* * *
Была и есть еще одна особенность наших отношений. Я всегда понимала (и сейчас), что он – натура исключительная, человек поразительно целеустремленный и чернорабочий в науке. При этом – профессор в 10 вечера бегает на вокзал (ибо все закрыто) за хлебом, за картошкой, после лекций его портфель с двумя томами академического Пушкина наполняется всем необходимым для насыщения 6 голодных взрослых человек. "Периодически бывают домработницы: два праздника: когда приходят и когда уходят…" (78 г.)
* * *
В день нашей годовщины дошли до Маяковской и простились в метро… говорил мне по дороге, что не ссоримся все 10 лет – и стало еще лучше, потому что "слишком долгий затяжной прыжок без парашюта – долго ждали" (27 января 1978 г.).
* * *
Бывает, говорит мне: "Я старик", и это кокетство, а бывает – правда. (1978 г.)
* * *
Юрочка приехал в пятницу – 22. Оказывается, 20 "собирал яблоки" (весь Университет на картошке, его кафедра яблоки собирала) и выехать не смог. (25 февраля 78 года.)
* * *
У Юрочки совсем нет денег – даже долг мне не отдает, и не помнит – сколько. Мне абсолютно не жалко этих 30 руб. (он говорит: то 10, то 25), но больно за него… М.б. он рассчитывал на ВААП (он звонил от меня, спрашивал, не поступили ли деньги, т. к. книжка вышла в Японии, Италии, статьи в Америке), но денег нет (25.2.78).
* * *
Я очень люблю нечаянные радости. Его доклад в Ин<ститу>те славяноведения 27 – в его последний день был прекрасен. Я сидела и не могла наслушаться. О заграничном путешествии Карамзина по "Письмам русск<ого> путе<ешествен>ника". Я надеялась отдать ему завтрак на дорогу и бежать. А он – в 10 минут раскидал всех и ринулся бежать со мной. Была Оля Ревзина (это Ревзиновские чтения) с сыном, вел В.В. Иванов, было много молодых, Падучева, Шрейдер – из ВИНИТИ, Николаева и др. (…) Я сказала, что потрясена докладом, – он посмеялся, что я говорю ему то же, что он старому Зайончковскому после выхода очередной книги: каждая ваша книга лучше предыдущей. Но это все шутки, а серьезно – ведь он и сам знает, что доклад прекрасен. (30 марта 1978 г.)
* * *
"Иногда дома сижу, запершись в кабинете, и ничего не делаю, без мыслей, опустив голову. Забраться в свою нору, забыться" (4 марта 79 года).
* * *
"Вечером думаю иногда: не проснуться бы утром" (1979 г.).
* * *
"Надо жить с улыбкой и если меня не будет. Надо уметь в жизни терять. Только улыбающиеся люди могут помочь другому. Надо помогать. Есть Федя. Надо хотеть новое платье. Надо иметь мужество жить" (4 марта 79 г.).
* * *
"Я был счастлив, много прожил, ты не должна страдать, если я умру. Поплачь, конечно, но не терзай себя". Это уже не в первый раз (2 июля 79 г.).
* * *
Карамзин двигается с трудом: много исправлений, куда-то потеряли часть комментария, котор.<ый> делал Генин? (нрзб). Нигде не могут найти – ученые! Сказал дома, что поехал в Москву "реанимировать" Карамзина (2 июля 79 года).
* * *
Редко бывает у родителей на кладбище. Трудно на Охтинском найти могилу. А недавно – быстро нашел, словно кто-то вел его. Потом зашел в церковь. Позавидовал работягам на кладбище, они там сидели и водку пили. Захотелось к ним. Нет, он не будет как Эфроимсон (генетик, дядя Пятигорского)… Тот в 70 лет каждый день ему говорил в Ленинке: "Так хочется быть бродягой, одному, ни с чем не связанным (шутишь, как только вши заведутся, быстро убежишь!), бродить по свету". Ю. устал от ответственности, от необходимости быть сильным, всех утешать. Все время грозится бросить заведование кафедрой Валерий Ив. Беззубов – интеллигент, не выносит хамства. Юра его отпаивает коньяком. А на фронте – когда оставался один – тогда легко. В ранце всегда книги. Учил на войне французский (июль 79 г.).
* * *
Юра так легко и весело вспоминает войну, свою молодость (7 июля 79 г.).
* * *
По поводу исключения статьи из Блоковского тома Ю. рассказал мне такой анекдот: когда великого французского композитора XVIII века Рамо причащали, священник потребовал во имя спасения его души бросить в огонь его крамольную оперу. Тот сразу же согласился. Ученик композитора в ужасе вскричал: "Маэстро! Что вы делаете?" На что композитор ответил ему тихо: "Не волнуйся, сын мой. У меня под подушкой второй экземпляр". "Второй экземпляр" статьи уже пристроен в итальянском сборнике (25 июля 79 г.).
