Поворот в представлениях общества
Смерть императора Александра II остановила поток эмансипации. О том, как постарался на этот счет благородный русский народ, "египтяне российской империи", несущий в себе Бога, известно - устроил серию погромов.
Что касается образованного русского общества, "греков Российской империи", то и оно вовсе не так расположено к евреям, как обычно пытаются себе это представить. Образ интеллигента, который играет роль спасателя евреев во время погромов, еврейского заступника перед официальными властями, так вошел в стереотипы массового сознания, что его трудно даже поставить под сомнение в глазах множества русских людей.
Но в этот стереотип очень трудно уложить позицию, скажем, И. С. Аксакова: смутно-доброжелательного к евреям и великого сторонника эмансипации в конце 1850-х годов. И такого же яростного антисемита уже спустя 8–10 лет, в середине-конце 1860-х, особенно же непримиримого врага "просвещенных евреев" (казалось бы, радоваться надо - "нашего полку прибыло", но тут какая-то совсем иная логика).
И таковы же были очень, очень многие из российских интеллигентов того времени. Почему?! В середине 1850-х годов русское общество практически не знает евреев. Еврей - это некий то ли забавный, то ли несимпатичный, то ли "природный" и потому по сути своей добрый… но неизвестный и непонятный никому туземец. Общество, жаждущее "реформ вообще", сначала проникается к нему неким общим расположением - просто потому, что еврей - угнетенный, а теперь подлежащий спасению. Дикий, а теперь подлежащий обучению и приобщению к цивилизации.
В процессе же эмансипации общество сталкивается с уже совершенно реальными, а не книжными евреями, и уж кому они нравятся, а кому и нет.
Кроме того, общество сталкивается со множеством проблем, порожденных самой эмансипацией: например, с проблемой конкуренции за места в учебных заведениях. Теоретические евреи, которых хотело пригреть на своей груди русское образованное общество, никогда не совершали таких нехороших поступков: не мешали поступать в гимназии и университеты, не оттесняли от хлебных местечек…
В результате если еврейский вопрос в 1850-е годы никого особенно не волновал, то к концу 1870-х годов он выходит на одно из самых первых мест по числу упоминаний в периодической печати. А русское общество оказывается резко поляризованным по этому вопросу: от ярких юдофилов до таких же ярких юдофобов.
Консерваторы, а их было много, своими аргументами о разлагающем влиянии евреев на русскую школу "мостили дорогу для процентной нормы при Александре III".
Получается что "за четверть столетия, прошедшие со времени начала реформ, евреи оказались в сложном и противоречивом положении. С юридической точки зрения их положение улучшилось. Но ценой тому стало неприятие еврейства значительной частью русского общественного мнения. Возникшее в самый канун реформ мнение, что положение евреев требует изменений, сменилось иными настроениями. "В лучшем случае еврейский вопрос рассматривался как проблема, решение которой оказалось более сложным, чем считалось прежде… В худшем - евреи в духе нигилизма были демонизированы, как активные враги русской христианской культуры, как кровавые вампиры, готовые пить кровь русских детей. Они представлялись зловредной эксплуататорской силой, угрожающей как бедным, так и богатым. Общественное мнение, одно время проявляя слабую симпатию к евреям, стало враждебным и скептически настроенным к любому решению еврейского вопроса. Это был заколдованный круг".
Всегда и везде за волной эмансипации и ассимиляции евреев обязательно следует волна жидоедства. Как у греков, которые начали с восхищения "народом философов", а кончили устрашающей резней.
Причину этого трудно не увидеть в особенностях евреев… Нет, я имею в виду не их привычку заманивать в лес и там поедать то упитанного эллина, то христианского младенца! Я имею в виду, что иудеи оказываются очень уж сильными конкурентами. Их легко и приятно любить, им удобно сочувствовать на расстоянии. А вот вблизи они постоянно оказываются очень уж неудобными объектами для любви и сочувствия. Они недостаточно слабые… Да к тому же по любому поводу каждые двое евреев имеют три разных мнения - в том числе и по поводу русской истории и культуры. Иметь дело с "ними", допускать "их" в образованный русский класс - значит постоянно иметь в виду эти другие, быть может, раздражающие и задевающие чем-то мнения и оценки. В результате у части общества всегда появляется реакция отторжения евреев, нежелание иметь с ними дела, а то и страх перед евреями как конкурентами.
