В древности сбитня сомневаться не приходится. Пили его, очень может быть, уже тысячу лет назад, если не больше, называя "взваром", поскольку варили и настаивали для его приготовления различные душистые травы, которые собирались на лесных полянах и луговинах. В сбитень добавляли мёд для сладости и различные пряности. Вначале это был хмель, позже привозные имбирь, корица, лавровый лист. Долгое время сбитень был конкурентом чая из-за дороговизны последнего. При Петре I строителям Адмиралтейства сбитень раздавали в знак особой милости и расположения как горячее противопростудное средство. Иностранцы, познакомившиеся со вкусом сбитня, с восторгом называли его "русским глинтвейном". Правда, сбитень – безалкогольный напиток, в отличие от своего европейского "собрата", хотя в конце XIX века взрослым покупателям предлагали и сбитень с добавлением других горячительных напитков. Аромат душистых трав, смешанный со вкусом мёда и пряностей, особенно остро ощущается, если сбитень горячий, поэтому традиционно его потребляли в горячем виде. Торговцы сбитнем обыкновенно составляли часть толпы во время любого народного гулянья или ярмарки. "Вот сбитенёк – пей, паренёк!", "Сбитень горячий – пей, подъячий!", "Не пей пива кружку – выпей сбитня на полушку!" – такими зазывалками привлекали они к себе прохожих. Для удобства уличной торговли сбитнем уже в середине XVIII века устанавливали круглые чайники на высоких ножках (сбитенники), внутри которых, как и в самоваре, находилась труба-жаровня, наполненная углями для постоянного подогрева сбитня. Готовили сбитень дома, на это уходило от 2 до 4 часов (воду сначала кипятили, затем добавляли травы, потом мёд, процеживали и облагораживали пряностями). Только потом напиток заливали в самовар-сбитенник. Лишь со временем чай сумел вытеснить сбитень. При этом он потребовал создания новых форм водогрейных приборов, и отечественные "левши" откликнулись на этот вызов времени.
Русские подарили миру слово "самовар". Оно образовано по типу слов "самолёт" и "самогон" и обозначает аппарат, приспособленный для автономной варки ("сам варит") что-либо. Это достигается за счёт того, что внутри металлической ёмкости имеется труба – так называемый кувшин, куда закладывается древесное топливо: уголь или щепки. Между кувшином и внешней стенкой имеется свободное пространство, куда заливается вода. У самовара на Руси есть и другие имена: по-ярославски он самогар, по-курски – самокипец, а по-вятски – самогрей. В общем, это изобретение с древними корнями, но наделённое его разработчиками и пользователями русскими именами.
Кому быть родиной самовара, спорят Урал и Тула. Если судить по закону, то есть документально, то пальму первенства следует, безусловно, отдать уральцам. Таможенная служба Екатеринбурга засвидетельствовала 7 февраля 1740 года, что среди вещей, конфискованных у купца Демидова, находился "самовар медный, луженый, весом 16 фунтов, заводской собственной работы". Это первое упоминание самовара в известных исторических записях.
Казалось бы, чего тут спорить, всё предельно ясно. Но промышленник Демидов был родом из Тулы и начинал свой трудовой путь кузнецом. В 1701 году он вместе с артелью искусных медных дел мастеров покинул родной город и перебрался на Урал. Так, может, первые пробные образцы самоваров были изготовлены ими или их учителями ещё в Туле? Во всяком случае, для таможенников Екатеринбурга самовар не был диковинкой, и было бы странно, если бы отдельные опытные экспонаты к тому времени ещё не были известны в столичных городах. А то получается, что в 1730–1740 годах самоварами пользовались на Урале, а в Туле, Москве и Петербурге их и не видывали. Спору, конечно, нет: рудные богатства Урала предопределили возникновение и развитие там металлургических предприятий, и именно на уральских заводах складывались те технологические приёмы выделки медной посуды, которые в дальнейшем стали использоваться при выделке самоваров. Но и роль Тулы в налаживании самоварного производства трудно отрицать. Поэтому нам по нраву следующая "романтическая" версия. Ещё живя в Туле, Демидов загорелся идеей создания самовара, но по-настоящему смог реализовать её, только оказавшись на Урале. Если на историю открытия посмотреть в таком ракурсе, то и Тула, и Урал предстают в роли двух связанных между собой прародин самовара: первая – как центр идеи самовара, а вторая – как центр её промышленной реализации.
Но как бы то ни было, русскому самовару не менее 275 лет, а это возраст!
Сакральное значение
В чём же секрет столь масштабного распространения самовара в нашем Отечестве и безусловного восприятия его русскими людьми? Похоже, здесь не обошлось без мистической, сакральной стороны дела. Загадочная русская душа отчего-то безоговорочно сказала самовару "да!". А коли так, то стоит поискать причину этого.
