Что означает фраза "записанная причина смерти"?
Кем, когда и где "записанная"?
На каком юридическом основании детектив Конвей ссылается на эту запись?
Почему правоохранительные органы Великобритании официально не называют причину смерти Литвиненко на основании акта о вскрытии его тела?
Что означает термин "острый радиационный синдром" или лучевая болезнь? Согласно справочной литературе, в зависимости от полученной дозы может развиться один из четырех синдромов: а) субклинический или продромальный, б) гематопоэтический, в) гастроинтестинальный, г) синдром поражения центральной нервной системы.
Какой из перечисленных синдромов был у Литвиненко?
На основании, каких исследований было получено такое заключение и использован Конвеем этот термин при допросе?
Почему автор заявлений об отравлении Литвиненко таллием персонализирован (как токсиколог Джон Генри), а о якобы отравлении полонием нет?
На каком юридическом основании утверждается, что причиной смерти Литвиненко явилось отравление радиоактивным полонием?
Каким образом по сведениям Конвея проведено указанное исследование Лугового и Ковтуна?
Что реально оно показало в отношении их поражения полонием 210?
Вопрос Конвея: Поскольку это характерно именно для этого полицейского участка, здесь обычно обыскивают всех, включая полицейских офицеров.
Ответ Березовского: Насколько я понимаю, меня никто не обыскивал. Третье: я просил, чтобы наша встреча была абсолютно прозрачной. Под этим я понимал, что встреча могласостояться либо в присутствии судьи в суде, и именно такая процедура предусмотрена британским законодательством, и в письмах мои адвокатов, адресованных в Скотленд-Ярд, именно об этом шла речь. По неизвестным мне причинам это наше интервью происходит не в суде, а в Нью Скотленд-Ярде. Но, тем не менее, главное условие выполнено, и интервью записывается на пленку. И насколько я понимаю, после я получу запись разговора. Хочу еще сказать, что буду отвечать только на те вопросы, которые с моей точки зрения имеют отношение к проводимому Скотленд-Ярду расследованию. Я получил письмо от Скотленд-Ярда, в котором мне была передана просьба Генпрокуратуры задать мне ряд вопросов, касающихся дела Литвиненко. Второе: Скотленд-Ярд проинформировал меня, что он не будет давать мне никаких советов по поводу того, должен ли я встречаться или не должен. Это мое и только мое решение. Третье: я считаю параллельное расследование, проводимое Генпрокуратурой РФ, попыткой скрыть тех, кто заказывал, организовывал и исполнял это преступление. И поэтому я считаю господина Отводова частью, соучастником этого преступления, поскольку я уверен, что Генпрокуратура располагает данными о том, кто заказывал, организовывал и исполнял это преступление, и это лишь попытка скрыть истинных преступников. И последнее: я согласился на эту встречу только по одной причине. Я не сомневаюсь в профессионализме и искренности полицейских Скотленд-Ярда. Я знаю, с какими трудностями столкнулись полицейские, когда приезжали в Москву допрашивать предполагаемых преступников и свидетелей. И я хочу исключить всякую возможность для Генпрокуратуры РФ препятствовать продолжению расследования в Москве сотрудниками Скотленд-Ярда под предлогом того, что запросы Генпрокуратуры в Англии не выполняются. Спасибо.
Мой комментарий. Держи вора, как известно, кричит громче других сам вор! Поэтому Березовский позволил себе фразу: "И поэтому я считаю господина Отводова частью, соучастником этого преступления".
Данное утверждение о соучастии "господина Отводова" в этом преступлении носит заведомо провокационный характер. Я хочу сказать, что это своего рода "фирменный" стиль Березовского, с которым я хорошо знаком и о котором рассказываю в опубликованных книгах. Я надеюсь, что мы вместе с читателями, на основании понимания происшедшего подойдем к именам истинных соучастников убийства Литвиненко.
Здесь следует обратить внимание на то, что Березовский знает, с какими "трудностями" якобы столкнулись полицейские Скотленд-Ярда, когда приезжали в Москву, но не называет этих трудностей, в чем они выражались. Он объясняет свой мотив на дачу показаний тем, чтобы у российской прокуратуры не было предлога не сотрудничать со Скотленд-Ярдом по делу Литвиненко.
Вопрос Конвея: Спасибо, Борис. Хочу объяснить процедуру интервью. Я буду задавать вопросы по-английски. Переводчик будет переводить на русский язык. Борис будет отвечать по-русски, и переводчик будет переводить на английский. Я буду задавать вопросы в том порядке, в котором их нам передала российская сторона в своем списке. Первый вопрос: где вы работаете и в каком качестве?
