3. Ирочке нужен массажист, причем хороший. Здесь мне могут порекомендовать только ленинградцев. Попроси Фиру найти нам массажиста для Ирочки (нам с тобой он тоже пригодится). Требования такие: золотые руки, терпеливый покладистый характер (ну ты же знаешь Ирочку!) и пунктуальность. Мне иногда кажется, любимый мой, что тебе больше подходит Ирочка. Я спокойно отношусь к опозданиям, а вас обоих минутная задержка выводит из равновесия (шучу я, шучу).
4. Напомни Маше, чтобы постирала занавески, а то она не постирает, пока не напомнишь. И пускай она натрет полы, пока нас нет.
5. Если так и не пришла подтверждающая телеграмма от Мильштейна, пошли ему свою с просьбой дать подтверждение. Дозвониться до него не пытайся, во‑первых, связь там отвратительная, а во‑вторых, его вечно нет на месте. Он сидит в кабинете в начале дня, с девяти до половины десятого, а потом убегает. Забыла спросить о телеграмме во время телефонного разговора. Когда слышу твой голос, любимый мой, то готова забыть обо всем.
6. Напомни Прибыткову про долг. Хотела просить тебя об этом еще перед отъездом, но забыла. Я стесняюсь напоминать, а он этим пользуется, и довольно беззастенчиво. Обещал отдать в сентябре, а тянет до сих пор. К тому же он тебя побаивается и с тобой хитрить не станет. Не надо было одалживать ему денег, но он так просил, так просил… Мира шепнула мне по секрету, что он кругом в долгах. У одних занимает, другим отдает. Интересно, как долго он рассчитывает так жить? Рано или поздно ему перестанут верить, и тогда наступит крах.
7. Мы с тобой давно собирались купить новую радиолу. Может, ты сделаешь это сейчас, пока мы с Ирочкой здесь? Ирочке было бы очень приятно. Выбери на свое усмотрение, но только не покупай "Урал-49"! Заклинаю тебя, только не "Урал-49"! Навроцкие имели несчастье купить "Урал" (продавец уговорил) и теперь страдают - радиола ломается каждую неделю. И трофейную тоже смотри не купи, какое бы "чудо" по сходной цене тебе ни предложили бы. Нет смысла покупать немецкое старье. И потому что старье, и потому что немецкое.
8. Перед самым моим отъездом я заметила, что розетка, в которую мы включаем настольную лампу, немного искрит. Вызови электрика, пускай посмотрит. Я ужасно боюсь этих искр, ты же знаешь. И раз уж придет, пускай проверит все розетки и всю проводку. Обрати внимание, чтобы к приходу электрика дома непременно была бы бутылка водки. Многие из этой публики требуют "поднести чарку" прямо с порога.
9. Попроси Машу купить мяты. Ирочке рекомендовали пить чай с мятой, а у нас дома мяты нет.
10. Загляни, когда будешь гулять, в поликлинику и предупреди Валентину Андреевну, что Ирочка задерживается в Ленинграде. Только иди к ней в нечетный день, когда она работает в вечернюю смену.
11. 14-го числа йорцайт Якова Иосифовича. Знаю, что ты не забудешь, но на всякий случай все же напоминаю. Я постараюсь дозвониться до Фиры в этот день, но если не смогу, то скажи несколько слов от моего имени.
12. И последнее, любимый мой! Надеюсь, что не сильно нагрузила тебя. На Ирочкиной кровати надо починить сетку - подтянуть, или перебрать, или еще что-то сделать, чтобы она так сильно не провисала бы. Сейчас, пока нас нет, очень удобно это сделать. Обратись к Мокроусову, если он сам не сделает, то кого-то из своих знакомых приведет.
Прежде чем закончить, хочу сказать, что я очень люблю тебя и горжусь тем, что Бог послал мне такого мужа! Сладость и горечь супружеской жизни Он для меня разделил, не смешивая. Сначала дал мне одну лишь горечь, а потом выдал всю сладость. На мой взгляд, так лучше.
Целую тебя, любимый мой!
Твоя скучающая по тебе
Аида
11 августа 1952 года
Здравствуй, любимый мой!
