В Интернете, что ни возьми, обязательно отыщется нечто такое, чем можно пожертвовать, и положение в пространстве - тому пример. Бродить по мировой паутине - все равно что оказаться в мире, где каждая дверь на самом деле сродни волшебным штучкам-дрючкам научной фантастики, пройдя через которую, попадаешь в совершенно иное измерение. Нет, не сродни, а именно такая. И попытаться до конца осмыслить все, что это влечет за собой, подобно тому как в самом начале эры кинематографа киношники пытались понять, к чему приведет возможность перемещать камеру. Что еще может выпасть из нашей модели?
В последние годы кто только время от времени не загонял меня в угол своими вопросами - и суетливые издатели, и журналисты, и радиорепортеры, и кинопродюсеры. Причем все как один донимали меня вопросом: как, по-моему, повлияют компьютеры на область их деятельности? В течение длительного времени большинство из них тешило себя надеждой, что я скажу в ответ нечто не совсем вразумительное, что может быть истолковано как "не очень". (Людям нравится запах типографской краски, им нравится запах попкорна, им нравится смотреть программу, которую в данный момент смотрят и их соседи, им нравится, что газеты полны статей, которые они могут с полным правом не читать, и т. д.)
Но ответ на этот вопрос не так прост, потому что сам вопрос зиждется на неверной модели. Это все равно что попытаться объяснить Амазонке, Миссисипи, Конго и Нилу, как изменится их жизнь, если они отныне будут не впадать в Атлантический океан, а вытекать из него. Главное - понять, что правила поведения обычных рек будут к ним больше не применимы.
Давайте задумаемся, что произойдет, если журнал перестанет быть полноправной рекой, а будет всего лишь потоком в общем информационном океане. В мировой сети уже начали появляться журналы, но по сути своей это ряд взаимосвязанных страниц, а в мире взаимосвязанных страниц границы между "журналом" и "не-журналом" или "журналом А" и "журналом Б", особенно с точки зрения пользователя Интернетом, весьма расплывчаты. Как только мы избавимся от идеи листов глянцевой прессованной целлюлозы, переплетенной в отдельные книжки, так же, по отдельности, продаваемых, то что, собственно, у нас остается? Я имею в виду, что полезного?
С точки зрения читателя, веб-журнал полезен в той же мере, что и бумажный, - это собрание интересных для нас фактов в легко доступной форме, плюс такое преимущество, что он дает нам возможность быстрого и беспрепятственного доступа к другим фактам из той же области, чего бумажный журнал лишен. Пока все идет гладко.
Но как быть с издателями? Что, собственно, им продавать? Что им вообще делать, коль теперь у них нет пачек глянцевой бумаги, за которые любопытный читатель готов выложить свои кровные? Нет, конечно, все зависит от того, в какой области они работают. Но сколько людей занимаются совсем не тем, что вы о них думаете.
Например, "Ксерокс" на самом деле торгует картриджами с тонером. А все эти разговоры о том, что они якобы разрабатывают и продвигают на рынок современную копировальную технику, - обыкновенное очковтирательство, потому что на самом деле они гребут огромные бабки, торгуя картриджами с тонером.
Телекомпании занимаются отнюдь не трансляцией телепрограмм для зрителей - на самом деле они поставляют зрителей рекламе. Именно поэтому на "Би-би-си" сейчас у всех болят головы - ведь они занимаются совсем не тем, чем их конкуренты.
Вот и с журналами то же самое - каждый проданный экземпляр в действительности не что иное, как попытка покрыть кошмарные издательские расходы на печатание этой макулатуры и, что еще важнее, очередная циферка в объеме проданного тиража. А полные сведения об объеме проданного тиража издатель передает рекламодателям.
На мой взгляд, реклама на страницах периодики - это целая проблема. Лично я ее ненавижу. Она заслоняет собой текст; в конце концов тот превращается в унылую серую речонку, терпеливо прокладывающую себе русло между огромными, кричащими, напоминающими рекламные щиты разворотами, пока те наперегонки друг с другом пытаются привлечь ваше внимание к тому, что вам совершенно не нужно.
Первое, что приходится делать, покупая журнал, - это энергично потрясти его над мусорной урной, чтобы из него вылетели все эти навязчивые купоны, пакетики, компакт-диски и бесплатные щенки-лабрадоры, от которых сам журнал нещадным образом раздувается и делается похож на амбарную книгу вашей бабушки. Ну а потом, когда вы все-таки чем-то заинтересовались и хотите купить, информацию о нужной вам вещи уже не найти, потому что она содержалась в номере за прошлый месяц, который вы давным-давно выбросили.
