Анархо-демократы также интегрировались в буржуазную парламентскую систему. 19–20 июня 1993 г. они провели в Москве Учредительный съезд Союза вольных тружеников (СВТ), который решил защищать интересы мелкого и среднего бизнеса, предпринимателей. На II съезде СВТ (30–31 октября 1993 г. в Москве), в котором также участвовал перешедший на позиции русского национализма Тульский союз анархистов (ТСА), было решено, что буржуазная демократия - необходимый переходный этап к анархии и, таким образом, формально было "снято" противоречие между буржуазным государством и безгосударственным идеалом анархистов (по сути это - закрепленный на программном уровне тезис петербургского анархо-демократа Павла Гескина, отстаивавшийся им с 1990 г.).
СВТ провозгласил себя "партией", которая должна участвовать в выборах и выступать за рыночное общество, подтвердив в качестве основной своей задачи защиту интересов мелкого и среднего бизнеса, и установив в качестве второй по важности задачи "ненасильственное урегулирование отношений труженика и собственника". После этого остальное анархистское сообщество отказалось признавать СВТ анархистами, расценив их позицию как ренегатскую. Представитель Анархо-коммунистического революционного союза (АКРС) Олег Дубровский даже заклеймил СВТ как "взбесившийся от ужасов "реального социализма" мелкобуржуазный элемент" и заявил: "Свобода делать деньги - вот их идеал… они работают на государство, ибо защищают классовое общество - социальную основу существования любого государства".
СВТ ответил на эту критику в том духе, что каждый имеет право называть себя анархистом или не называть, и никто, кроме самого этого человека, не может определять, является ли тот анархистом или нет (то есть дело не в программах и действиях, а в "праве личности" на любое самоназвание). После этого все остальные анархисты, свернув полемику как бесперспективную, стали игнорировать СВТ.
Но после октября 1993 г. почти все остальные леворадикалы быстро и однозначно перешли к позиции системного неприятия буржуазной демократии. Это было тем легче сделать, что для такого перехода не требовалось ни проведения каких-либо специальных дискуссий, ни сочинения специальных теоретических текстов. Достаточно было просто вернуться "назад к основам" - к анархизму, троцкизму, марксизму, неомарксизму и т. п., чьи классические тексты уже содержали развернутую критику буржуазной демократии как "неподлинной" и ориентировали читателя на "прямую демократию".
Внешним признаком этого перехода стала не только куда более радикальная практика поведения леваков (участие в уличных беспорядках), но обостренный теоретический интерес к практике политической борьбы, не совместимой с буржуазной демократией. Издания леворадикалов наполнились материалами, восхвалявшими партизанскую борьбу - как в классическом варианте (в частности, опыт Сапатистской армии национального освобождения (САНО) в Мексике) - причем одна из статей о САНО в издании Елецко-Липецкого движения анархистов (ЕЛДА) была даже подписана "Липецкий батальон САНО"; Революционного движения им. Тупак Амару в Перу; партизан в Колумбии), так и в варианте "городской герильи" - РАФ, бельгийских Коммунистических боевых ячеек (причем о Коммунистических боевых ячейках, левомарксистской организации, рассказывало с восторгом анархистское издание "Крысодав"!), ИРА и ЭТА. Лево-радикалы стали проявлять интерес к практике даже правого вооруженного сопротивления буржуазной демократии.
Чрезвычайно обострился интерес к практике индивидуального террора. Даже очень умеренная в последние годы петербургская анархистская газета "Новый свет" вдруг начала публикацию знаменитого "Мини-учебника городской партизанской войны" Карлоса Маригеллы.
Лидер "Студенческой защиты" и ИРЕАН Д. Костенко опубликовал более чем показательный текст "Назад к Нечаеву", где, в частности, писал: "От этики Кропоткина придется отказаться… Мы должны взять систему внутренних взаимоотношений бандитской "братвы", отбросив их иерархию. И если наедут на кого-нибудь из нашей братвы, то мы должны быть готовы порвать за него глотку, а не думать, стоит ли за него заступаться. И не думать, не совершил ли он какой-нибудь ошибки, не сказал ли где-нибудь по какому-либо поводу что-то, не предусмотренное анархическим каноном.
Возьмите современное левое движение и левое движение лет двадцать назад. Вы увидите два совершенно разных мира. Если 20 лет назад вы увидите массовые организации, которые готовы были к революции, готовы завтра же взяться за оружие, шли на открытое противостояние системе. Темы, которые их волнуют, - глобальная революция, третий мир как запал бомбы, подложенной под западный мир. То что мы имеем сегодня? Попытка решать маленькие, локальные проблемы, попытка ухода от окружающего мира в крошечные локальные зоны-пространства, которые они считают свободными. Это борьба за цели, за которые всегда боролись не революционеры, а либералы: права женщин, педиков, вегетарианство. Слова "революция" и "рабочий класс" превратились просто в кришнаитские мантры, которые спокойные респектабельные люди повторяют перед такими же спокойными и респектабельными аудиториями…
Поэтому выход возможен только один - тотальное восстание против системы. Причем не стоит брезговать никакими средствами. Если есть возможность пойти работать в органы - надо идти в органы. Если есть возможность попасть в парламент, нужно идти в парламент и вредить там. Если есть возможность пробраться во вражескую организацию - нужно вступить в нее…
Чем стабильнее система, тем меньше у нас шансов. Шанс появляется только в период нестабильности, хаоса, поэтому любое нагнетание напряженности, любые деструктивные действия объективно идет на пользу революции. Любая драка двух алкоголиков несет в себе в тысячу раз более революционный заряд, чем сотня левых семинаров. Панковский лозунг destroy должен стать главным лозунгом победоносной диффузной герильи, которая единственно способна нанести новому мировому порядку ощутимый вред".
