9. Уродливая прическа, которая, тем не менее, делает человека похожим на какую-нибудь знаменитость.
10. Чувство, которое возникает, когда интернет-магазин снимает с карточки деньги за покупку, а потом сообщает, что товар кончился на складе или не доставляется в вашу страну.
11. Человек, который недавно вернулся из-за границы и делает вид, что не может вспомнить, какое-то слово на родном языке.
12. Время, когда один член семьи занимается какой-нибудь ерундой (например, выпиливает лобзиком), а вся остальная семья должна ходить вокруг него на цыпочках, как будто он делает что-то важное.
13. Дни, когда страшно заглянуть во френдленту, потому что все переругались из-за какого-то политического или религиозного события.
14. Работник компании, про которого никто не знает, чем он занимается.
15. То, что вы делаете, чтобы скоротать время в ожидании важного звонка, письма или пока закипит чайник.
***
Ни слова в простоте! – это на самом деле лозунг.
***
Бергман для меня всегда был чужое начальство, как Бродский для концептуалистов. Но вот теперь вырабатывается не то, чтобы любовь или привычка, а что-то вроде зависимости от него.
***
– Уважаемый сценарист, собираетесь ли вы становиться режиссером?
– При малейшей возможности – нет.
***
В кино лучше не показать что-то важное, чем показать лишнее. Нам говорят – мол, зритель не поймет. Ну и что? Зритель и не обязан понимать все. Кое-что он может просто принять на веру.
***
Язык – это не симптом. Это и есть болезнь. Сначала нужно вылечить язык, а тогда и все остальное наладится. Но это-то и есть самое сложное. Нам сейчас нужен не великий политик, а великий поэт.
***
Искусство – это не зеркало, а зеркальце. Свет мой зеркальце, скажи, я ль на свете всех милее…
***
Каждый писатель – или Манилов или Собакевич. Манилов, тот сядет писать книгу, черканет тотчас и колоночку в газету, коли есть заказ на сценарий то и сценарий напишет, а между делом и пьеску для детей, и мемуар для толстого журнала и статус в фейсбуке и все так, мимоходом. А Собакевич за одно что-нибудь возьмется и уж не отстанет, пока не закончит целый увесистый роман. Да еще и продолжение в нескольких томах и – чтобы два раза вставать – еще и обширный комментарий к нему. Я вот Манилов, потому что Манилов будет повеликатней Собакевича. А вы? :)
***
– А вот было бы хорошо, если бы можно было голову подключить напрямую к компьютеру. Придумываешь сценарий, а он автоматически печатается.
– Или вживить в голову какой-нибудь чип, чтобы подсоединяться без проводов и тогда можно было так: гуляешь себе по улочке, придумываешь на ходу сценарий – а он дома распечатывается.
Обсуждаем с мастером актуальные проблемы сценарного ремесла.
***
Юрий Михайловича Лотмана легко представить в седле, с сигарой и двустволкой.
***
По-настоящему хорошее кино должно быть пафосным и сентиментальным.
***
Разговорчики, профессиональное:
– Я написал заявку в срок, но она получилась настолько прекрасной, что исходящее от нее сияние может ослепить того, кто будет ее читать. Поэтому давайте не будем рисковать и дадим ей вылежаться пару недель, пока исходящее от нее сияние немного ослабнет.
***
Внимание важнее этики.
***
Лотман по делу – искусство зачастую устанавливает правила для того, чтобы повысить значимость их нарушения.
***
Русский Расемон.
Юра: видел, как вчера пьяный Леша украл арбуз на рынке у армянина.
Снежана: приходил вчера пьяный Леша с арбузом. Арбуз оказался зеленым, так Леша так ругался на армянина, который его обманул.
А Леша ничего не помнил. Говорит, после работы пошел домой, почитал немного книгу и лег спать.
***
Придумал новый жанр: полицейская пастораль.
***
Когда я учился на первом курсе, в Вологде были десятки книжных магазинов. Денег только не было. И я каждый день после института ходил проведывать книги. Не покупать – проведывать. Сначала в "Фолиант" – посмотреть на двадцатитомник Сименона в тонких обложках. Потом в "Букинист", где были "Бесы" в зеленой обложке. Потом в еще один магазин, забыл название, где были Ремарк и Ренан. Потом в "Дом книги", где лежал роскошный "Декамерон" за 200 рублей. Вообще с этим "Декамероном"… когда его издали, главный вопрос для всего курса был – брать или не брать. 200 рублей – это была вся стипендия. Я не взял. Не было денег, совсем не было.
Потом по дороге в общагу на берегу реки под мостом был еще один магазин, там была "Критика чистого разума" – легендарная своей неудобочитаемостью книга. Еще рядом с домом художников на набережной был киоск, в котором лежали "Воспламеняющая взглядом" и "Сияние" Кинга.