В прошлом месяце я купил себе новую фотокамеру, а к ней целую кучу журналов о фотокамерах, надеясь найти в них рекламу и отзывы о тех моделях, которые меня заинтересовали. Как видите, хотя я обычно и пропускаю мимо своего внимания 99 % попадающейся мне рекламы, иногда я все же интересуюсь ею, чтобы сделать правильный выбор. Вот вам очередная неувязка - нечто такое, что само так и просится выпасть из системы.
Если побродить по вебовским журналам (например, по "Hot Wired"), вы обнаружите то там, то здесь не слишком бросающиеся в глаза спонсорские иконки, на которые при желании можно кликнуть мышкой. Сначала вам просто хочется взглянуть, что там, а если заинтересуетесь, то ссылка за ссылкой доберетесь до исчерпывающей и весьма полезной информации об интересующем вас продукте. И для рекламодателя куда полезнее найти одного потенциального покупателя, чем своей назойливостью выводить из себя 99 тех, кому она не нужна. Более того, рекламодатель получает на редкость точную обратную связь. Теперь он безошибочно знает, сколько людей заглянули на его сайт, как долго они по нему бродили. И если окажется, что реклама оставила народ равнодушным, если на яркую иконку так никто и не клюнул, ее быстро уберут. Те же, что пользуются популярностью, будут еще долго привлекать к себе потенциальных покупателей.
Рекламодатели платят веб-журналу за возможность размещать свои ссылки на наиболее посещаемых страницах - и, смотришь, идея заработала. Она оказалась - мне это нередко приходится слышать от других, причем всякий раз брови удивленно ползут вверх, - на редкость плодотворной. И можно легко пожертвовать расхожим заблуждением, будто реклама всенепременно должна быть кричащей и навязчивой.
Это лишь одна из моделей, по которой устроены веб-журналы, и она предоставляет читателям полную свободу. Есть и другая, которая вскоре вступит в действие, как только станет возможным наводнить Интернет виртуальными деньгами. Идея такова - взимать с читателя за просмотр популярных веб-страниц символические суммы. Гораздо меньшие по сравнению с теми, которые вы тратите на покупку бумажных газет и журналов, - ведь вам больше не придется из своего кармана оплачивать рубку всех тех деревьев, которые затем были пущены на изготовление целлюлозы, оплачивать бензин для грузовиков, которые эти журналы и газеты развозят, плюс жалованье спецам из отдела маркетинга, которые любят превозносить себя за то, какие, мол, они умные. Читательские денежки теперь пойдут непосредственно автору статьи и еще немного издателю веб-журнала, а деревья пусть себе и дальше растут в лесу. Что до умников из отдела маркетинга, то им ничего не останется, как помалкивать в тряпочку, пропустив вперед тех, кто действительно того заслуживает.
"Но почему автору пойдут не все читательские деньги?" - слышу я, как вы (да и я сам) спрашиваете меня. Возможно, и все, если он согласен просто скинуть свои творения в веб-океан, в надежде, что кто-то проявит к ним интерес и выудит оттуда. Но, как и любой океан, веб-пространство то и дело завихряется течениями и водоворотами. Вот тут-то и нужен издатель, задача которого как раз и состоит в выуживании интересных материалов. Обнаружив, он помещает их в те потоки и течения, в которые чаще всего ныряют читатели в поисках нужной им информации, - собственно говоря, этим издатель занимается и сейчас. Разница в том, насколько быстро реагирует рынок, с какой скоростью будут возникать и распространяться эти течения и в какой степени контроль за ними переместится от тех, кто лишь создает видимость бурной деятельности, к тем, кто создает нечто действительно нужное.
И тогда можно будет спокойно избавиться от тонн мертвой древесины.
Британское издание журнала "Wired" № 1
1998 год
Путешествие во времени
Путешествие во времени? Я просто уверен, что существуют люди, которые регулярно переносятся назад из будущего, вечно вмешиваясь в наши повседневные дела. За подтверждением не надо далеко ходить. Я говорю вот о чем: всякий раз, пытаясь получить компенсацию по страховке, мы неожиданно обнаруживаем, что то, чего мы добиваемся, бесследнейшим образом исчезло из страхового полиса.
Предатель
Мне нередко задают вопрос, не чувствую ли я себя чем-то вроде предателя. Двадцать лет назад, в своей книге "Автостопом по Галактике" я загубил свою репутацию, отпуская шпильки в адрес науки и техники: чего стоили все эти скорбные роботы, вечно застревающие лифты, двери с дурацкими электронными интерфейсами (неужели их нельзя просто открыть рукой) и тому подобное. И вот теперь я превратился едва ли не в главного апологета технического прогресса, как, например, видно из серии радиопередач, подготовленных мной для "Радио 4" - "Автостопом в будущее".
Название, конечно, получилось не подарок, но иногда события выходят из-под нашего контроля и развиваются сами собой.
