Хватая воздух руками, шатающейся походкой ко входу приближался невменяемый Роман. Тяжелый осоловевший взгляд на его анемичном лице не предвещал ничего хорошего. Вова отлепился от стены и, расставив руки, пошел на сближение. Под воздействием стресса и алкоголя Роман, очевидно, мысленно вернулся в горячий Карабах и, не видя ничего перед собой, ринулся в рукопашную. От первого удара Вова увернулся, а второй настиг его по полной. Хрипя проклятия, они сцепились и упали на пол в тамбуре между дверями. Андрей с Мишей поспешно ретировались, а следом за ними на террасу выкатился надсаживающийся от мускульных напряжения клубок из координатора и исполнителя охранных мероприятий. Наблюдая этот производственный конфликт с безопасного расстояния, Андрей и Миша увидели, что постепенно ревущий от ярости Вова стал одерживать верх над пьяным Романом. Сбив противника ударом в живот, он уселся на него сверху и стал методично охаживать своими тяжелыми кулаками-гантелями. Через пять минут был зафиксирован полный нокаут. Роман был размазан по полу и окончательно сброшен с занимаемых позиций. Тяжело поднявшись на ноги, Вова утер пот и выплюнул розовую слюну. Вытерев об одежду поверженного свои окровавленные руки, он торопливо прикурил сигарету и, ухватив за ноги героя Карабаха, потащил его в тихий уголок подальше от входа.
Из дверей показался растерянный Виктор Фролов. Увидев похороны Романа, он все понял и быстро направился к Вове.
- Миша, что же все-тайн там произошло? - напряженно спросил Андрей, продолжая наблюдать за беседой Фролова с Вовой. - Я вижу драку сегодня уже не в первый раз.
- Я пошел посмотреть вечеринку. Все было нормально. Молодежь, похоже, вся обожралась кислот, но все очень красиво и вставляет. В зале орут, свистят, творится что-то нереальное. ВестБам играет, и все пляшут, как сумасшедшие. Я смотрел полчаса, а потом пошел на второй этаж. Увидел Леху, он выплясывает на балконе. Там вообще все наши танцуют. Все счастливы. Георгий, красавец, голый по пояс, танцует прямо у перил. И тут меня хватает этот выродок и начинает бредить. Он уже вдрызг пьяный, наваливается на меня. Пока я с ним разговаривал, световики врубили Колин стробоскоп, представляешь, что началось. Смотрю: внизу драка на танцполе. Все мигает, ничего не понятно.
- Что за драка? - переспросил Андрей, начиная увязывать в одно целое события последних десяти минут.
- Быки, которых пропустил этот Роман, бьют какого-то парня в черном костюме, он падает, встает, снова падает, хотя, может, мне показалось в этих вспышках. Я побежал вниз, ну а дальше ты сам все видел.
Отряхивая брюки и облизывая разбитую губу, к друзьям подошел Вова. Он тяжело дышал и прихрамывал. Андрей и Миша молча воззрились на него. Вова уселся на ступеньку террасы и, утерев пот со лба, сообщил:
- Ка-ароче, с ним все.
- Умер, что ли? - испуганно поинтересовался Миша.
- Да завязуй, умер. Отдыхает.
- А он сейчас отдохнет и снова придет? - спросил Андрей.
- Не, харэ. Я буду тут.
- Слушай, Вова, - обратился к нему Виктор, - остался час до окончания, давай доедем до финала без трупаков.
- Пошло, - устало согласился Вова.
Оставив Мишу, Вову и Виктора на входе, Андрей устремился вглубь зала проверить свою догадку. Он добрался до мужского туалета и увидел там несколько человек, сгрудившихся у умывальника. В центре стоял Олег Назаров. Нагнувшись над раковиной, он ронял красные капли крови в шумящий поток воды. Потом повернул свое разбитое лицо к стоявшему рядом человеку, попытался улыбнуться и с неузнаваемой дикцией сказал:
- Видите, Виктор, какая классная вечеринка и какое у меня лицо!
