Из Пазевалька он направляется в Мюнхен, в 7-ю роту 1-го запасного батальона 2-го Баварского пехотного полка, который с началом революции "находился в руках солдатского совета". По приезде в Мюнхен Гитлер поначалу приходит в растерянность от происходящих политических событий. Курт Эйснер, еврей, родившийся, по его собственным словам, в Берлине, бывший социал-демократ и редактор газеты "Форвертс", 7 ноября в результате "казачьего налета", как он сам иронически называет свою революцию, провозласил республику и захватил все правительственные учреждения. В отличие от Гитлера баварцы знают его, так как он известный журналист и театральный критик, в январе 1918 г. участвовал в мюнхенских забастовках, был арестован и в начале 1918 г. был участником судебного процесса по обвинению в государственной измене, а затем под влиянием социал-демократов снова проявил в сентябре политическую активность. Баварский король, которому Гитлер присягал 8 октября 1914 г., поспешно и без борьбы оставил свой трон, кайзер Вильгельм II вообще сбежал за границу. Уже 13 ноября, еще до того, как Гитлер прибыл в Мюнхен, сбежавший король освободил от присяги "всех чиновников, офицеров и солдат" и предоставил им право действовать дальше в зависимости от сложившихся условий. В большинстве случаев офицеры и унтер-офицеры с радостью приняли новую власть и согласились служить ей, о чем Гитлер сразу же узнает в казарме. Лидер офицерского корпуса барон генерал фон Шпайдель уже 8 ноября заверил, что офицеры, "осознавая свой долг, окончательно и искренне переходят на службу народному государству". Ввиду сложившейся политической ситуации они порывают с королевской властью и волей-неволей приспосабливаются к новому положению. Ни они, ни полиция, ни остальное чиновничество, которое, как и прежде, продолжает свою деятельность, не решаются активно выступить с оружием в руках за правящий королевский дом.
Гитлеру "вся эта возня противна", однако он остается в казарме своей части, где его вместе со Шмидтом привлекают к караульной службе. Чтобы дополнительно подзаработать денег, он вместе с Эрнстом Шмидтом вызывается на сортировку военного обмундирования. И все же он находит время для того, чтобы продолжить свое образование, которое вынужден был прервать в августе 1914 г. В Мюнхене он находит подтверждение тому, что его приобретенные еще в Вене взгляды "на евреев" соответствуют действительности. Германского кайзера, который с 1900 по 1914 г. был для него в Леондинге, Линце, Штайре, Вене и Мюнхене символом имперской идеи, он уже в ноябре, будучи в Пазевальке, вычеркивает из своего "мировоззрения". В "Майн кампф" он напишет позже, что в Пазевальке понял причину поражения Германии: Вильгельм II "первым из германских кайзеров подал в знак примирения руку лидерам марксистов", не подозревая при этом, "что у этих негодяев нет никакого понятия о чести". Эту идею он отстаивает уже в период между декабрем 1918 и февралем 1919 г. Он обвиняет марксистов в том, что "одной рукой… они пожимали руку кайзеру", а другой "уже тянулись к кинжалу", чтобы "выполнить свою еврейскую миссию". В Мюнхене в его распоряжение в 1918 г. попадают листовки и памфлеты националистического содержания, демонстрирующие болезненное национальное самосознание антисемитского толка. Вся вина за поражение Германии возлагается на евреев. Они обвиняются в том, что "их жажда власти и алчность… сделала Германию ненавистной для всего мира", что во время войны они заработали миллиарды на военных поставках и заказах, что они систематически разваливали Германию, готовя ее к установлению "власти еврейства", и инсценировали революцию только с той целью, чтобы предотвратить разоблачение этих фактов. Повсюду, не только в Баварии, фанатичные антисемиты проявляют себя словом и делом, пытаясь путем истеричных обвинений освободить отягощенный поражением и его последствиями немецкий национальный дух от сознания того, что в этой ситуации виновен прежде всего он сам.
Гитлер пока еще не собирается "вступать в политику". "Я не хотел ничего знать о политике, - излагает он в "Майн кампф" свою позицию во время войны, - но не мог не высказать своего отношения к некоторым явлениям". В казарме он ведет себя незаметно, много читает, наблюдает за окружающими и избегает близких контактов с военнослужащими и штатскими, за исключением Эрнста Шмидта.
В начале февраля 1919 г. на построении 7-й роты 1-го запасного батальона делается объявление, что примерно двадцать солдат могут быть в качестве добровольцев направлены на охрану лагеря военнопленных в Траунштайне, так как задействованные там для охраны старики из ополчения уволены. Гитлер и Шмидт записываются добровольцами. 12 февраля они прибывают в Траунштайн, где в то время содержались французские и русские, а позже только русские пленные, которые частично использовались на работах за пределами лагеря.