Это общее замечание, согласно которому в Российской империи между 1855 и 1881 годами все шло как обычно, как всегда. Так было в Александрии Птолемеев и Европе XI–XIII веков.
В 1887 году правительство тоже приняло свои меры, чтобы "еврейский вопрос", паче чаяния, не решился бы и ассимиляции евреев не произошло бы. А то вдруг, не дай боже, и не стало бы на Руси никакого такого вопроса?! И что тогда со всеми нами было? Кто бы нам революцию тогда бы делал, а?! Кто бы нас научил демократии?!
Ну вот правительство и заботится, чтобы нам всем стало веселее - и евреям, и русским. Для начала оно не доводит до конца начавшуюся эмансипацию. К концу царствования Александра II все идет именно к этому. Трудно сказать, как все могло бы повернуться, но, по крайней мере, у всех участников событий, и у придворной знати в том числе, было полное ощущение - вот-вот отменят черту оседлости!
Вместо этого был знаменитый закон о процентной норме.
Строго говоря, не было никакого особого закона… То есть особого закона именно о процентной норме. Был совершенно иной закон в июне 1886 года - "О мерах к упорядочиванию состава учащихся в средних и высших учебных заведениях" - пресловутый "Закон о кухаркиных детях", и звучат его положения так: "Предоставить начальникам учебных заведений принимать только таких детей, которые находятся на попечении лиц, предоставляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства".
То есть закон был направлен на то, чтобы не допустить в учебные заведения детей простонародья - "кухаркиных детей", если угодно.
А одновременно правительство поручило министру просвещения Делянову издать НЕОПУБЛИКОВАННЫЙ циркуляр на имя попечителей учебных округов.
Теперь по средним и высшим учебным заведениям. "В видах более нормального отношения числа учеников-евреев к числу учеников христианских вероисповеданий" в черте оседлости поступать могло 10 % евреев; вне черты оседлости - 5 %, а в обеих столицах - не больше 3 %.
Глава 10. Приключения Швондера в России
Растет по чердакам и погребам
Российское духовное величие.
Вот выйдет и развесит по столбам
Друг друга за малейшее отличие.И. Губерман
Орден борцов
За десятки лет советской власти революционная часть интеллигенции приложила огромные усилия, чтобы создать иллюзию: мол, "экспроприировала экспроприаторов" и "превращала войну империалистическую в войну гражданскую" вся интеллигенция, все это огромное сословие. Разумеется, это не так.
Во-первых, множество разночинцев были попросту аполитичны - со времен Екатерины и до 1917 года. И позже.
Во-вторых, интеллигенция была идейно очень разной.
Из полутора миллионов человек, которых относили к интеллигенции в 1880 году, из 3,5 миллиона интеллигентов 1914 года хоть какое-то отношение к революционной пропаганде имели от силы несколько десятков тысяч человек.
И вели эту пропаганду, "шли в революцию" люди не особенно элитные, в том числе и психологически не особенно благополучные. Период Большого террора, "охоты на царя" и высших чиновников Российской империи начался 4 апреля 1866 года - в этот день у ворот Летнего сада в Александра II стрелял некий Дмитрий Владимирович Каракозов. Потом уже стало известно, что этого самого Каракозова, родом из дворян, студента Казанского, а потом Московского университетов, вовлек в боевую организацию его двоюродный брат Н. А. Ишутин. До этого Каракозов уже распространял листовку "Друзьям-рабочим", в которой агитировал рабочих на восстание, но неудачно - устраивать революцию никому и ни за чем не было нужно. И тогда Каракозов купил револьвер, взял несколько уроков стрельбы и отправился в Петербург - убивать…
Об Ишутине и Каракозове подробно писала Е. И. Козлинская, которая хорошо знала обоих: "Любовь к молодой девушке необыкновенной красоты заставила Ишутина лезть в герои, он гонялся за славой, готовый купить ее хотя бы даже ценой жизни. Будь он человеком более культурным, он, вероятно, этой славы и сумел бы добиться. Как ни широко тогда шагала наука, но все же в ней не было ни единой области, которую нельзя было бы при упорной настойчивости еще и еще продвинуть вперед. Но в том-то и заключалась трагедия, что таким мелким людям, сереньким недоучкам, наука была не по плечу. Проще и легче людям этого типа прикрываться бутафорией и под флагом политической деятельности выжидать, не подвернется ли где кус послаще. А не ровен час попасть в герои".
