Однако систематический характер такого рода инциденты стали носить с 1993 г. и были вызваны в основном вторжениями фашиствующей молодежи на рок-концерты, организуемые леворадикалами в Клубе им. Джерри Рубина, A-клубе и других местах. Подобные вторжения носят сознательный и целенаправленный характер и являются предметом особой гордости у скинхедов.
По большей части леваки оказались не готовы к сопротивлению скинхедам на рок-концертах. Яркими исключениями из этого правила были лишь инциденты в апреле 1994 г., когда анархисты смогли успешно противостоять скинхедам на рок-фестивале "Индюки", и в декабре 1996 г. на "анархо-елке" в Клубе им. Джерри Рубина.
О том, до какой степени подобное "бытовое давление" со стороны ультраправых может оказывать радикализующее воздействие на сознание и поведение леваков, свидетельствует тот факт, что 20 апреля 1996 г. группа из 15–20 человек (преимущественно анархистов) по инициативе и под руководством достаточно мирного, интеллигентного и "книжного" анархиста - члена МО КАС М. Цовмы устроила специальный рейд по улицам Москвы в надежде наткнуться на неофашистов, празднующих день рождения Гитлера, и максимально жестоко их избить. Многочасовые поиски фашистов успехом не увенчались.
Насколько болезненной для московских леваков стала тема фашизма, видно из все увеличивающегося числа публикаций в леворадикальных изданиях на эту тему начиная с 1993 г., а также из того факта, что в 1994 г. в Центре современного искусства функционировал семинар, посвященный проблемам фашизма и "нового правого" движения, который активно посещался в основном авангардными художниками, искусствоведами и леваками (анархистами, троцкистами и "новыми левыми"). К сожалению, материалы этих семинаров, за единственным исключением, не опубликованы.
В 1995 г. с фактом идейного и практического единения правоохранительных органов и русских фашистов (РНЕ) столкнулись и петербургские анархисты.
Постепенно практика открытого давления крайне правых на леваков стала распространяться из Москвы и Иркутска на другие города (Самару, Псков, Ростов, Волгоград, Липецк, Новосибирск), приобретая подчас жесткие формы. Особенно заметный и систематический характер это давление приобрело в Краснодаре, где объектом постоянных нападений местных фашиствующих казаков, скинхедов и боевиков РНЕ стали анархисты - члены Федерации анархистов Кубани (ФАК) и группы ИРЕАН Кубани.
В результате ФАК стала одним из соучредителей "Левого антифашистского Сопротивления" (ЛАС) - российского филиала международного движения "Молодежь Европы против расизма" (YRE). Учредительная конференция ЛАС состоялась в Москве 25–26 октября 1996 г. Помимо ФАК в состав ЛАС вошли Елецко-Липецкое движение анархистов (ЕЛДА), Самарский анархо-коммунистический союз (САКС), Русская секция Комитета за рабочий интернационал, некоторые группы ИРЕАН, группа "Коммунистический реализм" и ряд других организаций.
Интересно, что учреждение ЛАС, в котором объединились троцкисты, анархисты и "новые левые", вызвало болезненную реакцию у части анархо-синдикалистов, которые сочли это объединение недостаточно "чистым" с точки зрения методов и идеалов анархо-синдикализма (в частности, потому, что в него вошли группы и лица, "заигрывавшие" с Национал-большевистской партией), во-первых, и подконтрольным Интернационалу Militant, во-вторых (так как, с их точки зрения, YRE - это "партийная организация троцкистской тенденции Militant"), Заявление об этом было опубликовано от лица Московской организации Конфедерации революционных анархо-синдикалистов - Секции Международной ассоциации трудящихся в СНГ (КРАС - МАТ) и редколлегии анархобуржуазного журнала "Наперекор". Было бы слишком примитивным связывать это заявление только с противоборством между троцкистским "интернационалом" Militant и анархистским "интернационалом" МАТ. Несомненно, оно явилось также показателем утвердившегося к 1996 г. среди ряда анархистов восприятия фашизма как всего, что имеет отношение к государственной власти вообще, к согласию (хотя бы временному) с самим фактом существования государства. В этом смысле "антифашистский радикализм" части анархистов может быть распространен на всех, кроме самих этих анархистов.
