Сначала их было немного. На левом фланге находились 19-й полк бригады генерала Буллера, часть стрелковой бригады полковника Лоуренса, которая снова заблудилась, а также большая часть валлийских стрелков бригады Кодрингтона. 33-й полк той же бригады располагался в центре, а несколько рот 95-го полка смешались с частями 2-й дивизии и с королевскими стрелками полковника Лейси Йе. Впереди левого фланга для прикрытия выдвинулись четыре роты стрелковой бригады под командованием майора Норкотта.
Англичане прошли несколько сот метров. При этом пушки Большого редута молчали. При свете солнца было видно, как они дымятся. Пехота по обе стороны редута стояла неподвижно. Подойдя ближе, англичане уже могли разглядеть толстые тяжёлые шинели, бледные лица солдат, защитные каски с поблескивающими на солнце медными орлами.
Затем, видимо получив команду, пушки вновь открыли огонь. На какое-то мгновение ряды атакующих остановились в замешательстве. Однако вскоре они вновь двинулись вперёд. К ним присоединялись всё новые и новые солдаты, успевшие взобраться на берег, понукаемые командами офицеров, которые стремились во что бы то ни стало навести порядок в рядах наступающих. Некоторые были вновь сметены в реку артиллерийским огнём. Другие спешно перестраивались в боевой порядок. Третьи под командой полковника Йе продолжали упорно двигаться вперёд.
Артиллерийские выстрелы расстраивали ряды атакующей пехоты. Солдатам приходилось идти вперёд под нарастающий грохот разрывов, визг картечи и осколков, свист пуль. Многие погибли, и в рядах атакующих появились широкие бреши. Но и это не останавливало упрямых британцев. На правом фланге полковник Йе был ранен пулей, попавшей в пряжку его ремня. "Проклятье! - прокричал он другому офицеру, которому пуля попала в ногу. - Почему не продолжаете наступать? У меня пуля в кишках, но я всё равно иду вперёд!" Вскоре остатки его полка вышли к одной из колонн русской пехоты, стоящей около Большого редута. Начался героический бой, который длился почти столько же, сколько вся битва.
Над редутом блестела весёлыми красками икона святого Сергия, которую благословил сам митрополит Московский. Артиллеристы обращались с пушками с мастерством, свидетельствовавшим о долгой практике: заряжали, стреляли, чистили ствол и снова заряжали. Всё происходило быстро и без лишней суеты. Однако, как бы хорошо они ни прицеливались, огонь артиллерии не причинял растянутым линиям боевых порядков атакующих существенного вреда.
Внезапно атакующие, находившиеся ближе к пушкам, сквозь грохот стрельбы различили посторонние звуки: команды, отдаваемые расчётам, а затем и скрип колёс. Кто-то закричал: "Они отводят свои орудия!" Через мгновение раздался мощный одновременный залп всех пушек батареи, причинивший наступавшим особенно большой урон. Затем стрельба вдруг прекратилась. Русские свято выполняли ставший почти легендарным приказ самого царя, согласно которому ни под каким видом нельзя было оставлять свои орудия врагу. Сейчас, когда создался риск потерять пушки, они предпочли их отвести. Уцелевшие после последнего залпа англичане бросились на штурм валов редута.
Молодой, мальчишеского вида офицер валлийских стрелков первым водрузил над валами редута знамя своего полка. Едва он это сделал и оглянулся с гордой улыбкой победителя, как был убит ружейным выстрелом в грудь. Знамя покачнулось и упало, укрыв героя, подобно алому савану. Древко тут же подхватил сержант, который уже не выпускал его из рук, несмотря на то что был ранен.
Большой редут тут же заполнили возбуждённые и радостные английские солдаты. Одни пытались записать свои имена и номера полков на стволе оставленной русскими гаубицы; другие использовали минуты относительной безопасности для того, чтобы перевести дыхание.
