А восстание на Сенатской площади 14 декабря закончилось трагически: когда правительственная артиллерия получила, наконец, порох, по восставшим был открыт огонь картечью. Многие были убиты, а те, кто остались в живых – арестованы; пятерых ждала виселица, прочих – каторга в Сибири. Восстание "декабристов" оказалось полезным только в том смысле, что оно показало, как не надо делать революцию.
* * *
В день казни пятерых декабристов, 13 июля 1826 года, Николай I выпустил манифест, в котором была определена идеологическая основа правления этого царя. Там, в частности, говорилось:
"Преступники восприняли достойную их казнь; Отечество очищено от следствий заразы, столько лет среди его таившейся… Не в свойствах, не во нравах русских был сей умысел. Составленный горстью извергов, он заразил ближайшее их сообщество, сердца развратные и мечтательность дерзновенную; но сердце России для него было и всегда будет неприступно…
Все состояния да соединятся в доверии к правительству. В государстве, где любовь к монархам и преданность к престолу основаны на природных свойствах народа; где есть отечественные законы и твердость в управлении, тщетны и безумны всегда будут все усилия злонамеренных: они могут таиться во мраке, но при первом появлении, отверженные общим негодованием, они сокрушатся силою закона. В сем положении государственного состава каждый может быть уверен в непоколебимости порядка, безопасность и собственность его хранящего, и, спокойный в настоящем, может смотреть с надеждою в будущее".
Как можно видеть из этого документа, в результате неудачи восстания "декабристов" в России восторжествовали самые отвратительные формы деспотии и мракобесия. Страна, и без того отставшая от Европы в отношении неотъемлемых свобод человека, теперь была обречена на еще большее отставание.
Чтобы не допустить проникновения "гнилых идей" Запада, в России вернулись к обновленной идее "Третьего Рима". Граф Сергей Уваров, назначенный Николаем I министром просвещения, в одном из своих циркуляров написал про "общую нашу обязанность", которая состояла в том, чтобы "народное образование, согласно с высочайшим намерением августейшего монарха, совершалось в соединенном духе православия, самодержавия и народности".
Детство графа прошло в доме князей Куракиных, где он увлекся сочинениями монахов Московского царства, писавших о "Третьем Риме". Эта идея оказалась как нельзя кстати при дворе Николая I, благодаря чему граф Уваров приобрел благосклонность царя и множество проистекающих от этого приятных последствий: если к началу своей службы Уваров не обладал существенным движимым и недвижимым имуществом, то на вершине деятельности являлся владельцем 11 тысяч крепостных крестьян. Богатство графа Уварова не мешало ему, однако, наравне со всеми запускать руку в государственную казну, причем он не брезговал даже мелочами – присваивал, к примеру, дрова, купленные на казенные деньги.
Затем он едва не сделался богатейшим человеком в России, когда тяжелая болезнь поставила на край могилы Дмитрия Шереметьева, единственного наследника громадного состояния графов Шереметьевых. Будучи дальним родственником Шереметьевых, Уваров должен был получить все их богатства, но Дмитрий Шереметьев неожиданно выздоровел. Александр Пушкин написал по этому поводу стихи:
…Наследник твой,
Как ворон к мертвечине падкий,
Бледнел и трясся над тобой,
Знобим стяжанья лихорадкой.
Уже скупой его сургуч
Пятнал замки твоей конторы;
И мнил загресть он злата горы
В пыли бумажных куч.Он мнил: "Теперь уж у вельмож
Не стану няньчить ребятишек;
Я сам вельможа буду тож;
В подвалах, благо, есть излишек.
Теперь мне честность – трын-трава!
Жену обсчитывать не буду,
И воровать уже забуду
Казенные дрова!"
Надо заметить, что у графа Уварова была еще одна причина не любить Пушкина. Граф был гомосексуалистом и состоял в интимной связи с попечителем Санкт-Петербургского учебного округа Михаилом Дондуковым-Корсаковым. По протекции графа Дондуков-Корсаков занял место вице-президента в Академии наук, где президентом был сам Уваров. Ни для кого не являлось секретом, почему провинциальный чиновник Дондуков-Корсаков так возвысился при Уварове: один из петербургских господ, вращающихся в высшем свете, сделал следующий комментарий к этой новости: "Уваров прочищал Корсакову задницу, а первая любовь не забывается. Оn rеviеnt tоujоurs а sеs prеmiеrs атоurs. Вот Уваров и доставил затем Корсакову место вице-президента в Академии".
Пушкин на назначение Дондукова-Корсакова немедленно откликнулся эпиграммой:
В Академии Наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь;
Почему ж он заседает?
Потому что ж… есть.