- Да-а! Да! Да! Все беды из-за баб, - наставительно забормотал Виктор, бережно поглаживая Олега по плечу. - Я давно говорил, лучше бы вы, Олег, были гомосексуалистом.
Олег полностью погрузил свою голову под поток холодной воды. Денис, стоявший рядом с растерянным видом, увидел Андрея и подошел.
- Представляешь, мы все в эсиде. Танцуем. Нереальная музыка, и вдруг какой-то бандит говорит своим быкам: "Тащите эту бабу ко мне в машину". Они хватают Аннету за руки и волокут в сторону. От неожиданности рвет башню. Олег дает одному из них в рыло, а другой бьет его. Олег падает, встает и снова бьет. Во второй раз он упал головой на каменный пол. Народ расступился, Олег встает, и его снова сбивают. Крики. Аннета вырвалась, а эти бандиты вдруг как заорут: "Он неугомонный!" - и стали валить с танцпола. - Сделав неожиданную остановку, он снял кепку, утер лицо накрученным на запястье платком и, влажно дыша, закончил рассказ: - Прет нереально.
Оставив друзей в туалете, Андрей пробрался к центру зала и стал рассматривать танцующих. Его взгляд тяжело двигался по колышущейся массе людей. Состояние духа было тревожное, а вечер катался испорченным. Кто бы мог подумать, что вечеринка, которую все так ждали, наделе обернется таким кошмаром. Постояв минут десять и не замечая ничего опасного, Андрей стал постепенно успокаиваться и настраиваться на другой лад. Несколько виденных им драк, по большому счету, никого не смутили и охоту веселиться не отбили.
Прекрасная музыка лишала способности подолгу размышлять над проблемами. Все вокруг исступленно двигались. Молодежь действительно объелась препаратами, судя по тому, что у большинства танцы были просто бешеные.
Был шестой час утра, и вечеринка медленно катилась к завершению. Балкой, полностью превратившийся в танцпол, был полой людьми. Места для того, чтобы встать и спокойно понаблюдать, просто не было. Справа и слева от ВестБама счастливо танцевало огромное количество знакомых. Немного удрученный тем, что ему уже не достичь их счастливой расслабленности, Андрей пробрался к бару.
- Двести шампанского, - скомандовал он уставшей девушке.
Пока наливали шампанское, к нему подошел полный печали барный организатор.
- Андрей, тут какие-то люди надергали бутылок из бара, не знаю, что и делать.
- Какие люди?
- По-моему, какие-то бонды.
- Ну знаешь, это сейчас уже не самое неприятное, - допивая вино, закончил разговор Андрей.
Несколько десятков свистков буравили уши, люди вокруг кричали и выли, перевозбуждение достигло максимальной точки. ВестБам разогнал локомотив с танцующими до предельной скорости и, издав паровозный гудок, стал оттормаживаться, постепенно вытравливая пары из котлов и испуская из-под визжащих колес яркие искры. Ритм замедлялся. Яростный оскал у многих танцующих постепенно пропадал, лица мягчели, очеловечивались, движения выстраивались в общий ритм.
На какой-то песне зал разучил мелодию и стал хором подпевать. Стало понятно, что диджей заканчивает свой сет, что это конец, и предстоит прощание.
Но последовавшие вслед за этим звуки смяли ожидаемое представление о привычном финале. ВестБам поставил последнюю пластинку, но играть ее не стал. Удерживая пальцами диск, он заставлял иглу скрежетать в бороздке, издавая при этом страстный визжащий звук - пугающий и кричащий, что всему наступает конец, что это последний звук во вселенной и сейчас он пропадет навсегда. Навсегда.
Скретч оборвался, и медленно, с ленивыми потягиваниями, из гудящих от мощности колонок, стала вытекать последняя фраза. Женские голоса растягивали этот напев, и какое-то время он подрагивал в душном воздухе, висел, не падал.
- The party is over, - обрезал тишину мужской голос.