Большой редут был захвачен. Однако, несмотря на то что Кодрингтон и Браун сразу же занялись организацией его обороны, шансов удержать его без подкрепления было немного. И, как бы подтверждая мысль о том, что доставшаяся такой тяжёлой ценой победа не была окончательной, с соседних холмов раздался душераздирающий вопль русских солдат, внушающий опасение английским командирам.
IV
На направлениях, с которых войскам, взявшим редут, могла прийти помощь, было пусто. Были видны только раненые, медленно ковылявшие с поля битвы.
Слева генерал Буллер видел успех бригады Кодрингтона. Он понимал, что должен помочь коллеге. Он приказал 77-му полку под командованием полковника Эгертона отправиться на помощь Кодрингтону. Позже он собирался сам присоединиться к Кодрингтону с 88-м полком. К сожалению, полковник Эгертон был невысокого мнения о способностях своего командира. Увидев перед своим фронтом русские батальоны с приданной, как он считал, им кавалерией, полковник решил не выполнять приказ и оставаться на месте.
Генерал Буллер страдал той же болезнью, что и командир бригады генерал Кодрингтон и командир дивизии Джордж Браун. Он был очень близорук и, как все близорукие люди, считал, что люди с нормальным зрением не только лучше видят, но и способны лучше оценить обстановку в целом. Поэтому Буллер не только не рассердился на полковника Эгертона, отказавшегося выполнить его приказ, но, подумав, решил и сам остаться на месте вместе с 88-м полком. Он настолько безоговорочно поверил полковнику, что приказал построить пехоту в каре для отражения атаки русской кавалерии, которой на самом деле там не было и в помине.
Поддержать войска, закрепившиеся в редуте, могли бы и полки 1-й дивизии. Но к тому времени ни бригада шотландских горцев, ни гвардия ещё не форсировали реку.
Герцог Кембриджский действовал очень медленно и осторожно. Указания, полученные им от Раглана, не несли в себе конкретной информации. Он получил приказ выступить в поддержку лёгкой дивизии. Однако этим приказ исчерпывался. Что имел в виду командующий? Герцог никогда не отличался инициативностью. Получи он распоряжения с учётом конкретной обстановки, от этого было бы гораздо больше толку, поскольку никто не мог бы отказать генералу в уме. Однако его постоянно преследовал страх ошибиться, поэтому, как и генерал Буллер, герцог решил оставаться на месте. Он прискакал к Буллеру посоветоваться, как поступить дальше. Буллер воздержался от советов его высочеству под предлогом неясности обстановки.
В это время 1-я дивизия находилась на краю виноградника. Примчавшийся сюда генерал Эйри нашёл командира в тяжких размышлениях относительно дальнейших действий. Тоном, не допускавшим возражений, Эйри заявил его высочеству, что лорд Раглан считает необходимым немедленно направить 1-ю дивизию в поддержку лёгкой дивизии. После этого 1-я дивизия возобновила наступление. Но, попав в виноградниках под артиллерийский огонь, она снова остановилась. Через несколько минут прискакал посыльный от генерала Лэси Ивэнса и передал приказ продолжать движение. Так наступала первая дивизия, имевшая на левом фланге бригаду шотландских горцев, а на правом - гвардию.
Дивизия двигалась в строгом порядке. Семь офицеров гренадёрского полка служили раньше в адъютантах. Они строго следили за тем, чтобы движение осуществлялось в полном соответствии с уставами. В таком же великолепном порядке дивизия вошла в реку. Солдаты шли так, будто просто собирались перейти дорогу. Ни у кого и мысли не возникало, что можно сместиться хотя бы на один ярд правее или левее. Одни легко перешли реку, другие попали на более глубокие участки, третьим пришлось плыть. При этом тяжёлые медвежьи шкуры тянули солдат ко дну. При переправе один или два солдата утонули.