16 февраля 1919 г. маршал Фош отдает приказ об остановке немецкого контрнаступления в Польше и намечает демаркационную линию на востоке, которая впоследствии становится основой для определения границы в рамках мирного договора. 20 февраля 1919 г. Национальное собрание в Веймаре вынуждено пойти на условия союзников и подписать мирный договор, который станет определяющим для истории Веймарской республики и НСДАП. Подавляющая часть немецкого населения, в отличие от Гитлера, возмущена небывало жесткими условиями союзников. Так, например, параграф 231 Версальского договора, текст которого со своими пометками Гитлер впоследствии всегда носил при себе, разъезжая с агитационными речами, гласит: "Союзнические и примкнувшие к ним правительства заявляют, а Германия признает, что Германия и ее союзники, начавшие войну, несут ответственность за все потери и ущерб, понесенные союзническими и примкнувшими к ним правительствами вследствие войны, навязанной им в результате агрессии Германии и ее союзников".
21 февраля 1919 г., спустя пять дней после опубликования приказа Фоша, Курта Эйснера убивает выстрелом в спину офицер Арко-Фаллей, сын еврейки и племянник генерала фон Шпайделя, которого в многочисленных публикациях в прессе именуют "вторым Теллем", "второй Шарлоттой Корде" и который 8 ноября заверил Эйснера в лояльности баварского офицерского корпуса. О реакции Гитлера на это событие никаких сведений нет, однако можно предположить, что он в то время отрицательно отнесся к убийству Эйснера. В "Майн кампф" он пишет: "Смерть Эйснера ускорила… развитие событий и привела… к диктатуре Советов… к засилью евреев, как и было первоначально задумано организаторами всей революции". 7 марта он вынужден вернуться в 7-ю роту 1-го запасного батальона 2-го Баварского пехотного полка в Мюнхен, так как лагерь в Траунштайне ликвидируется. "В то время, - вспоминает он в 1924 г., - в голове у меня рождались бесконечные планы. Я целыми днями размышлял, что делать, однако плодом всех рассуждений оказывался трезвый вывод, что, не имея имени, я не располагаю ни малейшими предпосылками для какой-нибудь целенаправленной деятельности".
В начале 1919 г. Гитлер переживает в Мюнхене 69 бурных в политическом отношении дней. Он не участвует в этих событиях, оставаясь наблюдателем, и предоставляет право действовать другим, заботясь о своей безопасности. Пытаясь сориентироваться в ситуации, он читает всевозможные воззвания и листовки. Его привлекает украшенный свастикой и уже устаревший призыв Союза защиты и борьбы немецкого народа, направленный против "планов еврейского мирового господства", требующий "высылки восточных евреев" и смертной казни для спекулянтов и большевистских агитаторов. Он также принимает к сведению плакат с распоряжением главного командования Советов от 7 апреля 1919 г., которое гласит: "Применение физического насилия по отношению к представителям Республики Советов… карается расстрелом".
В начале марта в Нюрнберге проходят выборы нового премьер-министра. 17 марта, спустя 10 дней после своего возвращения из Траунштайна, Гитлер узнает, что министр по делам культов Иоганнес Хофман, который уже при кайзере сделал себе имя, будучи депутатом ландтага и рейхстага от социал-демократов, был избран премьер-министром буквально за несколько минут. Он с удовлетворением отмечает, что первое после свержения монархии правительство начинает работать без парламента. Лишь в середине марта начинает проявляться недовольство и неуверенность всех партий и населения, которое подогревается начавшими нервничать Советами. Намечается кризис, который коммунисты и независимые социал-демократы надеются предотвратить, учредив правительство Советов, как это произошло в конце марта в Венгрии под руководством Белы Куна. Инсценируются забастовки, проводятся собрания рабочих, демагоги повсюду сеют недовольство. Многие считают настоятельной необходимостью провозглашение Республики Советов. В ночь с 4 на 5 апреля в военном министерстве проходит конференция, в ходе которой от 80 до 100 участников от СДПГ и НСДПГ, от Баварского крестьянского союза, Центрального Совета, профсоюзов, а также министры Шнеппенхорст, Унтерляйтнер и Симон высказываются против провозглашения Республики Советов, после того как на конференции выступил появившийся в самый разгар дискуссии представитель российских коммунистов Ойген Левине, отказавшийся от сотрудничества с СДПГ. Однако в ночь с 6 на 7 апреля после совещания и нового выступления Левине (во дворце Виттельсбах) те же самые участники рассылают телеграммы во все окружные органы управления, в которых сообщается об объявлении Баварии (первой) Республикой Советов.
