Проходили очередные дни, недели, месяцы службы, и у нас, молодых людей, все меньше и меньше оставалось таинств армейской жизни. Мы уже перестали испытывать чувство страха при совершении парашютных прыжков, испробовали себя при боевых стрельбах на полигоне. У нас практически все получалось, только не так, как у бывалых воинов.
Мне оставалось лишь выполнить обязанности часового на посту с оружием.
Сразу по возвращении из Добровольского полигона, накануне первомайских праздников, наша батарея заступила в караул. Этому моменту предшествовала долгая подготовка. В состав караула были включены и молодые солдаты. Пришлось еще раз проштудировать необходимые статьи Устава гарнизонной и караульной служб, а также особые обязанности тех постов, на которых мы будем нести службу. Я должен был охранять склад боеприпасов. Он находился недалеко от военного городка, на небольшой возвышенности. Рядом были неглубокие овраги, поросшие мелким кустарником. А еще дальше озеро Ория. В выходные и будни вокруг озера собиралось много отдыхающих. И почему-то они шли именно по тем тропинкам, которые были рядом со складом боеприпасов. Естественно, часовой следил за тем, чтобы все шли в обход.
В день заступления в караул состав караула вывели на территорию караульного городка. Здесь в миниатюре были воссозданы все объекты, поэтому именно в этом месте всегда проводился практический инструктаж личного состава, который заступал на охрану важных гарнизонных объектов. Нам показали охраняемые объекты, объяснили порядок их охраны. Показали места, где отрыты окопы, и дали пояснения относительно порядка их занятия для отражения нападения на охраняемый объект. Когда комбат убедился, что личный состав подготовлен к несению службы, батарея отправилась в расположение, где мы продолжили личную подготовку: гладили, подшивали обмундирование, а после обеда немного отдохнули.
Вечером в установленное начальником гарнизона время на строевом плацу проходил развод караула и суточного наряда. Начальник караула доложил дежурному по гарнизону о готовности всех прибывших на развод к несению службы.
Дежурный по гарнизону основное внимание уделял личному составу караула и сам проводил опрос знаний положений Уставов и табеля постов. В этот раз на дежурство по гарнизону заступал старший лейтенант Полежаев, офицер соседней батареи. К молодежи он относился с особым пристрастием, тем более что мы впервые заступали на боевое дежурство. По прибытии на территорию караульного помещения нас уже в строю ожидал состав старого караула. Начальники караулов доложили один о готовности к заступлению, а другой - к сдаче караула.
Состав старого караула остался во дворе, а мы зашли в караульное помещение.
Все, кто был назначен в третью смену, в том числе и я, обязаны были принять в караульном помещении согласно описи все имущество, а также внутренний порядок.
Начальники караулов, как правило, сменяли часовых на первом посту, здесь охранялись боевые знамена частей и нашего дивизиона в том числе.
Помощник начальника караула сержант Храмов организовал ужин. Он же назначил меня ответственным за выпуск боевого листка. В нем говорилось непосредственно о несении службы за сутки и об отношении к своим обязанностям каждого. Боевой листок вместе с ведомостью несения службы подшивался в отдельную папку и хранился в канцелярии батареи. Я видел в канцелярии подшивку из боевых листков, именно посвященных несению службы в карауле. В караульном помещении существовал закон: первая смена заступает на посты, вторая - отдыхает, из состава третьей смены выставляется часовой у входа в караульное помещение. Остальные караульные третьей смены бодрствуют в течение двух часов. То есть изучают Уставы, читают газеты и военные журналы. Чтение художественной литературы исключалось. Через два часа вторая смена уходит на посты. Из состава вернувшейся смены один выставляется у входа в караульное помещение, остальные бодрствуют, а третья смена отдыхает.
Я отдыхал в полудреме, в соседней комнате находилась бодрствующая смена. Кто-то громко разговаривал, кто-то смеялся, в комнате начальника караула часто звонил телефон. Вот и усни в таком хаосе. К такому отдыху надо привыкнуть или быть очень усталым. Но был еще один момент. Какой смене повезет, а какой нет. Начальник караула или проверяющий поднимали всех, кто находился в караульном помещении, раза два за сутки по команде: "Караул, в ружье!" Далее следовали вводные: то ли нападение на какой-то пост или пожар на каком-то посту. То лопату в руки, то ведро, а то и на пост бегом. Правда, до поста добежать не давали, возвращали назад. Одним словом, скучать и спать не дадут. График действий бодрствующей и отдыхающей смен составлялся заранее, напоминал о распорядке помощник начальника караула.