Только когда передовые части 1-й дивизии перешли на противоположный берег реки Альмы, командиры поняли, что слишком долго выжидали. Войска, захватившие Большой редут, находились под ураганным огнём русской артиллерии с Курганного холма. Солдаты выпрыгивали с бывшей позиции русской батареи и отказывались идти вперёд за Кодрингтоном, который верхом на своей серой лошади пытался вновь поднять их в атаку. Трудно было винить солдат. Вокруг был сущий ад, и самое лучшее, что они могли сделать, - это рассредоточиться и занять круговую оборону. К тому же англичанам теперь грозила новая опасность. Справа на них надвигались плотные массы русской пехоты. Самих пехотинцев, скрытых в низине, ещё не было видно, однако хорошо просматривался вздымавшийся над ней лес тускло поблескивающих штыков. Затем появились каски русских, их бледные лица, и, наконец, стал виден первый ряд наступающих в полном молчании русских. Пехота ощетинилась штыками в сторону защитников Большого редута. Вдруг кто-то из англичан закричал: "Это французы! Не стреляйте, ребята! Бога ради, не стреляйте!"
Приказ не открывать огня передавался по цепочке от солдата к солдату, от подразделения к подразделению. И, несмотря на все усилия офицеров, которые пытались объяснить своим подчинённым, что это ошибка и наступавшая колонна не французская, а русская, он был выполнен. Командир 23-го полка полковник Честер поскакал к солдатам с приказом немедленно открыть огонь по врагу, но не успел спешиться, как был убит двумя выстрелами в грудь. Прибывший следом за ним другой верховой приказал горнисту 19-го полка трубить сигнал "Прекратить огонь". Позже никто не мог вспомнить, из какого полка был этот второй офицер, приказ которого конечно же был выполнен. Позже, возможно, тот же офицер отдал приказ другому горнисту трубить сигнал к отходу. Горнисты соседних подразделений, услышав сигнал, повторили его. Однако к этому времени вокруг позиций англичан уже свистели ружейные пули, поэтому солдаты оставались на месте, не рискуя покидать укрытия.
В обстановке противоречивших друг другу сигналов, криков и отсутствия чётких приказов младшие офицеры, в основном 23-го полка, собрались вместе, чтобы решить, что делать дальше. Вместо того чтобы собраться в относительной безопасности за валами редута, они стояли на виду у неприятеля, который не замедлил этим воспользоваться, уничтожив большинство из них ружейным огнём. Уцелевшие решили, что будут удерживать позицию до конца.
Но к этому времени не многие были согласны с таким решением. Один из сержантов, встав, заявил, что следует немедленно выполнять команды сигналом горна. Как и его полковник, он сразу же был убит.
Теперь каждый был предоставлен самому себе. Склоны холмов были усеяны телами убитых и раненых, которых насчитывалось до 900 человек. Уцелевшие понимали, что без подкрепления они не смогут остановить наступавшие массы пехоты противника. Воспользовавшись тем, что вражеский огонь ослабел, англичане бросились обратно к реке, оставляя с таким трудом завоёванные позиции.
Русская пехота медленно подошла к редуту и остановилась, дожидаясь подхода с соседнего склона второй наступающей колонны. Но как только две контратакующие колонны сблизились, князь Горчаков и генерал Кветцинский увидели нечто, заставившее их отказаться от преследования англичан. Беспокоясь за судьбу князя Меншикова, они смотрели в сторону холмов у моря, куда тот отправился и откуда должен был вот-вот вернуться. Но на расположенном рядом с Телеграфным столбом холме они увидели не Меншикова, а группу офицеров, спокойно осматривавших окрестности. Эти офицеры, находившиеся далеко в тылу русских войск, носили головные уборы с белыми перьями, то есть принадлежали к британскому генеральному штабу.