Есть две вещи:
Первое, не переборщили ли мы в наши дни с комедиями. В детстве я любил спрятаться под кровать со стареньким, купленным на распродаже радиоприемником, и с восторгом слушал тогдашние радиокомедии: "За гранью познания", "Хэнкок", "Морской жаворонок" или даже "Малыш Клисэро", - все, что казалось мне смешным. Это было подобно проливному дождю с радугой в пустыне. Затем пришел черед "Простите, я прочту это снова", а через несколько лет появился "Монти Питон" во всей своей красе.
Что больше всего поразило меня в "Питонах" - и мне все равно, если это попадет в "Уголок Умника", - так это то, что комедия была средством, с помощью которого очень умные люди выражали вещи, которые невозможно выразить никаким иным образом. В уэссексской глуши, в частной школе, где я учился, это было подобно глотку свежего воздуха. Интересно, что Питоны появились как раз тогда, когда другие кумиры молодежи - например, "битлы" - начали постепенно терять популярность. Это напоминало передачу эстафетной палочки. Кажется, Джордж Харрисон однажды сказал нечто подобное.
Но сейчас каждый в своем роде комик, даже девушки, объявляющие прогноз погоды, или дикторы - ведущие передачу. У нас все вызывает смех. Мы теперь смеемся неумно, без внезапного шока, удивления или откровения, а просто безжалостно и бессмысленно. Нет больше ливней в пустыне, только грязь и моросящий дождик, иногда перемежаемый вспышками камер папарацци.
Творческое возбуждение проникло повсюду - в науку и технику: мы по-новому смотрим на вещи, по-новому понимаем вселенную, постоянно появляются новые откровения о том, как устроен мир, как мы думаем, как воспринимаем, как общаемся. Это и есть второе.
Тридцать лет назад мы давали старт рок-группам, теперь даем старт новым отраслям техники, и экспериментируем с новыми способами общения друг с другом, и играем с информацией, которой обмениваемся. И когда одна идея оказывается нежизнеспособной, сразу же появляется другая, еще лучше прежней, а за ней еще и еще. С такой же скоростью в шестидесятые годы рок-группы выпускали свои альбомы.
Всегда наступает момент, когда ты понимаешь, что разлюбил - не важно, человека ли, идею или любимое ранее дело. Даже если ты рассказываешь об этом только себе по прошествии лет: сущий пустяк, неверное слово, фальшивая нота - и ничто уже не будет прежним. Для меня это было высказывание телевизионного комика:
"Вы только посмотрите на этих ученых. Какие же они идиоты! Надеюсь, вы слышали про черные ящики, которые устанавливают на самолетах? Знаете, что по идее их невозможно разрушить? Обычно они не разбиваются. Так почему бы и самолеты не производить из того же материала?"
Публика держалась за животы, хохоча над глупостью ученых, не способных увидеть, казалось бы, очевидную вещь, а вот я чувствовал себя немного не в своей тарелке. Был ли я чересчур педантичен, чтобы почувствовать бессмысленность этой шутки, - ведь черные ящики сделаны из титана, и если самолеты производить из титана, а не из алюминия, они будут слишком тяжелы и просто-напросто никогда не взлетят в небо.
Я начал размышлять над этой шуткой. А если бы так ляпнул Эрик Моркамб? Было бы тогда смешно? Думаю, не очень, но все зависело бы от публики, от того, поняла бы она, что Эрик туп как слоновья задница, - другими словами, им пришлось бы знать кое-что об относительной массе титана и алюминия. Переделать эту шутку, чтобы она не зависела от рассказчика и публики, настроенной против того, кто знает больше, чем они сами, невозможно (если вы думаете, что это навязчивый синдром, проверьте это на собственном опыте).
У меня мурашки по спине побежали и бегут до сих пор. Я почувствовал себя преданным комедией, подобно тому как черный рэп заставляет меня чувствовать себя преданным рок-музыкой. Я даже начинаю задумываться о том, сколько моих шуточек были, скажем так, невежественными.
Мой поворот в сторону науки случился году в 1985-м, когда я гулял по лесу на Мадагаскаре. Моим спутником в этой прогулке был зоолог Марк Карвардайн (с которым я впоследствии сотрудничал в написании книги "Больше вы их не увидите"), и я спросил его:
- Объясни-ка мне, что такого особенного в тропических лесах, раз мы должны так о них заботиться?
И он объяснил мне. Объяснение заняло около двух минут. Он рассказал о разнице между лесом умеренных широт и тропическим, и почему в последнем такое разнообразие видов, но в то же время он такой уязвимый. Какое-то время я молчал, и до меня начало доходить, что новое понимание в корне изменило мое видение мира. Словно я только что ухватился за ниточку, которая поможет распутать клубок запутанных связей и зависимостей вокруг нас. В течение нескольких последующих лет я с жадностью поглощал любую новую информацию об эволюционной науке и понял, что полученные в школе знания не подготовили меня ко всему тому, что попадалось мне на глаза. Что касается эволюции - если она не вывернула ваш мозг наизнанку, значит, вы так ничего и не поняли.