Начнём с того, что мы рассказали отнюдь не про все прототипы нашего героя. Исследователи, писавшие о самоварах, никогда не упоминали про него, а напрасно. Речь идёт о треножнике Аполлона. С чисто обывательской точки зрения это чаша с тремя ножками, напоминающая ту самую автепсу, которая была найдена при раскопках в Помпеях. Но это был священный атрибут одного из древнейших богов, который, согласно представлениям наших предков, заключал в себе огромный духовный смысл, выступая символом тайного знания, всеведения и божественной силы.
Поскольку Аполлон покровительствовал медицине, то каждый посвящённый ему храм имел треножник этого бога-врачевателя. Такого же рода сосуд и с такими же сакральными свойствами, не удивляйтесь, использовали и китайцы. Было бы странно, если бы хо-го не предшествовали более простые формы водогрейных сосудов. В треножнике хранил травы Шэнь-нун – покровитель медицины, который, согласно китайским преданиям, открыл все лекарственные средства и написал классический фармакологический трактат о травах и лекарствах. Ему же приписывают открытие лечебных и бодрящих свойств чая. Другой мифологический персонаж и легендарный император Китая – Хуан-ди – также использовал треножник для приготовления лекарственных средств. Он сделал бронзовый треножник специально для того, чтобы сварить в нём зелье бессмертия. Так как назначением треножника в древности было приготовление лекарств, он стал символом врачебного искусства.
Конечно, нельзя не вспомнить при этом о наших бабушках-знахарках, ведуньях, готовивших свои настои и отвары в особых чашах-котлах, расположенных над костром. Их знахарские тайнознания стали истоком тех лекарских традиций, которые применяли древнегреческие, китайские и античные эскулапы. Но что для нас крайне важно: самовар на Руси выступил не только наследником более древних сосудов для нагрева воды (с точки зрения конструктивных особенностей), но и (на уровне коллективного бессознательного) стал ассоциироваться с предметом, дарующим здоровье, а если ещё шире, то божественную защиту и даже бессмертие.
Не забудем и то, что мода на самовар установилась в России, когда христианство безоговорочно вытеснило, по крайней мере, на государственном и социально-общественном уровне, более древние, языческие традиции. Самовар же, наоборот, как бы возвращал русского человека к тем архаичным временам, когда представители племени (рода) собирались вокруг костра, на котором готовился магический напиток из целебных трав. И кто возьмётся утверждать, что наши предки не воспринимали его как эликсир бессмертия? Более того, история приготовления сбитня и чая свидетельствует, что оба напитка изначально рассматривались как целебные. Рассаживаясь вокруг самовара, русские люди как бы восстанавливали одну из древнейших традиций родового братства. И самовар служил для неё важнейшим атрибутом, русской "чашей Грааля".
Согласно христианской традиции, Святой Грааль – это чаша, из которой Иисус Христос вкушал на Тайной вечере и в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь из ран распятого на кресте Спасителя. В европейских романах, однако, Грааль трактуется уже в более широком контексте – не как чаша, а как некая драгоценная реликвия. Это служит верным указанием, что корни происхождения легенды о святой чаше, дарующей бессмертие, уходят значительно глубже первого века христианства. Они, безусловно, языческие по своему внутреннему содержанию. Испивший из чаши Грааля, получает прощение грехов, вечную жизнь и т. д. В некоторых версиях даже близкое созерцание магического предмета даёт бессмертие, а также различные блага в виде еды, питья и т. п. Можно сколько угодно удивляться, но самовар для русских XVII–XX веков выступал (опять-таки на мистическом уровне) священным сосудом, русским Граалем, восстанавливающим связь времён.
В разные времена этот мистический сосуд представал в различных формах. У поэта Юрия Кузнецова, к примеру, есть такое стихотворение:
Я пил из черепа отца
За правду на земле,
За сказку русского лица
И верный путь во мгле.Вставали солнце и луна
И чокались со мной.
И повторял я имена,
Забытые землёй.
Литературные критики в своё время "распинали" автора за первую строчку. Но гнев их проистекал от непонимания смысла поэтической метафоры. Кузнецов, на наш взгляд, блестяще угадал, как выглядел "священный Грааль" наших предков в скифскую эпоху. Как известно, в то время практиковались чаши для питья, сделанные из черепов. Одна из них, обязательно отполированная и украшенная драгоценными камнями, могла выступать в качестве ритуального сосуда при проведении религиозных обрядов. Выпивая из неё специально приготовленный напиток (то же вино, медовуху или сбитень), люди племени приобщались к единым для них святыням и культовым фигурам. И если, к примеру, чаша почиталась как символ прародителя племени, то действительно можно было сказать, что припавший к ней губами пьёт из черепа отца.
