Трагедия на Сосновке ошеломила Россию. Царь оделся в траур, во всех храмах служили панихиды. Но предпринимались срочные меры, чтобы выправить положение. Полетели приказы на Дон – произвести диверсии на крымские улусы. Под Калугой собиралась вторая армия под командованием Долгорукова, ей предписывалось "идти на помощь к боярину и воеводе князь Алексею Никитичу Трубецкому со товарищи на крымского хана и на изменника Ивашка Выговского". Но хан и гетман не рискнули подступать к Путивлю. Это был мощный форпост русской южной обороны, а число воинов у них заметно поубавилось. Да и донские казаки не медлили, их отряды налетели на татарские кочевья, лодки замаячили у Азова.
Едва узнав об этом, Мехмет-Гирей оставил Выговскому 15 тыс. всадников и повел орду домой. Крымцы не упускали возможности окупить поход, по дороге разоряли украинские села. Популярности Выговскому это совсем не прибавило. Он возгордился было победой, однако ее плоды быстро сходили на нет. Отдельно от Трубецкого действовал корпус Ромодановского, Куракина и Беспалого. Гетман послал против него часть войска во главе со Скоробогатенко – его разнесли вдребезги, Скоробогатенко очутился в плену. Тут уж и "победитель" занервничал, с оставшимися у него силами отступил подальше, в Чигирин.
Государевы воеводы взялись и за полковников Выговского, посланных в Белоруссию. Их выгнали из Рославля и Мстиставля. Полковник Нечай и его казаки соединились с поляками, засели в неприступном Старом Быхове. Князь Лобанов-Ростовский осадил крепость, три месяца она держалась под жестокой бомбардировкой, но ночным штурмом русские ворвались в нее, "изменника Ивашка Нечая, и шляхту, и казаков, и мещан живых многих поимали, а достальных многих же в приступное время побили". А на Украине воевода Василий Шереметев выслал из Киева отряды стольников Барятинского, Чаадаева, рейтарских подполковников Скорнякова-Писарева и Шепелева, они заняли и сожгли несколько городов, поддержавших Выговского.
Из Путивля снова выступила армия Трубецкого, получившая серьезные подкрепления. Она соединилась с корпусом Ромодановского. Четыре казачьих полковника, киевский Екименко, переяславский Цецюра, нежинский Василий Золотаренко (брат Ивана, погибшего в царском походе в Белоруссию и Литву) и черниговский Силин, подтвердили, что признают власть царя, "а изменников заводчиков, которые были с Ивашком Выговским, всех побили".
У гетмана осталось только 10 тыс. казаков и татары, он взывал о спасении к Яну Казимиру. Король наконец-то откликнулся, прислал в Белую Церковь отряд Андрея Потоцкого, но у него было лишь 1,5 тыс. воинов. Такая помощь вогнала Выговского в полное уныние. Он стал искать, за кого бы еще ухватиться, и написал турецкому султану. Просил, чтобы он принял Украину в свое подданство. Но об этом прознали казаки Чигиринского, Черкасского и Уманьского полков. До сих пор они сохраняли верность гетману, а теперь взбунтовались. Избрали своим предводителем Юрия Хмельницкого. Татары сообразили, что добычи им больше не обломится, зато под саблю попасть очень вероятно. Быстренько снялись и ускакали на родину. А Выговскому и податься-то было некуда, удрал к Потоцкому.
Казаки двинулись за ним. Их делегация явилась к полякам и настаивала, чтобы гетман сдал свои клейноды, булаву и бунчук. Сражаться Потоцкому совсем не улыбалось, казаков было в несколько раз больше. Да и за кого сражаться, за битого авантюриста? Потоцкий предпочел сделать хорошую мину при плохой игре. Нажал на Выговского, заставил отдать клейноды, а от казаков попросил обещаний, что они за это будут подчиняться Польше. Они согласились соврать, а Потоцкий изобразил, будто поверил им.