Да! Чуть не забыл! Еще можно было сделать крюк и пройти мимо дома писателя Сергея Алексеева. На втором этаже горело окошечко и писатель Сергей Алексеев писал там первый том
"Сокровищ Валькирии". А потом я познакомился с ним, пришел к нему домой и оказалось, что окно его кабинета на втором этаже выходит на другую сторону – к кинотеатру "Салют".
***
Прекрасная завиральная журналистика 90-х годов. Два любимых жанра – выдуманное интервью с киллером и выдуманное интервью с проституткой. "…Он вошел в наше купе около полуночи… закинул на верхнюю полку мешок, в котором что-то явственно звякнуло… долго молчал, но потом разговорился… мне нужно перед кем-то излить душу… нет, я не испытываю угрызений совести, потому что я профессионал… беру за каждый заказ миллион долларов наличными… мечтаю купить домик у озера… утром сошел на одной из станций…"
"…мужчины, которым я отдаюсь, очень часто хотят просто поговорить… мечтаю когда-нибудь найти свою настоящую любовь…"
А знаете что? Давайте пусть выдуманная журналистом проститутка нашла свою настоящую любовь – выдуманного журналистом киллера. У них домик у озера. Миллион долларов пропал в МММ. Живут на его военную пенсию. Собака. Сын приезжает на выходные.
***
"Нельзя позволять правде испортить хорошую историю".
Енох "Наки" Томпсон.
***
Все-таки женщины смотрят кино как-то совсем по-другому. Во время напряженной сцены объяснения между героем и героиней:
– Покажите мне ее пальто! Да зачем мне ее лицо, покажите мне ее пальто!
***
Некоторые западные сюжетные модели с трудом переносятся на нашу почву в силу даже не культурных различий, а, скажем так… различий во взаимоотношениях с реальностью.
Например, основа основ классического детектива – идеальное преступление. То есть, преступление, спланированное с учетом особенностей традиционных методов расследования таким образом, что сыщик при расследовании как бы "помогает" преступнику, уничтожая улики, убирая свидетелей и т. д., приходя в итоге к версии заранее намеченной и выгодной преступнику.
В этом случае добиться успеха может лишь сыщик, нарушающий правила, ведущий себя непредсказуемо. Но разоблачение наступает лишь в том случае, если сыщик эти правила знает и понимает, что преступник также их использует. В нашем случае не только нет никаких правил, но сама реальность зыбка и неустойчива.
Преступник не может планировать сложное преступление просто потому, что у нас вообще невозможно что-то планировать. Реальность меняется ежеминутно и непредсказуемо.
У нас нет пожилых дам, гуляющих с собакой в одно и то же время. Поезда не хотят по расписанию. Сотрудники учреждений никогда не ведут себя в соответствии с инструкциями. ПДД не соблюдаются. Законы действуют избирательно, включая, кажется, даже законы физики.
Допустим, планирует преступник комбинацию, в которой используются поезд, дама с собачкой, сотрудник учреждения и горшок, падающий с подоконника. Скажете, на каком-нибудь этапе что-нибудь обязательно пойдет не так? О, вы не знаете России, господа! Все пойдет не так на каждом этапе! А как – ни хитроумному преступнику, ни изобретательному автору не придумать.
Дама с собачкой, которая должна опознать мужчину с коляской и тем самым составить ему алиби, скажет, что видела не мужчину с коляской, а снеговика. Поезд не опоздает, о нет! Придет четыре одинаковых поезда с одним номером. Сотрудник учреждения, который должен выдать справку, окажется таджиком, который не понимает по-русски. Едешь грабить банк и в лобовую сталкиваешься с пьяным попом на бентли, который размахивает корочками общественного совета МВД. Ну а вместо горшка, падающего с подоконника, герой сам провалится в яму, вырытую под окном.
Наш читатель/зритель кожей чувствует это непрерывное искажение реальности.
Но он не хочет предсказуемой реальности. Он хочет реальности управляемой.
Рабу нужна не свобода, а другие рабы.
Поэтому самые живучие российские сюжеты – не про героя, нарушающего правила, а про внезапно и незаслуженно свалившееся всесилие. Емеля, Илья Муромец, кот, которого приняли за воеводу.
***
– Не откажите в любезности подписать акты сдачи-приемки сценария.
Из Питера звонят.
***
Занимательная арифметика. В XIX-м веке в России было 10 великих писателей. В XX-м – 10 великих поэтов. Вероятно, в XXI-м будет 10 великих драматургов. Кажется, как минимум, два уже сейчас просматриваются. Впрочем, поговорим об этом где-нибудь ближе к середине XXII-го.
