О многом говорит сам факт столь скоординированного действия различных служб, которые принимают решения, формально требующие от их руководителей глубокой оценки ситуации для принятия столь жестких мер, в течении нескольких часов. Более того, некоторые решения были приняты заранее, так как было фактически невозможно в столь короткое время доставить требуемые законом оригиналы из одного учреждения в другое.
Стратегия и тактика защиты
Стратегия защиты Казакова состояла в том, чтобы разобрать цепочку процессуальных действий по выдворению на составные части и признание хотя бы одного из этапов противоправным. Изначально закон не предусматривал возможности обжаловать решение министра внутренних дел о включении в черный список. Такая возможность появилась только в конце 2005 года, когда, выполняя решение конституционного суда по другому делу, парламент ввел специальную процедуру обжалования таких решений сразу в Верховном суде.
Поданные в 2004 году иски были нацелены на два слабых звена – задержание Казакова и принятие решения о выдворении. Тем не менее, обжалованы были все процессуальные действия, что обеспечило защите пространство для маневра и требовало от противоположной стороны постоянной координации действий. В реальности же такой координации между учреждениями не происходило и факты, признанные одним учреждением, могли быть использованы в параллельных процессах против другого учреждения. В результате дело о защите Казакова было разделено на пять отдельных дел, выигрыш каждого из которых вызывал бы эффект домино. В сентябре 2005 года эта стратегия начала приносить первые плоды при рассмотрении дела о задержании Казакова пограничной службой.
Задержание Казакова было третьим процессуальным действием, предшествующее выдворению. Доставив Казакова в таможенную зону Рижского торгового порта, пограничная служба задержала Казакова для выяснения личности. Однако в свете того, что пограничники получили Казакова от Полиции безопасности, то для выяснения личности не было ничего проще, как спросить у коллег, кого и зачем они передают. Кроме того, административное задержание допустимо только в случае подозрений в совершении административно-правового нарушения. Подозревать же Казакова, насильно перевезенного пограничниками в таможенную зону, в виновном нарушении государственной границы было бы высшей мерой абсурда. Поэтому пограничная служба формально закончила задержание по выяснению личности и задержала Казакова как незаконно прибывшее в Латвию лицо, представляющее угрозу государственной безопасности. Однако в суде пограничную службу ждало разочарование, так как для такого задержания по закону необходимо наличие письменного заключения Полиции безопасности о наличии угрозы безопасности. Такого заключения в деле не было, Полиция безопасности дала пограничниками лишь устные указания. Задержание Казакова стало трещать по швам и, в конце концов, было признано незаконным. Признание всех последующих действий незаконными стало лишь вопросом времени.
После появления в конце 2005 года возможности обжалования решения о включении в черный список, основные усилия были переключены на это решение, так как именно оно не давало возможности Казакову вернуться в Латвию. В соответствии с новыми процессуальными правилами 8 октября 2005 года Министр внутренних дел издал повторное решение о внесении Казакова в черный список, в котором подтвердил обоснованность решения от 2 сентября 2004 года. В декабре 2005 года защита подала заявление в Верховный суд, в котором настаивала, что включение в список было продиктовано исключительно политическими мотивами и отсутствии реальной угрозы государственной безопасности.
Сложностью в этом деле был режим государственной тайны. Защита не имела представления, что вменяется в вину Казакову, за что он был включен в черный список, а затем выдворен из страны. В своем решении министр ссылался на заключение Полиции безопасности об угрозе государственной безопасности. Долгая переписка со всеми инстанциями секретных служб, а затем надзирающей за ними прокуратурой не дали результата. Поэтому защита использовала закрепленный в законе принцип, что публично доступная информация не может быть предметом государственной тайны. Представители Казакова самостоятельно собрали и передали суду досье на Казакова, предложив обсуждать опасность Казакова на основании этих материалов. Неожиданно на заседании суда в феврале 2006 года Полиция безопасности заявила, что материалы об угрозе государственной безопасности секретной информации не содержат, и представителям заявителя было разрешено с ними ознакомиться, подписавшись о неразглашении конфиденциальной информации. Соблюдая обязанность неразглашения, скажем только, что материалы представляли из себя анализ публичных выступлений Казакова.