Чем был хорош вечер наступившего вслед за этим воскресенья, так это тем, что по воскресеньям "Танцпол" никогда не устраивал вечеринок. В этот день молодежь не имела привычки являться в гости, и потому к двенадцати ночи по личным приглашениям в квартиру пожаловали только самые близкие.
Диджейский стол установили в эркере, зал подсветили несколькими приборчиками, в остальных же комнатах был полумрак, горели свечи.
Практически все собравшиеся в этот вечер на Фонтанке были на вчерашней вечеринке и только сейчас смогли сообщить друг другу подробности пережитых там чувств.
Несмотря на опасения, никто не поминал те несколько моментов страха, которые кое-кому из присутствующих пришлось пережить. Эта тема не то что бы замалчивалась - она не затрагивалась. Немцы либо действительно не видели драк, либо почли за благо не обсуждать все это, возможно списывая увиденное на местный колорит и темпераментность русских. Неизвестно.
Было около часа ночи, за пультом еще никого не было, играла запись, и маленькое общество радостно бурлило. В гостиной все смеялись, шутили и угощались морем выставленного на столах шампанского. После вечеринки с ВестБамом Алексей, недолго думая, выставил все припасенное для продажи шампанское и щедро предоставил гостям неограниченное угощение.
Вскорости в квартире произошло движение, сопровождаемое оживленными возгласами. Из мастерской Георгия вернулись ВестБам, Вильям, Рокки, Георгий, Катя, Леша, Тимур, княжна Голицына (недавно приехавшая из Англии, где ее семья обрела вторую родину после Октябрьской революции), Егельский, Монро, Рубик и еще несколько человек, приехавших на вечеринку из Москвы и Риги. Успевший отдохнуть ВестБам оказался в центре внимания и, мило улыбаясь своим ленинградским поклонникам, увлек желающих танцевать за собой в зал. Танцпол мгновенно наполнился людьми.
С первой пластинки стало ясно, что звезда находится в отличном настроении и желает показать собравшимся все, на что способен. ВестБам заиграл, и зал послушно пустился в пляс. Скромный танцполовский звук был выжат до последнего ватта - да так, что динамики надрывно хрипели.
В уютном камерном зале диджей был прекрасно виден всем собравшимся. Его руки свободно парили над столом, он выкручивал ручки на пульте, менял скорости и заставлял звучащие песни постоянно изменяться. Звуки перемешивались в микшере, пропадали, сплетались друг с другом и всячески трансформировались. Он выхватывал из целых пластинок даже не части, а короткие реплики, кусочки, звуки, уснащая и дополняя ими звучащую музыку. Пульт превратился в музыкальный инструмент, на котором он самозабвенно играл для танцующих. У него была настоящая техника, техника профессионала, наработанная тренировками и сотнями выступлений. Он разыгрался, завел зал и стал выкладывать один за другим настоящие бриллианты. Танцпол ликовал.
Усталый, но довольный, Андрей стоял у эркера и смотрел, как ВестБам играет. Танцевать уже не хотелось. Прошедшая накануне вечеринка забрала все душевные силы, произошло энергетическое обезвоживание. Он практически спал с открытыми глазами, но продолжал при этом слушать и наслаждаться. Разные мысли проносились у него в голове. Более всего его занимала невероятность того, что в эркере его бывшей спальни, где он еще так недавно подолгу просиживал с книжкой или рисунком, стоит берлинский диджей и играет спои миксы. ВестБам играет. Зал полон друзей, а в Катиной светелке (бывшей Лешиной спальне), в коробке из-под папирос "Три богатыря" лежат заработанные восемь тысяч рублей…
Кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и увидел улыбающегося Инала Савчеикова.
- Андрей, привет! Я как-то говорил тебе про "А - Я", помнишь? Это организация, берущая под крыло художников и музыкантов.
- А, ну да, помню.
- Захар сейчас здесь. Хочешь, познакомлю. Ты же хотел какие-то документы справить… Или нет?
- Да, да, спасибо.