***
Действительно, говорю "А", но не готов сказать "Б". Я готов с полной уверенностью утверждать, что в 20 веке в России было 10 (не больше и не меньше) великих поэтов, но при этом не готов назвать поименно. Причина не только в том, что у века выгрызли всю сердцевину и остались лишь 14 лет в начале, когда свободно писали и 14 лет в конце, когда свободно читали. В данном случае важны именно 14 последних лет (и 12 лет нового века), когда поэзия вернулась в повседневный обиход. Я думаю, если бы позднего Мандельштама прочитали на 60 лет раньше, мы жили бы в другой стране. И наоборот, мы прочитали позднего Мандельштама именно тогда, когда стали к нему готовы. За двадцать с копейками лет не раз происходил кровавый передел на рынке литературных репутаций. И рынок до сих пор не устаканился. Оценки до сих пор плавают. Условно говоря, мы не будем сегодня спорить о том, кто круче – Тютчев или Бенедиктов. Для нас здесь нет вопроса. И, скажем, для Жуковского здесь тоже не было вопроса – он (и это после Пушкина-то!) знал наизусть первый сборник Бенедиктова, а о существовании Тютчева, уже написавшего (и опубликовавшего!) почти все лучшее, не подозревал.
Поэтому я понимаю, что любой список любых имен субъективен и вызовет образцовый срач. Каждое имя – вопрос-вопрос-вопрос. К примеру – Ахматова или Цветаева? А Хлебников? А Гумилев? А Есенин почему нет? А Маяковский почему да? А если Заболоцкий да, то почему Хармс или Введенский нет? Это Пастернак-то великий поэт? Или Мандельштам? И если Блок – да, то почему и Белый тоже да? Я допускаю, что персоналии в списке могут меняться со временем. Ну да мы ведь не футбольную команду собираем.
Просто я убежден, что одни и те же тексты одних и тех же авторов меняются со временем. Что-то становится лучше, что-то хуже. Давайте вернемся к этому вопросу лет через 50.
***
Сцена прячет недостатки пьесы, а экран выявляет недостатки сценария. Поэтому сценарий должен иметь больший запас прочности, чем пьеса.
***
Хочу открыть курс "занимательная прокрастинация для сценаристов".
***
Умирал старый сценарист. Перед смертью сказал:
– Все херня, кроме структуры.
А потом подумал и добавил:
– Структура тоже херня.
***
Сценаристы узнают о приближении весны по участившимся заказам на докторинг.
***
Лет дцать назад один мой приятель стал начальником. Я зашел к нему в его начальственный кабинет, чтобы поздравить с назначением, и застал его за странным занятием – он двигал мебель. Он хотел убрать диван, который стоял напротив его начальственного стола, и поставить на его место стул.
– Зачем? – не понял я.
– Смотри, – показал он и сел в свое начальственное кресло, – садись на стул.
Я сел. И обнаружил, что стул на несколько сантиметров ниже, чем кресло.
– Психология! – важно сказал свежеиспеченный начальник.
С тех пор я ни разу не садился на этот его стул, входил и сразу падал на диван, задирая ноги ему на стол. А один раз заглядываю к нему, а у него сидит один местный бизнесмен. Не сказать, чтобы большого роста и вполне обычной комплекции. Сидит на стуле. Навалившись на стол. И такое ощущение, что занимает собой полкабинета. А начальничек наш сидел, вжавшись в свое начальственное кресло где-то в углу стола. Мораль сей басни такова – не кресло украшает человека, а человек кресло.
Из той же области впечатление. АЭ, наш мастер, очень маленького роста. Но когда он входит в аудиторию, он занимает ее целиком.
***
Удачный день – это когда удалось придумать хотя бы одну по-настоящему хорошую сцену.
***
Фантазия российских сценаристов неисчерпаема. Особенно когда нужно придумать объяснение, почему не можешь сдать сценарий вовремя.
***
Самое приятное – начало проекта, когда только придумываешь и еще ничего не записываешь. Самое трудоемкое – диалоги. На этой стадии все время приходится работать с превышением нормы, за которое приходится расплачиваться здоровьем. Самое неприятное – правки. В начале проект приносит радость, каждый день – новые открытия. В конце одна мысль – дойти до конца, уйти живым.
***
Во всем, что написал Тонино Гуэрра, чувствуется привкус съеденной бабочки.
***
Не надо путать трагизм и уныние. Трагическое мироощущение – это весело!
***
Курица не птица, первый драфт – не сценарий.
