С особым цинизмом сдали Абашидзе с Аджарией и устроили "мандариновую блокаду" дружественной Абхазии.
С особым цинизмом подтолкнули к гражданской войне Украину.
С особым цинизмом весь год безуспешно втирали очки Западу и контрпродуктивно уступали деньги и землю Востоку.
С особым цинизмом расправились с неугодными тележурналистами и руководителями печатных СМИ, пригрозили театрам, творческим союзам и даже Академии наук, замахнулись на свободу слова в Сети.
С особым цинизмом решили учредить Общественную палату, формируемую президентом страны.
С особым цинизмом переименовали 7 ноября в 4…
Конечно, адекватно реагирует на особый цинизм властей и общество - пусть скорее стихийно, чем сознательно. С особым цинизмом капиталы бегут за рубеж и капиталисты - вслед за ними. С особым цинизмом каждый тащит всё, что плохо лежит, уклоняется от любой повинности, начиная с уплаты налогов, игнорирует заранее фальсифицированные выборы и смотрит вместо новостей сериалы. Снятые, разумеется, тоже с особым цинизмом.
Самое же прискорбное в том, что особый цинизм свидетельствует о полном и безысходном бессилии. О бессилии низов и о бессилии верхов. Власть пошла вразнос, а нам словно бы всё равно. Мы настолько беспомощны, что нам всё равно. Мы заражены (и вооружены) особым цинизмом. Но и власть вооружена сегодня единственно тем же. И эта главная (и тоже единственная) государственная тайна окончательно стала в заканчивающемся году секретом полишинеля.
2004
Системная ошибка социологии
Социологическим опросам присуща системная ошибка: уличные интервьюеры, а это, как правило, студентки или их хлипкие однокурсники, побаиваются обращаться к людям брутальной внешности, хмурым дядькам и заряженным внутренней агрессией тёткам, в результате чего мнение недоброй половины населения не учитывается и так называемая репрезентативная выборка перестаёт отвечать своему названию. В число традиционных полутора тысяч респондентов попадают чуть ли не исключительно люди приветливые, заведомо безобидные или ещё более робкие, чем сами интервьюеры. Меж тем именно на результаты подобных опросов ориентируются политики - и всякий раз удивляются, попадая впросак, хотя удивляться тут вроде бы нечему.
Хуже, однако, другое: та же системная ошибка просматривается в деятельности спецслужб, прежде всего ориентированных на контрразведку. Они опять-таки ищут не там, где потеряли, а под фонарём, потому что там светлее. И, не в последнюю очередь, безопаснее. Внедряются не в террористические формирования и преступные группировки, а к безобидным нацболам или на кухонные девичьи посиделки. Ловят не диверсантов, а шпионов, потому что последние не оказывают сопротивления при аресте. Правда, и шпиона поймать трудно и хлопотно, а уж довести дело до суда тем более. Главная же загвоздка в том, что шпионы предпочитают держаться в тени, а контрразведчикам комфортабельнее, да и просто привычнее под фонарём. А шпионов под фонарём не водится - там разве что учёные, поддерживающие открытые контакты с Западом. Или с Востоком. Вот их-то и выдают за шпионов наши мюллеры и айсманы, часть которых и сама, не исключено, уже успела податься в "ихние" штирлицы.
После физиков, химиков и, понятно, экологов наши мюллеры ухитрились добраться как раз до социологов. С весны вяло тлеет дело известного петербургского учёного Ольги Цепиловой, проводящей социологические исследования в атомградах. Работу группы Цепиловой со всегдашней щедростью финансирует Российская академия наук: "в поле", как, впрочем, и "дома", в академическом институте, социологи получают где-то по полторы тысячи в месяц. "Долларов или евро?" - решили уточнить у Цепиловой на допросе. И взяли тайм-аут, услышав в ответ: "Рублей!"
Тайм-аут взяли, но фельетон, грубо извращающий фактическую сторону дела, опубликовать под оперативным псевдонимом в одной из центральных газет не поленились. Пустили "наружку", организовали "прослушку", несколько раз провели на квартире негласный обыск. Спасибо ещё, ничего не подбросили - ни наркотиков, ни взрывчатки, - а иметь дело с обогащённым ураном, похоже, робеют. Впрочем, ещё не вечер - и "разработка" наверняка будет продолжена.
Будут, разумеется, продолжены и научные исследования. Дело Цепиловой получило шумную огласку до ареста - и это наших мюллеров, скорее всего, остановит. Люди они склада негероического - иначе ловили бы не социологов, а мышей. И не в Питере, а на Кавказе.