Затем, к собственному величайшему удивлению, я обнаружил, что это имеет немало точек соприкосновения с моим все возрастающим интересом к компьютерам. Этот энтузиазм не отличался глубиной - я просто очень люблю играть с разными штуковинами. Сходство заключается в наблюдении за тем, как сложные вещи являются результатом простых, повторенных бессчетное количество раз. Очень просто понять это на примере компьютера. Какие бы сложные вещи ни делались на компьютере - моделирование турбулентности ветра, экономические прогнозы или блик света в глазу воображаемого динозавра, - все эти вещи получаются из простых кодовых линий, которые начинаются с прибавления единицы к единице, проверки результата и затем снова то же самое. Способность видеть сложные вещи, вытекающие из вещей простых, - одно из величайших чудес нашего века, более великое, чем шагающий по Луне человек.
Намного труднее заметить это в эволюции жизни - временные шкалы широки, а наши перспективы осложняются тем, что мы изучаем самих себя. Однако изобретение компьютера впервые позволило нам почувствовать, как это работает, - точно так же, как изобретение гидравлического насоса помогло понять механизм работы сердца и кровообращения.
И вот еще почему невозможно отделить науку в чистом виде от техники: они питают и стимулируют друг друга. Так, последнее чудо компьютерной мысли - передача звука в формате mpЗ из одного компьютера на другой через все континенты. Если заглянуть в его внутренности и породившую его инфраструктуру, которая, в свою очередь, стала его частью, - чудо это не менее интересно, чем механизм деления клетки, чем формирование мысли в мозгу, или жук, пожирающий в чащобе тропического леса Амазонии свою добычу.
Все это часть одного и того же общего процесса, и мы, в свою очередь, тоже его часть - вот где генерируется наша творческая энергия, и она в любое время победит комиков, телевидение и футбол.
Октябрь 2000 года
Дайте людям заполнить вопросник, и они начнут завираться. Один мой друг как-то раз готовил анкеты для заполнения в Интернете. По его словам, полученная информация о положении дел в мире оказалась весьма обнадеживающей. Например, известно ли вам, что почти 90% населения - главы собственных компаний и зарабатывают более миллиона долларов в год?
Существует ли искусственный Бог?
Поначалу об этом было заявлено как о дискуссии, потому что я очень волновался, не зная, принимать или не принимать участие. Времени на подготовку у меня почти не оставалось, а кроме того, оказавшись в зале, где было полным-полно знаменитостей, я подумал: "Ну что я, любитель, собственно, могу сказать?" Поэтому лучше ограничиться дискуссией. Но проведя здесь пару дней, я понял, что все остальные в принципе тоже люди. Главное, что идеи рождались прямо на глазах. Я тоже выдал немало свежих мыслей, разговаривая с людьми или слушая, что они скажут. В конце концов я подумал, а не стоит ли мне устроить дебаты с самим собой? Встану с места, заведу речь, скажу что-нибудь эдакое, чем расшевелю сонную публику, глядишь, в конце концов дело дойдет до бросания стульев.
Но прежде, чем я заведу речь о том, о чем мне хотелось бы порассуждать, должен вас предупредить, что я могу уйти в сторону от темы или начну повторяться, поскольку многое из того, что я скажу, пришло мне в голову после того, что мы сегодня слышали, поэтому если я вдруг… Ну, да ладно…
Я уже говорил кому-то сегодня, что у меня есть четырехлетняя дочь. Мне ужасно нравилось наблюдать за ее лицом, когда ей было всего две-три недели от роду, и неожиданно до меня дошло - о чем, наверно, никто никогда не задумывался! - что она перезагружалась, словно компьютер!
Позвольте попутно сказать еще одну вещь. На первый взгляд совершенно бессмысленную, но я ею горжусь! Я родился в Кембридже в 1952 году, и мои инициалы,- ДNА!
Тема, на какую мне хотелось бы порассуждать, предмет нашей сегодняшней дискуссии - которая, по всей видимости, так и не состоится, - звучит несколько глупо: "Существует ли искусственный Бог?" Вы, наверное, немало удивлены, но погодите, посмотрим, куда она нас заведет. Уверен, что большинство присутствующих в этом зале разделяют эту точку зрения, но даже самый закоренелый атеист - и тот признает, что идея Бога оказала огромное влияние на человеческую историю на протяжении многих веков. Интересно было бы выяснить, откуда эта идея взялась и что она значит в современном, пронизанном научным знанием мире - ну или по крайней мере в мире, который мы таковым считаем.