В принципе, такой образ мышления ("все, что не анархия - то фашизм" или "все, кроме нас, - фашисты") является уже замеченной в специальной литературе особенностью левацкого сознания, прослеженной на примере западных леворадикалов 60–70-х гг. или выходцев из среды "бунтарей 68-го года" - французских "новых философов", в частности Бернара-Анри Леви.
Еще одним фактором радикализации леваков явилось осознание тупиковости всех предыдущих тактик.
Тактика "поддержки слева" общедемократического движения оказалась для леворадикалов тупиковой, что было признано всеми леваками уже в 1991 г. Создать при помощи этой тактики "на гребне волны" общедемократического движения устойчивые левацкие структуры не удалось, занять солидное место в политическом спектре страны - также. После падения власти КПСС и распада СССР исчез основной противник, против которого боролись леваки, что временно лишило движение "ближайших целей" (в этом позже откровенно признавались, например, анархисты). Использовать структуры и финансовые средства общедемократического движения в своих целях также не удалось.
Более того, взаимодействие леворадикалов с буржуазно-либеральным крылом неформалов вызвало переход к либералам части леваков - в первую очередь тех, кто надеялся на осуществление через структуры неформалов политической и деловой карьеры, кто использовал эти структуры как нетрадиционный канал вертикальной социальной мобильности. Это лишило леворадикальный лагерь значительной части активных молодых людей.
Как уже говорилось выше, в анархистской среде это вызвало крен от "умеренного" анархизма - анархо-синдикализма КАС - к "радикальному" анархизму (в первую очередь к анархо-коммунизму). ОПОР по той же схеме и по тем же причинам перешел от весьма умеренных действий типа устройства Клуба избирателей к организации "табачных бунтов".
Провалом завершились и попытки леворадикалов внедриться в официальные структуры (Советы и профсоюзы). Надежды лидеров КАС (откровенно высказывавшиеся на заседаниях МО КАС в конце 1991 г.) на "анархо-синдикализацию" официальных профсоюзов (системы Московской федерации профсоюзов - Федерации независимых профсоюзов России, МФП - ФНПР) оказались утопическими. Напротив, традиционная бюрократическая структура профсоюзов интегрировала в себя часть лидеров и активистов КАС, соответствующим образом изменив их психологию и превратив их в проводников своей политической линии.
Аналогичная судьба ждала леворадикалов, вошедших в официальные структуры представительной власти. Будучи в абсолютном меньшинстве, леворадикалы не могли провести через органы представительной власти свою линию, но многие, почувствовав "вкус к власти", перестали быть леворадикалами. Единственным исключением был член КАС Владимир Чернолих (1938–1995), до самой смерти пытавшийся через структуры представительной власти в Приморском р-не Иркутской обл. проводить (разумеется, безуспешно) анархистскую линию.
Провалом закончилась и тактика энтризма (то есть внедрения в другие левые группы и организации), которую пытались осуществить отдельные троцкистские группы, в частности Комитет за рабочую демократию и международный социализм (КРДМС). КРДМС еще в конце 1991 г. пытался, пользуясь неразберихой, царившей в рядах коммунистов после закрытия КПСС, создать "Рабочую партию" и с этой целью принимал участие в мероприятиях "Трудовой России". КРДМС пытался также энтрироваться в "Союз рабочих Москвы" (руководимый В. Шишкаревым), несколько членов КРДМС состояли одновременно в Российском коммунистическом союзе молодежи (РКСМ), однако продвинуться в этих организациях и начать оказывать воздействие на их политическую линию КРДМС не удалось. Не удалась также и более поздняя затея КРДМС с организацией Революционной рабочей партии, в которую должны были объединиться российские троцкистские, марксистские и "пролетаристские" группы левее КПРФ.
Также никаких результатов не дала попытка секции троцкистского Социалистического рабочего союза (СРС) в Туле энтрироваться в местное отделение Социалистической партии трудящихся (СПТ).
