* * *
Горбачев чрезвычайно ловко "расширил" и, по сути дела, подменил и само содержание так называемой "гласности". В результате оказалось подорванным не только само созидательное начало исконных партийных принципов критики и самокритики, но и был нанесен очередной удар по сохраняющейся до тех пор роли партии в обществе и ее руководящим функциям.
В первый год после его избрания на пост генерального секретаря Горбачев придерживался взглядов Андропова о гласности. Гласность осуществлялась партией, правительством, государством, существующими общественными организациями и должна была обеспечить большую степень открытости и публичности в отношении ряда аспектов внутриорганизационной жизни, а также имеющихся случаев некомпетентности, злоупотреблений и коррупции. Горбачев в апреле 1985 года тоже призывал к предоставлению общественности больше информации такого плана.
Однако вскоре он превратил гласность из политики большей открытости народу, партии и другим структурным организациям общественной системы, в средство и даже оружие практически ничем не ограниченной критики самой партии, всей ее истории и всего того, что она сделала (или не сделала!) за все время ее существования.
Начало такой открытой атаке было дано после встречи Горбачева и Раисы Максимовны с рядом руководителей и известных представителей средств массовой информации. В своей книге "Гласность Горбачева" (1999 г.) Джозеф Гиббс отмечает, что на этой встрече тогда еще недавно избранный генеральный секретарь призвал к "открытой, конкретной и конструктивной критике допускаемых недостатков и упущений". Вскоре после этого на страницах газеты "Советская Россия" появилась откровенно уничижительная статья в адрес первого секретаря Московского горкома КПСС Виктора Гришина. (Гришина, как и его ленинградского коллегу Романова, после смерти Черненко считали наиболее вероятными кандидатами на пост генерального секретаря. Однако, судя по некоторым данным, оба они, в силу "неких случайностей и недоразумений технического характера", не смогли лично присутствовать на заседаниях высших органов партии, на которых предстояло избрать следующего генерального секретаря КПСС). Вскоре после публикации упомянутой статьи Гришина освободили с поста руководителя Московского горкома КПСС. На его место выдвинули Бориса Ельцина, которого тогда считали союзником Горбачева.
Активность Горбачева и его окружения в действиях по приданию нового смысла политике гласности еще интенсивнее продолжалась осенью 1985 года. Очевидно, чувствуя поддержку от присутствия рядом с собой почти неотступно следовавшей за ним его супруги, недавно избранный генеральный секретарь с удивительной энергией все чаще и настоятельнее продолжал взывать к кругам интеллигенции и средствам массовой информации… усилить критику против партии и всей ее истории. Вместе с тем, им также был предпринят ряд мер по ослаблению влияния партии на деятельность средств массовой информации. Причем произошло это не просто вследствие прекращения действия соответствующих "решений и директив" (как любят изображать некоторые), а путем передачи непосредственного руководства данной сферой в руки лиц, относящихся открыто враждебно к КПСС и социализму.
* * *
Разумеется, в деятельности средств массовой информации следовало произвести ряд перемен, связанных прежде всего с облегчением чересчур громоздкой бюрократической системы контроля и цензуры в отношении культуры, книгоиздательства, радио- и телепередач, печати и т. д.
Однако ввиду исключительной важности данных сфер, изменения в них следовало бы производить чрезвычайно умеренно, деликатно и тактично. Увы, подход Горбачева к этим делам был, как казалось на первый взгляд, поспешным и не до конца продуманным. В результате "новая политика гласности", объявленная, непосредственно организованная и всячески поощряемая при его личном участии, в действительности обернулась деятельностью, чреватой самыми пагубными последствиями как для авторитета, самочувствия и способности к руководству самой Коммунистической партии, так и для возможности дальнейшей спокойной, уравновешенной и полнокровной жизни общества в целом. Дестабилизирующие последствия такой политики весьма ощутимо стали давать о себе знать уже в 1987 году.
