Вот сейчас построенная Новая Сечь оказалась уже на своей территории. Кстати, эта война имела еще некоторые последствия. Донские казаки не простили некрасовцам их нападения. Стали наказывать ответными рейдами на Кубань. Те поняли, что их селения досягаемы, и часть их общины отделилась. Перебралась подальше от разозленных донцов, на Дунай. А от запорожцев, поступивших в Миргородский полк, пошли семьи местных казаков и крестьян. Пересказывали детям и внукам запорожские предания, легенды, и в здешних краях они сохранялись особенно бережно. Как раз здесь их собирал Н.В. Гоголь, когда писал свои знаменитые сборники "Вечера на хуторе близ Диканьки" и "Миргород", в том числе повесть "Тарас Бульба".
Закат малороссийского казачества
После войны в Петербурге опять покатились перемены. В 1740 г. умерла Анна Иоанновна. Наследником назначила своего внучатого племянника, младенца Иоанна Антоновича, а регентом стал фаворит покойной царицы Бирон. Его сверг и арестовал Миних, передал власть матери ребенка Анне Леопольдовне, герцогине Браунгшвейг-Люнебургской. Кутерьмой в России решила воспользоваться Швеция, начала войну. Но дочь Петра I Елизавета, опираясь на гвардейцев, произвела в 1741 г. еще один переворот. Шведов побили, отобрали у них южные районы Финляндии. Елизавета Петровна короновалась императрицей.
Ее правление было безалаберным, в дела она мало вникала. Предоставляла их сенату и своим министрам. А к Украине Елизавета особенно благоволила. Еще в 1730-х годах в Петербург привезли молодого киевского казака Алексея Розума. Он был певчим в церкви, и его заметили из-за уникального голоса. Царевна Елизавета Петровна горячо полюбила его, забрала к своему двору, а в 1742 г. после коронации тайно обвенчалась с ним. Он стал графом Разумовским, ему были пожалованы огромные владения, в том числе имения сосланного Миниха. В Петербург привезли и его родню. Елизавета лично занялась их устройством. Неграмотного младшего братишку Алексея, Кирилла, она вместе с опытным педагогом Григорием Тепловым отправила учиться в Германию и Италию. А когда он вернулся, Кирилла Разумовского, которому исполнилось лишь 18 лет, поставили вдруг президентом Российской академии наук. Императрица сосватала ему и невесту, свою родственницу Екатерину Нарышкину, в приданое он получил сказочное состояние, стал одним из богатейших людей России.
Муж государыни Алексей Разумовский, несмотря на свой головокружительный взлет, оставался простым в общении, душевным, отзывчивым человеком. Сохранил и любовь к Малороссии, на его столе всегда были украинские блюда – борщ, гречневая каша. Он радушно принимал земляков, по доброте готов был помочь в их просьбах. Этим быстро научилась пользоваться казачья старшина, решая через него свои дела. Она очень хорошо сумела найти общий язык и с братом Алексея. Императрица предприняла поездку на Украину, и здешние полковники постарались угодить ей пышными встречами, праздниками, "казачьими" зрелищами. А при этом высказали просьбу – конечно же, от лица всех казаков: что Малороссия мечтает восстановить традицию, иметь своего гетмана. Намекнули на Кирилла Разумовского, и Елизавета благосклонно согласилась.
Старшина организовала раду. Делегатов определила таких, каких нужно, и 22-летнего гетмана избрали не только единогласно, но даже заочно. А он-то был совсем другого поля ягодой, чем его брат Алексей. Принялся возводить себе в Глухове и Батурине великолепные дворцы, устроил пышный двор, выписывал лучших французских поваров, завел французский балет и итальянскую оперу. Сразу посыпались жалобы на чудовищные злоупотребления и коррупцию. Кирилла вызывали в Петербург для разбирательства. Но Елизавета и других-то вельмож почти не контролировала, а тем более родственника. Гетман отделывался объяснениями или внушениями. Он вообще подолгу жил в России, блистал на столичных приемах и балах, занимался делами Академии наук, под Москвой у него был другой дворец – где он воссоздавал "кусочек Украины".
А в гетманском правительстве Малороссии неограниченно распоряжалась старшина – войсковой судья и обозный. Управляли так, как считали выгодным для себя и своей касты. Украинские казачьи полки и сотни стали полными "вотчинами" полковников и сотников, они даже передавали свои посты по наследству. Одним из помощников Кирилла Разумовского оставался его прежний учитель Теплов, его поставили во главе только что созданного Московского университета. Но даже он писал в Сенат, что гетманство надо упразднить, оно несет развал и хищничества, притеснения простонародья. Однако при Елизавете такие предложения не проходили.