Первая строка стихотворения, по существу, говорит, что поэт обращается к культу предков и пытается осмыслить веру отцов. Своей диковинной чашей он чокается с солнцем и луной – символами вечности, и, о чудо, поэт начинает прозревать имена своих прародителей, "забытых землёй". Что же это за имена? Поэт оставляет читателю право угадать или домыслить их. Но, безусловно, в их числе должен быть бог Аполлон и поддерживавшие его культ жрецы. Почему безусловно? Да потому, что родина Аполлона – Гиперборея, Русская равнина, где уже не одну тысячу лет живёт "сказка русского лица". Вот и получается, что треножник Аполлона, ритуальная скифская чаша и самовар – это всё звенья единой цепочки. Русские восприняли самовар как культовую вещь, русский Грааль. В этом и заключена тайна самовара.
Велика сила традиции!..
Часть III. Языческая составляющая русской души
О Русь – великий звездочет!
Как звезд не свергнуть с высоты,
Так век неслышно протечет,
Не тронув этой красоты,Как будто древний этот вид
Раз навсегда запечатлен,
В душе, которая хранит
Всю красоту былых времен…Н. Рубцов
Религиозность – наиболее глубокая черта характера русского человека. Ею в значительной степени определяется набор его отличительных качеств, которые, взятые все вместе, и обозначаются понятием "русская душа". Традиционно авторы, затрагивающие эту тему, пишут о влиянии Православия на русского человека. Количество такого рода сочинений огромно. Но присутствует в русской душе не менее важный и не менее влияющий на нее слой древнейшей языческой культуры, связанный с мифологией. Он присутствует в нас на бессознательном уровне и в конечном итоге определяет то, что мы называем "русским духом".
Глава 12. Религия первопредков
Крытый именем Боговой матери
Был шалман, а теперь его нет.
Покатилось все к чертовой матери…
А с Россией остался поэт.Ю. Кузнецов. Явление под Олимпом
В русских источниках времён Киевской Руси вопрос о периодизации язычества ставился трижды. Наиболее полно и обстоятельно его изложил автор "Слова святого Григория (Богословца) изобретено в толцех о том, како първое погани сущее языци кланялися идолом и требы им клали; то и ныне творят", называемого также для краткости "Слово об идолах".
Автор этого трактата-поучения выделил (в хронологическом порядке) следующие этапы русского язычества:
– почитание упырей и берегинь;
– культ Рода и рожаниц;
– поклонение Перуну, ставшему верховным богом языческого пантеона (реформа Владимира);
– по принятии христианства сохранение веры в силу всех отринутых ранее языческих богов (Рода, Перуна и т. д.).
Итак, начало начал наших религиозных представлений – вера в упырей и берегинь. И про тех, и про других мы больше знаем из художественных произведений. Упыри (или вампиры) в современной традиции – это исчадия зла, олицетворения гибельных сил. Вампиры высасывают из человека кровь и поедают мертвецов. Берегини тоже связаны с миром умерших. Это русалки, которых фольклор и художественная литература XIX века представляют в виде зловредных и коварных утопленниц. В связи с этим возникает вполне законный вопрос: неужели первые герои религиозных верований наших далёких предков выступали носителями тёмных начал?
Разумеется, нет. Один из законов мифологии гласит, что чем древнее божество, тем больше в нём замешено отрицательных черт. Поколения богов менялись, на смену старым приходили более юные и привлекательные, новые герои человеческих фантазий. Вот в этот-то самый момент на прежних кумиров наводились тени и навешивались ярлыки. Они превращались в злодеев, врагов человеческого рода. Так произошло с лешими, водяными, банником, домовым, Бабой-Ягой и Кощеем Бессмертным. Но следует помнить, что изначально их образы не имели этической "окраски". Деление богов на добрых и злых произошло довольно поздно. Для древнейшего этапа язычества это вообще неприемлемо. Образы упырей и русалок новейшая литература передаёт не в их первозданном, а в заведомо искажённом виде. В высшей степени неправильно представлять наших отдалённых прародителей "людьми лунного света" (В. В. Розанов), настроенными на восприятие, в первую очередь, тёмной стороны действительности. Надо подробнее разобраться с героями их фантазий, вникнуть во внутренний мир древнего человека и в конечном итоге отдать должное их поэтическим воззрениям.