Несколько позже в своих "Мемуарах" (изданных в Нью-Йорке в 1995 г.) Горбачев попытается свалить с себя всякую ответственность за последующее катастрофическое развитие событий в стране. Так, он пишет, что "гласность вышла за все представляемые нами рамки и приняла измерения не поддающегося контролю процесса".
Все это, по меньшей мере, неточно. В действительности Горбачев не только на словах, но и вполне конкретными делами всячески поощрял и толкал свою "новую гласность" как раз к тем крайностям и рецидивам, о которых он напишет позже в своих мемуарах как о "не поддающихся контролю".
Тут следует отметить, что между ним и определенными кругами в средствах массовой информации существовали чрезвычайно близкие, чуть ли не "любовные" отношения, - в смысле переносном, конечно. Горбачев то и дело обращался к ним с призывами о помощи, содействии и одобрении его действий и инициатив. Во время своих частых встреч с представителями данных кругов и групп он, как правило, старался подчеркнуть, как высоко он их чтит, как рассчитывает на поддержку с их стороны. Он открыто подталкивал их к все более разнузданным нападкам на партию и ее историю, одновременно с этим вполне целенаправленно отнимая у партии возможности осуществления любого руководства и контроля деятельностью СМИ. Лишь окончательно убедившись в необратимости совершенного им в этой сфере, он и сам отказался от каких бы то ни было попыток ее контроля.
Такой своей активностью Горбачев, очевидно, пытался заложить, вне партии, ее норм и механизмов, некую собственную базу политической поддержки, выходящую, кроме всего прочего, за рамки официально объявленных целей политической жизни. Более сообразительные исследователи и наблюдатели могли бы заметить подобную тенденцию еще в политическом докладе XXVII съезду КПСС. Уже тогда он, в прямом смысле слова, открыл все двери для любой критики всего и вся в партии и государстве, в их деятельности, и в работе политических институтов общества. "Литературно-художественной критике пора стряхнуть с себя благодушие и чинопочитание, разъедающие здоровую мораль, памятуя, что критика - дело общественное, а не сфера обслуживания авторских самолюбий и амбиций", - говорил в то время с трибуны съезда генеральный секретарь.
А всего через месяц, на встрече с представителями средств массовой информации (на которой присутствовал и Лигачев) Горбачев совершенно недвусмысленно заявил, что "главным нашим врагом является бюрократия, и печать должна самым беспощадным образом атаковать ее, не давая ей какой бы то ни было возможности ответной реакции".
Таким образом, складывалась весьма странная ситуация, когда генеральный секретарь, наделенный самыми высокими полномочиями для того, чтобы предпринять все необходимые шаги в сфере руководства партии и государства, обращается к посторонним силам и структурам с призывом совершить необходимые действия вместо него. Выходило, что СМИ и интеллигенции следовало нападать на партию и правительство страны, в то время как сам генеральный секретарь довольствуется лишь ролью стороннего наблюдателя.
Казалось, как будто кому-то удалось вдолбить в голову тогдашнего генерального секретаря и его "советников" какие-то предельно идеализированные, не соответствующие реальной жизни, представления о роли средств массовой информации в условиях так называемой "либеральной демократии". Возможно, такое могло произойти в результате знакомств и обмена мнениями с представителями политической системы Великобритании. А в дальнейшем, видимо, Горбачеву могло показаться, что подобного рода представления могли бы оказаться полезными и в ходе реформ… общества социалистического типа.
Так или иначе, в июле 1986 года Горбачев уже объявил следующее:
"Раз у нас нет оппозиции и оппозиционной партии, то каким образом тогда мы можем осуществлять контроль за своими действиями? Да, мы можем делать это средствами критики и самокритики, но больше всего - путем гласности".
* * *
Еще красноречивее слов Горбачева были его действия. Наряду с призывами институционально сформировать внутреннюю оппозицию в стране, он предпринимал и целый ряд конкретных шагов в целях:
- реального ослабления роли и функций руководства и контроля Коммунистической партии за деятельностью средств массовой информации;
- передачи последних в руки отъявленных противников социалистических идей и социализма.
