-то сник (впрочем, и встрепенулся ведь ненадолго).
Председатель Высшего арбитражного суда Антон Иванов произвел одно и обезоруживающее (прежде всего самого Антона Иванова) признание: исполняется только 20 % решений арбитражных судов.
- Это чудовищная цифра, - признался он. - Государству, если так пойдет, скоро проще будет закрыть суды!
Владимир Путин, выслушав всех участников концессии, еще раз сказал, что административному суду - быть.
- Мне все равно, - заявил он, - где такие дела будут рассматриваться, но не все равно, что гражданин, получив одно решение, которое его не устраивает, идет в другой суд и получает совершенно другое решение.
Его окончательное решение будет, очевидно, третьим.
* * *
Владимиру Путину нравится, что у судьи есть возможность брать на себя ответственность (решать судьбу многомиллионных состояний или, например, одного человека).
Очевидно, что брать на себя ответственность в такого рода вопросах нравится и самому Владимиру Путину.
* * *
Владимиру Путину задали вопрос: "Когда надо менять Конституцию?"
- Право, - рассказал он студентам, - это вообще-то бумажка, которая регулирует правила, которые регулируют общественные отношения… но права и свободы человека незыблемы. Я бы вообще этого не трогал.
То есть снова Дмитрию Медведеву Конституцию менять?
Владимир Путин, правда, оговорился, что поменять все, кроме этого, можно, но "по мере необходимости".
Только вот удастся ли при этом отличить права от обязанностей, а свободу - от осознанной необходимости ее поубавить?
* * *
Елизавета Глинка рассказала, что была в камере у одного из проходящих по "болотному делу", у Сергея Кривова. Она сказала, что провела у него в камере пять часов, убедила прекратить голодовку и покинула его с ощущением, что этот человек, если останется сидеть, из тюрьмы живым не выйдет. Под амнистию он не попадет, потому что ему инкриминируют насильственные действия по отношению к правоохранительным органам.
На слова Доктора Лизы Владимир Путин между тем ответил резко. Он сказал, что если власть не будет защищать полицейских, то будет как на Украине, когда из толпы в них бросают бутылки и вообще все, что угодно, и никого за это не наказывают.
- И в конце концов полицейский скажет: "Идите и защищайте себя сами", - произнес Владимир Путин…
Господин Бабушкин предложил освободить по амнистии тех, кому осталось сидеть меньше года, и тех, кто смертельно болен. "Тогда все сразу окажутся смертельно больными", - процитировал господин Бабушкин ответ господина Путина.
Кто-то в этой истории, конечно, точно болен.
* * *
На заседании Совбеза председатель правительства Дмитрий Медведев предложил денонсировать Харьковский договор, по которому Украина получила от России скидку на газ за продление аренды базы Черноморского флота в Крыму после 2017 года.
Объяснял это Дмитрий Медведев очень подробно. Понять это было невозможно, но можно было поверить.
- Есть такой международно-правовой принцип, что договор сохраняет силу до тех пор, пока действуют обстоятельства, его породившие, - извините за латынь, clausula rebus sic stantibus, - пояснил в конце концов Дмитрий Медведев.
- Мудрено, но обстоятельно, - признал Владимир Путин.
Да, латынью Украину еще не наказывали.
А сейчас наказывали членов Совбеза.
* * *
Телеведущий CNBC Джефф Катмор на пленарном заседании Петербургского экономического форума спросил Владимира Путина, не из-за Эдварда Сноудена ли началось охлаждение в отношениях между Бараком Обамой и Владимиром Путиным, между США и Россией?
Российский президент рассказал о непрофессионализме американских спецслужб, которые загнали молодого человека в угол, "напугали все страны, когда он прибыл в нашу транзитную зону", а могли бы дать улететь, а потом "посадили бы в самолет - и все. И он давно бы сидел в зиндане".
Для тех в зале, кто не понял, Владимир Путин объяснил так, как для них понятнее:
- Парился бы в тюрьме.
И вот после этого он произнес решающее:
- Россия - не та страна, которая выдает борцов за права человека!
Поднялась просто буря восторга, аплодисментов, над залом застрял стон из хохота и плача.
На самом деле господин Путин не шутил (он потом об этом и сам сказал) и не издевался. Он, видимо, и правда считает Эдварда Сноудена не очень далеким борцом за права человека и как-то по-отечески сочувствует ему:
- Пока у нас сидит, а дальше что? Разбойник! Мог бы рассказать хоть что-то, все-таки мы убежище ему предоставили, а он выдает там что-то по своим каналам…
Сноуден, боль его и нежность.
* * *
- Господин Сноуден, - не в первый раз заявил Владимир Путин, - не является нашим агентом. Наши специалисты с ним не работали и не работают.
