- Алекс Кэри был первопроходцем в области, настоящее изучение которой только еще предстоит. Речь идет об области корпоративной пропаганды, что является одним из наиболее важных и при этом мало изученных феноменов современного мира. Его важнейшее эссе - "Как изменяется общественное мнение: Наступление корпораций" (Changing Public Opinion: The Corporate Offensive), в течении многих лет распространявшееся подпольно (я сам принимал в этом активнейшее участие), не было напечатано при его жизни. В новый сборник его работ она вошла. В самом начале его статьи говорится о том, - конечно, у него выглядит значительно лучше, чем в моем пересказе, - что в XX веке имели место три очень важных политических феномена, имеющих непосредственное отношение к демократии. Первый - широкое распространение избирательного права, второй - рост корпораций, а третий - рост корпоративной пропаганды, с целью подрыва устоев демократии. И он абсолютно прав. Вот откуда у нас индустрия общественных отношений. Эта индустрия впервые возникла приблизительно в то время, когда корпорации приняли свой современный вид, то есть в начале века. Она был создана, как это объяснялось тогда, с целью "контролировать общественное сознание", потому что уже в то время было ясно, что общественное сознание станет величайшей опасностью для промышленников, и все прекрасно понимали, что демократия представляет собой большую угрозу, как для частной тирании, так и для государственной. Сейчас мы существуем в условиях частной тирании, которая была сознательно создана в начале века с единственной целью ограничения личной свободы. Это является одним из моментов системы корпоративного права, о чем известно только в ученых кругах.
Другой характерной чертой этой системы стало стремление посеять убеждение, что демократия несостоятельна. И поскольку насилие со стороны государства в определенных границах в то время считалось вполне дозволенным, прежде всего, в связи с расширением гражданских прав и политической активности населения, это было понято в том смысле, что необходимо контролировать общественное мнение. Это привело к созданию огромной индустрии общественных связей и к массированным пропагандистским кампаниям, попыткам навязать "американскую идею", американское представление о счастье и американский капитализм. Люди и поныне буквально тонут во всей этой пропаганде, звучащей по радио, телевидению и другим СМИ. Все это делается совершенно сознательно. Алекс Кэри был первым, кто начал серьезно исследовать все эти вещи, и, в общем-то, последним. Сейчас появляется кое-какая литература по этой проблеме, правда ее очень немного. Здесь прежде всего необходимо упомянуть великолепное исследование Элизабет Фоунз-Вульф под названием "Как продается частное предпринимательство" (Selling Free Enterprise), опубликованное издательством Иллинойсского университета, в котором последовательно был рассмотрен период после второй мировой войны. Фоунз-Вульф приводит массу нового материала относительно невероятного масштаба пропагандистских усилий "познакомить людей с историей капитализма" и той убежденности в собственной правоте, с которой ведется "вечная битва за сознание людей". Эта тема является невероятно важной для XX столетия. Мы постоянно оказываемся теснейшим образом с ней сопряжены. Это многое объясняет. Отсюда проистекает отличие Соединенных Штатов от других мировых держав. По самым разным историческим причинам в этой стране сложилось бизнес-сообщество, обладающее значительно большим классовым сознанием. Оно не развилось из феодализма и аристократии. Поэтому здесь не было тех социальных конфликтов, которые были типичным явлением в истории других государств. Это общество с очень высоким классовым сознанием, очень марксистское по своему характеру, "вульгарно" марксистское, общество, ведущее жестокую классовую войну и осознающее это. Вы читали зарубежные публикации, и это почти наполовину похоже на маоистские памфлеты. Миллиарды долларов на пропаганду ежегодно тратятся не ради забавы. Это делается с определенной целью. Долгое время этой целью было сдерживать развитие прав человека, демократии, вообще всей структуры "государства всеобщего благосостояния", ликвидировать общественный договор, на создание которого были потрачены годы. Первоначально целью было замедлить процесс его формирования и ограничить область его распространения. В наше время стало возможным вообще "отодвинуть его назад" и тем самым прямо вернуться к "мельницам сатаны", убийству бедного люда, то есть собственно говоря, к социальной структуре начала XIX века. Вот какова нынешняя ситуация. Ее важнейшим составным элементом является наступление пропаганды невероятных размеров.