Ключевую роль во всех этих процессах выполнял А. Н. Яковлев, которого Горбачев еще в 1985 году назначил заведующим отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС. (Как писал Михаил Геллер в книге "Седьмой секретарь", изданной в Лондоне в 1991 г., Яковлева считали "генератором идей", единственным среди соратников Горбачева, который заслуживает этого названия.) Этому отделу, созданному в 1920 году, на практике принадлежали высшие властные полномочия по всем вопросам деятельности средств массовой информации. Так называемый "Главлит", функционирующий с 1923 года, был соответствующим органом государства, осуществляющим непосредственные просмотры цензуры, одобряющим и разрешающим выпуск всех видов публикаций, радио- и телевизионных передач. Являясь руководителем этого отдела ЦК и одним из самых приближенных советников генерального секретаря, Яковлев располагал исключительными возможностями оказывать самое непосредственное и ощутимое воздействие на весь ход развития и осуществления "реформ". Анализ дальнейшего хода событий показал, насколько вредным и разрушительным было это воздействие.
Родился Яковлев в 1923 году. Судя по его книге "Судьбы марксизма", изданной в 1993 г. Йельским университетом в США, вступил в партию во время службы на флоте в годы Второй мировой войны. (Йельский университет, кстати, пользуется репутацией одного из лучших учебных заведений, регулярно поставляющего высокообразованные штатские кадры для последующей карьеры в ЦРУ или других особо важных институтах администрации США.)
После войны Яковлев окончил педагогический институт в Ярославле и семь лет работал в местном обкоме партии. В период 1956–1960 годов был аспирантом Академии общественных наук ЦК КПСС. В академическом 1958/59 году был "дипломником" на "самостоятельной программе" в Колумбийском университете США. (В этом университете функционирует один из самых активных центров исследования СССР и Восточной Европы. В нем долгое время работал, а потом и возглавлял его известный политик, отличающийся глубоким антисоветизмом Збигнев Бжезинский.)
По окончании образования Яковлев начал работу в Отделе агитации и пропаганды ЦК, где к середине 60-х годов заведовал сектором "Радио и телевидение". В 1965 году он стал уже первым заместителем заведущего всего отдела. На этом посту оставался до 1973 года, когда был освобожден от должности в связи с весьма показательным инцидентом в его работе. Подробно об этом рассказывает книга Дж. Гарриса "Общественная деятельность Александра Яковлева", изданная в 1998 г. Центром исследования России и Восточной Европы университета в Питсбурге (США).
По Гаррису, увольнение Яковлева с работы в ЦК было связано с проходившей тогда дискуссией в руководстве КПСС по некоторым аспектам национального вопроса. Начатая во времена Хрущева "оттепель" в сфере идеологии и интеллектуальной деятельности пробудила взгляды и настроения, особенно среди писательских кругов, которые можно обобщенно назвать (хотя и в этих кругах бытовали разные точки зрения) "активизацией русского национализма". При Брежневе в партии по данному поводу начались обсуждения и дискуссии, в которых Яковлев играл довольно важную роль. В 1973 году он резко осудил один из советских журналов (Речь идет о журнале "Молодая гвардия". - Ред.) за недостаточно критический подход к некоторым тенденциям и явлениям, определенным им как проявления "русского национализма". Тогда он заявлял, что эта его позиция вызвана необходимостью дать "отпор национализму" с точки зрения марксизма.
Однако в действительности чрезвычайно резкое осуждение с его стороны права на существование каких-либо чувств, мыслей или настроений, связанных с национальной принадлежностью и национальным самосознанием людей, гораздо больше напоминает о ранних взглядах Бухарина, чем о Марксе.
Кроме того, по оценке, содержащейся в весьма красноречиво названном исследовании Ицхака Брудного "Новое открытие России. Русский национализм и советское государство в период 1953–1991 гг." (изданном в 1998 г.), уже тогда в позициях Яковлева обнаруживалась явная симпатия к Западу.