Ответ Березовского: В настоящее время или раньше?
Вопрос Конвея: Сейчас.
Ответ Березовского: В настоящее время я не имею никакой формальной работы и занимаюсь исключительно политической деятельностью.
Вопрос Конвея: Какой адрес вашего офиса в Лондоне?
Ответ Березовского: Этот адрес очень хорошо знаком: это 7, Даун Стрит.
Вопрос Конвея: Вы основатель, держатель акций или участник, руководитель или член правления компаний или организаций, в том числе совместных предприятий и организаций, расположенных на территории Великобритании или других стран?
Ответ Березовского: Хочу еще раз подчеркнуть, что я согласился на эту встречу и буду давать ответы только на вопросы, касающиеся расследования убийства Александра Литвиненко. Ни на один вопрос, касающийся моей собственности, моего бизнеса или бизнеса моих бывших или настоящих партнеров, я отвечать не буду, как на вопросы, с моей точки зрения, не имеющие никакого отношения к расследованию убийства моего друга. Я хочу обратить внимание российской стороны, что если подобная позиция покажется неприемлемой, Генпрокуратура имеет право попросить подобное интервью провести в суде, и в этом случае судья будет принимать решение, обязан ли я давать ответы как на вопросы, относящиеся к делу, так и не относящиеся.
Мой комментарий. На мой взгляд, утверждение Березовского о "моем друге" Литвиненко является существенным. Я свидетельствую, что это утверждение, как и другие заявления Березовского о его дружеских отношениях с Литвиненко, никогда не соответствовало действительности!
Дело в том, что Литвиненко еще в 2002 году пытался освободиться от Березовского. Он повторял об этом мне неоднократно в 2002 и 2003 годах, в том числе под произведенные мною аудиозаписи наших телефонных разговоров. Причем них активно участвовала и его жена Марина, которая подробно жаловалась на невыносимость условий, в которых они оказались в Лондоне.
Причиной недовольства жены и мужа Литвиненко являлось отсутствие денежных средств, обещанных Березовским для жизни и, прежде всего, оплаты арендованной ими квартиры и учебы сына Анатолия в английской школе. Свои проблемы они оба непосредственно связывали с ближайшими помощниками Березовского, работавшими в офисе. Это были Светлана Лукас и Владимир Воронков, которых они с сарказмом называли Лиса Алиса и кот Базилио. Эти люди Березовского периодически не пускали Литвиненко в офис, не выдавали обещанных наличных денег, просто открыто издевались над ним. Эти лица, по моему мнению, могли бы быть допрошены в качестве свидетелей на предмет их отношений с Литвиненко и о фактах его появления в офисе Березовского, в том числе 1 ноября 2006 года. В то же время муж и жена Литвиненко прекрасно осознавали, что являются заложниками Березовского. Как я понял из общения с Мариной, она строила планы на жизнь рядом с олигархом еще задолго до их приезда в Лондон. Поэтому сложившиеся условия их, можно сказать, даже не жизни, а существования в Англии были явно не тем, на что изначально рассчитывала вторая жена Литвиненко.
Александр признавался мне, что на момент нашего с сыном появления в Лондоне 2 марта 2002 года у них оставались последние 500 фунтов стерлингов. Дальнейшая их жизнь в Англии, по словам Александра, была для них абсолютно неясной, беспросветной и поэтому в моральном плане по-настоящему невыносимой.
И только благодаря нашему с сыном неожиданному приезду в Лондон, жизнь семьи Литвиненко на некоторое время изменилась в лучшую для них сторону. Им начали несколько регулярнее выдавать деньги из офиса Березовского, так как у Литвиненко появилась задача контролировать нас с сыном. Однако к концу 2002 года условия жизни семьи Литвиненко снова становятся невыносимыми, и они жалуются мне на это. Литвиненко, в частности, не раз заявлял мне: "Все, я ухожу от Бориса!"