А тем временем войска Трубецкого, Ромодановского и Шереметева вступили в Переяслав. Народ встречал их ликованием и колокольным звоном. Братьев Выговского, жену и сына арестовали, отправили в Москву. Юрий Хмельницкий с правобережными полками тоже перешел на сторону русских. В октябре 1659 г. была созвана еще одна Переяславская рада. Она избрала гетманом Хмельницкого. Украинское казачество принесло присягу Алексею Михайловичу. Рада утвердила и поправки к прежнему договору – в пяти городах, Киеве, Переяславе, Чернигове, Брацлаве и Умани, должны были нести службу русские воеводы с гарнизонами. После гетманского мятежа казаки нисколько не возражали против такой меры.
Сразу после рады Хмельницкий повел казаков на крымцев, наказал их за вторжение, погромил улусы, набрал большую добычу. А Василий Шереметев ударил на поляков. Небольшие силы Потоцкого, неосторожно задержавшиеся на Украине, приказали долго жить, воевода их "побил и обоз взял и языки поимал". Выговский бежал в Польшу.
Украина разделяется
В результате правления Ибрагима Безумного, а потом его преемника, слабенького султана Мехмеда IV Османская империя очутилась на грани катастрофы. Злоупотребления перехлестнули все мыслимые границы. Временщики разворовывали казну, продавали на откуп сбор налогов, и разорялся народ. То и дело бунтовали войска, разные города. Власть турок свергли ливанские сепаратисты, арабские повстанцы захватили Басру. Опять косили на сторону три дунайских княжества. Война с Венецией и Австрией тянулась год за годом без всякого результата – деньги на экспедиции "растворялись", вельможи за взятки продавали государственные секреты. Дошло до того, что венецианский флот запросто захватывал острова в Эгейском море, блокировал Дарданеллы.
В народе копилось возмущение, и взрыв восстания назревал в самом Стамбуле. Спасла положение мать султана, умная и энергичная албанка Турхан. Она обратилась к военным, к отуречившейся семье французских ренегатов Кепрюлю. Ради собственного возвышения они были готовы на все. В 1656 г. гаремная клика во главе с Турхан продвинула на пост великого визиря 71-летнего Мехмеда Кепрюлю, его сын Фазыл Ахмед поднял армию. В Стамбуле они устроили жестокую чистку. Взяточников и воров хватали пачками и отдавали палачам. Казнили вельмож, военачальников. Заодно уничтожали и тех, кого считали политическими противниками. Сурово погромили Константинопольскую патриархию, казнили многих иерархов, в том числе патриарха Паисия – его связи с Россией квалифицировали как измену. За короткое время лишилось жизни 60 тыс. человек.
Однако отец и сын Кепрюлю одновременно с расправами повели реформы по оздоровлению государства. В войска назначали новых командиров, в администрации – новых чиновников, и они-то больше не смели своевольничать и хищничать. И оказалось, что Османская империя ничуть не ослабела. Достаточно было навести порядок, как она снова стала одолевать противников, отогнала обнаглевших венецианцев. Подавила сепаратистов Ливана, сожгла непокорные города. А отношения с Москвой новые властители Турции пересмотрели. Пришли к выводу, что присоединение Украины к России опасно для их державы. Русские приближались к Крыму, турецким черноморским городам, балканским вассальным странам.
Регулировать обстановку в Восточной Европе взялась и Франция. Она уже примеряла на себя роль европейского политического лидера. А Турция традиционно была ее союзницей. Влияние французской дипломатии в Стамбуле было очень сильным, а с семейством Кепрюлю они установили совсем тесные контакты. Людовик XIV взял под покровительство разгромленную Польшу, начал помогать ей, посылать деньги. Яну Казимиру поспособствовали навести мосты с Турцией. Поляки отказались от своих претензий на Молдавию, тем более что их прежний ставленник Георгица перекинулся под руку царя. В 1658 г. великий визирь предпринял поход на Дунай, навести порядок в здешних княжествах. Несмотря на собственные тяжелые проблемы, Ян Казимир тоже выделил несколько тысяч воинов. Ради закрепления дружбы. Рать Кепрюлю вместе с поляками прогнала Георгицу и отпавшего от султана князя Трансильвании Ракоци.