Хотя вот и в Питере за это время отравили чуть было не состоявшегося "разводящего" по делу "ЮКОСа" - бизнесмена, владельца охранного агентства и, по слухам, личного друга президента страны Романа Цепова. Цепов и Цепилова почти однофамильцы, и досье на них должны храниться рядышком. Вот только загадочным и, по некоторым оценкам, зловещим Цеповым и солями тяжёлого металла, которыми он был отравлен, заниматься страшно, а простодушной Цепиловой - нет. Лимоновым легко, а Басаевым трудно. Зато можно требовать для лимоновцев по суду таких сроков, что мало не показалось бы и самому Басаеву!
Колонку эту, как басню, хочется закончить моралью: не доверяй, политик, социологам - ни результатам опросов, ни протоколам допросов. Ох, не тех они опрашивают, но и когда их самих допрашивают, то допрашивают явно не тех!
2004
Сказано - сделано
Ровно десять лет назад - в канун думских и в близком преддверии президентских выборов - в нашей стране началась полномасштабная антикоммунистическая истерия. "Независимые" (в основном "гусинские") СМИ неистовствовали; "во всём виноватый" Чубайс отмалчивался; семибанкирщина, ещё толком не сформировавшись, была готова к историческому компромиссу с КПРФ; армия увязла в Чечне; рубль тяжелел вопреки тому, что цены на нефть падали; обнищавшая интеллигенция, по-прежнему почитая Гайдара, прислушивалась к Явлинскому, несущему всегдашнюю ахинею; в президенты рвались Святослав Фёдоров и Станислав Говорухин; Коржаков ещё не писал мемуаров; политтехнологи из вчерашних демократов, вместо Герцена, будили генерала Лебедя и только начинали осваивать чёрный кремлёвский нал в коробках из-под ксерокса.
Спокойствие сохранял - по временам приходя в сознание - только Ельцин, сразу же заявивший, что коммунистов к власти он не допустит ни в коем случае, и подкрепивший эти слова ужасающим, если вдуматься, афоризмом: "Победа коммуниста на президентских выборах означает гражданскую войну". Потому что гражданскую войну, выходит, собирался в случае поражения развязать сам Ельцин.
(Подлинную цену его умению "не допускать" мы узнали через два года без малого: "Девальвации я не допущу!" - прозвучало из президентских уст ровно за два дня до дефолта. Кстати, в книге Ельцина "Марафон" это обещание переврано ещё несусветнее: "Инфляции я не допущу!" Но тогда, десять лет назад, всё равно всё было очень серьёзно и очень страшно.)
И вот то же самое "Не допущу!" звучит из уст второго президента России - в принципиально ином, хотя столь же оптимистическом, контексте и в совершенно новом смысле. Президент пообещал ни в коем случае не допустить дестабилизации в процессе окончательного решения проблемы-2008, причём само решение не оглашено и, скорее всего, ещё не выбрано. Однако дестабилизации не будет ни в коем случае. Её не допустят. Её не допустит Путин. У нас есть Путин - и он её не допустит. Подобно тому, как Ельцин - отдадим ему должное - так и не допустил коммунистов к власти, хотя Зюганов в 1996 году набрал, похоже, свои 51 % уже в первом туре.
Президент Путин впервые пообещал не допустить дестабилизации, выступая перед голландскими бизнесменами. Чтобы эти буратины спокойно несли свои денежки на нефтяные и газовые поля. То есть его слова приобрели характер государственной гарантии зарубежным инвесторам. И, надо полагать, так и будут истолкованы на Западе. Грамотно вложись (на сленге сильных мира сего) - и не суетись под клиентом.
Однако о том, что он не допустит дестабилизации, Путин сказал в рамках более широких рассуждений о нежелательности изменения Конституции в сторону третьего президентского срока. То есть на третий срок идти нельзя, если не будет дестабилизации, допустить которую не просто нельзя, а нельзя ни в коем случае. А если появится опасность дестабилизации, если возникнет альтернатива - дестабилизация или третий срок, - что тогда?
Другое дело, что никакой дестабилизации и впрямь не предвидится - не при Ельцине-95, чай, живём. Той живности, что нынче водится в пруду, - ископаемым демократам, головастикам-нацболам, скинам с панками - лодку не раскачать. Да и вообще - лодку можно раскачать, только находясь в самой лодке.
Но для того чтобы президент сдержал слово, дестабилизации надо не допустить. Неуправляемой дестабилизации, если уж договаривать до конца. А как её не допустить, если отсутствует даже угроза дестабилизации? И куда смотрят наши органы, если угрозы дестабилизации они не видят?
А вот туда и смотрят. Её, миленькую, и видят. И президента слушают - им положено. И слушаются - у них дисциплина. И даже по ненаписанному умеют читать между строк.
Так что страна может спать спокойно, только если она называется Голландией.
2005
Существенные факторы
Что общего у трёх-с-половиной-часовой пресс-конференции президента страны с назойливой рекламой некоего порошкового бульона по всем метровым телеканалам сразу? На первый взгляд ничего. Но только на первый.