* * *
Целая история с письмами Карамзина. В сущности, все разногласия с "Наукой" сводятся к тому, чтобы Бог писать со строчной буквы. В остальном они пошли бы на сохранение старой орфографии. Но именно в этом им Юра или Б.А. уступить не хотят и не могут. И тут у них разные планы: от уступки, но с предисловием авторов, где было бы сказано, что, несмотря на то что у Карамзина "Революция" и "Бог" с большой буквы, редакция "Памятников" решила давать все со строчной, – до научной статьи о принципах издания памятников XVIII века. Главный бой там будет 2 ноября. Многое зависит от Ознобишина – ученого секретаря, а тот: и барин и статья "Ленин и Брестский мир", и эстет – и дети бросили – всего намешано. И неведомо, где еще служит? Чего ждать? (19.10.79).
* * *
"Я знаю, что старею. Что же? Пили вершки, надо пить и то, что на донышке".
После кино пили кофе, и я смотрела блестящее начало его статьи о принципах издания памятников XVIII века, которую они с Б.А. готовят для ОЛЯ (19.10.79).
* * *
Юра писал мне в апреле: "Ни один человек на свете не может понять, как я устал. Даже лекции стал читать хуже…" Я приготовилась говорить с ним серьезно. Из этой затеи, как и следовало ожидать, ничего не вышло и не могло выйти (12 мая 1980).
* * *
"Онегин" выходит, а вот с биографией плохо: хотят, чтобы он исправлял, а он не хочет, готов забрать рукопись. Жалко. Собирается писать для Восточной редакции "Науки" книгу "Запад и Восток". Уже кое-что придумал. С Карамзиным – ничего. Написал учебник для эстонской школы, который самому нравится. И сейчас – с удовольствием – пишет второй: книгу для чтения эстонской школы по русской литературе (1980).
* * *
Он сказал, что в последний год почувствовал себя старым, и если умрет, чтобы не плакала, не сокрушалась, он не хочет, "ибо был очень счастлив, больше, чем заслужил". Как всегда удивлялся, что "отошел" в Москве, что только со мною молодеет, смеется, всегда же и везде чувствует себя стариком (3 марта 1980 г.).
* * *
Сложности с обеими книжками в "Просвещении" – пришел новый директор издательства. И поскольку читать ему там нечего – он читает Юрины книги. Одно – непонятно, другое – сложно. И идет уже третья корректура. "Или корректура – или книжки", – говорит Юра. С "Карамзиным" тоже сложно. Все обсуждения, обсуждения. (…) Он бесконечно много раз повторял: "Люблю тебя, очень". Я спрашивала, что делать мне, чтоб ему было легче. – "Будь". "Ты – будь". Я есть, я стараюсь, чтоб ему было тепло. В этом вся моя роль (3 марта 1980 г.).
* * *
Некая дама, социолог из Академии общественных наук, на одном совещании упрекала Юру за то, что он не ответил на ее просьбу выслать ей его книгу: она, мол, взяла ее в библиотеке, а потом потеряла. Юра письма ее не получил, но если бы и получил, не смог бы выслать: нет лишней. Спросил даму, о какой же из его книг все-таки идет речь. А дама в ответ: "Что-то о культуре. На плохой бумаге". Ю.М. ей заметил, что все его книги выходят на плохой бумаге (ноябрь 1980 г.).
Письма Ю.М. Лотмана и Ф.С. Сонкиной
21 апреля 1967 года
21/IV-67 года
Юра! Здравствуйте!
Прочитала во вторник в "Известиях" статью о Вас и работе Вашей кафедры и искренно порадовалась за Вас. Я в общем слежу за тем, что Вы печатаете, всегда знала, что Вы талантливы и на 10 голов выше нас – Ваших товарищей на курсе.
В МГУ уже – неофициально – обсуждают на филфаке эту статью, ведь ничего подобного они не делают. И многие об этом сожалеют. Статья и написана талантливо. Особенно приятно было в конце ее упоминание о двух уже ушедших наших профессорах, которые каждому – и мне – много дали. Я знаю (не из газеты), что у Вас три сына, а у меня дочь, к великому моему огорчению, совершенно "гуманитарная": пишет плохие рассказы, хорошие сочинения, кажется, неплохо чувствует язык. Я вот попыталась узнать на филфаке, но они – единственный факультет МГУ – никак не работают со школьниками (девочка в 8 классе).
Я работаю в школе – почти 17 лет. В Ленинграде бываю редко, в Ваших краях – почти не бываю. Из университетской "лирики" вспоминаю 2 обстоятельства: первое – Ваше предложение сдавать за меня все экзамены (я очень трусила, хотя знала, как все посредственности, все на 4–5), и еще в редкие наши беседы – всегдашние понукания себе: "не смей говорить", ибо в 19 лет все равно чувствовала себя на высоте, но, открыв рот, произносила феноменальные глупости, хотя, кажется, излишней глупостью и не страдала.
Впрочем, вряд ли Вы помните меня, и ни моя девичья фамилия (Гольдман), ни мое имя (Фрина), по-моему, Вам ничего не скажут.