На южных рубежах России появились и новые образования. На царскую службу поступило несколько авантюристов, офицеров из Хорватии. Они предложили проект "Ново-Сербии". Рассказывали о сербских "граничарах", живших и несших службу на границах Австрийской империи. Вызвались переманить их, чтобы переселялись в нашу страну, нашли высоких покровителей среди вельмож и смогли заинтересовать Елизавету. В 1751 г. под Ново-Сербию выделили часть земель, отошедших к России после войны с турками – по соседству с Запорожьем, в нынешней Кировоградской (Кропивницкой) области. Построили крепость Елисаветград.
Хотя из проекта ничего не вышло. Хорошие сербские пограничники на чужбину, конечно же, не поехали. Удалось собрать лишь немногих и не лучшего качества. Стали зазывать переселенцев из румын, молдаван, евреев. Сформировать из них войско не получалось, и в "сербский" полк набирали русских солдат, малороссийских казаков. Зато под "Ново-Сербию" участникам авантюры и их покровителям участникам удавалось вытянуть казенные деньги, имения на выделенной территории. Поэтому вскоре стал раскручиваться еще один такой же проект, "Славяно-Сербии" – в нынешней Луганской области.
А Запорожье жило своей жизнью. Кстати, львиная доля дошедших до нас документальных описаний и воспоминаний очевидцев касается именно Новой Сечи, возникшей после возвращания из эмиграции. Историки (особенно современные украинские) и авторы художественных произведений обычно распространяют эти сведения и на прошлое, на "старую" Сечь. Но это глубоко не верно. "Старая" была казачьим воинским поселением, не более того. А традиции строила наподобие воинского ордена, "лыцарского братства" – по крайней мере, декларировала себя таковым. Новая Сечь во многом отличалась. Она стала не только военным, но и сложным хозяйственным и политическим организмом.
Обязательства, взятые при возвращении запорожцев, правительство нарушило почти сразу. При Анне Иоанновне с деньгами всегда были проблемы, и уже с 1738 г. вместо положенных 20 тыс. руб. жалованья стали выдавать 4–7 тыс. Остальное предписывалось выплачивать за счет армейской казны. Но она тоже была пуста. Власти пытались выйти из положения, поручив офицерам, привозившим в Сечь жалованье, выдавать "публично" 4 тыс., а остальное тайно – руководству Коша и куренным атаманам, чтобы они "удерживали себя во всякой верности" (и казаков чтобы тоже удерживали). Но правительство не учло запорожских обычаев. В 1739 г., узнав про тайные раздачи, сирома разбушевалась, низложила кошевого атамана Тукала и старшин, разграбила их имущество и жестоко избила. Кошевой, "лежавши несколько дней больным, помер".
Однако казакам вполне честно были даны обещанные земли для поселения и полное самоуправление. Именно они стали главным капиталом Сечи. Они, а не жалованье, стали основным источником доходов. Со всех сторон сюда устремились беглые крестьяне – ведь никакой розыск на запорожских территориях не допускался. Приходили из Малороссии, России, из польских, турецких, ханских владений. Раньше "зимовчаками" называли женатых казаков, живших на хуторах в окрестностях Сечи. Теперь этот термин перенесли на крестьян. Они были не казаками, а только подданными Сечи, поставляли ей продовольствие и платили по 1 руб. в год.
Возникли новые структуры, "паланки". Как бы "провинции" Сечи на Самаре, Миусе, Буге, Ингульце и т. д. Или "полки", как в Малороссии. Система управления усложнилась. Общее руководство Кошем, как и раньше, осуществлял кошевой атаман. При нем были войсковые старшины – войсковой писарь, судья, есаул, обозный. А куренями управляли куренные атаманы. Но и в каждой паланке было свое руководство. Возглавлял ее полковник, у него были полковые старшины – полковой писарь, полковой есаул, полковой судья. Они подчинялись кошевому начальству. (Только стоит иметь в виду, что в те времена казачьи чины еще не приравнивались к армейским. Российские офицерские чины давали потомственное дворянство, и казачьим начальникам их присваивали за особые заслуги. Например, казачий полковник мог быть поручиком, а мог вообще не иметь офицерского чина.)
Запорожцы на своих землях были хозяевами пастбищ, рыбных ловов, речных переправ. За перевоз установили очень высокие пошлины: по 1,5 руб. с пустого воза и 2,5 руб. с полного. Кроме того, пошлины в пользу старшины взимались со всех товаров, ввозимых в Сечь, и с многочисленных торговцев, угнездившихся в ней. Отдельные курени также владели лавками, мастерскими, угодьями, использовали их или сдавали в аренду. Жили сугубо по собственным законам. По мелким спорам и преступлениям судились в паланках, высшая инстанция – у кошевого. Преступника могли выдать российским властям, но чаще карали сами вплоть до смертной казни. Кош богател. В короткое время паланки (их было восемь) покрылись деревнями, хуторами, возделанными нивами. В Сечи была построена красивая церковь Покрова Пресвятой Богородицы, куда приглашали служить иеромонахов Киевского Межигорского монастыря. Возникла школа певчих из мальчиков. Они тоже пользовались самоуправлением и выбирали своего атамана.