Начало формы
В анимации, как нигде для сценариста важно уметь работать с режиссером. Очень многое зависит от изобразительного языка. Вернее, в каждой картине даже одного режиссера может быть свой язык. И сценарист должен его освоить. И с этим тоже очень сложно. Особенно если учесть, что сценаристы все аутисты как на подбор, да и аниматоры тоже э… как бы сказать… не самые коммуникабельные люди в мире :)
***
В анимации действительно большая проблема со сценаристами, но авторы, которые приходят из кино и в ТВ в анимацию, имеют не совсем верные ожидания. Все хотят писать полные метры, как для "Пиксар". А потребность есть в коротком метре. 6 минут, 8, самое большее – 13. 13 минут – очень сложный формат. Как сказала мне один режиссер, "13 минут в анимации – это и есть полный метр". А как раз вот это никто и не умеет писать. Ну, почти никто.
***
Мое кредо: секс, насилие и структура.
***
Давно уже заметил – стало трудно читать современную прозу. Она кажется рыхлой, неточной и необязательной. Возможно, у меня профессиональная деформация – после большого количества прочитанных и написанных сценариев. А возможно, проза перестала быть проводником времени. Так же как в свое время эту функцию имели и утратили эпическая и лирическая поэзия, рассказ, роман-эпопея. Что если и впрямь главная литература современности – это сценарии? Самое сильное читательское впечатление последних лет я получил не от современной литературы, а от сценариев – Сандрика Родионова, Луцика и Саморядова, Арабова, Германа, Кожушаной, Рязанцевой. Да и из совсем старенького тоже, мне кажется, сценарии Ржешевского и Довженко смотрятся как-то посвежее, чем труды Шолохова или Леонова. И из западенцев Курт Саттер и Аарон Соркин (хотя тут я пристрастен чуть более чем полностью), кажется, пишут как-то побойчее и поплотнее, чем (при всем уважении к) Франзен.
У сценариев есть несколько важных преимуществ перед прозой. Они точны. Они кратки. Они концентрированы. Они, как правило, увлекательны. Они пишутся без оглядки на литературные традиции.
А главное – в них заложен удесятеренный по сравнению с прозой заряд авторской энергии – поскольку сценарий должен донести авторскую мысль до зрителя сквозь режиссера, актеров и съемочную группу.
Ну да, сценарии – специальная литература, технологичная, с множеством ограничений, требующая подготовленного читателя? Но ведь во времена Шекспира никому из тогдашних драматургов в голову не могло прийти, что их пьесы можно читать! Они предназначались для сцены и только. А вот поди ж ты, читаем и не жужжим.
***
С другой стороны, оперное либретто не стало самостоятельным литературным жанром, так с чего я взял, что сценариям повезет больше?
***
Все взахлеб и с удовольствием перепощивают отзывы Тарковского о других режиссерах. Есть в этом что-то такое… не знаю… подлое. Не в отзывах, а в таком препарировании цитат из "Мартиролога", личного дневника Тарковского, не предназначавшегося для публикации. Похоже, никто из перепощивающих не читал этот дневник, если бы прочитали, не злорадствовали бы так. Это дневник замученного, загнанного, умирающего человека. Страшное чтение и в то же время жизнеутверждающее. Потому что страдая, умирая, огрызаясь на травящих его и ненавидя ненавидящих его, этот человек думал и творил.
ЗЫ. Поклонником творчества Тарковского я не являюсь. Более того, запретил бы просмотр его фильмов в киношколах. Мало кто нанес столько вреда нашему кинообразованию, сколько не вовремя посмотренный и неверно понятый Тарковский.
***
Некоторые ухитряются три раза соврать, говоря "ааа", когда доктор смотрит горло.
***
Весь мир – сериал, а люди в нем – массовка.
***
Гений – это freak wave. "Андрей Рублев" как раз про это.
***
Приснилось сегодня: доказывал какому-то усатому дядьке, что "Брешь" (в значении – разрыв между ожиданиями зрителя и тем, что ему предлагает автор) – это неправильный термин, вызывающий негативные ассоциации. "У вас в сценарии много брешей" – что вы ходите сделать, когда услышите это от продюсера? Правильно, сначала дать в морду продюсеру, потом застрелиться, потом заделать бреши. Сценарий, в котором много брешей – протекает, как дуршлаг, а он должен звенеть, как булатный меч!
К тому же "брешь" – это калька, заимствование. Не понимаю, чем вас не устраивает старый добрый русский термин "клиффхангер"?
***
Один топовый российский продюсер как-то хвастался, что он готов покупать проекты и даже компании при одном условии – они должны быть способны работать без их создателей. Никогда этого не понимал. Ведь что такое компания? Это люди как раз и есть. А если покупаешь компанию без людей, значит, покупаешь упаковку без содержимого.
Совершенно обратный подход был, например, у Диснея, который слился с Пиксаром не для того, чтобы приобрести компьютеры или программы или права или идеи, а именно для того, чтобы приобрести людей.