Но я просто надеюсь, что от одного из Ваших старых товарищей по университету Вам будет приятно получить несколько строк поздравления по поводу огромной и успешной работы. Жену Вашу – Зару – помню только внешне, ведь она, кажется, была на курс старше.
Приветы ей и желаю Вам в преддверии Мая всего самого доброго и самого лучшего и в работе и дома.
Фрина
2 мая 1967 года
Здравствуйте, Фрина!
Спасибо за письмо – мне было радостно и грустно его получить. Только напрасно Вы напоминаете мне свою прежнюю фамилию: я и почерк Ваш помню. Итак, у Вас дочь в 8-м классе – мой старший сын тоже. Время идет. Спасибо, что вспомнили.
Будьте здоровы
Тарту 2.V.67
Юра
18 февраля 1968 года
О-о-очень скучаю!
Ю.
18. II.68. Рига (дата рукой Ф.С.)
29 апреля 1968 года
Дорогая Фрина!
Поздравляю Вас с майским праздником. Желаю Вам всего самого доброго. Книгу я получил – спасибо. Что писать о себе – нечего, немного болею, но живу.
Ю. Лотман
29. IV.68
28 декабря 1968 года
Дорогая Фрина!
Поздравляю Вас и Вашу семью с Новым Годом. Сердечно желаю Вам (в нем) самого лучшего.
Ваш Ю. Лотман
Тарту 28.XII.68
5 марта 1969 года
Дорогая Фрина!
Сердечно поздравляю Вас с 8-м марта. От души желаю Вам всего самого лучшего.
Ваш Ю. Лотман.
5. III.69
28 апреля 1969 года
Дорогая Фрина!
Позвольте по случаю 1 мая напомнить Вам о своем существовании и пожелать всего самого лучшего.
Будьте здоровы и счастливы!
Ваш Ю. Лотман.
Тарту 28.IV.69
12 июня 1969 года
Дорогая Фрина!
Позвольте парой слов напомнить Вам о своем существовании. Пишу из Ленинграда, куда привез студентов на практику. Все лето все будем в Тарту – сын поступает в ВУЗ. Желаю Вам хорошего отдыха, а Вашей дочери успехов – она ведь тоже поступает?
Сердечно Ваш
Юрий Лотман.
Ленинград 12.VII.69
Сентябрь 1969 года
Дорогая Фрина!
Спасибо за весточку. Даже внутри что-то остановилось, когда увидел твой почерк. Рад вместе с тобой, что дочь благополучно поступила в ВУЗ. Я очень беспокоился. У нас пока все в порядке.
Будь здорова и счастлива.
Твой Ю.
3 ноября 1969 года
Дорогая Фрина!
Сердечно поздравляю Вас и Вашу семью с праздником. Будьте здоровы и не забывайте.
Ю. Лотман.
3. ХI.69
24 декабря 1969 года
Тарту
Дорогая Фрина!
Сердечно поздравляю Вас и Вашу семью с 1970 (господи, 70-м!) г. Трудно сказать, сколько всего хорошего я Вам желаю.
Будьте здоровы и счастливы.
Ваш Ю.Л.
Август 1970 года
Дорогая Фаина Семеновна!
Вот и погода установилась. Надеюсь, вы загораете и купаетесь. Наш отдых на острове подходит к концу – едем домой. Все же немного отдохнули. Будьте здоровы,
Ваш Ю
10 ноября 1970 года
С Сердечным приветом!
Ю.Л.
10. XI.70
9 декабря 1970 года
Дорогая Фрина!
Сердечно поздравляю Вас и Вашу семью с 1970 (Господи, 70-м!) г. Трудно сказать, сколько всего хорошего я Вам желаю.
Будьте здоровы и счастливы,
Ваш Ю. Лотман.
С новым Годом
Ю.Л.
P.S. Постараюсь приехать в 20-х числах января.
19 декабря 1970 года
С Новым годом (точки не стоит – М.С.)
Ю.Л.
P.S. Постараюсь приехать в 20-ых числах января.
7 марта 1971 года
Дорогая Фрина!
Сердечно поздравляю Вас и Марину с 8 марта. Желаю Вам всего самого лучшего.
У нас не все идет самым лучшим образом. Миша на каникулах был в Ленинграде, почувствовал себя плохо, пошел к врачу, и его положили в больницу с очень нехорошим диагнозом – или инфекционный миокардит, или микроинфаркт, перенесенный на ногах (это в 18-то лет!). Правда сейчас (тьфу, тьфу!!!) он идет на поправку (одновременно ему, чтобы удалить все возможные источники инфекции, вырезали гланды). Если все пойдет по оптимальному варианту, то, возможно, все пройдет бесследно, но для этого надо лечиться несколько лет, а уж этот учебный год пропадет наверняка (конечно, и черт с ним). В результате и я, переволновавшись, слегка скис – сейчас уже в полной норме, но сердце болит все время. Такие пироги…
Около 20 марта все же постараюсь приехать в Москву по всяким делам.
Сердечно желаю Вам быть здоровой и веселой.
Ваша старая калоша
7. III.71 Ю.Л.