V
Отдав командирам дивизий краткие приказы, лорд Раглан решил проехать вперёд, чтобы лучше видеть поле битвы. В сопровождении штабных офицеров он опередил наступавшую армию и переправился через реку ниже по течению пылавшего посёлка Бурлюк. Опытный путешественник, Раглан быстро нашёл брод и вскоре уже находился в рядах французских стрелков - авангард наступающей на левом фланге дивизии под командованием принца Наполеона.
Французы удивлённо смотрели на необычного английского генерала, одетого в синий сюртук, белую рубашку и чёрный галстук. Он походил на сельского джентльмена, выехавшего прогуляться по своим владениям. Увидев генерала, стрелки переставали заряжать ружья. Шомпола замирали в стволах винтовок. Солдаты недоумевали, зачем этот человек рискует, приближаясь к вражеским позициям.
Ехавший рядом с Рагланом офицер штаба был ранен выстрелом в плечо. Затем был выбит из седла другой офицер. Но оставшиеся продолжали мчаться вверх по склону холма. Раглану едва удалось успокоить возбуждённого коня на вершине. Сам он настолько устал, что с трудом мог пользоваться подзорной трубой своей единственной рукой.
Открывшийся перед офицерами вид был прекрасен и величествен. Слева Раглан видел батареи на равнине и на Курганном холме, разрушенные позиции на Большом редуте. Справа и чуть сзади были видны отведённые в резерв колонны русской пехоты. Ещё несколько часов назад один из русских батальонов располагался почти рядом с холмом, на котором стоял Раглан. Теперь вблизи совсем не было неприятельских войск, артиллерийские снаряды тоже не долетали до вершины. Здесь было чудесное место для управления войсками. Сразу же оценив преимущества новой позиции, лорд Раглан отправил генерала Эйри с приказом подтянуть сюда бригаду генерала Адамса из 2-й дивизии генерала Лэси Ивэнса. "Уже самим фактом своего присутствия здесь мы создаём русским угрозу. Если бы у нас была хотя бы пара орудий…"
Услышав его слова, прикомандированный к штабу в качестве переводчика полковник Диксон и артиллерийский капитан Ади, не дожидаясь дополнительных распоряжений, повернули коней в сторону реки. Раглан ждал их возвращения с характерным для него спокойствием и выдержкой. Он обсуждал с подчинёнными своего коня так, как будто его поведение занимало Раглана больше, чем битва. Затем внимание командующего привлекли солдаты бригады Кодрингтона, захватившие редут, выбитые оттуда и теперь возвращавшиеся к реке. Раглан понимал, что неудача Кодрингтона вызвана тем, что тот не получил поддержки, однако ничего не мог сделать для солдат, находясь так далеко от них.
Диксон и Ади вернулись быстрее, чем этого можно было ожидать. Вскоре два орудия уже начали обстрел русских батарей, расположенных в низине. Два первых выстрела легли в стороне от русских позиций, третий попал в повозку позади русских пушек, четвёртый - точно на позиции русской батареи. Внезапно один из офицеров штаба закричал: "Смотрите! Они убирают свои пушки".
Две 9-фунтовые пушки теперь перенесли огонь на оставленные в резерве пехотные батальоны русских. И снова англичанам понадобилось всего два пристрелочных выстрела, прежде чем они смогли правильно определить дистанцию. Следующие снаряды взрывались прямо в плотных рядах русской пехоты, пробивая в них широкие бреши. Теперь отступала и пехота.
Пушки снова поменяли цель. Хотя они и не могли достать атакующую Большой редут русскую пехоту, генерал Кветцинский решил не рисковать и приказал прекратить преследование разбитой бригады Кодрингтона.
Так несколько выстрелов удачно расположенных 9-фунтовых орудий дали англичанам короткую передышку и обеспечили на некоторое время преимущество над противником.
VI
Дела у французов шли далеко не так блестяще. Изолированные на холмах войска Боске ждали подкреплений. Канробер, переправив через реку, ждал подхода артиллерии. Принц Наполеон оставался на прежних позициях - на виноградниках.