Не беспокойся за меня. Я уже чувствую себя неплохо. До хорошего далеко, но и "неплохо" тоже радует. Такое впечатление, что самое страшное позади. Если говорить честно, то я ужасно перепугалась. Но, слава Богу, все обошлось. Я пишу "обошлось", потому что самое страшное позади. Лежу и думаю о тебе, любимый мой. Эти мысли целебны, они лечат меня. Могу представить, как ты сейчас волнуешься, поэтому повторяю - не беспокойся. Все самое страшное уже позади. Прости меня за то, что я тебя так напугала, любимый мой. Твое письмо лежит у меня на груди, я то и дело его перечитываю и радуюсь тому, что у меня такой замечательный муж.
У меня будет к тебе просьба. Меня увезли из дома в халате, без вещей. Здесь дали больничную рубашку, пока больше ничего не полагается, но скоро меня обещают перевести в палату. Поэтому привези мне следующее:
1. Три смены белья (все вещи пускай соберет Ирочка).
2. Теплый халат и шерстяные носки.
3. Синие тапочки.
4. Резиновые тапочки, купальную шапочку и большое полотенце (вдруг мне разрешат ходить в душевую).
5. Зубную щетку и порошок.
6. Зеркало.
7. Расческу.
8. Мою сумочку с косметикой (замшевую), и путь Ирочка проверит, все ли там есть.
9. Мои часики.
10. Мои очки.
11. Парочку книжек, ты знаешь, что я люблю перечитывать, то и привози.
12. Тетрадь, парочку карандашей и точилку.
13. Мои леденцы.
14. Мою настойку (доктора сказали, что разрешают).
15. Пилку для ногтей. Ума не приложу, когда и как я сломала два ногтя на левой руке. Наверное, когда падала, машинально провела рукой по стене.
Это все.
Привет Ирочке.
Целую тебя, любимый мой!
Твоя раздумавшая умирать
Аида
12 августа 1952 года
Здравствуй, любимый мой!
Спасибо за новое письмо, за вещи и за то, что ты у меня есть.
Всю ночь не спала (ничего страшного, просто не хотелось) и думала о жизни и о тебе. Слов не нахожу, чтобы рассказать тебе, какой ты у меня замечательный.
Сегодня чувствую себя гораздо лучше, чем вчера. Уже порывалась вставать, но мне не дали. Пообещали: "Все будет завтра". Жду этого "завтра" с огромным нетерпением, потому что надеюсь увидеть тебя.
Судя по записке, которую Ирочка положила в вещи, она паникует, а паниковать совсем не надо. Я иду на поправку. На этот раз все обошлось, дай Бог, чтобы следующего раза не было.
Завтра прихвати с собой несколько своих фотографий. Можешь взять все, что остались. Здесь все, от санитарки до профессора, мечтают иметь твою фотографию с дарственной надписью. Напрасно ты говоришь, что врачи считают тебя шарлатаном, потому что не могу понять суть твоего дара. Здесь к тебе относятся с большим уважением. Уже по тому, как люди произносят твое имя, можно это понять. Я окружена таким вниманием, которого и представить невозможно. Все то и дело интересуются, как я себя чувствую и не надо ли мне чего. А что мне надо? Поскорее выписаться - вот что. Буду просить о том, чтобы меня выписали домой как можно скорее. Если мое состояние не внушает опасений, то я могу спокойно пить таблетки дома. Обещаю тебе, любимый мой, что буду беречься и соблюдать режим. Просто дома лежать приятнее, ты понимаешь. Все свое, знакомое, родное, никто не мешает. К телефону даже подходить не буду и делами заниматься не стану, буду лежать и читать.
Поговори, прошу тебя, с докторами - пусть они не держат меня здесь долго.
Пишу это письмо и благодарю Бога за то, что Он дал мне тебя. Что бы я без тебя делала? Даже представить этого не могу! Одна из медсестер сказала, что у тебя очень строгий вид. Я никогда этого не замечала. Или она ошиблась, приняв за строгость твою озабоченность моим состоянием?
Все хорошо, не беспокойся обо мне, потому что все хорошо.
Целую тебя, любимый мой!
Твоя скучающая по тебе
Аида.
P. S. День в больнице можно считать за год, так он долго тянется. Я не видела тебя уже третий год. Какой ужас!
13 августа 1952 года
Здравствуй, любимый мой!
Нашу встречу доктора отложили до завтра. Ничего страшного не произошло, можешь не волноваться, просто профессору не понравился какой-то шум. Не знаю, что за шум он услышал, мне самой кажется, что мое сердце работает как обычно. Я пустила в ход все свои невостребованные артистические способности, но не смогла переубедить докторов. Так что еще один день я побуду здесь на положении узницы. Спасибо и на том, что разрешают вставать с койки, а то бы я просто бы умерла. Вот такие дела, мой дорогой папочка. Мамочка по тебе очень соскучилась. Если будешь разговаривать с профессором, то внуши ему мысль о том, чтобы он дольше меня в реанимации не задерживал! (Шучу.) А то я умру от тоски. Ни посещений, ни радио, общаюсь только с врачами и сестрами… Такое впечатление, будто выпала из жизни.