Инал отыскал в каминном зале человека в зеленой безрукавке с кисточкой волос на затылке. Захар оказался мужчиной лет тридцати пяти, носил усы и был приветлив. Он внимательно выслушал пространный рассказ Андрея о проблемах "Танцпола" и обещал помочь. Пожав друг другу руки и довольные друг другом, Андрей и Захар расстались.
В гостиной расположилась компания, сторонящаяся танцев и активности вообще - компания, избравшая себе утехой разговоры вокруг стола с шампанским. На столе стояла старая бронзовая лампа. Её колпак из разноцветных стекол был скреплен свинцовыми прожилками, лампа освещала лица сидящих вокруг и бросала на потолок замысловатые пятна желто-красного света.
Тимур рассказывал собравшимся новость о приезде в Ленинград художников Пьера и Жиля.
- Да, господа, представьте себе, - утвердительно отвечал Тимур на удивленно поднятые брови.
- А когда это произойдет? - спросил Егельский. - Если это вообще может произойти…
- Может. Сейчас такое время, что все может произойти.
- Время сейчас действительно странное, - поддержала Тимура Ирэна. - Происходят такие вещи, о которых мы раньше и подумать не могли. Достаточно вспомнить, к примеру, городские культурные события пусть даже пятилетней давности.
- Да! Да! - согласно зашумело общество.
- Оглянитесь вокруг! - весело предложил Тимур, поводя вокруг себя рукой. - Вот даже сегодняшний вечер, возьмем его. Год назад за этим же круглым столом собиралось не более десяти человек послушать кассетник и покурить травы. А сейчас мы сидим в той же компании, но вместо кассетника для нас играет лучший диджей континента. Так что я нисколько не сомневаюсь, что они приедут. И не только они.
- Было бы интересно с ними пообщаться, - сказал Хлобыстин. - Так когда же это будет?
- Трудно сказать, когда это будет. Но будет точно. Может, через три месяца, может, через полгода, - сообщил Тимур.
- Да, в нашем городе начинается настоящий зв е зд о пад,
- с улыбкой произнесла Ирэна.
Андрей, к своему стыду, не знал, кто такие эти Пьер и Жиль, и поэтому не смог оценить невероятности поведанной Тимуром новости. Однако если Тимур что-то рассказывал, то делал это с такой убедительностью, что все слушающие начинали верить ему безоглядно.
- Очень забавная история произошла вчера с Артемом Троицким, - продолжал Тимур. - Троицкий приехал из Москвы с телевизионщиками на ВестБама и еще до начала вечеринки записал собственное интервью, где говорил, что электронная музыка - гадость, ВестБам - бездарь, ну и прочее в том же духе.
- Так и что же? - смеясь, поинтересовалась Ирэна.
- Ну а потом он оказался на вечеринке.
- И?
- А часа через два прибежал, велел стереть свое интервью и записал новое.
Компания, слушавшая эту поучительную историю, дружно рассмеялась.
- А что он записал во второй раз? - спросил Алексей.
- Что электронная музыка - супер, а ВестБам - просто герой, - с улыбкой сообщил Тимур.
Почти бегом из танцпола в гостиную, вырвался Гарик. Налив в первую попавшуюся кружку вспенившегося вина, он жадно выпил глоток и, окинув веселым взглядом присутствующих, воскликнул:
- Напрасно сидите! Такой музыки вы теперь еще долго не услышите!
Он махнул в себя остатки вина и умчался в гудящий зал. Восторгаясь его преданностью музыке и умению развлекаться, все присутствующие радостно засмеялись и стали подниматься.
- Действительно, - заметила Ирэна, вставая, - какой смысл приятно сидеть, когда можно приятно потанцевать.
- Пойдемте, пойдемте! Все, все! Без исключений! Отправляясь вместе со всеми, Тимур доверительно взял
Алексея за плечо и негромко сказал:
- Помните, Алексей, наш с вами разговор в этой же комнате примерно год назад?
- Да, что-то такое припоминаю, - заулыбался Алексей, пытаясь вспомнить, о чем же они говорили.