Как парадоксальный пример проведения тактики энтризма можно привести действия нескольких троцкистских тенденций (то есть направлений в международном троцкизме), которым не удалось создать своих российских секций. Так, например, ламбертисты (последователи Пьера Ламбера из Международного союза трудящихся) через созданную ими в качестве "самостоятельной" Партию трудящихся Франции пытались внедрить свои установки в МФП и КАС-КОР (разумеется, безуспешно). Моренисты (последователи Науэля Морено) из "Международного рабочего движения" (Аргентина) так же безуспешно пытались поставить под свой контроль Свободное межпрофессиональное объединение трудящихся (СМОТ).
Своеобразным вариантом энтризма можно было, видимо, первоначально считать и деятельность одного из "исторических лидеров" КАС А. Шубина в "зеленом" движении (в Российской партии зеленых - РПЗ и Социальноэкологическом союзе - СоЭС). Однако и здесь история повторилась. А. Шубину не удалось анархизировать то крыло "зеленого" движения, в которое он внедрился, напротив, собственные взгляды А. Шубина претерпели резкую эволюцию вправо и с конца 1994 г. А. Шубин уже открыто восхвалял оппортунизм ("я оппортунист и тем горжусь"), третировал радикалов как "политических бомжей" и даже занимал проимперскую позицию в чеченском конфликте, за что был печатно назван бывшими товарищами по КАС "великодержавным шовинистом".
Очевидную неудачу потерпела выбранная ОПОР тактика "малых дел" (организация локальных забастовок, восстановление на работе отдельных уволенных активистов рабочего движения, помощь в решении социальных и бытовых вопросов на индивидуальном уровне). Столкнувшись с фактом деиндустриализции Уральского региона, нарастающей безработицей и социальной апатией, ОПОР был вынужден признать факт тупиковости тактики "малых дел" и в ноябре 1996 г. принял куда более радикальную тактику, исходящую из неизбежности классовой войны и нацеленную на создание революционной партии рабочего класса.
Не оправдала себя и тактика ряда анархистских и троцкистских групп, ориентированная на самоизоляцию под "правильными" лозунгами и на основе "правильной" доктрины - с дистанцированием от существующих в России более массовых оппозиционных движений как от "сталинистских", "идейно эклектичных" и "зараженных патриотизмом". В условиях информационной блокады, не располагая большими техническими и людскими ресурсами, эти группы быстро превратились в классические микроскопические политические левацкие секты западного образца, по определению не имеющие никаких шансов на рост и развитие.
Таким образом, леворадикалы оказались перед несколькими альтернативными вариантами поведения:
а) покинуть политическую сцену;
б) покинуть ряды леворадикального мира и встроиться в мир "большой политики" в рамках куда более умеренных структур;
в) инкапсулироваться в рамках микроскопических сект без всяких надежд на развитие;
г) перейти к более радикальным методам политической работы, пропаганды и просто бытового поведения с целью привлечь к себе внимание, что предполагало активное взаимодействие с наиболее радикальными слоями антиправительственной оппозиции вне леворадикального сообщества.
Наиболее активная часть леворадикалов выбрала вариант "г".
В результате на сцену выступил последний фактор радикализации левацкого мира-окончательное осознание и формальное определение себя как врага буржуазной демократии.
До событий сентября - октября 1993 г. значительная часть леворадикалов испытывала определенные колебания между неприятием институтов буржуазной демократии (как этого требовала от них формально идеология) и положительным отношением к этим институтам, поскольку они обеспечивали беспрепятственное функционирование леворадикальных организаций и пропаганду леворадикальных идей. Более того, в значительной степени коллективное сознание леворадикалов было озабочено псевдодихотомической коллизией между нежеланием возврата Советской власти и неприятием капитализма.
В ряде случаев неприятие Советской власти настолько перевешивало стремление к "бесклассовому обществу" ("анархии", "безгосударственному социализму", "коммунизму", "обществу самоуправления трудящихся"), что отдельные группы леворадикалов включались в обычный процесс буржуазной представительной демократии и начинали себя вести уже "не как леворадикалы". Например, большинство Тверской организации КАС во главе с Вячеславом Хазовым в середине июня 1993 г. вступило в Либерально-демократическую партию России (ЛДПР), за что, конечно, было исключено из КАС (впрочем, сами они с этим исключением не согласились).