Он объяснял мне в январе-феврале 2003 года, что собирается работать либо рабочим на стройке, либо охранником в офисе компании "ЛУКОЙЛ" в Лондоне. О чем у меня также имеются аудиозаписи. В 2006 году в записанном разговоре (в подлинности которого у меня нет никаких оснований сомневаться) Вячеслава Жарко с Александром Литвиненко, последний очень, похоже, как со мной в 2003 году, заявил, что уже расстался с Березовским. Для полноты понимания, о чем я рассказываю, нужно прослушать запись на диске к книге Александра Хинштейна "Олигархи с большой дороги. Березовский и Абрамович", 2007. В указанном разговоре Литвиненко прямо говорит о том, что не кто иной, как он, помог Березовскому в Великобритании в решающий момент. Для меня ясно, что этим моментом было столь необходимое для олигарха получение решения в 2003 году об отказе в экстрадиции Березовского по запросу Генеральной прокуратуры России. Несомненно, что ключевая роль в этой провокации с обращением в МВД Великобритании о якобы подготовленном покушении на Березовского в лондонском суде с использованием Терлюка принадлежала лично Литвиненко.
Об этом, в частности, свидетельствует официальное заявление Литвиненко от 31 июля 2003 года. То есть Александр Литвиненко наряду со мной, моим сыном и человеком, известным под именем Владимира Теплюка (Терлюка), являлся одним из основных свидетелей этого преступления Бориса Березовского, совершенного им на территории Великобритании, с целью получения политического убежища. Это обстоятельство, уверен, было одним из основных побудительных мотивов для Березовского пойти на устранение опасного свидетеля.
А за три недели до своего отравления в разговоре с сыном Александром от первого брака, бывший подполковник ФСБ Литвиненко заявил о намерении покинуть Великобританию. Об этом также свидетельствует фильм на НТВ: "Литвиненко. Чисто английское убийство", показанный 2 марта 2007 года. Этот разговор и ему подобные вполне могли вестись Литвиненко в присутствии жены Марины. И в таком случае стать дополнительным побудительным мотивом к ее последующим действиям. Марина никогда не могла согласиться покинуть Великобританию. Она, как я знаю из общения с ней, строила планы на жизнь и учебу ее сына Анатолия только в этой стране. Мой сын вспоминает слова Александра Литвиненко: "Вот Анатолий и твой сын Никита будут жить здесь, в Англии. А мы с тобой, в конце концов, будем жить на родине". Александр Литвиненко, по убеждению его жены Марины, не имел никаких перспектив в будущем в Англии. Он не знал английского языка, не умел ладить с людьми из окружения Березовского и с ним самим, часто конфликтовал. Его периодически прекращали впускать в офис, а сам олигарх часто становился недоступным. Это обстоятельство доводило Марину постоянно до бешенства.
Она не скрывала своего отрицательного отношения к мужу. Ее слова, опубликованные 16 июля 2007 года: "Я была очень счастлива, будучи женой этого человека…" или "наши отношения тоже были такими: мы были очень хорошими друзьями", – для нас с сыном выглядят верхом лживости и цинизма.
Мои только что рассказанные наблюдения подтверждаются опубликованными в "Известиях" словами сына Александра: "...отец был очень подавлен и сказал: "У меня большие проблемы. Мне надо искать работу. Желательно не в этой стране"". О сказанном мною в отношении того, что Марина наверняка знала о планах мужа, косвенно свидетельствуют, и слова первой жены Наталии: "Саша добросовестно объезжал все зоны, собирал информацию, причем рассказывал мне, что и как узнал. Такой был человек, что не мог ничего скрывать. Поэтому я сейчас и удивляюсь. Ведь если я знала все про ту его работу, значит, Марина знает все про эту". Наталия совершенно справедливо отмечала, что мотивы у его второй жены Марины были исключительно меркантильные: "Это Марина его и погубила. Он и в Лондон только из-за нее уехал. Потому что она заставляла его зарабатывать – больше и больше. Березовский в Лондоне – значит, там и их кормушка"
Очень метко рассказала об истинном отношении Березовского к Литвиненко его дочка Соня: "Однажды мы пол-Лондона оббегали, когда папа хотел с Березовским встретиться. Борис Абрамович ему сказал, чтобы он приходил туда-то, потом перенес в другое место, и в результате мы целый день бегали, ждали его, а он так и не появился. Березовский его вообще в узде держал. Может вызвать, может не вызвать, а может вызвать и не принять". Точно такое же неуважительное отношение со стороны Бориса Березовского к Александру Литвиненко я неоднократно наблюдал в 2002 – 2003 годах.
