После большевистской революции отец не стал ждать, пока голытьба растащит его большое хозяйство, и выгодно продал его мариупольскому купцу. А сами они выехали в Москву, к брату отца. По дороге отец заболел тифом и умер. С огромным трудом Андрей все же пробился в Москву и поселился у дяди. Нигде не работал и не знал, что делать. Весной 1918 года случайно встретил в Москве начальника Александровского военного училища полковника Каменщикова, который ввел его в круг военной интеллигенции. Здесь он познакомился с Новицким, который помог ему получить хорошую работу в тресте, занимающемся внешнеторговыми делами, а позже ввел в созданную им подпольную контрреволюционную организацию интеллигенции "Либеральные демократы", а еще позже рекомендовал его в состав ЦК.
Женат. Ждет первого ребенка".
На Лубянке прекрасно сознавали: обмануть опытнейшего подпольщика Савинкова будет нереально сложно. Поэтому, чтобы не создавать себе дополнительные и вовсе ненужные в таком деле хлопоты, Федоров перемешал выдуманные факты своей "легенды" с реальными деталями собственной биографии. Имя и отчество он взял настоящие. Но его родители были бедняками, и из гимназии его не исключали, хотя анархистские настроения были тогда в моде. Он действительно учился в Харькове и был исключен из университета, но вовсе не из-за связи с эсерами. Федоров был активным участником революционных беспорядков, устроенных большевиками, и подбивал к тому же рабочих порта.
Во время Гражданской войны являлся разведчиком красных. Был даже пойман деникинской контрразведкой и чудом избежал расстрела. С 1919 года служил во Всероссийской чрезвычайной комиссии, где занимался борьбой с контрреволюционерами, работавшими на иностранные разведки.
Все это было хорошо и правильно. Дело оставалось за малым: сообщить Савинкову, что в России действует мощнейшая контрреволюционная организация. Но как это сделать? Выход был найден. Удалось перевербовать Зекунова, который резонно заметил: встать к стенке никогда не поздно. После месяца тщательного инструктажа его отправили в Варшаву. Там он и сообщил нужным людям, что Шешеня благодаря возобновлению еще дореволюционных знакомств вошел в контакт с представителями "Либеральных демократов". Поведать дальнейшие подробности гость из Москвы не мог, потому как был человеком маленьким, которому сам Шешеня не очень-то доверял в таком важном деле.
Резидент Савинкова в Варшаве Философов, вовремя оповещенный о посланце из самого сердца большевистской России, проклинал на чем свет стоит и его, и Шешеню. Ведь нужно было доложить такую важнейшую новость в Париж, "отец" постоянно справлялся, что слышно с Родины, а как сообщать, если толком ничего не известно? Только название – "Либеральные демократы". Но Философов прекрасно знал отличительную черту русской интеллигенции: умение потопить суть вопроса в пустой болтовне и взять название, которое совершенно не отражает чаяния организации. Решено было для начала отправить Савинкову письмо, написанное Шешеней, а там уж вождь пусть сам решает, что к чему:
"Дорогой мой отец! В самом начале, в Смоленске, я попал в беду, вышел из которой хоть и с шумом, но благополучно. А в Москве меня ожидала новая беда – Зекунов сидел в тюрьме. Он служил в военизированной железнодорожной охране, в его дежурство произошло ограбление склада, и его посадили за халатность. К счастью, все обошлось недорого. Через месяц его выпустили и в наказание перевели на другую работу, а он на эту новую работу не согласился и ушел из охраны совсем. Теперь у него работа очень удобная для нашего дела.
Я устроился в Москве неплохо, имею комнату почти что в центре. Работаю пока в полувоенной организации по закупке лошадиного фуража, но работа не постоянная, а, как здесь говорят, по договору. Пока что потерпим, а там посмотрим. Возможности есть, и хорошие.
