Шотландская гвардия наконец получила возможность доказать, как несправедливо к ней относились после битвы на Альме. Гвардейцы дали залп по русской колонне, находившейся от них на расстоянии менее 50 ярдов, а затем со свирепым рыком бросились вниз по склону на врага. Увидев разъярённых шотландцев в медвежьих шкурах, русские отступили. Шотландцы преследовали противника до тех пор, пока присланный герцогом Кембриджским бравый адъютант не приказал полковнику Уокеру вернуть их на вершину холма. Выполнив приказ, Уокер с удивлением увидел, как гренадёры оставляют позиции в недостроенном строении. Их командир справедливо рассудил, что от него мало пользы, поскольку высокие стены лишают войска свободы манёвра, заставляя солдат держаться скученно. Гренадёры заняли господствующие высоты вокруг строения, предоставив русским снова занять его. Что те сразу же и сделали с победными криками. Это вывело полковника Уокера из себя. Пешком, так как его лошадь была убита, он повёл солдат в новую атаку, и те ударом в штыки снова выбили из строения русских.
По обе стороны изогнутой стены землю устилали тела убитых и умирающих, на некоторых участках убитые лежали в три ряда. Генералы Адамс и Бентинк и полковник Уокер были ранены. Стоны раненых перекрывали шум боя. Туман начинал рассеиваться, но из-за сильного дыма по-прежнему не было ничего видно ближе чем на 40 ярдов. Пока шотландцы приходили в себя после недавнего боя, некоторые - отдыхая в относительной безопасности за мешками с песком, другие - меланхолично расхаживая под стенами, на их позиции обрушилась невиданная доселе по численности колонна русской пехоты. Даже сквозь дым и тошнотворно-сладкий аромат разлагающихся трупов можно было отличить тот особый, характерный для русских солдат дух, напоминающий запах кожи. Темнота и предрассветный туман постепенно отступали, и теперь, как раньше на Альме, снова можно было различить скуластые бледные лица молодых солдат со стрижеными головами под плоскими шапками. И то и дело среди этих сотен лиц различалось одно, чем-то очень знакомое, неуловимо кого-то напоминающее. Как однажды удивлённо воскликнул полковник Уайт:
- Они совсем как мальчишки из Итона!
Они поднимались на холм, перелезали через стену укреплений. Кто-то из русских офицеров позже писал: "Я взобрался на барбет вражеской батареи и увидел вокруг себя мундиры англичан. Они носили высокие чёрные шапки, я так и не понял почему". Его солдаты стреляли сверху в копошившуюся внизу массу вражеских солдат. Заменивший Уокера полковник Симур не разделял убеждений своего предшественника о том, что позиции следовало удерживать любой ценой. Поэтому он предпочёл увести своих солдат, прежде чем их всех перестреляют на месте. Русские с победными криками спрыгивали вниз прямо на тела погибших и умирающих шотландцев.
Теперь пришла очередь гренадёров слушать торжествующие вопли врагов. Они, побросав оружие, бросились прочь от русской пехоты. Затем им на помощь подошёл гвардейский полк "Голдстрим" под командованием полковников Перси и Линдсея, и гренадёры, у которых гордость перевесила чувство безопасности, с голыми руками бросились на наступавших русских, швыряя во вражеских пехотинцев камнями. И вот батарея вновь в руках англичан, которые, обезумев от боя, саблями и штыками рубят, колют и режут вокруг себя всё живое.
В то утро батарея переходила из рук в руки несколько раз. Британцы выдворяли с позиций русских только затем, чтобы несколько минут спустя самим отступить оттуда. Боясь потерять в лесу своих находившихся на грани истерики солдат, офицеры криками собирали их обратно под знамёна полков, не давая возможности преследовать противника до подножия холмов. Но полковнику Уилсону после безуспешных попыток докричаться до своих людей пришлось самому спуститься за ними вниз по склону. Там, в долине, генерал Кирьяков криками и ударами казацкой плети пытался развернуть солдат и заставить их встретить англичан лицом к лицу.
В ситуации, когда каждый солдат на счету, безудержный порыв гвардейцев преследовать врага до конца был опасен. Ведь бригада, солдаты которой демонстрировали чудеса храбрости, таяла на глазах. В распоряжении генерала Адамса уже практически не осталось солдат 41-го и 49-го полков. Герцогу Кембриджскому, который галопом отправился за подкреплениями, удалось получить до 500 солдат 20-го и 95-го полков и стрелковой бригады Пеннифасера. В то же время генерал Кэткарт и два французских полковника дивизии генерала Боске решительно отвергли все его просьбы о подкреплениях. Последние сослались на отсутствие соответствующих приказов своего командования. Становилось ясно, что, если в ближайшее время англичане не укрепят свои позиции, русским удастся прорвать фронт.