Сон был чуткий, слышу, в комнату отдыхающей смены кто-то заходит, щелкает выключателем и раздается команда: "Смена, подъем! Приготовиться к построению". По голосу узнаю разводящего.
Поднялись, надели бушлаты, взяли автоматы из пирамиды и вышли на построение для инструктажа, а также чтобы зарядить оружие.
Погода к этому времени испортилась. Моросил мелкий дождь, дул слабый ветер. Мы слегка поеживались. Лейтенант Пантелеев напомнил, что мы заступаем на боевую службу, и приказал сдать курительные принадлежности и спички. В смене молодым был я один. Начкар мне популярно еще раз все разъяснил. Потом проверил, как заряжено оружие, и разрешил разводящему вести смену на посты. Для меня это был первый караул. Теорию вроде бы знаю, а вот как ее увязать с практикой? Сменили часового в автопарке. Вышли за территорию военного городка, стали приближаться к складу боеприпасов. Освещение склада расположено по периметру и непосредственно у самих хранилищ. Подошли к воротам метров на тридцать и услышали громкий окрик часового: "Стой, кто идет!" - "Разводящий со сменой!" - ответил сержант. "Разводящий, ко мне, остальные на месте". Разводящий дал нам команду остаться на месте, а сам пошел к часовому. О чем-то несколько секунд переговорил с ним, затем сержант подал нам команду на движение. Далее последовала церемония сдачи и приема поста. Через минуту я уже в постовом плаще. Он был немного мне великоват. Разводящий приказал выполнять боевую задачу по охране и обороне поста, а затем добавил самое главное: "Не трусь. Надеюсь, помнишь, как надо себя вести при нападении на пост?" - "Так точно", - буркнул в ответ. И вот смена медленно начинает удаляться от объекта.
Проводил глазами удаляющуюся смену и через минуту-другую остался один на один с постом, дождем, неизвестностью, а самое главное, с темнотой. Сразу вспомнились "лесные братья" с их ненавистным отношением к советской власти, а в Литве их было полно. Правда, об этом нам рассказывали старослужащие солдаты, сам я их никогда не видел. Хотя пресса в конце пятидесятых сообщала, что с бандеровцами и "лесными братьями" покончено. Тем не менее не все же они были уничтожены. Кое-кому удалось уцелеть. Конечно, они не воспылали любовью к власти. Видимо, поэтому не оставляла тревога. Медленно стал обходить склад. Ветер раскачивал фонари. Тени от столбов Двигались по земле и чем-то напоминали ползущих людей. Остановился, крепче сжал в руках автомат, внимательно присмотрелся и сразу понял что к чему, но все равно как-то было не по себе.
Продвигаясь дальше, осматриваю склад и прилегающую к нему территорию. Кругом сплошная темень. Если смотреть в сторону польской границы, а до нее двенадцать километров, кое-где мерцали огни на хуторах. Хуторская система в Литве просуществовала до начала распада Советского Союза. Правда, без большого земельного надела. Вдруг сидящая надо мной на столбе сова как ухнет. Я от неожиданности аж вздрогнул. Шуганул ее со зла. Затем осмотрел окоп, который был на углу внутреннего периметра колючей проволоки. Это один из окопов, которые были благоразумно подготовлены на случай нападения на пост. Из окопа часовой мог вести огонь по лицам, которые попытались бы напасть на склад. Потихоньку стал привыкать к темноте и почти полностью освоился со своей ролью часового и хозяина на посту. Ветер и дождь продолжались. Длина маршрута вокруг склада была где-то около четырехсот метров. Когда идешь против ветра, капюшон плаща слетает с головы или наползает на глаза, то и дело приходится поправлять.