Граф Уваров не забыл эту эпиграмму: являясь членом Цензурного комитета, он бесцеремонно сокращал стихи Пушкина и многие вовсе не допустил до печати. А сразу после гибели поэта Уваров приказал увеличить количество занятий в учебных заведениях и сам приезжал с проверкой посещаемости, – чтобы студенты не ходили к дому Пушкина для выражения своей скорби и тем более не пришли на отпевание в церковь.
В эти же дни он сказал одному петербургскому журналисту, посмевшему поместить некролог в своем печатном издании: "К чему эта публикация о Пушкине? Что это за черная рамка вокруг известия о кончине человека не чиновного, не занимавшего никакого положения на государственной службе?.. Ну, да это еще куда бы ни шло! Но что за выражения! "Солнце поэзии!!" Помилуйте, за что такая честь? "Пушкин скончался в средине своего великого поприща!". Какое это такое поприще? Разве Пушкин был полководец, военачальник, министр, государственный муж?! Писать стишки не значит еще проходить великое поприще!".
Из этого высказывания следовало, что человеком, проходившим великое поприще, был не обедневший дворянин Пушкин, писавший какие-то там стихи, а граф Уваров, государственный муж и русский патриот, не жалевший сил во имя России и способствующий воплощению ее национальной идеи.
* * *
Уверовав в то, что Россия – носительница особого духа и имеет вселенскую миссию, Николай I стремился диктовать свою волю Европе. Любые возражения воспринимались им с крайним раздражением, он постоянно напоминал Европе об огромной русской армии, нависающей над ней. Не ограничиваясь угрозами, царь вводил войска в европейские страны, если там шло что-то не так, как он хотел. Особую его ненависть вызывало революционное движение, организаторами которого он считал все тех же "злонамеренных извергов", пытавшихся вызвать волнения и в России.
В 1848 году во Франции началась революция, в результате которой была провозглашена республика. Очень скоро революция вышла за пределы Франции, охватив многие европейские страны. Демократически настроенная молодежь, в том числе из России, сочувствовала восставшим; русские, находящиеся за границей, вступали в их ряды. В Австрии и Пруссии тоже произошли демократические перемены: монархическая власть была ограничена в пользу выборных органов.
В марте 1848 года Николай I выпустил манифест, в котором говорилось:
"После благословений долголетнего мира запад Европы внезапно взволнован смутами, грозящими ниспровержением законных властей и всякого общественного устройства… Теперь, не зная более пределов, дерзость угрожает, в безумии своем, и Нашей, Богом Нам вверенной России… Мы готовы встретить врагов наших, где бы они ни предстали, и, не щадя Себя, будем в неразрывном союзе со святою Нашей Русью защищать честь имени Русского и неприкосновенность пределов наших".
Заметим, что "неприкосновенность русских пределов" тогда никто и не думал нарушать: как это часто случалось в истории, будущий агрессор заранее оправдывал свои действия якобы готовящимся нападением на него.
В 1849 году 150-тысячная русская армия вошла в Европу. Целью русских были венгры, которые сражались за свою независимость от Австрии (царю было важно сохранить Австрийскую империю как своего последнего союзника в Европе). Венгры были разбиты, Австрийская империя была спасена.
Как отмечают многие российские историки, эти события оказали заметное влияние и на самого Николая I, и на проводимую им внешнюю политику:
"С одной стороны, усилилось его высокомерное презрение к Европе, не способной последовательно противостоять "революционной заразе"; с другой стороны, Николай ощущал великую гордость за свой непоколебимый порядок и за самого себя, этот порядок создавшего. Ведь Россия оказалась чуть ли не единственной из великих европейских держав, устоявшей среди всеобщего "мятежа и безначалия" и сохранившей в своих пределах "тишину и спокойствие". Мало того, именно Россия спасла своего незадачливого соседа – Австрийскую империю от полного развала.
В результате у Николая I появляется твердое убеждение в полном превосходстве России над своими возможными противниками, и с конца 1840-х годов русская внешняя политика приобретает все более авантюрный характер. Эти новые тенденции сказались прежде всего в подходах Николая к решению Восточного вопроса". [Конец цитаты].
Главным объектом давления России стала Турция, переживавшая не лучшие времена. Ее сотрясали как восстания христианских народов, так и военные заговоры. Так, в 1832 году Мухаммед Али, правитель Египта, входившего в состав Турецкой империи, поднял мятеж против султана Махмуда II. Основные военные действия развернулись на территории Сирии, где войска Мухаммеда Али (во главе которых стоял его сын Ибрагим) разгромили турецкую армию. Возникла реальная угроза Стамбулу, но на помощь султану пришел Николай I, пославший в Турцию русский флот и армейский корпус.