Нахваливая президентскую пресс-конференцию, новостники и политаналитики в один голос именуют её рекордной по продолжительности и говорят о неизбежном включении в Книгу Гиннесса. А хорошенькая моделька, в образе офисной секретарши нахваливающая порошковый бульон, называет его "самым горячим".
Совершенно очевидно, что в число существенных, да и сущностных характеристик порошкового бульона входят доброкачественность, питательность (калорийность), вкусовые и ароматические ощущения (как пишут порой на упаковке - "со вкусом говядины"), предположительное отсутствие вредных добавок, срок годности и т. д., но никак не температура воды, которой его заливают. Заливать его нужно крутым кипятком - иначе он просто не растворится, - а уж как потом пить, дело вкуса.
Совершенно очевидно, что в число существенных характеристик президентской пресс-конференции входят искренность, открытость, содержательность, хладнокровие и бесстрашие при ответах на трудные вопросы, не в последнюю очередь сенсационность, но никак не продолжительность, рекордная или нет.
Нахваливающая бульон моделька обращается к нему как к мужчине, с сексуальной хрипотцой в голосе восклицая: "Ты мой самый горячий!" Эротические обертоны прозвучали и на президентской пресс-конференции "от имени всех блондинок": "Как вам удаётся оставаться таким красивым?"
"Все мы не красавцы", - вынес когда-то в название книги советский прозаик. Все мы не красавцы - и президенты тоже. Хотя некоторые из нас (и из них) всё же красавцы (а в Индии, в Пакистане и на Филиппинах президентами были даже красавицы), но это опять-таки не сущностная характеристика - и даже не очень существенная. Писаные красавцы, допустим,
Билл Клинтон и Фидель Кастро, но мы их любим (или не любим) отнюдь не за это.
Красавец Клинтон - демократически избранный президент демократической страны - проработал в Белом доме два срока с огромным успехом, и, бесконечно превосходя популярностью и несостоявшегося преемника-демократа, и победившего на выборах соперника-республиканца, безропотно подчинился Конституции, предписавшей ему уйти в отставку. А красавец Кастро, доведший и без того нищую страну до ручки, и коммунистом-то себя провозгласил (и остаётся им до сих пор) только потому, что в коммунистических странах пожизненного правителя не принято называть диктатором. И это-то и есть сущностная характеристика и. если угодно, существенная разница между двумя красавцами. Тогда как амурные похождения обоих президентов как раз более или менее сопоставимы.
О том, что каждый свой шаг (и пресс-конференцию в том числе) наша власть обставляет как спецоперацию, известно всем. Это оправдано "генетически" (имею в виду генезис самой власти) и до недавних пор было оправдано прагматически. Власть играла на перехват инициативы - у олигархов, у губернаторов, у парламентских партий, у либеральных СМИ, у политически не оформленной оппозиции. Играла - и выиграла по всем статьям. Получив в результате ручных олигархов, назначаемых губернаторов, квалифицированное большинство в парламенте, лояльные СМИ и насмерть перепуганных правозащитников. Теперь между ней и народом никого нет (кроме бутафорской Общественной палаты и утратившего былую строптивость Конституционного суда) - а значит, прагматическое оправдание перманентных и показательных спецопераций безвозвратно утеряно. Власть уже может (ей ничего больше не грозит) и уже обязана говорить с нами по существу, не только не вешая лапшу на уши, но и непременно сообщая нам что-нибудь и впрямь важное - не про температуру бульона, а про вкус. Может и обязана, но не хочет.
2006
Тайные герои России
Михаил Ходорковский и Анатолий Чубайс - главные ньюсмейкеры последних недель. И хотя более серьёзное сходство между "нефтяником" и "электриком" пока отсутствует, как говорится, чем чёрт не шутит. Раз уж декларировавшая принцип "равноудаленности" и обязавшаяся действовать "без гнева и пристрастия" власть фактически взяла на вооружение совершенно другой лозунг: "Пусть будет стыдно тому, кто об этом плохо подумает!" Стыдно нам, конечно, не станет, но и ей, судя по всему, тоже.
Приговор Ходорковскому встречен обществом с поразительным равнодушием. В отличие от разгрома "ЮКОСа" и в особенности скандальной истории с "Юганскнефтегазом", и впрямь возмутивших едва ли не каждого. И дело не в конкретной вине (или отсутствии таковой) самого богатого в недавнем прошлом человека России, не в злорадстве, не в зависти и уж подавно не в юдофобии. Приговор Ходорковскому - правый или неправый - так же естествен (а значит, не столько по Гегелю, сколько по Льву Толстому, и справедлив), как финальный аккорд в судьбе многих его соратников и соперников по бизнесу, покоящихся под многопудовыми мраморными плитами на престижных кладбищах или просто-напросто прикопанных где-нибудь в лесочке. Или - если отступить ещё дальше в прошлое - как расстрел валютчиков в хрущёвские времена по статье с применением обратной силы.