"Каракозов был еще серее и еще озлобленнее Ишутина: он, хотя и кое-как переполз из бурсы в университет, учиться положительно не мог и, не умея по своей неразвитости ни к чему приспособиться, перекочевывал из одного университета в другой, нигде подолгу не уживаясь… И всюду его угнетала все та же беспросветная нужда. Это и сделало его всегда готовым на всякое злое дело в отместку за свои неудачи".
Такими были первые двое террористов, открывшие сезон охоты на русских царей. О продолжателях их дела говорит современный исследователь: "Наверное, это не очень объективная оценка. Но в архиве Красноярска хранятся сотни дел, где описываются не очень высоконравственные поступки политических ссыльных".
Большинство русских "борцов с царизмом" были таковы, что становится вообще непонятно, что им было нужнее всего - хороший психиатр или попросту дешевый публичный дом.
Так вот на фоне русских революционеров еврейские "борцы за народное дело" смотрелись очень даже неплохо. Почему?!
Очень распространено мнение, что на участие в революции толкало в основном неравноправие. Несомненно, было и это. О. О. Грузенберг вспоминает, что, когда он был студентом в Москве, к нему приехала мать. Приехала нелегально, и приходилось постоянно "греть" полицию мелкими взятками, чтоб отцепились. Ничего ужасного, даже есть над чем посмеяться, но как-то уж очень неуютно… Удивляться ли тому, что Осип Грузенберг жил и помер врагом существующего строя?
С Гершуни получилось почти то же самое, но еще хуже: во время полицейской облавы, которыми славился Киев, его старуху-мать выявили как подрывной элемент, живущий в неположенном месте. Сына-студента не тронули, он имел право жительства, но пожилая еврейка провела ночь на заплеванном полу полицейского участка, а утром была отправлена назад, в местечко. По собственным своим словам, Гершуни именно в эту ночь поклялся не успокоиться, пока не рухнет проклятая власть, посмевшая оскорбить его мать.
В семейной истории Самуила Маршака есть и такая: мол, как-то его отец спустил с лестницы пристава. Почтенный полицейский пришел к грязному жиду в ожидании - когда же ему сунут в карман установленные обычаем пятьдесят рублей. А Яков Маршак имел полное право жить вне черты оседлости - право по всем законам Российской империи и взятки давать не хотел. Кончилось тем, что в конце концов "пристав кубарем катился по всем ступеням, гремя шашкой и медными задниками калош", вынес полицейского из своего дома на пинках и спустил с лестницы.
Эта история, которую передавали в семье Маршаков из поколения в поколение, сожалея, "что отец жил в ту пору во втором этаже, а не в третьем и не в четвертом…", да плюс "непонятная процентная норма", из-за которой маленькому Якову не довелось учиться в гимназии… Вот и психологическая основа некоторой нелюбви целой еврейской семьи к Государству Российскому. Осудить - повернется ли язык?
Но ведь вовсе не одни евреи шли в революционное движение! Они шли охотнее, больший процент молодежи оказывался там… Но и только. "Участие евреев в общероссийском революционном движении только в очень небольшой степени объясняется их неравноправием… Евреи только разделяли общее настроение". Остается уточнить сущую "мелочь" - почему же евреев в революционном движении оказалось так много. И почему если из русских шли немногие и не лучшие, то из евреев - многие и не худшие?
Любимая идейка нынешних послесоветских людей, стремительно возвращающихся в дико понимаемое идеологическое "иудейство", - мол, в большевики шли подонки еврейского общества! Выразить это можно и применительно к современности, и тоном вполне благородным.
"Знакомый нам тип обрусевшего еврея, встречающийся на политических собраниях различных организаций с приставкой "демократический…", может быть чутким и порядочным человеком, идеалистом и бессребреником. Однако он никогда не сможет предложить правильный рецепт страждущей России, ибо даже себе самому не нашел лекарства от беспочвенных метаний. Подобная близорукость свойственна сегодня еврейским ассимилянтам в России, не способным понять, что одной из основных сегодняшних трагедий этой страны является превращение слова "патриот" в ругательство.
