Скептики могут сопоставить партизанские отряды с концентрационными лагерями: и там, и тут труд бесплатный; и там, и тут отгороженность от мира. Но на самом деле партизанские отряды – это полная противоположность концентрационным лагерям. Потому что сегодня вся планета стремительно превращается в такой лагерь. И отряд, в свою очередь, становится "волшебной дверью", через которую можно выскользнуть из неволи.
(Хочется вспомнить здесь сказку А. Толстого "Золотой ключик", которая заканчивается именно таким символизмом; очень хорошо передает тамошний пафос спасения и одноименный советский фильм).
Партизанский проект не утопичен, а насущен. Поэтому, завершая книгу, нелишне подумать о том, что же ожидает всемирную партизанию после того, как благодаря ее усилиям рухнет капиталистическая машина порабощения. Какое наступит "светлое будущее" после победы партизан?
Несомненно, оно не будет иметь ничего общего с фантазиями писателей XIX века. Очевидно, что отряды, за неимением столь идеального топлива, каким является капитал, будут гораздо более инертны, озаботятся тем, чтобы уделять внимание скорее человеческому, чем надчеловеческому, а значит, их жизнь будет, в общем, лишена удивительных преобразований, постоянных технических нововведений, чудесных изобретений и т. д. Это и хорошо, потому что темпы технического прогресса за последние десятилетия привели к безобразному загрязнению не только нашей планеты, но и наших душ. Отряды будут существовать в качестве неустанных тружеников, очищающих планету и культуру от всего этого позора. В глубине души партизаны – ассенизаторы, санитары, оздоровители.
Отдельно стоит коснуться жизнеспособности партизанских отрядов после того, как исчезнет, потеряет силу их главный враг – капитал. Вместе с ним лишится смысла и всякое паразитирование на капитализме (партизаны экспроприируют экспроприаторов, пользуются благами бесчеловечной системы, перехватывают ее тактику, как в Великую Отечественную войну русские солдаты брали немецкие автоматы). Уже не надо будет лелеять в себе отчуждение, потому что враг будет повержен. Что ждет тогда партизанское движение? Смогут ли его приверженцы успешно совместить коллективизм, ставший залогом успеха отрядов, с индивидуализмом, являющимся в эпоху модерна определяющим человеческим качеством? Не повторят ли они горестного пути Советского общества, которое за 3 десятка лет прошло весь путь загнивания и рухнуло из-за того, что в нем для вида подавлялись собственнические инстинкты, а втайне каждый глубоко лелеял свой собственный мелкий индивидуализм? Наконец советские люди и вовсе разучились понимать блага коллективизма, и при первой команде преспокойно отказались от этих благ, позабыв их жизненную важность.
Партизанский отряд не станет противопоставлять коллективизм индивидуализму, а начнет совмещать их. Во-первых, отряд – не пресловутая коммуна, чьи обитатели делят все подряд. Общее в отряде прежде всего – дело, общие горести и радости. Общий кров, общий стол имеют смысл только пока благодаря им можно минимизировать издержки и лучше выживать в звериной капиталистической атмосфере. И даже на этом начальном этапе партизанский отряд можно вполне строить у себя в квартире, для этого не обязательно спать бок о бок на нарах и есть из одной миски.
По мере усиления движения отряды начнут экспроприировать землю. Дома, которые сейчас, в годы строительного бума, настрогали в чрезмерных количествах, станут превосходной средой обитания. Партизаны смогут игнорировать ипотеку, займут эти ниши, готовившиеся для членов атомизированного общества, и начнут их благоустраивать (создавать инфраструктуру – столовые, школы, детские сады, кооперативные лавки, разбивать парки и скверы на месте асфальтовых магистралей и индустриальных территорий и т. п.). Так сама индивидуалистическая форма существования (бараки нынешних сонных пригородов) пойдет на благо коллективистского по своей сути общества.
Наконец, стоит особо отметить, что отряд, вразрез с мечтаниями социалистов прошлого, не останется на планете единственно возможной социальной формацией. Он всего лишь явится лучшей и главенствующей формой общественного устройства. Вне стен отряда, даже в относительной близости от него, вполне смогут существовать частное производство, частная собственность. Отряд, состоящий не из потребителей, а из полноценных граждан, несомненно, будет доминировать над этими устаревшими формами хозяйства и использовать их себе на благо в случае необходимости. Мало того, не исключено, что на планете останутся полностью буржуазные государства. Партизаны – это не агрессивная орда, способная на какие-то завоевания или карательные походы против враждебных им структур. Партизаны наверняка оставят в покое капиталистов в тех регионах, куда они поспешат перебраться подальше от террора, саботажа и всеобщей обструкции. Отряды не ставят своей целью искоренение других общественных отношений. Пусть этим займется история.