- Вы тогда спрашивали у меня совета, и мы с вами разоткровенничались по поводу будущего…
- A-а! Да, конечно, прекрасно помню. Вы сказали, что этим сейчас никто не занимается и что это безграничная перспектива.
- По-моему, у вас все получилось. Судите сами: вы не бросили заниматься вечеринками, это оказалось нужным всем друзьям, и это стало вашим делом.
- Да, Тимур, спасибо, это был мудрый совет, мы действительно не знали, чем себя занять.
- Будущее, о котором мы говорили, Алексей, уже стоит у вас за дверью.
- Красиво сказано, Тимур.
- Пойдемте танцевать.
20
Невероятно жаркое лето 1991 года, доставившее столько мучений изнывавшим от духоты горожанам, к концу августа постигло неожиданное фиаско. Пылающее красное пятно на небе разогрело температуру до максимума и как-то резко сломалось, сникло. Балтийский ветер нагнал бесчисленную армию туч, порывисто задул, и из поднебесной пропасти полили затяжные дожди. Долгие, серые, еще не холодные, эти дожди низвергались с неба миллионами тонн воды, растекались по улицам, шумели и с утра до вечера барабанили по жести подоконников унылой дробью. Пытка этим звуком продолжалась день за днем. Этот август стал лих еще тем, что в Кремле происходила дележка власти. Народ волновался, и у всех на слуху было загадочное ГКЧП. Горбачева сместили, и в Москве началась такая неразбериха, что, глядя на все это, страна загудела тягостным шепотком. Невероятные события происходили и на берегах Невы. Новоизбранный мэр города Анатолий Собчак замкнул историческую ленту Мебиуса, и городу было возвращено его историческое название Санкт-Петербург. Но несмотря на навеваемое погодой уныние, путч в Кремле и реформаторские настроения в Смольном, события на Фонтанке, 145 шли своим чередом, неспешно разматываясь, как нитяной клубок.
Производство крупных вечеринок стало для "Танцпола" идеей-фикс, основным занятием, поглощающим всё время и силы. За два месяца, прошедшие после вечеринки с ВестБамом, были проведены еще два праздника в Планетарии. Играл Янис, оба раза с полным залом и с трудно контролируемым бандитским разгуляевом. Охрана в лице Вовы практически уже ни от чего не спасала. Получая деньга, он саботировал дело, все больше и больше раздражая "Танцпол" своей некомпетентностью. Помимо всего прочего, этот Вова стал нагло и напористо лезть в дела придираться к расчетам и требовать увеличения своей доли. Он приводил все новых и новых "защитников", и раз от разу они становились все гаже и бесполезнее.
Августовским вечером не имевшие телевизора и не следившие за политическими катаклизмами Алексей, Андрей и Миша сидели в своей квартире перед распахнутым окном и, прислушиваясь к потокам дождя, обсуждали проблемы, весьма далекие от страданий отечества.
- Послушайте, почему только Планетарии? - спрашивал у всех Алексей. - Нам нужно что-то предпринимать дальше. Это уже неинтересно. Наши друзья уже почти не ходят, всем надоело.
- Согласен, - поддержат его Миша - Но я от другого отталкиваюсь. Мне кажется, что Планетарий стал коммерческим. Мы прикормили там бандитов. Люди ходят, но многие боятся. Если менять места проведения и мобильно информировать свою публику, то, может быть, будет спокойнее. Андрей выслушал эти разумные доводы и сообщил друзьям:
- Чтобы двигаться, дальше необходимо самим подписывать договоры аренды и прочее. До этого дня этим занимались "Композиторы". Все наши вечеринки официально устраивал клуб "Научная фантастика". Нам нужны бумага.
- Ты же познакомился с этим дядей, который обещал помочь с документами, - спросил Алексей.
- С Захаром?
- Ну, я не знаю. Сходи к нему, реши вопрос.
Экспансия в новые места стала необходима. Так уж сложилась ситуация, что не только у мемберов "Танцпола", но и у обычных посетителей Планетария стала отчетливо заметна кислая реакция на однообразие постановочного замысла.
Из пространства Планетария были выжаты все соки.