Но стали накапливаться и противоречия. Богатела-то старшина. Причем богатела очень заметно. Например, в одном из налетов татар они угнали у полковника Ковпака 7 тыс. голов скота. А кошевой атаман Калнышевский однажды продал 14 тыс. лошадей из собственных табунов. Однако рядовая сирома оставалась нищей. Старшина разве что поила все войско по праздникам да на выборах. Казаки трудились на ту же старшину. Ради пропитания рыбачили. "Лыцарского братства" больше не было. Старшина в общем-то была не против закрепить за собой достигнутое положение, приобрести прочный и наследственный статус. Но и сама она оказывалась заложниками традиций, заложниками сиромы. В 1754 г. войсковой писарь Чернявский послал в Военную коллегию предложения отменить раду и сделать руководящие посты назначаемыми. Но просил не упоминать его имени в документах, опасаясь расправы со стороны рядовых казаков. Хотя такая перемена грозила слишком серьезным потрясением. На нее не решилось ни правительство, ни гетман Разумовский. Да и большинство запорожской старшины цеплялось за иллюзии былых традиций. Их приходилось поддерживать, потому что они были приманкой для сиромы и беглых. Иначе само существование Сечи потеряло бы смысл.
Но кроме легальных промыслов, пошлин, развития собственного хозяйства, Сечь изрядно подрабатывала и контрабандой. Ведь границу охраняли сами запорожцы. А вдобавок развилось "гайдамацтво". То есть обычный разбой, его стали называть "козацким хлибом". В низовьях Буга сходились российские, турецкие и польские границы, что открывало отличные перспективы: пограбил в одном государстве – удрал в другое. В 1750–1760-х гг. гайдамачество стало сущим бедствием, через здешние места люди боялись ездить. Петербург засыпали жалобами от турок и поляков, что гайдамаки нападают и грабят их селения, поместья.
В 1755 г. началась Семилетняя война с Пруссией. Донские казаки выставили на нее крепкие дисциплинированные полки, в боях громили даже знаменитых "черных гусар" и кирасиров Фридриха Великого, до сих пор считавшихся лучшей конницей в Европе. Но малороссийские полковники через своего гетмана постарались сделать все возможное, чтобы их на войну не послали. Доказали, что их полки нужны на юге, прикрывать Малороссию от татар. А запорожцев туда посылать не рискнули. Речь Посполитая пропускала русские войска через свою территорию, и вполне можно было ожидать, что сечевики там наделают бед, напрочь испортят отношения с поляками.
Их все-таки решили взять под более строгий контроль. В 1756 г. вывели из подчинения Кириллу Разумовскому, напрямую подчинили Сенату. Но все равно выправить ничего не удавалось. В 1757 г. Польша прислала в российский Сенат список выловленных гайдамаков, из них 474 значились запорожцами с четкими указаниями, кто из какого куреня. В Сечь отправлялись строгие приказы принять меры против разбойников. Но их спускали на тормозах. Потому что многие старшины и власти паланок тоже были в доле. Или сами же посылали подчиненных на грабеж, имея с этого неплохую прибыль.
В 1760 г. после очередных требований и понуканий из Петербурга кошевой атаман Белецкий все-таки вывел казаков в рейд против гайдамаков. Прочесали степь, но поймали лишь 40 человек. Белецкий хотел выдать их правительству. Но куренные атаманы воспротивились, разобрали их по куреням и после покаяния отпустили. Бывало и иначе – крымский хан поднял большой скандал об угоне 3 тыс. лошадей. Однако старшина спрятала концы в воду. Повесила 13 казаков, непосредственных исполнителей, а лошадей разобрала по своим личным табунам. Российское военное командование вынуждено было установить патрулирование границ. Стало высылать отряды регулярной кавалерии и слободских казаков. Это приводило к стычкам, были убитые и раненые с обеих второн.
Появилась и другая причина конфликтов. На момент возвращения под власть России Сечь была выдвинута далеко на юг. Вокруг лежали безлюдные земли. Но потом появились соседи. С западной стороны осваивалась Ново-Сербия. С восточной стало заселяться предполье Украинской линии. Продвигались в Дикое Поле селения полтавских, миргородских, слободских, донецких казаков и крестьян. Стали возникать споры за те или иные угодья, ведь никакого размежевания здесь никогда не проводилось. Запорожцы полагали – чем больше они застолбят для себя, тем лучше. Именно тогда родилась фальшивка, "копия с грамоты Стефана Батория", где король якобы даровал запорожцам огромные владения.