"Светлое будущее", несомненно, состоится при доминировании партизанского мировоззрения и партизанского образа жизни на планете, с допуском иных форм хозяйствования, которые будут поддерживаться (как, например, архаическое) или сдерживаться (как, например, капиталистическое). Нет никакого сомнения в том, что капитал всегда останется потенциально взрывоопасной силой, не хуже ядерных арсеналов, и поэтому его потребуется держать в строжайшей узде. Отчасти это легко получится само собой: партизаны, независимые от капитала и прибыли, создадут непроходимое "болото", в котором застрянут любые денежные потоки. Поскольку внерыночные, сотруднические отношения между партизанскими отрядами станут определяющими, то значительно упадет рост и объем денежной массы. Развернуться оставшимся буржуазным государствам будет просто негде и не на чем. Но если вдруг капиталисты, сохранившие свое влияние в тех или иных регионах планеты, смогут пробиться через эту инерцию, проложить какие-то трубопроводы и наладить подобие старой всемирной машины по извлечению прибылей из земного шара, это необходимо будет строжайшим образом пресечь.
Партизаны будут выполнять на планете роль неподкупных стражей, препятствующих даже самым мелким заявкам на воссоздание капиталистического общего рынка. Эта роль будет привычна им, закаленным в борьбе и знакомым с жизнью воина. Преобразовав мир по-своему, отряды возложат на себя преимущественно охранительную функцию. Вторая забота партизан – пресечение всякой агрессии со стороны каких-либо буржуазных государств (в том числе между собой) и препятствование совершенствованию вооружений. Партизаны, рассеянные по всей планете, мобильные, принципиальные и тактически подготовленные, смогут воплотить в жизнь мечту человечества о миротворцах. Они создадут подлинную армию нового типа, в отличие от пародии на такую армию – "голубых касок", через пень-колоду финансируемых капитализмом и, как правило, неспособных реально гасить конфликтные ситуации. Нынешние миротворческие потуги стран "золотого миллиарда" смешны, бесперспективны и несут очень ограниченный эффект. Это легко объясняется самой природой капитализма, который способен вести только агрессивные, захватнические войны. Его "миротворчество" либо стоит на подхвате у таковых войн, либо является, подобно западной "благотворительности", гнусной лицемерной лакировкой действительности.
Партизаны в годы своего триумфа смогут избежать лицемерия и в мирном строительстве, и в бою
Несколько слов в заключение
Советские люди были двуедины. По философскому видению мира они были диалектическими материалистами, по складу души – идеалистами. Это соединение противоположностей не делало их двуличными. Напротив, оно рождало гармоничную личность, которая верила в прогресс (и, следовательно, в торжество коммунизма), как верят в Бога.
К 70-м годам советский человек оказался в плену иллюзий. Свой налаженный предсказуемый материальный мир представал ему несовершенным в сравнении с потребительским обществом Запада. А горячая вера в прогресс требовала немедленной жертвы, звала к новым святыням. Так советский человек, оставаясь в душе советским, снаружи сделался фанатично антисоветским.
Движимые иллюзиями, люди побежали на Запад. Эмиграция, начавшаяся в 70-х годах, разительно отличалась от послевоенной и тем более времен гражданской войны. В прежние годы эмигрировали из практически безвыходной ситуации, пытаясь избежать тюрьмы. Белоэмигранты и власовцы не питали никаких иллюзий относительно Запада. Они были не советскими, а русскими людьми. Заграница приняла их и растворила в меру собственной щелочности. Теперь эти люди редко находят общий язык с поздними эмигрантами. Они – дети другого народа из другой страны.
Эмиграция 70-90-х годов впервые принесла на Запад волну качественно нового человеческого материала: советских граждан. Зачастую эти люди отправлялись в эмиграцию как в паломничество, казались святее самого папы, в силу своей фанатичной приверженности прогрессу были более западниками, чем западоиды. Оказавшись на Западе, они какое-то время испытывали эйфорию от самой своей причастности этому обществу, которое, по их мнению, успешнее других приблизилось к раю на земле. Многие и сегодня, через много лет сохранили какие-то остатки этой эйфории, хотя выказывают ее в основном лишь на публику, а в частной жизни ведут себя индифферентно или враждебно по отношению к Западу.