Естествен с той, понятно, оптимистической разницей, что жизнь Ходорковского этим приговором не заканчивается - и политическая жизнь, как кое-кто надеется, тоже. И хотя не стоит придавать особого значения голосам журналистов и целых изданий, "круто поднявшихся" на помощи арестованному магнату и прочащих ему поэтому чуть ли не президентское кресло, сам он вправе с известной долей уверенности надеяться, что ещё не вечер. То есть, может, уже и вечер, может, ночь - но стопроцентной гарантии нет. Стопроцентная гарантия - это из гранатомёта, да и то если не промахнёшься.
Так почему же отсутствует хотя бы сочувствие? Здесь уместно - разумеется, не называя Ходорковского вором и, уж конечно, не утверждая, будто он является единственным, или главным, или хотя бы одним из самых удачливых воров в стране, - вспомнить повсеместно распространённую формулу "Вор должен сидеть в тюрьме". Братья Вайнеры вложили её в уста Жеглова - Высоцкого, и поэтому она приобрела оттенок милицейской, прежде всего, мудрости. Но ведь вор должен сидеть в тюрьме и по воровскому закону! То есть не то чтобы вор из кожи вон лез попасть в тюрьму как можно скорее, но пребывание в заключении для него столь же достойное и осмысленное (а значит, и справедливое) существование, как жизнь на воле. Больше того, всегда аморальное и подчас бесконечно жестокое обращение с "терпилами" вор оправдывает тем, что его истинный дом - тюрьма. Триединство воли, тюрьмы и смерти (то есть одинаково бесстрастное приятие и того, и другого, и, если уж так ляжет карта, третьего) развязывает ему руки и превращает - по сравнению с "терпилами" - в сверхчеловека.
Именно так, и только так, и вели себя по отношению к простым смертным тайные и явные герои эпохи первоначального накопления капитала! Вчерашние мэнээсы и комса (и только во вторую очередь - вчерашние фарцовщики и их нечистые на руку кураторы из спецслужб), они, пойдя в бизнес и поначалу назвавшись кооператорами, приняли если не воровской закон, то воровскую философию, в которой главенствуют презрение к "терпилам", воля, тюрьма и пуля. Они знали, что их будут убивать, - и убьют, если смогут, - и что им придётся убивать в ответ, в предупреждение и в острастку. Они знали, что их будут сажать, - и им придётся откупаться, а если это почему-то не получится - идти в зону. Их были сотни, и тысячи, и сотни тысяч - и самые победоносные из них стали олигархами. Стали олигархами, по известному определению, те коммерсы, которые оказались круче бандитов. Круче - потому что ещё беспощаднее!
Ну а другие мальчики того же розлива (разве что более "домашние") пошли в реформаторы. И самым отмороженным среди реформаторов - круче олигархов! - оказался Чубайс. А мы с вами так и остались "терпилами", с равной опаской относящимися и к "сыщикам", и к "ворам", и с одинаковым равнодушием встречающими самые драматические перепады и переломы их судеб.
2005
Третий ГКЧП?
Чёртова дюжина лет - 1991–2004 - тоже как-никак юбилей, и пресловутому августовскому путчу он подходит как никакой другой. И хотя политический цугцванг - кто вынужден сделать ход, тот и проигрывает, - складывался с тех пор неоднократно, именно та заполошно-сумасбродная попытка переворота (или контрпереворота) оказалась в конечном счёте решающей. ГКЧП проиграл, но что было бы, возьми он верх? Не что было бы тогда - в первые недели и месяцы после переворота, - а как выглядела бы наша страна сейчас, ровно тринадцать лет спустя?
На политическом уровне в стране функционировал бы авторитарный режим с псевдодемократической витриной полуторапартийной системы: КПСС у власти, ЛДПР (Жириновский, напомню, поддержал ГКЧП) - при власти. Фактически бразды правления держали бы спецслужбы, делегировав в генсеки и президенты выходца из собственных недр. Но не майора или подполковника, а как минимум генерал-полковника. Электронные СМИ оставались бы государственными, бумажные - частными (но с государственными эмиссарами, они же комиссары, в крупнотиражных), к Сети подступались бы, но - русский политический сыск запрягает медленно - не знали, как подступиться. За неимением оппозиции боролись бы с порнографией, понимая под таковой прежде всего инакомыслие.
Во внешней политике дружили бы с НАТО и США, постепенно сдавая им одну позицию за другой. Позволили бы отделиться Прибалтике (по Закону о выходе из СССР), а вот Кавказ наглухо запер бы командующий объединённым Северо-Кавказским и Закавказским округом генерал Дудаев. В Средней Азии правили бы московские особисты, зато премьер-министром всего Союза был бы Назарбаев.