Среди них перечислялись город Чигирин (который до восстания Богдана Хмельницкого являлся вовсе не запорожским, а центром польского староства), земли по Самаре и Бугу (принадлежавшие в XVI в. не Баторию, а крымскому хану), Левобережье до Северского Донца (которое сам Баторий в письмах называл "московскими владениями"). А поскольку русские цари, начиная с Алексея Михайловича, подтверждали "прежние запорожские вольности", то и слово "вольности" стало трактоваться территориально. Дескать, эти земли и есть "Запорожские Вольности". (Причем данную версию на полном серьезе приняли украинские историки.)
Отстаивая свои "законные" земли, запорожцы перед силой не останавливались. От крестьян, обосновавшихся якобы во владениях Сечи, требовали признать себя ее подданными и платить положенный "оброк". Если они отказывались, их грабили, выгоняли, иногда и убивали, селения сжигали. А в Петербург для урегулирования вопросов о "гайдамаках" и столкновений с крестьянами ездили делегации запорожцев. Перед правительством они откровенно наглели. Поспорив о претензиях, ставили вопрос ребром: "Нужны мы вам или нет?" Разводили руками, что они-то, сечевые начальники, верны правительству, но сирому задевать нельзя – если обидится, уйдет к татарам. При Елизавете это сходило с рук, власти шли на уступки.
Но в 1762 г. она скончалась. Ненадолго пришел к власти сумасбродный Петр III, взявшийся круто ломать политику государства. Обожая Фридриха Прусского, уступил ему все плоды русских побед в Семилетней войне, заключил с ним союз и даже принял чин прусского генерала. С гетманом Разумовским обсуждал, чтобы ему послать своих казаков воевать с Данией. Православие он ненавидел, намечал реформировать русскую церковь наподобие протестантской. Но через несколько месяцев гвардейцы свергли Петра, возвели на трон его жену Екатерину. Она была немкой, но женщиной умной и решительной. Политику стала проводить русскую. Очень хорошо умела угадывать талантливых деятелей и выдвигала их.
В разболтавшемся государстве Екатерина взялась наводить порядок. Кстати, злоупотребления казачьей старшины в правление Елизаветы разгулялись не только в Малороссии и в Запорожье. Они очень сильно проявились на Яике. На Дону чуть не привели к восстанию, императрице пришлось сместить верхушку войска Донского, атаман Ефремов был приговорен к смертной казни с помилованием и заменой на ссылку. Государыня серьезно занялась и Малороссией. О том, что там неладно, она слышала уже давно. Но до сих пор кардинальных мер не принималось. А в 1763 г. гетман Разумовский закинул было удочки, чтобы сделать свой пост наследственным. Но вместо этого ему "намекнули" совершенно обратное, и он подал в отставку "по собственному желанию". Пост гетмана Екатерина упразднила и возродила Малороссийскую коллегию. В нее вошли четыре человека от российской администрации и четверо из местной, а президентом царица назначила генерала Петра Алексеевича Румянцева – в недалеком будущем прославленного полководца.
Приехав в Глухов, в бывшую гетманскую канцелярию, и начав разбираться со здешними делами, он был совершенно ошеломлен. Засилье старшины дошло до полного беспредела. Войсковая верхушка, правившая от имени Разумовского, превратилась во всемогущих вельмож. Не только полковники, но и сотники жили "князьками" в своих владениях, даже воевали между собой – вооружив казаков и крестьян, отбивали у соседей спорные угодья. Нещадно эксплуатировали подчиненных, впрягали в работы, обирали. Казаки разорялись, нищали, не могли купить снаряжение, коней и нести службу. Впрочем, о службе давно было забыто. "Справные", зажиточные казаки занимались личным хозяйством. А бедные превращались у них в батраков.
За некоторыми сотнями числились обязанности по несению караулов в городах, за это платилось жалованье. Его прикарманивали сотники, но и с подчиненными обращались "честно" – вообще не посылали их на службу. Другие начальники выступали "благодетелями". Объявляли казакам, что в дозоры на границу посылать их не будут, но вместо этого они должны отрабатывать в имениях своих начальников. Обнаружилось нередкое явление, что казаки продавали по дешевке свои участки земли или даже меняли за кружку водки – потому что владение землей являлось оплатой за службу. А без нее они переставали числиться казаками и освобождались от всех обязанностей. Крайне пагубные последствия имел указ Петра, изданный в 1721 г., в качестве поощрения дозволивший казакам свободное винокурение. Как раз он положил начало украинскому самогоноварению. Многие хозяева целенаправленно переключились на этот промысел, люди спивались. Раньше Украина была покрыта густыми лесами и дубравами. За несколько десятилетий их количество резко сократилось, их повырубали на дрова для производства "горилки".