Не исключено, что критика Яковлевым "русских националистов" во многом как раз симпатией к Западу и была вызвана. Во всяком случае, похоже, он считал, что России просто нельзя развиваться отдельно от Запада, а оживление русских "националистических настроений" может вызвать враждебное отношение к нему. Такие его взгляды отличали и даже противопоставляли его остальной части руководства партии во время Брежнева, в силу чего в конечном итоге было принято решение послать его на работу за границу. Просьба Яковлева, чтобы это была какая-нибудь англоязычная страна, была удовлетворена. Его назначили послом в Канаду, где он и провел следующие десять лет. Это обстоятельство, по выводам исследования Р. Кейзера "Как Горбачев вообще мог "произойти" (1991 г.), предоставляло ему исключительную возможность приобрести в гораздо большей степени, чем остальным советским руководителям, самые непосредственные "впечатления и опыт жизни на Западе".
* * *
Горбачев лично знакомится с Яковлевым в мае 1983 года, когда посещает Канаду в качестве секретаря ЦК и члена Политбюро.
За неделю визита у них, очевидно, было немало возможностей для разговоров наедине, в результате чего, как говорится, "они нашли друг друга". В июне Яковлева вызывают в Москву и назначают на внешне не слишком важный пост директора Института мировой экономики и международных отношений. Однако осведомленным людям известно, что эта организация традиционно играет весьма значительную роль в деле формирования стратегии и политики СССР в ряде важных областей (вовсе неслучайно, например, что академик Евгений Примаков, который сменил Яковлева на том же посту, после этого стал руководителем советской разведки, а несколько позже - и премьер-министром России).
А как отмечает тоже довольно осведомленный в подобных делах Михаил Геллер в своем "Седьмом секретаре", лишь будущие историки когда-нибудь, может быть, выяснят "послал ли Андропов Горбачева к Яковлеву или Горбачев убедил Андропова в ценных качествах посла в Канаде".
Дальнейшая карьера Яковлева сложилась блистательно в самом прямом смысле слова. В 1984 году он был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР. В 1985 году Горбачев назначает его руководителем Отдела агитации и пропаганды ЦК, а в следующем году его уже избирают секретарем ЦК КПСС по вопросам идеологии. Причем, как единогласно свидетельствуют исследователи политический биографии Яковлева, его слово было слышно не только в отношении областей, которые он непосредственно курировал, но и во всех вопросах, касающихся внешней политики.
В свою бытность самого высокопоставленного партийного руководителя в области идеологии, агитации и пропаганды, Яковлев развернул исключительную активность как по кадровой замене действующих ключевых фигур в этой сфере, так и в вопросах коренного изменения основного содержания и методов работы в ней. Руководящие посты в союзах творческих работников были заняты активными сторонниками Горбачева. Следуя примеру своего "патрона" и покровителя в политической иерархии, Яковлев также призывал к "либерализации" в области культуры. Что это означало на практике, стало ясным, например, когда на Всероссийской республиканской встрече писателей в декабре 1985 года "всегда готовый" служить любому режиму поэт Евгений Евтушенко (по прямому внушению Яковлева) бросил призыв убрать все ограничения в отношении публикации ранее запрещенных произведений.
Аналогичным способом на съезде Союза деятелей кино в апреле 1986 года Яковлев, на сей раз лично, предложил лично знакомого, к тому же своего идейного союзника Элена Климова на пост председателя Союза. Он был избран. Примерно так же Яковлев успел назначить Кирилла Лаврова председателем Союза работников театра.
Кажется, единственное, что ему не удалось тогда - "протолкнуть" назначение "своего человека" на пост руководителя Союза писателей России. Там все-таки избрали другого.
Столь же активной и в том же самом направлении была и деятельность Яковлева в отношении Главлита - другого важного звена осуществления контроля за деятельностью в области культуры и средств массовой информации на государственном уровне. Однако где-то к концу 1985-го и началу 1986 года этот орган вдруг без каких-либо дискуссий и объяснений просто отказался от выполнения своих функций "надзора" за печатными изданиями и перевел свои полномочия на ответственных редакторов соответствующих издательств. Нет никаких данных об обсуждениях данного вопроса в Политбюро.