Франция выступила и посредницей в переговорах Речи Посполитой со шведами. Обработала обе стороны, помогла заключить мир. Причем сами французы обязались быть его гарантами – в случае нарушения вмешаться вооруженной силой. Теперь Ян Казимир мог не оглядываться на Швецию, на турецкие границы, сосредоточить все силы против русских. В Москве о таких серьезных переменах еще не подозревали. Наоборот, казалось, что положение на фронтах выправилось. Мятеж Выговского на Украине был ликвидирован. Теперь следовало решительными ударами сломить Польшу и принудить ее к подписанию мира. Такие операции запланировали на 1660 г. Предполагалось, что армия Долгорукова будет наступать в Белоруссии, а вторая армия, Василия Шереметева вместе с казаками Юрия Хмельницкого, вторгнется в Галицию. Панам ничего не останется делать, кроме как просить пощады. А татар решили нейтрализовать уже испытанным способом, запорожские и донские казаки совершат набег на Крым.
Запорожцев повел в эту экспедицию кошевой атаман Иван Сирко. Это был один из самых знаменитых казачьих вождей, легенда Сечи. Он родился под Харьковом в семье казаков-эмигрантов. С детства жил рассказами о подвигах запорожцев, а когда подрос, ушел на Сечь. По некоторым упоминаниям, состоял в отряде казаков во Франции (впрочем, эти ссылки не достоверны – скорее всего, они касаются французского офицера де Сиро). Участвовал в восстании Хмельницкого, выдвинулся в качестве прекрасного командира, был назначен винницким полковником. Сирко вынашивал мечты, что Малороссия не должна никому подчиняться, надо превратить ее в подобие огромного запорожского казачьего братства. Поэтому Переяславский договор не поддержал. Но и роль "удельного князька" с интригами и сварами за власть оказалась не для него. Сирко отказался от полковничьей должности и вернулся в Сечь – именно здесь был его мир, его атмосфера.
Он стал строгим поборником запорожских "вольностей" и традиций. Невзирая на отказ присягать царю, врагом России он не был. Просто указывал – Сечь никогда никому не присягает, это традиция. К измене Выговского он не присоединился, держал сторону Пушкаря. А на предложение ударить на Крым охотно откликнулся, повел в поход 5 тыс. казаков. Пошерстили кочевья, ждали донских казаков. Но… последовал неожиданный сюрприз. Заявила о себе Турция. Великий визирь Мехмед Кепрюлю прислал в Азов флот из 33 кораблей, высадилась 10-тысячная армия. К ней подошли 40 тыс. татар, вместе двинулись на Черкасск.
В столице войска Донского в это время находилось 3 тыс. казаков и 7 тыс. ратников, присланных царем. Нагрянувшие турки и татары хлынули было на штурм, но их отбили. По сполоху (тревоге) стали стекаться казаки из других городков, окружали врага, на него посыпались нападения днем и ночью. Неприятели начали отходить, защитники Черкасска вышли преследовать их. Османы укрылись в Азове. Чтобы пресечь выход казакам в море, принялись строить на берегах Дона две каланчи, протянули между ними цепи, поставили пушки. Атаковать многочисленное войско в мощной крепости нечего было и думать, но ведь оно могло снова выйти. Турки связали донцов, удар на Крым сорвался. А хан Мехмед-Гирей, оставив часть своих всадников под Азовом, повел орду на помощь полякам.
Тем временем армия Василия Борисовича Шереметева, 15 тыс. русских воинов и 20 тыс. казаков под командованием полковника Цецюры, уже выступила в поход на запад. Юрий Хмельницкий просил у царя прислать дополнительные подкрепления, к нему отправили корпуса Скуратова и Щербатова. Но они опоздали. Под Любартом Шереметев наткнулся на полчища Яна Казимира и хана, 90 тыс. поляков и татар. Битва была неравной. На русских налетали то крымцы, то панцирные гусары, наваливались шеренги наемников. Шереметев командовал великолепно, его мастерством и доблестью его подчиненных восхищались даже поляки и офицеры-инструкторы, присланные из Франции. Воевода умело маневрировал, организовал отступление. Противника сдерживали арьергарды, отходящие полки прикрылись таборами из телег, ощетинились ружьями и пушками.