Растеряв более четверти своих войск, Наполеон попал в чрезвычайно затруднительное положение. Его лучший 2-й полк зуавов, решив, что не может больше выжидать, переправился через реку и соединился с 1-м зуавским полком дивизии Канробера. Но это было лишь частью проблемы. Узкий проход перед его войсками был занят резервной бригадой, которую Сент-Арно отправил на помощь Канроберу. Резерв, не оказывая Канроберу никакого содействия, в то же время являлся помехой для войск Наполеона. Канробер понимал, что без артиллерии он не сможет противостоять возможной контратаке русских, даже имея в резерве целую бригаду.
Такая контратака не заставила себя ждать. Возвратившись с Курганного холма, князь Меншиков сначала решил возглавить её лично, однако передумал, посчитав, что проблема Большого редута более важная для него задача. Он поручил командование генералу Кирьякову, который, по всей видимости, считал, что одной его бригады достаточно для того, чтобы справиться с двумя вражескими дивизиями. Теперь 8 батальонов Кирьякова перестраивались для атаки перед позициями принца Наполеона, точнее, перед скоплением резервной бригады. Канробер, как и ожидалось, отошёл.
Вид этих 8 батальонов был настолько угрожающим, что принц Наполеон и сам Сент-Арно, обеспокоившись, отправили адъютанта к англичанам с просьбой о срочной помощи. По мнению французов, англичане до сих пор не сделали ничего для того, чтобы помочь союзникам. Адъютант прискакал к высоте, на которой расположился английский штаб, спешился, решив, что не сможет подняться на холм верхом, и, потеряв шляпу, вскоре предстал перед Рагланом настолько взволнованным и запыхавшимся, что едва мог говорить. Лорд Раглан относился к числу людей, которые, переживая за смутившегося собеседника, начинали волноваться сами, поэтому лицо английского командующего покрылось красными пятнами. Французский офицер сбивчиво передал просьбу Сент-Арно о помощи. Раглан спокойно обещал отправить на помощь французам один из двух полков бригады Адамса. Удивлённый невозмутимостью англичан, адъютант повёз новость маршалу Сент-Арно. Но к тому времени, когда он вернулся в свой штаб, генерал Канробер уже отступил, и для того, чтобы помочь французам, британцам пришлось собрать все имевшиеся у них батальоны.
VII
В это время единственным британским батальоном, участвовавшим в битве, был батальон королевских стрелков под командованием полковника Лейси Йе. Ему противостоял почти вдвое превосходивший его по численности полк великого князя Михаила. Батальон терял людей и через некоторое время отступил.
Сам Йе, такой же богохульник и сквернослов, как и большинство его сержантов, в эти минуты с руганью и проклятиями перемещался взад-вперёд по позициям, изыскивал последние резервы, собирая отставших, и вновь посылал своих солдат в бой. Похоже, он получал от битвы такое же удовольствие, как в далёком детстве от драки стенка на стенку в родном Итоне.
Ненавидевшие своего командира в мирное время за жестокость, солдаты не могли не восхищаться им сейчас. Полковник постоянно находился на виду у русских стрелков, ближайшие из которых находились менее чем в 50 метрах от него. Пули свистели вокруг него, к счастью не причиняя вреда, за исключением одной, срезавшей у полковника ус. Спасённый одним из капралов, которому удалось подстрелить очередного предполагаемого убийцу Йе, тот, повернувшись к нему в седле, сказал с неожиданной для себя мягкостью: "Спасибо, мой мальчик. Если я переживу всё это, к вечеру ты будешь сержантом".
Заражённые безрассудным героизмом командира, солдаты, как одержимые, кидались в самое пекло кипящего боя. "Вперёд, восьмая рота!" - прокричал один из офицеров и отчаянно кинулся в самую гущу дерущихся. Он успел зарубить саблей одного русского, сбить с ног ударом кулака второго, пока выстрел третьего не убил его самого.