Последним оставшимся в распоряжении англичан резервом были 400 человек из состава 46-го и 68-го полков. Этими остатками 4-й дивизии командовал генерал Джордж Кэткарт. Прибыв со своими солдатами в расположение 2-й дивизии, Кэткарт спросил генерала Пеннифасера, где будут нужны люди, которых он привёл с собой.
- Везде, - коротко ответил тот.
Восприняв слова Пеннифасера как руководство к действию, Кэткарт разбил свою дивизию на отдельные роты и батальоны, которые направлял на наиболее угрожаемые участки. Так, постепенно он остался с четырьмя сотнями солдат. Кэткарт решил, что лучшее, что он со своими людьми может сделать, - это спуститься в долину и атаковать расположенные там вражеские войска.
Никто не был согласен с генералом. Герцог Кембриджский требовал от него поддержать гвардейцев, Пеннифасер настаивал на необходимости прикрыть брешь между позициями гвардии и его собственной дивизии. Раглан, наблюдавший за героическим боем гвардии в районе артиллерийской батареи в недостроенном доме, справедливо решил, что гвардейцев следует поддержать или отвести назад. Он отправил к Кэткарту генерала Эйри с приказом поддержать гвардейцев. Кэткарт был крайне недоволен таким решением, ведь его мнение вновь осталось неразделённым. Каждый раз, когда он что-то предлагал, Раглан поступал по-своему. Он стал спорить с Эйри:
- Кто конкретно отдал такой приказ?
- Двигайтесь на левый фланг, - холодно ответил тот, не желая продолжать дискуссию. Эйри говорил таким твёрдым и решительным тоном, что даже самый заядлый спорщик терял все свои аргументы. - Обеспечьте поддержку гвардейской бригады. Не оставляйте позиций и не спускайтесь вниз. Таков приказ лорда Раглана.
Кэткарт развернул лошадь. Его всегда бесило, когда приказы отдавались подобным тоном. У него своя голова на плечах, и он не нуждается в дополнительных наставлениях, жаловался Кэткарт капитану Хардинджу, сыну лорда Хардинджа, который выполнял обязанности адъютанта генерала Эйри. Несмотря на все признаки раздражения, генерал, тем не менее, говорил довольно доброжелательным тоном. Хардиндж предположил, что Кэткарт, несмотря на приказ Раглана, решил действовать по своему усмотрению. И действительно, спустя всего несколько минут 400 солдат 46-го полка и лёгкой пехотной бригады отправились вниз по склону, в сторону долины.
Туман уже рассеялся, и солдаты сняли шинели. В своих красных мундирах на фоне зелени деревьев и коричневых склонов холма они представляли собой прекрасные мишени для вражеских стрелков. Вскоре они попали под плотный артиллерийский огонь. Но солдаты шли так решительно, что вскоре противник дрогнул. Вдохновлённые успехом, англичане увеличили темп наступления. Генерал Кэткарт гордо ехал вслед за наступающими. Неожиданно из-за возвышения позади генерала и его штаба послышались ружейные выстрелы. Несколько человек упали, застреленные в спину. Сначала генерал решил, что это гвардейцы приняли его солдат за неприятеля. Но вскоре дым рассеялся, и через подзорную трубу генерал увидел, как батальон русских выстраивается в линию на кромке холма позади наступающих англичан. Русские стояли как раз на участке, который по приказу Раглана должен был занять Кэткарт, на стыке между гвардией и 2-й дивизией.
Генерал сразу же понял, что теперь уже ничего нельзя сделать. Единственным выходом было развернуться и вновь наступать вверх по склону холма. Он отправил одного из своих офицеров развернуть всё ещё двигавшихся вниз солдат, а сам с 50 подчинёнными, которых ему удалось собрать, а также со штабом атаковал нового противника. Склон на этом участке был особенно крутым. Пока солдаты сумели преодолеть расстояние, отделявшее их от превосходившего примерно в пятнадцать раз противника, они задыхались от усталости. Почти все они были уничтожены сосредоточенным ружейным огнём с близкого расстояния. Но некоторым удалось достичь вершины, а одному или двум - с вызывающей жалость храбростью врубиться во вражеский строй в тщетной попытке пробить себе дорогу в плотной массе вражеской пехоты.
Сам Кэткарт находился всего в нескольких ярдах от неприятеля. Он видел, как исчез во вражеском строю последний английский солдат. Повернувшись к майору Майтленду, одному из офицеров его штаба, Кэткарт с завидным самообладанием заметил:
- Боюсь, что нам пришёл конец.
В следующее мгновение он упал с лошади, убитый выстрелом в сердце.