Бавария в этот момент превратилась в государство без политического руководства. Правительство Советов, в котором по-прежнему заседают также Хофман и министр внутренних дел Эндрес, состоит из членов, которые еще не имели опыта работы министрами (или "народными представителями", как они себя называли). В результате выборов "народных представителей" Советы с самого начала взвалили на себя слишком большую ответственность. Например, министр иностранных дел доктор Липп некоторое время провел в лечебнице для умалишенных. Теперь же, став министром, он совсем теряет душевный покой. Он посылает телеграмму в Москву, где сообщает большевикам со ссылкой на трактат Канта "О вечном мире" (тезисы 2–5), что либеральная буржуазия, разоблачившая себя как "агент Пруссии", разоружена, что Хофман в эти решающие часы сбежал, "прихватив с собой ключ от сортира", что "с волосатых рук гориллы Густава Носке капает кровь" а Пруссия "добивается перемирия, готовя войну отмщения".
Однако ни заседающий поневоле в Бамберге премьер-министр Хофман, ни военный министр Шнеппенхорст не готовы принять предложенную Носке 4 апреля 1919 г. помощь рейха. Они запрещают организацию вербовочных пунктов для создания добровольных объединений и публикацию вербовочных предложений в ежедневных газетах и плакатах. Тем не менее праворадикальный, антибольшевистский и антисемитский Союз борцов Туле продолжает агитационную работу, рассылает из Мюнхена сотни добровольцев (в их числе и Рудольф Гесс, впоследствии заместитель Гитлера), собирает оружие и поддерживает созданный в Ордруфе (Тюрингия) на средства рейха Баварский добровольческий корпус (фрайкор) под командованием Эппа. Двуличный военный министр Шнеппенхорст не хочет "кровопролития". "Спокойствие и порядок" должны быть восстановлены "без применения оружия и без помощи Пруссии и Эппа". Он ожидает путча республиканского ополчения против правительства Советов в Мюнхене. Однако его расчеты не оправдываются. Хотя 13 апреля 1919 г. действительно происходит путч, организованный Союзом борцов Туле, во время которого заговорщики арестовывают Липпа, Мюзама, Хагемайстера и леворадикального адвоката Вадлера, однако благодаря контрмерам объединения "Спартак", которое вдруг решилось помочь "марионеточной Республике Советов", Мюнхен вновь оказывается в руках Советов.
13 апреля заводские советы, заседающие в Хофброе под руководством Левина и Левине, объявляют себя высшей властью в Баварии, упраздняют Центральный Совет и провозглашают (вторую) коммунистическую Республику Советов. Прибывший из России Левине становится во главе вновь образованного Комитета действия. К нему примыкают еще двое русских - Макс Левин и Тобиас Аксельрод. Густав Ландауэр изгоняется, 21-летний матрос Эгельхофер назначается комендантом города и главнокомандующим Красной Армией. Появляется необъятный список всевозможных запретов. Запрещается издание буржуазных газет, по непонятной системе арестовываются и вновь выпускаются заложники, от населения укрываются продовольствие и топливо, конфискуются ювелирные изделия и квартиры, на старых банкнотах делаются надпечатки. Наймом квартир распоряжается непосредственно правительство Советов. Запрещают даже печь пироги. Молоко выдается только по заключению врачей в случае острой опасности для жизни. Ойген Левине в открытую заявляет: "Что из того, если в Мюнхен несколько недель будет доставляться меньше молока. Молоко ведь главным образом получают дети буржуазии. Их жизнь нас не интересует. Даже если они умрут, это никому не повредит, ведь из них все равно вырастут враги пролетариата". Существенное ограничение личных свобод представителей буржуазии, которые (в отличие от пролетариата) поначалу уже с 19 часов, а затем с 20 часов должны были находиться по домам, конфискации и грабежи, которые члены организации Туле нередко приписывали Советам, вызывают все большую обеспокоенность, неуверенность и недовольство жителей. Крестьяне уже почти не поставляют в столицу продовольствие. Быстро распространяются голод и нищета. В конце концов Хофман принимает решение просить правительство рейха о помощи. Так как создание добровольческих объединений в Баварии все еще запрещено, командир Баварского пехотного лейб-полка полковник Риттер фон Эпп, пользующийся авторитетом в Баварии как верный королю и закаленный в боях офицер, по совету Густава Носке на средства рейха собирает Баварский добровольческий корпус в Ордруфе. Общество Туле переправляет в Ордруф большое количество баварцев. Сначала Носке предлагает этот корпус в виде помощи, однако Хофман отклоняет предложение, утверждая, что душа баварского народа не выдержит вторжения прусских карательных войск в Мюнхен. 14 апреля 1919 г. он призывает баварский, народ к оружию. Одновременно издается прокламация о создании народного ополчения, на базе которого впоследствии будут созданы объединения самозащиты населения.
В то время как Хофман призывает к оружию, Эгельхофер 14 апреля издает распоряжение: "Все граждане должны в течение 12 часов сдать все оружие в городскую комендатуру. Не сдавшие оружие в течение этого времени будут расстреляны". Одновременно в Самочине под Бромбергом еврейский писатель Эрнст Толлер, руководящий северными районами, объявляет: "Все вооруженные рабочие и рабочие предприятий, где хранится оружие, должны сегодня, в воскресенье, в 9 часов утра явиться на рабочие места".