Но и без раскрытия "секретных материалов", суть опасности озвучил тогдашний премьер-министр Индулис Эмсис, с его слов угрозой является общественно-политическая деятельность Казакова, ставящая своей целью укрепление русской общины Латвии, развитиедвухобщинного государства, а также заявления о возможности этнического конфликта в Латвии и выдвижение целей, требующих некоторых конституционных изменений. Отметим, что ничто из этого не являлось нарушением закона и относилось исключительно к сфере распространения политических убеждений. Таким образом, в полном соответствии с теорией этнической демократии угрозой государству была признано усиление политических позиций другой этно-лингвистической группы населения.
Несмотря, на явный политический характер заключения Полиции безопасности, суд не дал этому правовой оценки. Суд отменил решение министра на основании серьезного процессуального нарушения – того факта, что при принятии запрета на въезд в Латвию не были принято во внимание и оценена соразмерность ограничения права на частную жизнь Казакова, родившегося и прожившего всю свою жизнь в Латвии. Суд обратил внимание, что у Казакова в Латвии остается престарелая мама.
Политически Верховный суд находился перед трудным выбором – сохранить отношения с политической властью, но быть признанными необъективными на европейском уровне, либо сохранить независимость суда, но принять осложнение отношений с исполнительной властью. Понимая эту ситуации, формулировки защиты с самого начала были заточены под жалобу в Европейский суд по правам человека. К чести латвийского суда он пошел по второму сценарию, подвергшись после принятия решения острой критике со стороны премьер-министра Айгара Калвитиса.
Надо отметить, что защита Казакова постоянно сталкивалась с политическим противодействием в использовании правовых механизмов. После того, как Казаков обжаловал нарушения в процедуре выдворения, эта процедура была существенно упрощена и впредь такие жалобы стали невозможны. После подачи жалобы в Верховный суд, законодатель срочно изменил процедуру судебного рассмотрения. На просьбу ознакомиться с материалами суда, законодатель ответил ужесточением процедуры допуска к секретной информации. На каждый удачный ход защиты, законодатель определял, что такую просьбу впредь подавать нельзя. Поэтому стратегически правильным оказалась ставка на принцип судебного контроля над исполнительной властью, а не на казуистику закона. Для окончательного решения вопроса законодателю пришлось бы полностью отказаться от судебного контроля над исполнительной властью, что означало бы ликвидацию одного из столпов демократии.
После решения Верховного суда об исключении Казакова из черного списка министр иностранных дел присвоил Казакову статус персоны нон грата, определённой Венской конвенцией о дипломатических отношениях, как если бы Казаков был дипломатом, обладающим иммунитетом против латвийских законов. Это еще раз подтвердило, что решение о включении в черный список и выдворении Казакова было чисто политическим и подвести деятельность Казакова под нарушение какого-нибудь закона невозможно. Таким образом, объектом защиты государства было этническое доминирование и властные позиции одной из групп многонационального народа Латвии.
Заключение
Этническая демократия вынуждена балансировать между двумя принципами – обеспечением доминирования определенной этнической группы и функционированием демократических институтов. Как отмечают исследователи, этническое доминирование в многонациональной демократической стране всегда приводит к искажению и деградации самой идеи демократии и прав человека, дискриминационные практики начинают применяться и по отношению к неугодным группам доминирующего этноса. В свою очередь осознание этих процессов и привнесение их в публичную дискуссию приводит в действие внутренние противоречия и ведет к расшатыванию этнократического режима. (Towards a theory of ethnocratic regimes, Oren Yiflachel and As 'ad Ghanem // Eric P. Kauftnan, Rethinking ethnicity, 2004, UK-USA-Canada).