Но до русских границ им было куда дальше, чем Трубецкому под Конотопом! Не дойдешь. Непрерывно сражаясь, тащились 30 км, переправились через р. Тетерев, вошли в крепость Чуднов и заперлись в ней. Намеревались продержаться до подхода основных сил Юрия Хмельницкого. Враги ринулись было на приступ, однако у наших воинов оказалось еще достаточно сил, атакующие захлебнулись в крови. Но… поляки уже вели секретные переговоры с Хмельницким. Сулили, как и Выговскому, обширные владения, высокое положение в Речи Посполитой, остаться на Украине полноправным гетманом, но уже под властью короля. Полковники из его окружения тоже были не против "панской" жизни, они подсказывали Юрию, насколько это выгодно, куда лучше, чем оставаться с "кацапами" – т. е. "козлами", это прозвище прилепили к русским, носившим бороды, в отличие от украинцев (а русские прозвали казаков "хохлами" за чуб-оселедец). В результате Хмельницкий изменил настолько же легко, как Выговский.
Цецюре он отправил приказ покинуть Чуднов. Казаки подчинились не все, значительная их часть выбрала остаться с Шереметевым. Но положение осажденных стало безвыходным. Тем не менее, они дрались отчаянно, сдаваться отказывались. Тогда король предложил переговоры и подписал с Шереметевым вполне приемлемое соглашение, что его полки могут свободно уйти на свою территорию. Вроде бы благородно, по-рыцарски… Да уж какое там рыцарство! Ян Казимир нагло обманул. Крымцы расположились в засаде. Когда русские и оставшиеся с ними казаки покинули крепость, растянулись по дороге, на них со всех сторон обрушились татары. Одних перебили, других забирали в плен. Шереметев помчался к полякам, возмущенно требовал выполнения договора, но его схватили и выдали хану.
Победители разделились. Ян Казимир отправил свои войска в Белоруссию. А Мехмед-Гирей повел орду к Хмельницкому. Его казаки, соединившись с татарами, набросились на русские корпуса и отряды, которые прибыли на Украину по просьбам самого гетмана и еще не подозревали о предательстве. Истребляли, забирали в плен. Но полковники Золотаренко, Самко и Брюховецкий отказались повиноваться Хмельницкому. Сирко поднял Запорожскую Сечь и ударил на татар, угонявших "ясырь", освободил часть русских пленных и наловленных по селам крестьян. На Украину двинулась и армия Ромодановского. Но это была единственная боеспособная армия, оставшаяся в распоряжении царя! Рисковать ею в клубке измен Алексей Михайлович не желал, послал строгий приказ остановиться в Сумах и дальше не идти. А когда хан приблизился к русским границам, полки Ромодановского отозвали в Белгород, прикрыть собственную территорию.
В Москве уже осознавали, что далеко не все в казачьей верхушке настроены бороться за веру, за интересы народа. Под этим прикрытием рвутся только к власти. Добывать русской кровью булаву для очередного гетмана Алексей Михайлович не хотел. Не хотел он и проливать украинскую кровь русскими руками. Государь принял мудрое решение: пусть малороссы сами разбираются со своими изменниками – авось поумнеют. Ромодановский поддержал противников Хмельницкого, слал им оружие, пушки, порох. Лучшей агитацией против гетмана стали бесчинства нахлынувших на Украину татар. Вчерашние соблазнившиеся отворачивались от Юрия, города садились в осады. Мехмет-Гирею было, в общем-то, незачем задерживаться здесь. Хан набрал достаточно полона и удалился в Крым. А без него бездарному сыну национального героя сразу стало неуютно, он отступил в Чигирин.