Работа Кэри потому так важна, что по сути своей является первой попыткой привлечь к этим вопросам общественное внимание. Он оказал громадное влияние на мою работу. Эд Херман и я посвятили ему нашу книгу "Производство согласия", но это был вовсе не символический жест, хотя он и скончался совсем недавно. Во многом мы обратились к этой проблеме благодаря ему.
Д. Б.: Вы только что упомянули об "откате назад". Так называлась серия Ваших эссе, публиковавшихся в журнале "Z". Насколько я понимаю, это ведь термин времен холодной войны?
- Да, я позаимствовал его из лексики тех лет. Общепринятая точка зрения, если вы прочтете "Доктрину Клинтона", где это высказано Энтони Лейком, интеллектуалом в администрации Белого Дома, такова: долгие годы мы были втянуты в сдерживание угрозы рыночной демократии. Теперь мы собираемся ее расширять. Он использует образный ряд, типичный для холодной войны. Я думаю, этот образный ряд является вполне подходящим, - невзирая на то, что все здесь сознательно перевернуто с ног на голову. Долгие годы мы были втянуты в сдерживание демократии, свободы, прав человека и даже самих рыночных отношений, а теперь мы намерены отступиться от них еще дальше назад. "Откат назад", как вы уже сказали, является термином времен холодной войны. Согласно традиционной политике времен холодной войны мы колеблемся между сдерживанием и движением назад. Сдерживание - политика Кеннана. Вы противостоите советской экспансии. Вот что такое сдерживание.
"Откат назад" стал, по сути, официальной политикой США, начиная с 1950 года. Решение NSC-68 (Национального Совета Безопасности), излагавшее суть доктрины холодной войны, является оправданием "отката". Это случилось тогда, когда скинули Кеннана, и на смену ему явились Нитце и другие. "Откат" означал, что мы должны подорвать и разрушить мощь Советов и вести переговоры с "государством-наследником" (или "государствами", - как это объяснял NSC). Эти традиционные определения времен холодной войны являются вполне уместными, я полагаю, только употребляются они неправильно. Сдерживание действительно имело место, но это не было сдерживание советской угрозы. Это было сдерживание свободы, демократии, прав человека и прочих угроз авторитаризму. А теперь ощущается, что существует возможность продолжить "откат" и расторгнуть общественный договор, который возник в результате борьбы народных масс, длившейся более ста пятидесяти лет, и который сглаживал острые углы грабительской частной тирании, причем сглаживал часто довольно сильно.
В Германии, к примеру, рабочие имеют вполне приемлемые условия. Но теперь, как нам говорят, от всего этого необходимо "отступиться", мы должны вернуться к тем временам, когда у нас было "наемное рабство", как его называли рабочие в XIX веке. Прав никаких. Единственные права - это те, которыми можно обзавестись на рынке труда. Если ваши дети не смогут заработать себе на пропитание, то они умрут от голода. Выбирать можно только между тюрьмой работного дома и рынком труда, что бы Вы там ни получили. Или, если вернуться к началу 20-х годов XIX века, вы можете руководствоваться девизом: "Или отправляйтесь куда-нибудь еще". Имелись в виду такие места, где белые поселенцы уничтожали местных жителей, освобождая для себя новые территории, такие как США или Австралия, к примеру.
Конечно, теперь такого выбора нет. "Отправиться" нам более некуда. Так что выбор ограничивается двумя первыми возможностями, как нам указывают основатели современной экономики, такие, как Рикардо и Мальтус, и выбор этот заключается в следующем: либо тюрьма работного дома и голодная смерть, либо то, что может предложить рынок труда. На этом рынке у Вас нет никаких прав. Это всего лишь рынок. Таковы основы интеллектуальной традиции, называемой ныне классической политэкономией, неолиберализмом и т. д.
Основная мысль заключается в том, чтобы вернуться к этому выбору с одним существенным отличием. Есть маленький секрет, который всем известен, но о котором не говорят, и состоит он в том, что никто из тех, кто выступает с поддержкой этих идей, не верит здесь ни единому слову. Эти люди всегда мечтали о могущественном государстве, о "государстве всеобщего благосостояния", но не для всех, а исключительно для богатых. Ради этого были основаны Соединенные Штаты. Действительно, эта страна стала первопроходцем на этом пути. Из всех индустриальных обществ это самое протекционистское. Это факт общеизвестный.