Но было и то, что господин Путин сказал впервые. До сих пор он не обнаруживал своих пристрастий в этой истории. И вот обнаружил.
- Он (Эдвард Сноуден. - А. К.) ощущает себя не агентом ЦРУ, а борцом за права человека и в каком-то роде диссидентом… Кем-то вроде Сахарова!.. По поводу его отъезда с какой-то делегацией газового форума я ничего не знаю… (Были разговоры, что Эдвард Сноуден может улететь из Москвы в компании президента Венесуэлы. Николаса Мадуро. - А. К.). Россия никому никогда никого не выдает. И нам тоже никто никого не выдает… В лучшем случае обмениваем… Он с нами не работает, и мы с ним не работаем. В этой связи он человек свободный.
Тут господин Путин и назвал условие, при котором российские власти могли бы помочь господину Сноудену остаться в России навек:
- Он должен прекратить свою работу, направленную на то, чтобы наносить ущерб нашим американским партнерам, как бы странно из моих уст это ни прозвучало.
Это не прозвучало странно. Пристрастия господина Путина оказались корпоративными.
Потому что члены этой корпорации бывшими не бывают.
* * *
- В целом - почему нет? - ответил президент на предложение об амнистии. - Я за!
Впрочем, оказалось, это только начало ответа:
- Но нельзя частить с амнистией! Так у нас скоро никого в местах лишения свободы не останется!
А этого мы допустить не можем.
* * *
Заместитель генерального директора ЗАО "Аргус-Спектр" Михаил Левчук вооружился брошюрой, которую он, по его словам, обнаружил на совещании в кабинете первого вице-премьера правительства Игоря Шувалова, и с наслаждением вслух цитировал из нее отчет антимонопольного комитета, посвященный Вяземскому машиностроительному заводу, который производит стиральные машины и занимает 76 % рынка отечественных стиральных машин.
Антимонопольный комитет в брошюре объяснял, каким образом завод обошел антимонопольное законодательство: "дешевая стоимость, легкость в эксплуатации, простота конструкции и управления"…
- Наказать! - расхохотался Владимир Путин.
- Да! - с торжеством подтвердил Михаил Левчук. - На 36 миллионов рублей завод получил штрафа!
- Без комментариев, - потупился президент.
- И там еще есть фраза "примерно наказать"! - неистовствовал Михаил Левчук.
- Неприемлемо, - кивнул Владимир Путин. - Наказывать надо, конечно, не примерно, а в соответствии с законом… Правда, они, может, там еще что-то нарушили…
Ну это вряд ли.
* * *
- У меня есть сердечная просьба к вам, Владимир Владимирович. Как у гражданина России. Как у режиссера, - обратился к президенту России Александр Сокуров.
Так к Владимиру Путину не обращался, наверное, до сих пор никто. И стало понятно почему.
- Давайте решим проблему Олега Сенцова, - произнес Александр Сокуров, и я понял, что становлюсь свидетелем разговора, которому в подметки не годится разговор президента с музыкантом Юрой.
- 20 лет лагерей. Украинский режиссер. В северном лагере сидит парень. Мне стыдно, что мы до сих пор не можем решить эту проблему. Это невозможно! Режиссер должен со мной сражаться на кинофестивалях, если у него другая политическая точка зрения. Но не сидя в нашей арктической практически тюрьме!
Я понимал, почему Александр Сокуров говорит с президентом в таком тоне. Почему он умоляет его. Других аргументов у него потому что не было. А мольба, ему казалось, могла сделать свое дело. Надо было только молить о пощаде. Молить и молить.
Неужели он не понимал, что ему ответит Владимир Путин? Нет, не понимал.
- Мы живем в правовом государстве, - ответил Владимир Путин. - И вопросы такого рода должны, конечно, решаться судебной системой. Что касается его творчества, то он осужден не за творчество, а за то, что он взял на себя совершенно другие функции, как утверждают органы следствия и суда, а именно фактически посвятил свою жизнь террористической деятельности.
Владимир Путин был хорошо, оказывается, осведомлен об этом деле. И, видимо, в отличие от некоторых участников заседания, готовился к нему.
- Владимир Владимирович, но это же тяжелейшая политическая коллизия была! - взмолился Александр Сокуров. - Разве простой человек, эмоциональный молодой человек может понять хитросплетения и сложности политического момента?!
- Дело совершенно не в его позиции, - оборвал режиссера президент. - Дело совершенно не в том, что он думает по поводу событий в Крыму. Дело в его намерениях и в подготовке противоправных действий, в результате которых могли пострадать наши с вами граждане.