Теперь о самом главном. Все получилось неожиданно и даже, прямо скажу, случайно. Я встретил в Москве на улице человека, которого хорошо знал по первым годам войны, он был в штабе нашего полка. Мы с ним немного дружили. Теперь решили дружбу восстановить. Он военнослужащий, работает в военной академии профессором. Как он из штабиста стал профессором – не знаю, а спрашивать пока неловко. Я к нему присматривался, а он – ко мне. И первый открылся он и как обухом по голове ударил. Оказывается, он нам прямой и близкий родственник и имеет к тому же очень большую семью, настолько большую, что мы с вами и подумать не могли бы. Родня раскидана по всей стране, и среди нее немало больших людей, в том числе и военных. В семье очень строгие порядки, и живут весьма скромно. Мой знакомый говорит, что жить широко еще не настало время.
Чтобы проверить и лично убедиться в правдивости рассказа об "ЛД" моего знакомого Новицкого, я по его предложению вступил в их организацию и стал посещать сходки "пятерки", в которую меня включили вместо умершего директора школы. Сообщаю состав моей пятерки: 1 – адвокат, заместитель председателя Московской коллегии адвокатов; 2 – ответственный работник Наркомата путей сообщения; 3 – директор большого магазина; 4 – преподаватель английского языка в школе; 5 – я. Собираемся два раза в месяц, вырабатываем обвинительное заключение большевикам. Эта работа проводится теперь по всей организации. Каждый член организации вносит в обвинение что-то свое. Получается очень сильно: не общие слова или брехня про все на свете, а точно: там-то, тогда-то, то-то, извольте, господа большевики, за это отвечать. В общем "ЛД" – дело серьезное, но малоактивное и для большевиков пока малочувствительное. Новицкий говорит, что сейчас у них продолжается накопление сил, а действия они начнут позже.
Не имея с вами связи, я сам решил: а что, если эту организацию включить в наш союз? Ведь с самого начала Новицкий ухватился за меня, стоило мне намекнуть, что я – человек Савинкова. Я соврал еще, будто я здесь, в Москве, возглавляю одну из самых больших организаций нашего союза. Он не поверил. Стал проверять, но он же о нашем движении знает меньше меня, а я предъявил ему Зекунова и еще двух членов моей группы. Тогда я сказал ему, что я ваш личный адъютант, Новицкий этому заметно обрадовался.
Когда зашла речь о вас, я быстро загнал его в угол. А некоторое время спустя Новицкий говорит мне: "Помогите нам установить связь с вашим главным руководителем". Я ему в ответ, чтобы поддразнить его, говорю, что нам с ними будет неинтересно, мы – люди решительного действия, мы ходим не с кукишем в кармане, а с маузером. И сразу я понял, что сказал не так, особенно про маузер. Но было поздно, и Новицкий в тот раз вопрос о связи с вами больше не поднимал. Однако спустя две недели он опять поставил вопрос о связи с вами, и я окончательно понял, что плохо веду игру, в чем честно и признаюсь, – не оказался на уровне в вопросе тактики. Но главное все же в том, что я нашел эту организацию "ЛД" и установил связь с Новицким, который является одним из ее руководителей. Но теперь какой-то ход нужно сделать с вашей стороны, чтобы Новицкий видел наш интерес. С его стороны интерес есть".
Савинков трижды перечитал письмо. Он даже вспомнил этого самого Новицкого, не подозревая, что чекисты пустили таким образом пробный шар. Никакого решения он не принял, но приказал Варшаве все внимание уделить этому делу. И прежде всего узнать политическую программу "Либеральных демократов".
* * *
Зекунов вернулся в Москву и тщательно доложил о результатах своей поездки. Чекистов интересовало буквально все, ведь мелочей в таком деле просто не бывает. Тем более что в Варшаву теперь уже предстояло отправляться Федорову. Согласно плану, он должен был потребовать встречи с самим Савинковым и, когда ему в этом откажут, разыграть жгучую обиду, но и не отказаться познакомить членов Союза защиты Родины и свободы с идеологией "Либеральных демократов". Свою "тронную речь" Федоров выучил буквально наизусть, тщательно шлифуя детали в разговоре с начальником контрразведки Артузовым, который на этом своеобразном экзамене играл роль помощника Савинкова.