В результате султану Махмуду II удалось сохранить власть, однако он должен был пойти на большие уступки России по условиям заключенного в 1833 году русско-турецкого договора. После этого у Николая I возник план раздела Турции, который получил название "политика в отношении слабого соседа" или "раздел наследства больного человека". Думая о разделе, царь рассчитывал захватить территории в районе черноморских проливов, а на Балканах создать православные государства.
"После событий 1848–1849 годов царь явно потерял способность трезво оценивать соотношение сил в Европе. Будучи твердо уверен в превосходстве России, презирая или недооценивая своих европейских противников, Николай I все больше утверждался в намерении решить Восточный вопрос военным путем, – пишут независимые российские исследователи. – Царь надеялся, что Австрия поддержит его в благодарность за свое спасение от верной гибели в 1849 году; рассчитывал он договориться и с Англией, пообещав ей часть османского "наследства". Что же касалось Франции, то Николай I не скрывал своего презрения к стране, которая, по его мнению, уже не способна была ни на что, кроме постоянных бунтов и анархии. В сближение Франции с Англией, которое становилось все более очевидным, царь не верил, переоценивая разногласия этих двух держав, возникавшие в борьбе за колонии и сферы влияния".
Николай не учел, однако, что его вмешательство в европейские дела, стремление диктовать свою волю Европе, применение военной силы для подавления революций объединило против России все передовые государства Запада – даже сочувствующие ей ранее европейцы отвернулись от нее; Россию назвали не иначе как "жандармом Европы".
В конце концов, войска Англии, Франции, Турции и Северной Италии высадились в Крыму (в 1854 году), и началась Крымская война. Русские солдаты оборонялись героически, но были обречены на поражение. В ходе войны выяснилось, что православие, самодержавие и народность отбросили Россию далеко назад: она так сильно отстала от Европы, что сражаться с ней на равных была не в состоянии. К тому же казавшаяся крепко спаянной российская власть не выдержала проверку на прочность: всюду проявились гниль, неспособность к управлению, всеобщее воровство, из-за которого солдаты в Крыму не получали даже самого необходимого. Николай I, потрясенный открывшейся его взору безобразной картиной разложения, скоропостижно скончался.
В 1855 году русские войска оставили Севастополь; на следующий год был заключен унизительный для России мирный договор в Париже. Россия потеряла военный флот и все крепости на Черном море, отдала туркам города в Закавказье, лишилась придунайских земель, отказалась от влияния на Румынию и Молдавию. От нее требовали и более значительных уступок, в том числе на Балтике, и только разногласия среди европейских стран позволили России избежать еще худших для нее итогов Крымской войны.
* * *
…Встретиться с Еленой мне не удалось, она на некоторое время уехала из Москвы. Вскоре я получил от нее послание по Е-мэйл, в котором, в частности, говорилось:
"…Вы правильно пишете о том, что грубая и бесцеремонная политика Николая, его желание диктовать свою волю Европе привели к Крымской войне, но упускаете один важный момент. Крым не всегда был российским: он был окончательно присоединен к ней лишь в 1791 году по условиям Ясского русско-турецкого договора, – то есть к 1854 году, когда войска союзников высадились в Крыму, Крым был в составе России 63 года. Много это или мало? Для сравнения: Крым был в составе Украины 60 лет – с 1954 года, когда Хрущев отдал его своим указом, до 2014-го, когда Путин отобрал его в результате "всенародного референдума". Как видите, разница небольшая; все 60 лет, пока Крым был украинским, русские не переставали считать его своим, – почему же турки не имели право тоже считать его своим 63 года? И если путинская пропаганда представляет возвращение Крыма в 2014 году как справедливый акт со стороны России, то почему турки не должны были точно так же представлять возвращение себе Крыма в 1854 году? Так что я не стала бы представлять Крымскую войну как несправедливую в отношении России, – скорее, речь шла о восстановлении справедливости.
Не забывайте, что татары, коренное население Крыма, встретили русских, мягко говоря, без радости. Крымские татары были теснейшим образом связаны с Турцией общностью культуры, истории, языка и религии, и вхождение в состав России было для них катастрофой. В конце XVIII века более 100 тысяч татар навсегда покинули свою родину и переселились в Турцию. Исход продолжался и в XIX веке: всего Крым покинули от 400 до 500 тысяч татар.