Фактически перед нами - отход от восприятия буржуазной демократии как человеческого сообщества. Буржуазная демократия в этом тексте выступает как инопланетный завоеватель, по отношению к которому не работают ни моральные ограничители, ни правила ведения войны.
Лишь чуть умереннее выглядит отношение к существующим властям анархо-экологистов: "Правительство экологического бандитизма само поставило себя вне Закона!".
Этот процесс захватывает даже самые умеренные леворадикальные круги. Например, журнал "Наперекор", издающийся умеренными московскими анархистами - бывшими членами КАС, членами Конфедерации революционных анархо-синдикалистов - Секции международной ассоциации трудящихся в СНГ (КРАС - МАТ) и группой буржуазных демократов, близких к Демократическому союзу (ДС), публикует большие по объему материалы о САНО и западных автономах - а ведь еще недавно те же круги осуждали Д. Костенко за пропаганду "деструктивного образа" автономов!
Развился интерес к теории террора и терроризма. Возникают даже такие тексты: "Единственным эффективным (изменяющим мир) действием на данном этапе политической (классовой) борьбы я считаю - террор… Террор (красный) - это процесс, который должен, это обязательное условие его существования, проявляться во всех областях человеческой деятельности. Красный - подчеркивает его антиидеологическую направленность. Красный терроризм есть перманентное действие, для которого цель сиюминутна и не соотносима ни с какой "Абсолютной идеей" (Гегель), это целенаправленная война, где бесцельность оправдывает средства, это борьба против Системы, то есть против псевдоразумного действительного (Гегель)".
Леворадикальные издания стали регулярно печатать инструкции по изготовлению взрывчатки и оружия, а также по тактике ведения партизанской войны и насильственного противостояния силам правопорядка в условиях массовых уличных столкновений. Пионером таких публикаций явилась петербургская газета "Новый свет", в которой эти материалы носили первоначально, судя по всему, всего-навсего эпатажный характер, но после октября 1993 г. эта мода захлестнула и другие леворадикальные издания, став повсеместной. Кроме того, практически все левацкие издания откликнулись восторженными рецензиями на выход в свет на русском языке "Поваренной книги анархиста" Уильяма Пауэлла, содержащей в обилии рецепты по изготовлению взрывчатых веществ, снаряжению бомб и т. п. Известны минимум два случая использования приведенных в левацкой прессе рецептов по прямому назначению.
Постоянным чтением в леворадикальной среде стала газета Национал-большевистской партии (НБП) "Лимонка". С одной стороны, леваки клеймят "лимоновцев" как фашистов, с другой - внимательно читают тексты "Лимонки", посвященные левым революционным движениям, экстремизму и терроризму. Более того, практически все леворадикалы прочли как минимум один номер журнала "Элементы", содержавший "досье: агрессия, террор, насилие", где опубликованы материалы о теоретике революционного насилия Жорже Сореле, статья об экзистенциальном опыте повстанца и статья о феномене левацкого терроризма.
Обязательным чтением леваков становится газета Российского коммунистического союза молодежи (РКСМ) "Бумбараш-2017", где публикуются статьи о революционной вооруженной борьбе, а члены ИРЕАН (в первую очередь Д. Костенко) систематически пропагандируют малоизвестный опыт вооруженной и партизанской борьбы (преимущественно в странах третьего мира). Вообще, леворадикалы (в первую очередь из "Студенческой защиты") стали постоянными авторами "Бумбараша-2017" и в некоторых выпусках газеты фактически определяли ее лицо.
Леворадикалы дружно откликнулись на арест американского террориста-экологиста Унабомбера, причем не было никаких сомнений, на чьей стороне находятся их симпатии.
Еще более показательным можно считать интерес леворадикалов к фигуре Чарльза Мэнсона - руководителя калифорнийской "семьи" псевдохиппи, совершившей летом 1969 г. серию массовых убийств, жертвой одного из которых, в частности, стала голливудская кинозвезда Шарон Тейт, жена знаменитого кинорежиссера Романа Поланского. Леваки тщательно изучали редкие публикации о Мэнсоне, хотя, безусловно, знали, что Мэнсон соединял в своем "учении" элементы идеологии леворадикальной контркультуры с элементами откровенно фашистской идеологии, будучи одновременно поклонником Иисуса Христа, "Битлз" и Гитлера. Очевидно, Мэнсон стал казаться какой-то части леворадикалов символом тотального отрицания современной западной цивилизации.