Есть и те, которые полностью изжили в себе западническую восторженность и под влиянием переоценки ценностей даже пришли к более разумному отношению к прогрессу. Из фанатичных прогрессистов такие становятся скептиками. "Западный рай" они начинают воспринимать как "преисподнюю" (на самом деле, чем не тривиальный ад: рабочее место в четырех стенах – cubicle, - перед глазами экран компьютера, а на голове наушники?). И все же их скептицизм не всеобъемлющ. Ведь речь идет о советских гражданах – неисправимых идеалистах и гуманистах, верящих в свои силы. Им необходима цель, необходима манящая идея. Оказавшись на Западе и разочаровавшись в его "достижениях", построенных на лжи, лицемерии и подлоге, эти люди обращаются к человеческому. Поэтому слово "Родина" начинает для них что-то значить, а вовсе не из квасного патриотизма. Поэтому они начинают ценить базовые человеческие блага, которые все неохотнее предоставляет западное общество: семью, детей, кров (именно "кров", а не "недвижимость"), хлеб насущный и т. д. Наконец, советский человек способен дорожить уже и абстрактными гуманистическими ценностями, на словах декларируемыми Западом, на деле же им попираемыми: свободой (свободой как осознанной необходимостью), рынком (рынком как обменом), демократией (демократией как властью народа).
Да, советские люди хотели рынка, и никто не станет это отрицать. Но вместо красочного восточного базара с россыпями товаров, с шутками и прибаутками, со своей этикой и эстетикой, с бурлящей жизненной энергией и радостью от соприкосновения с человеческим трудом, - советским людям подсунули стерильный супермаркет с пластмассовыми помидорами.
Да, советские люди хотели демократии с ответственным руководством, с выбором причастных народной среде представителей. Но вместо этой деятельной демократии им подсунули плохо обученных семинаристов западных академий, годных разве что в актеры провинциального театра.
Да, советские люди хотели свободно определять свою судьбу и отвергли условности, направлявшие их жизнь в СССР; но взамен на них надели ярмо стократ более страшное. Вернее, не надели, а заставили самих идти в темный и грязный хлев, искать там это ярмо, чистить его и напяливать.
Советские люди поклонялись правде. Движимые стремлением к ней, они готовы были заглотнуть любой пропагандистский крючок. Поэтому так велико было обольщение в годы перестройки. Великим будет и отрезвление.
Человек, лишившийся иллюзий, может превратиться в реактивный снаряд. Каждый, кто знает, что его обманули, и не может больше это скрывать, способен на самые крайние методы по отношению к обманщику. Поэтому сегодня нам так омерзителен Запад с его тотальным лицемерием и оболваниванием. По "свободному ТВ" сказали, что у Саддама Хусейна есть ядерное оружие, - и все поверили. Завтра скажут, что у русских в венах вместо крови течет серная кислота, и поэтому русские самим своим существованием повинны в загрязнении планеты, - и снова поверят!
Если ты не умеешь ориентироваться в мировых событиях, отличать правду от лжи, - ты ничем не лучше раба. Поскольку в современном мире все больше и больше таких несведущих людей, господствующий строй скоро впору будет называть рабовладельческим.
Бессмысленно винить в этом чьи-то пагубные намерения, "мировой заговор", злую волю отдельных людей. Таков трагический ход истории, когда человеческое обезличивается, демократия переходит в тоталитаризм, отчуждение возносится в принцип. Советским людям, как диалектическим материалистам, очень заметен этот процесс деградации. Вот почему мы обязаны восстать против него в союзе с другими отчужденными и лишенными своих прав.
Очень многим добрым и достойным людям нет места в нарождающейся тоталитарной системе. Они жизненно заинтересованы в иной, приветливой среде. Такой средой может стать партизанский отряд, по характеру своему совмещающий выживание с сопротивлением.
Да, ход истории суров. Но мы обязаны восстать против этого хода истории, опрокинуть его революционным путем, изменить его через изменение общественных отношений.
Партизаны должны создать низовое движение, свободное от мелкобуржуазного национализма, сильное своей сплоченностью и всеохватностью. Партизаны ненавидят современный мир и обязаны противостоять ему. Противопоставив отчуждению солидарность, атомизации – человеческие чувства, лицемерию – правду, партизаны смогут начать борьбу.
Исходом этой борьбы они унаследуют Землю.