Для нашей страны две катастрофы подряд отозвались чрезвычайно болезненно. Сосновка и Чуднов, подлые нападения на отдельные корпуса и отряды, вырвали из строя 40 тыс. воинов, погиб цвет дворянской конницы. А ведь дворяне обучались воинскому искусству с детства, заменить их первыми попавшимися новобранцами было нельзя. Да и прочие сражения не обходились без потерь. Тысячи ратников получили ранения, лечились. Два тяжелых поражения не позволили завершить войну, она тянулась уже 7 лет. Казна издержалась, денег остро не хватало. У дворян, стрельцов, пушкарей, вынужденных год за годом уходить на войну, разорялись хозяйства, многие не могли вовремя снарядиться на службу.
В результате от гетманской измены выиграл отнюдь не украинский народ. В крупном выигрыше оказались чужеземцы. Крымские рынки переполнились "живым товаром". А поляки восстановили силы после разгрома первых лет войны. Восполнять потери им было легче, чем русским. Они получали деньги от римского папы, из Франции, Германии, от еврейских ростовщиков, по всей Европе вербовали наемников. В Белоруссии они перешли в наступление, обложили со всех сторон маленькую армию Долгорукова. С большим трудом ей удалось пробиться из окружения. Королевские войска взяли в осаду Вильно, Шклов, овладели Мстиславлем и Кричевом, пытались штурмовать Борисов. В Могилеве был организован заговор. Перекупленная городская верхушка и шляхтичи изменили царю, захватили город.
Когда удалось отогнать Хмельницкого, для подкрепления обороны в Белоруссии выступили и украинские казаки. Золотаренко повел туда Нежинский, Стародубский и Черниговский полки. Но вскоре им пришлось вернуться. Весной 1661 г. на Украину опять двинулась орда Мехмед-Гирея. С ней соединился Юрий Хмельницкий и ворвался на Левобережье Днепра. Золотаренко, Самко и Брюховецкий кое-как отбивались. А на Правобережье пошла полная мешанина. Сбитые с толку и запутавшиеся казаки, города, поселяне дрались между собой. Одни стояли за Хмельницкого, другие – против.
Потоцкий доносил Яну Казимиру: "Не извольте, ваша королевская милость, ожидать для себя ничего доброго от здешнего края. Все здешние жители скоро будут московскими, ибо перетянет их Заднепровье, и они только того и хотят и только ищут случая, чтобы благовиднее достигнуть желаемого. Одно местечко воюет против другого, сын грабит отца. Страшное представляется столпотворение. Благоразумнейшие из старшин казацких молят Бога, чтоб кто-нибудь: или ваша королевская милость, или царь взял их в крепкие руки и не допускал грубую чернь до такого самоволия".
Полки Ромодановского по-прежнему стояли в пограничных городах, распылять их в войне, где "одно местечко воюет против другого", было бессмысленно и опасно. Но Россия не оставила своих сторонников, подкрепляла воинскими отрядами, артиллерией. А донские казаки атамана Яковлева принялись клевать крымцев, отвлекая от Украины. Казачья смекалка помогала преодолевать турецкие каланчи и цепи. Переволакивали лодки в Миус и выходили в море по этой реке. Прорывались и мимо Азова, мимо сторожевых башен, перекрывших Дон. Выбирали темную и дождливую ночь, чтобы часовые попрятались, и пускали по воде бревна. Они бились о цепи, турки поднимали тревогу, светили, палили из пушек. Когда успокоятся, пускали второе бревно, третье. А когда охране надоест, перетаскивали через цепь челны.
На бедах и затруднениях России в полной мере сыграла Швеция. Она принялась откровенно шантажировать Москву, угрожая выступить на стороне Яна Казимира. Демонстративно засылала послов в Варшаву, предлагая помощь тому, кто больше даст. Один из ведущих российских дипломатов, Ордин-Нащокин, требовал заключить мир с Польшей, возвратив ей Украину, и воевать против шведов, за выход к Балтике. Однако Алексей Михайлович его предложения отверг. Он прекрасно понимал разницу между изменами старшины и надеждами украинского простонародья. Ответил, что вернуть православных под католическое иго было бы величайшим грехом. "Какое оправдание примем мы, если допустим это?"