В действительности все случилось, как и предполагали на Лубянке. Разумеется, ни к какому Савинкову Федорова никто просто так допускать не собирался. На этот случай есть помощники, которые и ограждают бесценное время вождя от траты на пустые разговоры. Поэтому именно Философову было суждено первому узнать, что же это такое – "Либеральные демократы". Слушал он очень внимательно, ведь основные тезисы Федорова ему было необходимо потом рассказать лидеру организации:
"Почему мы выбрали именно господина Савинкова, а не другого? Этот вопрос обсуждали всего-навсего два доверяющих друг другу человека из руководства "ЛД": я и профессор военной академии Новицкий, заместитель лидера организации и мой давний друг. Он еще не поддерживает меня в ЦК открыто, но уже оказывает мне всяческое негласное содействие. Он дал мне на свой риск и доверенность на эти переговоры. Деятели из эмиграции монархического толка исключаются категорически. Монархия – трагедия России. Эсеры старого покроя, от которых ушел ваш Савинков, – эти вообще неизвестно что и для чего существуют. Военные – те мечтают об интервенции, а мы считаем, что крови Россия пролила достаточно. Но вот Новицкий с помощью Шешени получает программу вашего союза. Не все в ней мы можем принять, но основная идея нам понятна и привлекательна – мы тоже за демократическую, парламентарную Россию. Но при таком положении на переговоры мы должны идти только с самим Савинковым. Ибо только он, как нам кажется, может полновластно и окончательно определить отношение вашего союза к тому, что в его программе мы не принимаем. И решить главный вопрос – о политической консультации нашего руководства…"
Все вроде бы правильно, но червь недоверия к любому гостю из "большевизии" гложет Философова. Он напишет Савинкову подробный отчет о ходе переговоров, укажет отдельно на сомнения и о принятом решении: отправить в Россию одного из членов Союза защиты Родины и свободы. Пусть посмотрит на месте, что к чему с этой загадочной пока организацией. Через несколько дней из Парижа придет ответ:
"Ваше решение послать туда Фомичева считаю совершенно правильным со всех точек зрения. В случае неудачи наша потеря легко восполнима. Всякая проверка там нашими глазами стала более чем необходимой.
Будем теперь терпеливо ждать. Не стоит ли напечатать в нашей газете статью без подписи – этакое туманное предчувствие чего-то под знаком "плюс" и парочку намеков, но более чем осторожных. Понимаете? Только предварительно пришлите мне – подумаем, так сказать, вместе. Это очень, очень важно!
Терпение, мой друг!"
* * *
Для встречи "ревизора", чье явление было как раз приятнейшим для чекистов, все было готово. Конспиративная дача как нельзя лучше соответствовала статусу таинственной и могущественной организации. Шешеня, осознав, что вымолить прощение можно только исключительно чистосердечной службой, рьяно взялся исполнять свою роль. Фомичеву было решено приготовить и сюрприз: встречу с самым настоящим контрреволюционером. Профессор Исаченко возглавлял одну из тайных монархических организаций и уже давно должен был быть арестован. Но Артузов, подобно Плюшкину, берег в своем хозяйстве даже ржавый гвоздь. Его план был чрезвычайно прост и эффективен: во время встречи демократ Фомичев и монархист Исаченко неизбежно переругаются на почве реализации планов по спасению Родины. Таким образом будет укреплена вера посланца из Варшавы, что "Либеральные демократы" – единственные возможные союзники Савинкова в красной России.
Все так и вышло. Уже через 15 минут переговоры перешли на повышенные тона, а участники стали обмениваться взаимными оскорблениями. В результате Фомичев с высоко поднятой головой покинул "зал заседаний", обвинив Исаченко в полном непонимании исторических и политических процессов, произошедших в России в последние годы. После чего спокойно отправился на заседание объединенного центра "Либеральных демократов" и савинковцев, а профессор – во внутреннюю тюрьму на Лубянку, где, по всей видимости, был вскоре расстрелян.
Фомичев к восторгу чекистов сам завел разговор о том, что нужно объединять усилия в борьбе с ненавистными Советами. Представители "Либеральных демократов" для вида изобразили мучительные сомнения, но вскоре согласились. Поставив, правда, одно немаловажное условие: это должен быть только первый шаг. Им необходимы политические консультации с Савинковым – и желательно личные, а не путем переписки и с использованием многочисленных посредников. Довольный удачно завершенными переговорами Фомичев отбыл в Варшаву.