V
Кровавая мясорубка у переходившей из рук в руки батареи продолжалась со всё большим ожесточением. Однако теперь солдаты обеих сторон неохотно подчинялись приказам своих офицеров. Некоторые отказывались наступать на никому не нужное строение. В клубящемся тумане царила настоящая неразбериха. Одна из наступавших колонн русской пехоты получила ружейный залп в спину от другой, принявшей русских пехотинцев за наступавших англичан.
Русские офицеры с саблями наголо энергичными жестами пытались заставить застывший строй солдат продолжить наступление. Иногда один офицер и с ним три или четыре смельчака взобрались на вершину стены и перепрыгивали на противоположную сторону, где их уже поджидала мучительная смерть от английских штыков.
В свою очередь, английские офицеры, понимая невозможность нормально вести бой в ограниченном стенами пространстве, время от времени через амбразуры выбирались наружу, где тоже оказывались в полном одиночестве. Услышав, как некоторые из солдат недовольно ворчат, что пойдут наружу только в том случае, если атаку возглавит офицер, Чарльз Рассел, молодой офицер гренадёрского полка необычно маленького роста, с криком "За мной, парни!" выскочил, стреляя из револьвера в левую амбразуру. За ним последовал только один солдат.
Капитану Бурнаби повезло ещё меньше. Он перепрыгнул через стену и быстро бежал в сторону неприятеля, пока не понял, что бежит совсем один. Тогда капитан повернул назад. В это время русские предприняли очередной штурм позиций англичан, и перед Бурнаби на стене неожиданно возник вражеский солдат, которого капитан зарубил саблей. После этого, воскликнув "Мы должны наступать!", он снова кинулся через парапет наружу. Теперь за капитаном на целый русский батальон бежали шесть или семь английских пехотинцев. Увидев, как тот одним взмахом сабли убил русского офицера огромного роста, стоявшего во главе батальона, из-за стены высыпали остальные гренадёры и вступили в бой. К ним присоединились Чарльз Рассел и ещё двое офицеров и несколько солдат шотландской гвардии.
Здесь, на открытой местности, к людям вернулась вера в себя. Один из гвардейцев, жадно вглядываясь в сторону противника, заявил, что решил застрелить по меньшей мере генерала. Другой, получив рану в область рта, тем не менее, успел застрелить четырёх вражеских солдат и заколоть штыком пятого. Теперь он отплясывал на голове поверженного врага до тех пор, пока сержант сухо не напомнил ему, что не следует бить лежачего. Всё больше и больше солдат вступали в бой, развернувшийся на склоне холма у батареи. Русских медленно оттеснили вниз. Не обращая внимания на команды герцога Кембриджского вернуться наверх, воодушевлённые английские солдаты гнали русских назад в долину. При этом они топтали растянувшихся на земле вражеских солдат, моливших их о пощаде. У его королевского высочества наверху осталось меньше 100 солдат. Через несколько минут огромный строй русской пехоты, только что покончившей с генералом Кэткартом, вырос перед герцогом Кембриджским. Герцог оказался в окружении вражеских солдат.
Сначала этого никто не понял. Когда он и его окружение попали под ружейный огонь, капитан Хиггинсон из гренадёрского полка решил, что в них стреляют свои. Но подъехавший к ним капитан Пил спокойно пояснил, что стрельбу ведут вражеские солдаты. Не ослеплённый, подобно генералу Кэткарту, безрассудной храбростью, герцог Кембриджский не стал отдавать горстке своих людей приказ наступать на врага. Он решил с наименьшими потерями вывести солдат из кольца окружения. Быстро двигаясь в левую сторону, он сумел проскочить за боевыми порядками русской пехоты. При этом сам герцог был легко ранен в руку, а его лошадь убита. Ему и его штабу повезло больше, чем группе гвардейцев во главе с хирургом 20-го полка, которая пыталась прорваться на узком фланге сжимавших окружение русских. Группа потеряла более половины своих людей.
Внизу, в долине, гвардейцы, наконец, поняли, как они ошиблись, слишком увлёкшись преследованием врага. Совершенно дезорганизованные в зарослях наверху, здесь, на ровном месте, русские быстро пришли в себя, восстановили чёткий боевой порядок и вновь пошли в наступление. Генри Перси решил, что он и его люди должны возвращаться наверх по козьим тропам, которые тут и там тянулись по склону холма, огибая со всех сторон расположение вражеских войск. Другие офицеры последовали его примеру и по тропам повели солдат назад, к вершине холма. Вернувшись на плато, они не только устали и не просто ослабели от голода, поскольку почти вся армия ничего не ела уже почти пятнадцать часов. Солдаты остались без оружия и боеприпасов. Обнаружив на вершине холма штабного офицера, Генри спросил его, где он и его люди могут получить оружие.