- Владимир Владимирович, по-русски, по-христиански! Милосердие выше справедливости! Умоляю! - Александр Сокуров был, казалось, за гранью отчаяния.
- И по-христиански мы действовать в этой ситуации не сможем без решения суда, - констатировал господин Путин. - Решение суда состоялось. Да, есть определенные правила и нормы, которыми мы можем воспользоваться. Но для этого нужно, чтобы созрели соответствующие условия.
- Помогите! - взывал Александр Сокуров.
Он ведь уже даже не понимал, о чем толкует ему Владимир Путин.
А тот давал понять, что, несмотря на все, что он только сейчас сказал режиссеру, он может помиловать Олега Сенцова, но для этого тот должен по крайней мере написать прошение о помиловании, полностью признав свою вину.
- Помогите! - снова повторял Александр Сокуров.
- Повторяю еще раз! - в голосе господина Путина возник уже и металл. Не свинец, может быть (расстреливать Олега Сенцова никто не собирался, нет), и не какой-то благородный вроде золота, каким он мог сейчас, казалось, прямо тут, у всех на глазах монаршей милостью осыпать Александра Сокурова, а ведь именно в таком тоне, как с всесильным монархом, разговаривал с ним режиссер. - Никто его не осуждал за его взгляды, за его позицию. Его осудили за действия, которые закон относит к действиям фактически террористического характера, которые могли повлечь за собой тяжелейшие последствия для наших граждан. Вот в этом дело. А на позицию все имеют право.
- На нем смертей нет! Нет смертей! - как заклинание повторял Александр Сокуров.
Нет, все-таки он по-прежнему не мог услышать Владимира Путина. Ему пора было остановиться. На самом деле он ведь, я уверен, достиг сейчас всего, о чем просил.
- Нет на нем гибелей! - снова воскликнул Александр Сокуров.
- Слава богу, что нет, - вздохнул президент, видимо, уже даже удивленный таким невниманием к себе. - А могли быть, если бы ему позволили осуществить его намерения. В этом проблема, Александр Николаевич, а не в том, что он думал как-то иначе, чем мы с вами по этой теме.
Владимир Путин, оказывается, хорошо знал, как думает по этой теме Александр Сокуров.
- Но тем не менее, - еще раз сказал он, решив, видимо, еще яснее повторить то, что уже сказал, - хорошо, что вы обратили на это внимание, знаю, что вопрос чувствительный, и буду иметь это в виду.
Этого, он, видимо, считает, и так более чем достаточно.
* * *
В Екатерининском зале Кремля господин Путин раздавал очередные государственные награды. Люди культуры, собравшиеся в холле, не хотели комментировать ситуацию вокруг Кирилла Серебренникова, к которому накануне в "Театр Гоголя" пришли с обыском - а ведь их только об этом и спрашивали…
Я ждал Евгения Миронова: что-то же он должен был сказать Владимиру Путину.
Но вслух, у микрофона, ничего не сказал. Между тем простоял, шепчась с Владимиром Путиным, не меньше минуты. На церемонии в Екатерининском зале это вызывающе много. В руках у Евгения Миронова была сиреневая бумажная папочка, из которой он достал листок бумаги и отдал президенту.
А когда церемония закончилась и началось распитие шампанского (ну да, не распитие, а пригубление), Евгений Миронов снова подошел к Владимиру Путину и на этот раз стал говорить с ним жарко и даже громко.
- Вы знали? Знали об этом?!
- Да, - подтвердил президент. - Вчера узнал.
То есть, видимо, как обычно, из СМИ.
- Зачем? Ну зачем это делать?! Вы же во Францию в понедельник летите! Вам-то это зачем?!
- Да дураки, - неожиданно сказал Владимир Путин.
Он таким образом дал понять, что сам-то, конечно, ни при чем.
Евгений Миронов не стал с этим спорить. Он просил об объективном расследовании, "без экстраординарных методов"… Он сильно переживал.
- Письмо только не забудьте! - воскликнул он. - Там все изложено!
Я следил: письмо лежало на пюпитре перед микрофоном. Туда его положил сам президент.
За происходящим наблюдал министр культуры Владимир Мединский. Я спросил его, что он обо всем этом думает.
На лице его отразились сложные переживания. У него чуть не вырвалось что-то (а жаль, что не вырвалось), он еще некоторое время боролся с собой - и победил, промолвив только в конце концов:
- На самом деле все гораздо сложнее…
Хотелось бы, конечно, понять насколько.
Президента тем временем со всех сторон окружили желающие сфотографироваться. Это продолжалось минут десять. Закончилось.
Уже подходя к выходу, Владимир Путин вдруг обернулся:
- А где письмо-то?
Он запомнил.
Вопрос что.