С оставшимися российская власть поступала, как с другими "инородцами" империи; генерал Эдуард Тотлебен писал: "Пользуясь тем, что татары привыкли верить слову, их часто заставляли подписывать бумаги при совершенно превратном толковании этих документов, истинное значение коих татары узнавали лишь впоследствии, иногда по истечении многих лет, когда законным путем они лишались своей собственности. Таким образом помещики, при содействии местного начальства, часто присваивали себе земли, принадлежавшие татарам; а в казенных подрядах татарские земли служили залогом без сознания собственников. Доказательством тому может служить то, что 30 лет тому назад в Крыму почти не было других земледельцев, кроме свободных татар и небольшого числа лиц, владевших садами на Южном берегу и в долине рек; между тем как теперь большая часть земли в Крыму принадлежит помещикам, и живущие на ней татары почти обращены в крепостных".
Вершиной гонений на крымских татар стала печально известная депортация 1944 года, в сталинскую эпоху. Об этом уже много сказано, поэтому добавлю только, что выселение татар из Крыма, когда они все поголовно были объявлены "предателями и разбойниками", а их земли и дома были переданы русским поселенцам, – это, в сущности, настоящая "зачистка территории" в духе планов Гитлера… Сейчас, когда Крым опять стал российским, большинство татар в ужасе от этого: сразу после мартовского "референдума" 2014 года Крым покинуло 7 8 тысяч крымских татар. История снова пошла по кругу…
В XVIII веке присоединение Крыма вызвало бурю восторга в России; в честь "матушки-императрицы" Екатерины слагали торжественные оды, волна шовинизма накрыла даже лучших представителей общества. В XXI веке мы снова наблюдаем нечто похожее в путинской России, но не будем забывать, что после прежнего присоединения была еще Крымская война. Между прочим, поражение в ней оказало благотворное влияние на Россию: в стране было отменено крепостное право, проведены широкие либеральные реформы, началось быстрое развитие экономики…
Угар шовинизма быстро проходит, былые восторги сменяются разочарованием, и что остается? Крым сейчас хотят превратить в игорную и развлекательную зону, русский Лас-Вегас в большем масштабе. Не слишком ли велика цена за международную изоляцию России, за тяжелый кризис в экономике, за усиление авторитарных, чтобы не сказать – фашистских черт в государстве? И можете не сомневаться, что борьба с "чужими" в России будет только расти при путинском режиме", – закончила Елена свое послание.
Антисемитизм
Если продолжать обзор русской истории и говорить о "чужих", то никого столько не обвиняли в антироссийской деятельности, как евреев. Их обвинителей нисколько не смущало, что евреи внесли огромный вклад в развитие России. Первые еврейские общины появились здесь еще во времена Киевской Руси. В X веке в Киеве существовала еврейская община; известна также еврейская община города Чернигова, созданная в XI веке и бывшая во времена Черниговского княжества центром еврейской учености. Киевские евреи перевели с иврита на древнерусский библейские книги Даниэль и Эсфирь, отрывки из книг Иосифа Флавия, популярное историческое сочинение Иосиппон, апокрифы "Исход Моисея", цикл легенд о Соломоне, "Слово Зоровавеля", – эти переводы дошли в копиях до Нового времени.
В XIII веке еврейские общины Киевской Руси сильно пострадали от монголо-татарского нашествия, и следующее упоминание о них относится ко второй половине XV века. В это время в Москве распространилась ересь "жидовствующих", получившая свое название от "жидовина" (еврея) Захария, проповедующего вольности в вере и обращающегося для подкрепления своих мыслей к Ветхому Завету. Некоторые представители московской аристократии, недовольные церковным всевластием, примкнули к этому движению; на первых порах его поддержал и великий князь Иван III, который видел в церкви своего соперника. Но фанатичный митрополит Иосиф Волоцкий сумел привлечь князя на свою сторону: в писаниях Иосифа, как мы уже упоминали ранее, власть прославлялась как данная от Бога, а церковь должна была твердо и без сомнений поддерживать ее. Богатства светской и духовной власти тоже получили в его писаниях обоснование: "Какая сила без богатства?". Иван III, приняв сторону Иосифа, жестоко расправился с "жидовствующими": их предводители были заживо сожжены на льду реки Москвы в большой клетке, несколько десятков человек обезглавлены или утоплены, остальных разослали по дальним монастырям "на вечное покаяние".
Иван Грозный запретил всякое пребывание евреев в России и следил за тщательным соблюдением запрета. В 1545 году были сожжены товары еврейских купцов, из Литвы приехавших в Москву. Когда польский король Сигизмунд II Август в 1550 году напомнил русскому царю, что раньше московские великие князья свободно впускали всех купцов из Польши, будь то христиане или евреи, Иван Грозный ответил: "Жиды… людей от крестьянства [то есть христианства] отводили и отравныя зелья в наше государство привозили… И ты бы, брат наш, вперед о жидах нам не писал!" После взятия города Полоцка войсками Ивана Грозного в феврале 1563 года около 300 местных евреев, отказавшихся перейти в христианство, были утоплены в реке Двине.