Описанные в статье юридические практики обеспечения этнического доминирования продолжают использоваться и по сей день. Следует отметить доктрину ядра конституции, которая была разработана в связи с попытками запретить проведение референдума о втором государственном языке, состоявшегося 18 февраля 2012 года. Сутью этой доктрины является, что носителем суверенитета являются этнические латыши, а национальные меньшинства лишь позже присоединились к латышскому этно-национальному проекту и не имеют права вносить в него какие-либо изменения. Доктрина ядра конституции была применена как юридический аргумент в решении Центральной избирательной комиссии от 1 ноября 2012 года, в котором комиссия отказалась начать процедуру сбора подписей под законопроектом 12 тысяч избирателей об автоматическом принятии в гражданство латвийских неграждан. В момент написания этой статьи идет дискуссия о необходимости дополнения принятой в 1922 году либерально-демократической конституции преамбулой, которая закрепит этно-национальный характер латвийского государства и легитимирует этническое доминирование.
В такой ситуации на первый план выходит необходимость создания единой политической нации как территориальной совокупности жителей, являющейся носителем суверенитета. Основание для национальной солидарности должно быть найдено путем заключения общественного договора, а не навязано со стороны одной из групп. Кроме того, необходимо развивать современные формы демократии, чтобы вернуть людям возможность принимать решение о себе, общем будущем и совместной жизни в стране.
Елена Вячеславовна Бачинская
Опыт организации правовой поддержки референдума о статусе русского языка в Латвии
магистр права Елена Вячеславовна Бачинская, Латвия
18 февраля 2013 года в Латвии состоялся референдум. На народное голосование был вынесен весьма болезненный вопрос о придании русскому языку статуса второго государственного. Болезненность этого вопроса была обусловлена большим количеством населения, для которого русский язык является родным или используемым в ежедневном общении.
Фактически русскую устную речь в Латвии понимают 90–95 % населения страны, говорит на русском языке только чуть меньше, для 40 % он является родным. При этом вопреки законам Латвии, утверждающим, что русский язык в Латвии является иностранным, практически в каждом государственном учреждении при устном обращении вам постараются ответить на русском языке. Исключение составляют те 5-10 % национал-радикально настроенных граждан, которые считают, что Латвия только для латышей и инородцам в ней не место. Да и то, их позиция в языковом вопросе является чистой воды спекуляцией, поскольку, громко говоря о латышских ценностях, они легко готовы отказаться от национальной валюты ради евро, отдают своих граждан в руки американского правосудия, невзирая на решения Европейского суда по правам человека о том, что такая процедура недопустима в отношении гражданина Латвии, а следовательно, и гражданина Европейского союза, не возражают против массовой эмиграции латышей на Запад.
Для того чтобы сделать русский язык вторым государственным в Латвийской Республике, необходимо было внести изменения в статью 4 действующей конституции Латвии, которая гласит, что государственным языком Латвийской Республики является латышский язык.
Согласно статье 78 конституции Латвии такие изменения к действующему основному закону имеет право инициировать одна десятая часть избирателей. Поправки подаются президенту, который в свою очередь обязан передать их Сейму Латвии. В случае если Сейм не принимает данные поправки без изменений по содержанию, то они передаются на народное голосование (референдум).
Однако данному шагу предшествует еще одна правовая процедура. Согласно части первой статьи 22 закона "О народном голосовании, инициировании законов и инициатив граждан Европы" под данным законопроектом необходимо предварительно собрать как минимум 10 000 нотариально заверенных подписей граждан.
Таким образом, весь процесс проведения референдума можно условно разделить на три этапа: первый – сбор 10 000 нотариально заверенных подписей граждан, осуществляемый инициаторами за свой счет; второй – после подачи собранных подписей в Центральную избирательную комиссию она организует за средства бюджета сбор подписей 1/10 части избирателей; и третий этап – собственно референдум, если парламент не утверждает законопроект, переданный избирателями через президента.
На каждом этапе сбора подписей и голосования правящая латышская элита неоднократно нарушала права латвийских граждан, прежде всего их русской части, на проведение референдума и поэтому потребовалось организовывать их защиту. Эта правовая защита проводилась с момента оформления инициативы до проведения собственно референдума. Тактика борьбы с ущемлением прав и свобод латвийцев различались на каждом из этапов проведения референдума.