…Не нам наставлять российских политиков, каким образом им следует бороться с недугами своего общества, но ассимилянты, ратующие за свободу разложения личности и общества, должны знать, что их позиция антиеврейская по своей сущности. Глядя на этих благомыслящих, но заблудших людей, незамысловатые окружающие могут подумать, что эти духовные сироты представляют исконно еврейскую точку зрения. А это подрывает шансы на подлинное сближение между Россией и Сионом".
Евреи начала XX века не поняли бы истерики своих внучков и правнучков. Они вовсе не считали свою работу в демократических организациях предательством еврейских интересов или нарушением неких жизненных правил.
Член Государственной думы Мейер Бомаш в 1916 году заявил: "Мы не раскаиваемся, что евреи участвовали в освободительной борьбе… Они боролись за вашу свободу".
В марте 1917 года О. О. Грузенберг, выступая перед руководителями Временного правительства и Совета рабочих и солдатских депутатов, сказал: "Мы щедро отдали революции огромный процент нашего народа - почти весь его цвет, почти всю его молодежь…"
Вот так: почти всю его молодежь. Так что Авигдор Эскин может надрываться, сколько ему влезет, но известнейшему юристу О. О. Грузенбергу я доверяю как-то больше.
"Евреи связали судьбу еврейского вопроса в России с торжеством в ней прогрессивных идей", - не слабее О. Грузенберга определила Еврейская энциклопедия.
Да-да… в Римское время иудеи тоже связали судьбу своего вопроса с торжеством мессианских идей.
В царское время прозвучал только один голос, осуждающий массовое участие евреев в революционном движении: в 1905 году С. Дубнов обвинил еврейских революционеров в национальной измене. Из-за кучки подонков погромы обрушиваются на весь народ. Из-за кучки идиотов всех евреев считают предателями их Родины - России. В своей статье "Рабство и революция" он написал с предельной определенностью: "Та многочисленная армия еврейской молодежи, которая занимает самое видное место в рядах Российской Социал-Демократической партии и выдвигает там даже своих "командиров", формально порвала всякие связи с еврейством… Вы не творцы, а батраки революции или маклеры ее".
Но при всем благородстве тона С. Дубнов не остановил соотечественников.
Попытка анализа
Среди множества причин массовой революционности евреев - от злостной сущности еврея как такового до "мрачного давления царизма в тюрьме народов" - до сих пор почему-то никто не обратил внимание на факт, который, в общем-то, бросается в глаза: на массовую, почти поголовную приверженность евреев во всем мире к либеральному и леворадикальному лагерю.
К лагерю революционных утопистов. Как иудей времен Веспасиана Флавия и его вольноотпущенника Иосифа, современный еврей легко увлекается мессианскими идеями широкого социального преобразования.
Евреи, принадлежащие к разным народам и живущие в разных условиях, проявляют это качество с большой силой и во всем мире. Я уже присоединялся к мнению, что это качество связано с самой природой иудаизма.
Религиозный еврей живет не "здесь и сейчас". Он решает не вопрос "повезло ли мне" и "хорошо ли я живу", а "как относится ко мне Господь Бог". Во всем бытовом, повседневном видит он Господню кару или признак Его милости. Материальный же мир не имеет особого значения и легко может переделываться, перекраиваться, если это надо для Идеи.
В эпоху эмансипации традиционная ученость легко заменяется светской, да еще полученной на гойском языке. Так же легко идея изменения мира получает вовсе не религиозное содержание.
Кроме этой причины, существовало по крайней мере еще две.
Свойство русской интеллигенции
Русская интеллигенция всю историю своего существования не имела возможности добиваться индивидуального успеха. Это был слой, в котором не было ценностей индивидуализма, личного устройства или, паче чаяния, обогащения. Но в котором всегда существовала уверенность в том, что всегда возможно захватить власть и кардинально изменить "правила игры" в обществе.
То есть индивид не мог или почти не мог изменять своего положения в обществе, но "зато" мог планировать изменения самого общества - причем изменения, естественно, в свою пользу.
На протяжении всей своей истории русская интеллигенция создала множество различных идей переустройства общества, России, Европы… вплоть до идей кардинального переустройства всего мироздания. Но никогда ни один интеллигент не подал никаких идей индивидуальной карьеры, кроме творческой и чиновничьей.
То есть в самом положении этого сословия, в его жизни было нечто, некий "фактор X", провоцирующий революционность. И было бы по меньшей мере странно, если бы еврейская интеллигенция не проникалась такими же идеями и настроениями.