Незаметно намотал вокруг склада прилично кругов и успокоился настолько, что, сам того не замечая, стал думать о чем-то постороннем. Ветер дул в спину. И мне вдруг почудилось, что ко мне кто-то бежит сзади. Я весь съежился и растерялся настолько, что не смог быстро отреагировать на ситуацию. Оказывается, полы постового плаща от порыва ветра хлопнули по голенищам сапог и напугали меня. Ну вот и еще один армейский стресс пришлось пережить. Я понял, что не надо отвлекаться от службы. Еще раз обошел вокруг склада. Остановился в тени от столба и стал посматривать в ту сторону, откуда должна появиться очередная смена. А здесь и дождь прекратился, и ветер утих. Через несколько минут на фоне освещения автопарка я увидел движение каких-то теней. Присмотрелся, точно, идут люди, но кто они? Сам из тени не выхожу. Продолжаю наблюдать. Нет, это не чужие, это разводящий со сменой, и я пошел к воротам, Громко крикнул: "стой!", а потом потребовал разводящего к себе. "Ну как здесь обстановка?" - спросил он у меня. "Все нормально, подозрительного ничего не заметил", - подумал я. Разводящий подозвал смену, по его команде передал на словах пост новому часовому, в том числе и постовой плащ. В целом сутки в моем первом карауле прошли для меня спокойно. А вот за оформление боевого листка по возвращении из караула в расположение лейтенант Пантелеев меня похвалил. В дальнейшем у меня будет еще много суток, проведенных в караулах. Но человек устроен так, что в памяти его навсегда остается, как правило, то первое переживание, когда-то произошедшее с ним. Вот и я помню свой первый прыжок с парашютом, незабываемый и торжественный день принятия Военной присяги, первую боевую стрельбу из самоходного орудия и несение службы в первом для меня карауле. Я такое сравнил бы с первой любовью, которая в памяти остается на всю жизнь.
В последующие дни чувствовалось приближение праздников. Хотя накал боевой учебы не снижался. Накануне капитан Тепляков собрал батарею в ленинской комнате и подвел итоги боевой учебы. Нам, молодым солдатам, было очень приятно, когда комбат о нас всех сказал хорошие слова. Затем командир напутствовал солдат и сержантов, которые убывали в отпуск на родину. Какой радостью у них светились лица, не передашь, это надо видеть. Мы тоже радовались за них, втайне завидовали, мечтали, что в скором будущем и нам привалит такое счастье.
Подошли майские праздники 1963 года, отмечали их, как принято в армии: построение личного состава всего гарнизона, поздравление старшего начальника и праздничный обед. После обеда народ засобирался в город по увольнительной. У многих солдат в городе появились знакомые девушки. Комбат мне и Николаю тоже выдал увольнительные. В незнакомом городе мы себя чувствовали несколько неуютно. Купили мороженого. Побродили, обращая внимание на литовских девушек, почитали вывески на магазинах и вернулись в казарму. Дневальный по батарее, отмечая наше прибытие, спросил: "А почему так рано, девчонок не встретили, что ли?" Николай ему ответил, что нам девчонок родители не разрешают еще заводить. Оглядели еще разок себя в зеркале, сдали парадку в каптерку, переоделись в повседневную форму одежды и пошли мы в ленинскую комнату родителям письма писать.
В то время, когда я служил солдатом, были в моде всякие наколки, особенно с символикой ВДВ. Солдаты с хорошей каллиграфией в подразделениях всегда были на виду у командиров. В батарее уже все знали, что я хорошо рисую и почерк у меня каллиграфический. Виной тому отец, он иногда вспоминал, что его сын ходит в школу и периодически проверял тетради. Если ему что-то не нравилось, вручал мне чистую тетрадь, и я должен был заново все переписывать. В армии, в часы отдыха, я был нарасхват. Рисовал на руках, на плечах самолеты и парашютистов. Далее солдаты синими или черными чернилами делали друг другу наколки. Иногда даже с соседней батареи заходили ветераны, чтобы я нарисовал им десантную символику. В батарее я часто выполнял обязанности писаря. Составлял расписание занятий для личного состава на учебную неделю, оформлял стенды в ленинской комнате, и, конечно же, в мои обязанности входило оформление боевого листка взвода.
В путь за звездами
В конце мая для молодых солдат были спланированы занятия по вождению самоходок. Мы шутили, мол, из нас решили сделать суперменов, но это, оказывается, предусматривается программой боевой подготовки. На все несколько часов, за которые мы должны были ознакомиться с силовой установкой и проехать несколько километров по пересеченной местности. В целом мы были знакомы с самоходной установкой, во время обслуживания механики-водители кое-что рассказывали нам. Занятия эти для нас были интересными. Да и за рычагами управления хотелось себя проверить. Конечно, рядом с нами постоянно находились штатные механики-водители, они контролировали наши действия. Кое-какие навыки в вождении самоходок мы получили. Я, например, мог самостоятельно завести самоходку и даже ехать на ней. Для десантника очень важно уметь в тылу противника такого класса машину завести и уехать. Подобные вопросы и сейчас предусматриваются программой боевой подготовки парашютно-десантных подразделений, а тем более разведывательных.