Для первого этапа был характерен отказ ряда нотариусов осуществлять заверку подписей граждан под подготовленным инициаторами референдума законопроектом. Отказ не носил официального характера и не был оформлен письменно – нотариусы просто ссылались на то, что они заняты на многие недели и месяцы вперед. Причиной такого поведения было то, что нотариусы являются государственными чиновниками и по своему этническому составу, практически исключительно, латыши. Оказалось, что личные этнические предпочтения для ряда нотариусов стоят выше их служебных обязанностей и профессионального долга. При этом необходимо отметить, что процесс заверки подписей для нотариусов является весьма доходным видом деятельности. Таким образом, государственные чиновники-латыши были готовы даже пожертвовать своими доходами ради сохранения за русским языком статуса иностранного.
Инициаторы проведения языкового референдума обратились с жалобой в Совет присяжных нотариусов Латвии на непрофессиональное поведение ряда ее членов. К чести руководства Совета, он провел соответствующую разъяснительную работу среди нотариусов, и проблема была практически снята.
В итоге необходимое число подписей для завершения первого этапа было собрано. Нотариально заверенных подписей инициаторы референдума собрали даже не 10 000, а 12 533, поскольку были опасения, что часть подписей могут по техническим причинам признать недействительными. Первый этап референдума был проведен практически за месяц. Законопроект получил очень большую поддержку со стороны избирателей.
Наиболее сложным для всех юристов, работавших в рамках инициативной группы по проведению референдума, и автора данной статьи в том числе, был второй этап сбора подписей, который организовывала Центральная избирательная комиссия. Во-первых, данный этап длился целый календарный месяц, во-вторых, весь процесс организовывала Центральная избирательная комиссия (ЦИК), которая была политически сильно ангажирована и которая умышленно допускала множество правовых нарушений.
Прежде всего, юристам инициативной группы приходилось готовить большое количество жалоб в ЦИК в отношении числа и месторасположения участков для голосования. В отличие от традиционно определяемых при организации выборов в Сейм и муниципалитеты, участки для голосования в рамках второго этапа языкового референдума находились в непривычных для избирателей местах, а время их работы было неудобно для работающего населения. Количество участков по сбору подписей должно было соответствовать положению части второй статьи 7 закона "О народном голосовании, инициировании законов и инициатив граждан Европы" – на 10 000 избирателей хотя бы одно место, где они могут подписаться. ЦИК в ряде мест соблюдения установленной нормы не обеспечил.
Наряду с правонарушениями, носящими административный характер, были и правонарушения, наказание за которые предусмотрены Уголовным законом Латвии. Таковым является сознательное препятствие к осуществлению голосования на законно организованном народном голосовании. Выражалось данное преступное деяние, определенное статьей 90 Уголовного закона Латвии, в том, что члены участковых избирательных комиссий закрывали участки в указанное для них рабочее время и/или при помощи охраны в тех местах, где она была, дезориентировали или даже запугивали потенциальных подписантов.
Инициативная группа осуществляла практически круглосуточный мониторинг ситуации на избирательных участках. Она принимала звонки от населения и по полученным данным оперативно разрабатывала необходимые инструкции по тому, как фиксировать нарушения и реагировать на них. Факты нарушений на избирательных участках доводились до общественности. Одновременно подавались письменные жалобы в ЦИК. В результате все нарушители были вынуждены подчиниться требованиям закона. Однако ни уголовные, ни административные дела против нарушителей так и не были заведены, виновные в нарушениях закона чиновники даже не получили публичного порицания со стороны своего начальства.
Следует отметить, что юристам инициативной группы пришлось столкнуться и с фактами запугивания избирателей по месту их работы. Начальство на работе запугивало подчиненных, что если оно увидит в их паспорте отметку об участии в сборе подписей за русский язык (латвийское законодательство предусматривает проставление такой отметки в паспорт подписанта), то им придется искать другое рабочее место. Были случаи реального увольнения с работы лиц, подписавшихся под законопроектом о присвоении русскому языку более высокого статуса. Конечно, руководство предприятий не указывало в приказах, что причиной увольнения сотрудника является его участие в сборе подписей за русский язык как государственный. Поэтому доказать, что человека преследовали за его убеждения и уволили незаконно, было невозможно. Тем не менее, пострадавшим работникам юристы-добровольцы из инициативной группы оказывали правовую поддержку.