- По чести говоря, - заявил тот таким тоном, будто на званом обеде в Лондоне его по ошибке приняли за лакея, - я не знаю.
VI
То, что гренадёры временно остались безоружными, было полбеды по сравнению с тем, что герцог Кембриджский потерял практически всю гвардейскую бригаду и почти обезумел оттого, что проходило время, а он так и не мог найти своих солдат.
- Сэр, - с обезоруживающей беззаботностью заверил его молодой офицер, - гвардейцы вот-вот вернутся.
Почти сразу же после его слов из тумана, который вновь окутал землю, появилась группа солдат. Большая часть была одета в мохнатые шапки шотландских гвардейцев, на некоторых других были менее приметные головные уборы линейных полков. Над головами солдаты несли штандарты двух гвардейских полков. Герцог с облегчением понял, что удалось сохранить по крайней мере знамя гренадёров.
Это знамя чуть было не попало в руки противника. Когда большинство солдат гвардейских и номерных полков бросились вниз, в долину, чтобы преследовать отступавших русских, рядом с герцогом осталось несколько человек, в том числе знаменосец гренадёрского полка. Гвардейское знамя, реющее высоко в воздухе, служило ориентиром для сбора возвращавшихся английских солдат и, конечно, не могло не привлечь внимания русских, которые, что-то монотонно выкрикивая, бросились в атаку с целью захватить знамя.
Затруднительное положение, в котором оказался герцог и его люди, не укрылось от капитана Бурнаби, который с 20 солдатами решил возвращаться на вершину холма тем же путём, как он шёл вниз, а не идти кругом, как это предпочли почти все остальные офицеры.
- Держитесь вместе, - подбадривал капитан солдат, - и наступайте!
Позже один из гвардейцев, переживших эту атаку, написал: "Я думал, что безрассудно с кучкой людей наступать на огромную массу противника, но мы это сделали".
Небольшая группа уставших солдат бросилась на пытавшихся захватить полковое знамя русских. Почти все они были убиты. Те немногие, которым удалось пробиться через плотный строй русских, обернувшись, увидели, как вражеские пехотинцы колют штыками тела мёртвых и добивают раненых англичан.
Наступление русских привело их в район расположения одного из двух французских полков, которые ранее отказались помогать англичанам до получения приказа командования. Теперь генерал Бурбаки на свой страх и риск приказал французам наступать. Французы с такой силой обрушились на русских, что тем пришлось поспешно отступать.
Благодаря неожиданной поддержке союзников, разрозненным группам англичан удалось вернуться в своё расположение.
В бою за клочок земли и за батарею, расположенную в недостроенном здании, участвовали более 2600 человек. Более тысячи из них были убиты или ранены. Благодаря героической, просто нечеловеческой стойкости английских солдат, удалось удержать брешь в обороне, которую теперь заняли французские войска. Но было ещё только 8.30 утра. Земля снова окуталась туманом. На позиции 2-й дивизии, расположенные на Внутреннем холме, обрушился ещё более мощный, чем два часа назад, удар противника.
VII
Солдат всё ещё не удалось покормить. Люди были голодны и измотаны. 30-й полк под командованием полковника Маулэверера в течение нескольких утренних часов атаковал и оборонялся, захватывал участок земли и вновь терял его под ударами противника. Наконец, солдат отвели на отдых за склон холма, где они сразу же падали на землю, засыпая. Через несколько минут полк снова подняли и бросили на отражение очередной атаки русских, которые медленно наступали и находились уже в нескольких шагах от склона Внутреннего холма. Штыки солдат были всё ещё красными и мокрыми от крови.
Русская пехота атаковала со всех сторон и находилась уже совсем близко от расположенных на холме батарей англичан. Генерал Пеннифасер, окутанный туманом и клубами дыма, с криками и руганью отправлял на отражение атак противника немногие находившиеся в его распоряжении роты. Не успевали отразить натиск врага на одном направлении, как на другом возникала ещё более серьёзная угроза. Стрелковая бригада под командованием полковника Хорсфорда, 63, 49 и 21-й полки отражали атаки противника, многократно превосходившего их собственные силы. На правом фланге силами 57-го и переданной распоряжением Раглана под командование Пеннифасера части 20-го полка удалось отразить особенно мощную атаку двух из пяти имевшихся у русских якутских батальонов.
И всё же понемногу начинало сказываться подавляющее превосходство русских в живой силе и невиданное упорство их солдат. К этому времени в районе Инкерманских высот находилось до 17 тысяч вражеских солдат при поддержке около 100 орудий. Им противостояло всего 1600 французов и 3300 англичан, в распоряжении которых было 48 орудий.