Александр Гамильтон был одним из тех, кто создал концепцию защиты всех новых отраслей промышленности и современный протекционизм. США всегда были пионером и бастионом протекционизма, вот почему это богатая и могущественная страна. Другой небольшой секрет из истории экономических отношений, также очень хорошо известный ученым, заключается в том, что политика свободного рынка всегда терпела сокрушительный крах.
Любой, кто ей подчиняется, погибает; вот почему страны "третьего мира" выглядят так, как они выглядят. Политика свободного рынка была навязана "третьему миру" со стороны, тогда как любое из существующих развитых государств всегда радикальнейшим образом переступала через все эти принципы, и США значительно чаще, чем кто бы то ни было другой. Это связано с экономическим ростом. Если взглянуть с исторической точки зрения, протекционизм был всегда очень тесно связан в том числе и с торговлей. Чем больше протекционизма, тем больше торговли, и по очень простой причине: протекционизм укрепляет экономический рост, а экономический рост укрепляет торговлю. Так продолжалось в течение очень большого промежутка времени. И это притом, что протекционизм есть всего лишь одна из форм государственного вмешательства.
Малоимущие люди и рабочие вынуждены подчиняться рыночной дисциплине. С этой стороной все в порядке. Но другая сторона, о которой говорят значительно меньше, заключается в том, что богатые стремятся сделать из государства "дойную корову", чтобы оно защищало исключительно их интересы и субсидировало бы только их.
Д. Б.: Одним из героев современного "правого возрождения", - я намеренно не использую слово "консерваторы", - является Адам Смит. Вы провели целый ряд весьма интересных исследований работ Смита, в ходе которых Вам удалось "раскопать", как сказали бы постмодернисты, много ценной информации, на которую мало кто до этого обращал внимание. Вы, например, очень часто цитируете принадлежащее Смиту определение "гнусной максимы хозяев рода человеческого": "Все для нас и ничего для других".
- Я никогда не проводил никаких исследований работ Смита. Я его просто читал. То, чем я занимался, не исследование. Он - фигура докапиталистическая, принадлежащая эпохе Просвещения. Он презирал то, что мы назвали бы сейчас "капитализмом". Люди знают отрывки из Адама Смита, всего те несколько фраз, которые они выучили в школе. Все знают первый параграф "Богатства народов", где он говорит о том, как прекрасно разделение труда. Но мало кто дочитывает до того места через несколько сотен страниц, где он говорит, что разделение труда способно разрушить человека и низвести его до такого невежественного и тупого состояния, которого человек только может достичь. И по этой причине в любом цивилизованном государстве правительство должно сделать все возможное, чтобы не дать разделению труда развиться до таких пределов.
Он, конечно, выступал сторонником рынка, однако он утверждал, что только в условиях абсолютной свободы рынок приведет к абсолютному равенству. Это, действительно, аргумент в пользу рынка, так как он полагал, что равенство условий (а не просто возможностей) является тем, к чему необходимо стремиться. И так далее и тому подобное. Он подверг сокрушительной критике все то, что мы назвали потом "политикой Севера - Юга". Он говорил об Англии и Индии. Он резко осуждал британские эксперименты, которые привели к разорению этой страны.
Он также сделал ряд замечаний, совершенных банальностей, о том, как функционирует государство. Он подчеркивал, что совершенно бессмысленно говорить о нации вообще и о том, что мы ныне называем "национальными интересами". Он просто отмечает то обстоятельство, словно бы между делом, так как это было для него очевидным, что в Англии, например, - а это было в то время наиболее демократическое государство, - главными "архитекторами" политики являются "торговцы и фабриканты", которые, в первую очередь, заботятся о своих интересах, и не важно, как это скажется на других, на тех же самых англичанах, которые, по утверждению Смита, всегда страдали от подобной политики. В то время у него не было достаточно информации, чтобы все это доказать, но он, как мне кажется, не ошибался.