Имя "упырь", на первый взгляд, загадочно и неясно. Но в русском языке в некоторых случаях добавление буквы "у" к слову придаёт ему негативный оттенок. Например, бог – убогий (без бога), род – урод (безбожный). Второй из этих примеров интересен ещё и тем, что Род – имя верховного бога, сменившего на вершине русского Олимпа упырей и берегинь (согласно автору "Слова об идолах"). Так не является ли слово "упырь" отрицанием некоего "пыря"?
Не поленимся заглянуть в "Толковый словарь живого великорусского языка" Владимира Ивановича Даля. Пырин, пыран, пыръ, пырка – всё это обозначение предмета (органа), который пыряет. Родители русских мальчиков до сих пор называют маленький "отросточек" сыночка – пирином. Пырь, в силу своего символического значения, олицетворяет силы плодородия и торжество жизни на земле. Соответственно, упырь, выступающий его антиподом, изображается мертвецом (фигурально, без пыра), нападающим на людей и животных.
Читатель теперь наверняка согласится, что и изначальный образ русалок никак нельзя считать демоническим. Их почитание напрямую восходит к общеиндоевропейскому культу живительных сил Природы. В верованиях индоевропейцев огромное значение имеет образ Матери-земли (у русских – мать сыра земля), которому отводился статус божества. Мать-земля выступала в роли прародительницы и хранительницы животного и растительного мира, Великой (верховной) богини, ответственной за всё сущее. Главенство женского начала в иерархии божественных сил соответствует эпохе матриархата, первым тысячелетиям существования "гомо сапиенса". Русалками изначально называли девушек, посвящавших себя служению Великой богине. Они – предшественницы тех, кого позднее стали называть ведьмами. Красавицы, знахарки, ведавшие тайнами растений и магией заговоров, они пользовались особым всеобщим почётом и уважением.
Перемена отношения к ним произошла с наступлением патриархата. Ярким доказательством тому служит языческий праздник русалий, существовавший, согласно средневековым источникам, у славян. В течение недели после большого христианского праздника (Крещения или Троицы) по дворам ходили группы мужчин, называемых "русалии", которые устраивали особые хороводы вокруг больных людей и исполняли обрядовые танцы, чтобы исцелить их. Члены дружины русалиев на весь период праздника соблюдали строгие запреты: они не должны были креститься перед едой и на ночь; здороваться при входе в дом и при встрече с односельчанами на улице; обязаны были хранить молчание; ночевали всей группой в чужих домах, не возвращаясь на ночлег домой и не вступая в контакты со своими родственниками. Русальскую дружину встречали во всех домах с большими почестями. Считалось, что сам их приход в дом способствовал сохранению здоровья и изгнанию духов болезней.
Обратим внимание на два важнейших обстоятельства:
1. Обряды праздника исполняют мужчины. Они взяли на себя те функции, которые в древности были уделом исключительно женщин. Соответственно на эту избранную группу мужчин перешло и название русалок.
2. Мужчины-русалии выступают носителями светлых, божественных сил и лечат от "русальской" болезни, насылаемой вредоносными женскими существами.
Налицо, так сказать, религиозный переворот, проведённый по половому признаку. Мужчины переняли бразды правления у женщин. Но при этом они ещё и уничтожили "институт" жриц-русалок. Их стали представлять не живыми и добродетельными девами, а мертвящими сущностями.
Изначально культ почитания матери-земли исполняли сообщества девушек (русалок-берегинь). Пыри (читай, парни!), или избранные для ритуалов юноши, прислуживали, помогали им, оставаясь на втором плане. Со временем их роли поменялись: русалок стали изображать существами потустороннего мира и приписывать им разного рода отрицательные черты. Тогда-то и родились сказания о страшных, уродливых русалках, похожих на косматых баб, кудлатых, как ведьмы, горбатых и старых, чёрных, заросших шерстью, с грудями, как каменья, ходящих голыми или в лохмотьях и держащих в руках клюку или кочергу. Так чернили светлый образ берегинь…
Этимологически берегинь сближают с именем бога Перуна (о нём речь впереди) и со старославянским "прегыня" – "холм, поросший лесом". Но вероятно смешение со словом "берег", с чем связано и употребление названия берегинь по отношению к изображениям русалок в русской домовой резьбе. Что же касается русалок, то их примечали не только у воды, но и в лесу, на перекрестках дорог, на кладбище, на деревьях. Не случайно у А. С. Пушкина "русалка на ветвях сидит". Появляясь из мира мёртвых, русалки "из воды вылазили", "с деревьев спускались", "из-под земли или из могил выходили", "с неба слетали", а после отведённого им срока пребывания на земле вновь уходили на своё место: в воду, в море, в ирей (рай), на кладбище, по деревьям на небо и т. д. Наиболее традиционные места их пребывания – вода и деревья – осмысляются в народной культуре как пути перехода из мира мёртвых на землю и обратно