Во время занятий по вождению подъехал замполит дивизиона, майор Гусев, он стал интересоваться, как организовано занятие, как соблюдаются меры безопасности, где оценочные показатели. Комбат ему все доходчиво объяснил, и вдруг он задает вопрос: "Тепляков, а сколько у тебя в батарее человек, которые имеют десять классов образования?" - "Трое. У остальных семь и восемь классов". - "Не жирно! - продолжил замполит. - Из штаба дивизии запросили списки военнослужащих, желающих поступить в Рязанское десантное училище. От самоходного дивизиона необходимо три кандидатуры. Вот так, комбат, давай думай", - сказал комиссар и уехал. В армии вопросы решались быстро. Я находился недалеко от комбата. Он меня заметил, подзывает к себе: "Скрынников, у тебя есть желание поступить в десантное училище?" - "Не думал об этом, товарищ капитан", - ответил я. "Думай, а утром мне свое решение доложишь! Ты понял?" - "Так точно". Многие искренне советовали подумать и поехать в училище, но больше было тех, кто отговаривал от поездки.
Обсуждение напоминало Новгородское вече. Я и не думал о карьере офицера. Вечером около столовой встретил своего земляка Александра, рассказал ему, что комбат порекомендовал мне поступить в училище. Александр спросил: "Тебе нравится жизнь твоих командиров, которые с утра до вечера в подразделении, да и не только в подразделении? Заступают на сутки на всевозможные дежурства, уезжают на полигоны и вообще подолгу находятся без семьи. Если тебя такая жизнь устраивает, давай, поезжай и попробуй поступить. Ты еще об одном подумай, служить тебе не три года, как сейчас, а все двадцать пять лет, понял перспективу?" Я задумался. Разговор перешел на другую тему. Что из дома пишут, какие там, на родине, новости? Кто женился, кто крестился, кто из армии вернулся? "Если примешь решение ехать в Рязань, не забудь зайти предупредить и проститься. Да, слушай, чуть было не забыл, мне отпуск вчера командир объявил. Через неделю-другую поеду домой. Обязательно проведаю твоих родителей. Передам им привет от тебя не бумажный, а самый что ни на есть настоящий". От его новости я почему-то загрустил, Александр это подметил: "Не переживай, на следующий год и ты поедешь. Осталось полгода". После вечерней поверки ко мне подошел Рудько: "Миша, Тепляков вечером меня вызывал и предложил ехать поступать в десантное училище, а я в десантное не хочу. А ты поедешь?" - спросил он меня. "Не знаю!" После отбоя долго уснуть не мог.
Утром на построении для развода на занятия комбат меня подозвал к себе и, впервые поздоровавшись за руку, спросил: "Ну как, надумал?" Я не знал, что ему ответить. "Давай вместе с Рудько после развода зайдите к начальнику штаба дивизиона. Он выдаст вам перечень документов, какие вы должны собрать для поступления в училище. Ты понял, что нужно от тебя?" Возражать комбату не стал и ответил: "Так точно, понял!" - "Становись в строй". Проходя мимо Николая, увидел на его лице улыбку. Он понял, зачем комбат меня подзывал к себе. Комбату нужно выполнить приказ, вот он и давит меня с другом. После развода на занятия мы зашли в штаб и стали дожидаться, когда начальник штаба освободиться и сможет нас принять. Пока мы стояли около двери кабинета, к нему зашел командир дивизиона, подполковник Борисов. Долго он в кабинете не задержался, а выходя, спросил: "Вы к начальнику штаба?" - "Так точно", - ответили мы дружно. "Ну заходите". Мы зашли и доложили о цели прибытия. "Офицерами хотите стать? Приветствую ваше решение, молодцы! Вот вам перечень документов. До конца июня все собрать, а сейчас свободны". Мы направились к себе в казарму и по дороге встретили комбата. "Поспешите на спортивный городок, батарея там".