Эту банальность век спустя назвали "классовым анализом", однако вовсе нет никакой необходимости обращаться к Марксу, чтобы в этом удостовериться окончательно. У Адама Смита это все очень ясно прописано. Настолько ясно, что любой десятилетний школьник сможет это понять. Смит не заостряет на этом внимание. Он только упоминает об этом. Но все правильно. Если его внимательно читать, то становится ясно, насколько он проницателен. Он - человек эпохи Просвещения. Его ведущим мотивом было предположение, что людьми управляют симпатия, чувство солидарности и необходимость контроля их собственного труда - это же самое справедливо и в отношении прочих мыслителей Просвещения и раннего романтизма. Смит - часть этого периода, представитель шотландского Просвещения.
То, как его сегодня интерпретируют, просто смешно. Но для того, чтобы это понять, нет нужды что бы то ни было специально "исследовать". Достаточно только взять его книгу и прочитать. Если вы образованный человек, вы все поймете. Я проделал небольшое исследование, чтобы понять, как его трактуют, и это интересно. Например, Чикагский Университет, великий бастион экономики свободного рынка и так далее и тому подобное, - выпустил в свет к двухсотлетнему юбилею своего кумира научное издание его фундаментального труда с огромными примечаниями, алфавитным указателем и вступительной статьей Джорджа Стиглера, нобелевского лауреата; в общем, это был образец настоящего научного "критического" издания. Его-то я и использовал для анализа. В нем все представляет интерес, включая статью Стиглера. Похоже, что он никогда не открывал "Богатство народов". Практически все, что он говорит о книге, в корне неправильно. Я привел целую кучу примеров, когда разбирал этот случай в книге "Год 501" (Year 501) и еще в кое-каких других публикациях.
Но еще более интересен предметный указатель. Адам Смит широко известен как защитник принципа разделения труда. Найдите в указателе пункт "разделение труда", и вы обнаружите, какое множество тем и вещей там перечислено. Но есть все же одно упущение, а именно, то обвинение в адрес разделения труда, о котором я упоминал недавно. Оно как бы "по чистой случайности" в перечень не вошло. И так далее в том же духе. Я не назвал бы это исследованием, это было десятиминутное дело, но в результате обнаружились весьма любопытные вещи.
Я хочу, чтобы в этом вопросе не было никакой неясности. Существуют хорошие исследования трудов Смита. Если вы обратитесь к серьезным, настоящим ученым работам, то вы обнаружите без труда, что все то, о чем я только что говорил, там никого не удивляет. Что является тому причиной? Вы просто открываете книгу и начинаете ее читать, и это бросается вам в глаза. С другой стороны, если вы обратитесь к мифу Адама Смита, я привел всего лишь один, разница между ним и реальностью будет громадной.
Это же справедливо и в отношении классического либерализма вообще. Основатели классического либерализма, те из них, кого мы могли бы назвать сегодня "либеральными социалистами", таких, например, как Адам Смит или Вильгельм фон Гумбольдт, который является одним из величайших представителей классического либерализма, оказавшим, в частности, существенное влияние на философию Джона Стюарта Милля. Во всяком случае, я читаю их сочинения именно с этих позиций. Например, Гумбольдт, как и Смит, рассуждает: "Представьте мастерового, производящего прекрасные вещи". Гумбольдт говорит, что если он делает их вследствие внешнего принуждения, например, за деньги, то мы, конечно, можем быть восхищены результатами его труда, однако его самого мы будем презирать. С другой стороны, если он делает их по собственному побуждению, ради творческого самовыражения, и подчиняется только своей свободной воле, а не ради платы, то мы восхищаемся в том числе и им самим, поскольку он - человек. Гумбольдт утверждал, что любая порядочная социально-экономическая система будет основываться на предположении, что людям природой дана свобода творить и познавать - это фундаментальное качество человека - в свободном сообществе с окружающими, но никак не под гнетом разного рода внешних принуждений, которые впоследствии будут названы словом "капитализм".
То же самое происходит, когда вы читаете Джефферсона. Он жил на полвека позже и поэтому мог наблюдать развитие капиталистического общества, которое он, без сомнения, презирал. Он говорил, что это ведет к абсолютизму еще худшему, чем тот, от которого мы стремились себя защитить и от которого мы хотели избавиться. Фактически, если бегло взглянуть на весь этот период истории, то обнаружится, что на всем его протяжении постоянно имела место внятная и острая критика того, что впоследствии было названо капитализмом, особенно в том его варианте, который сложился в XX веке, и который фактически был задуман для того, чтобы разрушить какой бы то ни было индивидуальный, в том числе и предпринимательский, капитализм.