И здесь я бы обратился к делу о наследстве Патаркацишвили. Откуда у Березовского такая уверенность, что он может отвечать на любые вопросы в британском суде? Теперь мне абсолютно понятно, уверенность основывается на его тайной поддержке британскими спецслужбами, позволившими установить особый характер его отношений с судьей Тимоти Уоркманом и, главное, с теперь уже бывшим Генеральным прокурором Англии и Уэльса лордом Питером Гольдсмитом. Сегодня, когда лорд Питер Голдсмит открыто выступил в качестве защитника интересов Березовского в споре за наследство Патаркацишвили, можно предположить, что многочисленные действия (или бездействие) Королевской прокурорской службы Англии и Уэльса начиная с 2003 года производились незаконно в интересах Бориса Березовского. Так, например, газета "Белорусские новости" объяснила факт вмешательства лорда Голдсмита и адвоката Мишели Данкан из адвокатской компании Cadwalader, в дело арестованного в Минске Эммануила Зельцера "…неформальной связью обеих персон с Борисом Березовским".
Я уверен, что именно "неформальной связью" лорда Гольдсмита с Березовским можно, в частности, объяснить казалось ранее непонятную поддержку этого беглого олигарха в Великобритании. Это, в частности, делает понятным участие лорда Голдсмита в деле Литвиненко в интересах Березовского. Генеральный прокурор совершенно не случайно, накануне отставки в июле 2007 года, официально не приведя каких-либо доказательств, настаивал 25 мая 2007 года в Мюнхене на встрече с Генеральным прокурором России Юрием Чайкой на экстрадиции из России в Великобританию российского бизнесмена Андрея Лугового. Его, как известно, именно Борис Березовский безосновательно обвинил в убийстве Александра Литвиненко. Только при личном вмешательстве британского Генерального прокурора лорда Голдсмита заявленная в сентябре 2003 года проверка представителем Королевской прокурорской службы Джеймсом Льюисом факта покушения на Бориса Березовского в зале лондонского суда не была проведена британской прокуратурой. Уверен, что во многом вследствие непоследовательной позиции Королевской прокурорской службы, 12 сентября 2003 года и 1 июня 2006 года судья Тимоти Уоркман смог вынести свои неправомерные постановления об отказе в экстрадиции Бориса Березовского. Этот судья позволил себе даже не рассматривать в ходе судебных заседаний запросы Генеральной прокуратуры России о его экстрадиции, а представители британской прокуратуры, официально представлявшие в суде интересы российской прокуратуры, никак на это не среагировали.
Эти действия старшего судьи магистратского суда на Боу-стрит Уоркмана и бездействие Генерального прокурора Голдсмита в случае дела об экстрадиции Березовского совершенно не похожи с историей рассмотрения дела об экстрадиции Ахмеда Закаева. Дело чеченского сепаратиста было заслушано с участием представителей российской Генеральной прокуратуры и большого числа свидетелей со стороны обвинения и защиты. Судьей было оглашено подробное решение с мотивировочной частью. Но в случае с Березовским ничего подобного сделано не было! Не было самого судебного слушания. Соответственно, в суде не звучало обвинение Генеральной прокуратуры России в адрес Березовского и Юлия Дубова, не было заслушивания свидетелей ни со стороны обвинения, ни со стороны защиты.
Несмотря на существующее регулирование, не позволяющее в течение 2 лет после оставления должности Генерального прокурора Англии и Уэльса заниматься частной юридической практикой по вопросам, с которыми он сталкивался по должности, лорд Голдсмит стал выступать в качестве солиситора (адвоката), являясь главой Лондонского отделения американской юридической компании Debevoise & Plimpton. Причем его клиентом, как мне понятно, не без участия Березовского, совершенно не случайно, оказался не кто иной, как, Бадри Патаркацишвили. Более того, именно с ним лорд Голдсмит виделся в последний день жизни Патаркацишвили. Со своим партнером виделся незадолго до его смерти и Борис Березовский.
Обращает внимание, что период руководства прокуратурой с 2001 года по 2007 год Питер Голдсмит становился участником многочисленных коррупционных скандалов. Это был период времени, когда российская Генеральная прокуратура безуспешно добивалась экстрадиции Березовского.
Известные же мне факты из истории общения Березовского с Патаркацишвили позволяют предположить, что к его внезапной смерти мог иметь отношение этот беглый олигарх. Для меня слова Березовского в отношении кончины друга Бадри: "Я по-человечески хочу проститься с близким другом", – в феврале 2008 года прозвучали явным диссонансом к прослушанному телефонному разговору Александра Литвиненко и Вячеслава Жарко. В их разговоре, состоявшемся в 2006 году, прозвучали слова, из которых ясно, что между Березовским и Патаркацишвили произошел глубокий раскол ("…с усатым они разбежались").
Поэтому слова скорби Березовского о смерти Патаркацишвили звучат точно так же лицемерно, как и его слова скорби о смерти Литвиненко.