Философов, получив отчет "ревизора", остался настолько доволен ходом дела, что забыл проинформировать Савинкова. Лидер Союза защиты Родины и свободы узнал о московских договоренностях совершенно случайно и, понятное дело, был взбешен. В гневной отповеди "варшавским сепаратистам" он указывал, что сам будет решать, что важно, а что нет. И если подобное повторится впредь – заменит всех местных руководителей союза. Наконец получив содержательный отчет о встречах Фомичева с руководителями "Либеральных демократов", бывший террорист взял время на раздумье. Он понимал, что эта организация действительно существует и с этим надо считаться. Но еще лучше он осознавал, что проводить политические консультации на расстоянии – верх авантюризма, который он себе позволить не может. В этой ситуации, поскольку сам он в Россию пока не собирался, выход был только один: принять представителя организации в Париже. Если "Либеральные демократы" – все же провокация чекистов, то он как опытный подпольщик ее раскроет. А если все чисто, то можно будет начать объединительный процесс уже на серьезном уровне и готовить собственный переезд в Россию. И пока в Москву шло письмо о готовности Савинкова к переговорам во Франции, сам бывший эсеровский террорист внимательно перечитывал программные документы "Либеральных демократов". В архиве ФСБ России хранится первый вариант, написанный Федоровым. На нем есть пометки Артузова, Пузицкого и Менжинского, свидетельствующие о том, с какой тщательностью чекисты готовили эту операцию:
" Общие обстоятельства, объясняющие появление в России новой контрреволюционной организации "Либеральные демократы" ("ЛД")
Признание, что Советская власть укрепляет свои позиции в России.
( Пометка на полях Артузова: Не только в России, но и в международном мире. Необходимо привести подтверждающие это факты.)
Основные классы населения – пролетариат и крестьянство – получили от Советской власти немалые выгоды, льготы и гарантии. Так, например, почти полностью ликвидирована безработица в промышленности. На глазах у рабочих происходит заметное расширение производства. На свое жалованье рабочий может вполне прилично жить. Нэп насытил внутренний рынок всем необходимым. Крестьяне получили землю и безраздельно ею владеют. Кроме того, русские крестьяне впервые видят уважительное к себе отношение.
Можно сколько угодно говорить и писать о грабительском смысле продналога, но факт состоит в том, что этот налог тяжел только для богатых крестьян.
Вот почему, когда большевики говорят, что в стране ликвидируется социальная база для контрреволюции, – это и правда, и неправда. Для нас важно выяснить, в чем неправда.
Возникновение организации "ЛД"
Тайная организация "Либеральных демократов" ("ЛД") возникла в среде старой интеллигенции как одно из конкретных выражений ее антисоветской позиции. В ней Савинков увидит и достоверные приметы известных ему антисоветских настроений интеллигенции и нечто новое – то, что эта организация очень серьезно задумана, хотя руководство ее и не лишено некоторой наивности, так свойственной русской интеллигенции. Он увидит, что организация родилась в муках, но естественно и живет в среде, ее породившей.
( Пометка Артузова на полях: Вместо "живущая" надо написать "действующая" – пусть думают, что "ЛД" уже что-то делает, а не только наполняет силы.
Ввиду того что в данных "ЛД" использован опыт подлинных контрреволюционных групп интеллигенции в самых разных местах России, у Савинкова должно сложиться впечатление, что "ЛД" массовая и глубоко разветвленная контрреволюционная организация.)
Руководство "ЛД" продолжает считать главной своей задачей дальнейшее накопление сил и в этом смысле располагает неограниченными резервами. И если руководство "ЛД" решает обратиться к помощи извне, то только по причинам, которые изложены ниже.
( Пометка Пузицкого: Следует сказать, откуда у организации средства. Я думаю, можно назвать такие источники: добровольные взносы членов организации, персональные пожертвования, сдача личных ценностей и другие способы сколачивания средств, известные нам по подлинным организациям.)