Ох, если бы ты знал, как отвратительно здесь готовят капусту. Уже от запаха нехорошо становится. Меня перевели с жидкой еды на обычную, но ем я плохо, врать не стану. А с чего бы это мне много есть, если я все время лежу? Силы я не трачу, вот и аппетита нет. Да и еда оставляет желать лучшего. Но это хорошо, а то от хорошей жизни с заботливым мужем я немного поправилась. Сейчас как раз похудею.
Прошу тебя, не говори Ирочке, что тебя ко мне не пустили. Ты же представляешь, что она может навыдумывать, если узнает про этот проклятый шум. Солги во имя Ирочкиного благополучия и моего спокойствия. Расскажи ей, что видел меня, что я выгляжу хорошо и передавала ей привет. Договорились?
Целую тебя и с нетерпением жду завтрашнего дня, когда смогу сделать это наяву.
Если захочешь побаловать меня, то принеси мне яблок. Ужасно вдруг захотелось яблок, наверное, потому, что увидела во сне яблочную пастилу. Вот скажи мне как человек, который знает все: к чему снится яблочная пастила? Дореволюционная пастила, слоеная, "прохоровская" в коробке? Никогда не видела в сонниках пастилы.
До завтра, любимый мой папочка, до завтра!
Твоя ужасно скучающая по тебе мамочка.
23 января 1955 года
Здравствуй, любимый мой!
Твое письмо меня расстроило. Газету я прочла только по твоему совету. Здесь так тихо, так спокойно, и погода стоит хорошая, я много гуляю, познакомилась с интересными людьми, которых здесь собралось много, и мы проводим время в общении друг с другом. Газет не читаю совсем, новости узнаю по радио.
Все это очень печально. Бедный Барзилович! Бедные Шурик и Коля. Вот кому надо было лить на них грязь? Вопрос глупый, потому что я догадываюсь, кому именно это было надо, - тому, кто хочет заменить Барзиловича на своего человека. Беспризорнику это надо, больше некому. Удивляюсь, как его назначили на такой высокий пост. Впрочем, не удивляюсь, понимаю, что к чему.
Не переживай, любимый мой. Не расстраивайся. Все будет хорошо. По сравнению с той грозой, которую мы пережили, это пустяки. Но ты прав относительно того, что дело стоит иметь только с надежными людьми. Слава Богу, мы можем позволить себе выбирать, с кем иметь дело, а с кем не иметь.
Здесь отдыхает одна дама, Ада Борисовна, гример с "Мосфильма", прекрасная рассказчица и вообще очень общительный человек. Рассказывает столько интересного про артистов, что я подумываю о том, что надо записывать ее рассказы. А то половину забуду. А еще здесь отдыхает актриса Максимова. Ты ее вряд ли знаешь, но она довольно известная. Я с ней подружилась, несмотря на разницу в возрасте. Когда я общаюсь с теми, кто моложе меня, то чувствую себя молодой. Иногда мне кажется, что мне шестнадцать лет, ты знаешь, какой легкомысленной я могу быть.
Я не думала, что зимой в Сестрорецке может быть так хорошо. Одного не хватает мне - тебя, любимый мой. Напрасно ты со мной не поехал. Это не упрек, а просто мое мнение.
Много чего есть рассказать, но отложу это до возвращения. Ты же знаешь, что я не люблю писать длинные письма. Опять же мне приятнее рассказывать, глядя на тебя. В письмах все получается как-то суше.
До свидания, любимый мой.
Твоя курортница Аида
(если зимний Сестрорецк можно назвать "курортом").
30 июля 1956 года
Здравствуй, любимый мой!
Прежде всего хочу поблагодарить тебя за твой подарок! Нет слов, какими я могла бы выразить свою благодарность тебе! Не только за этот подарок, но и за все, что ты для меня делаешь! За то, что ты у меня есть! Рисунок мне очень понравился. Представляю, как это будет выглядеть на деле! Спасибо, любимый, огромное спасибо!
Раечка не считает тебя шарлатаном, что ты! Я же рассказала ей о тебе, а она мне верит. Но твоя новость относительно канала всех поразила. Про твои принципы я тоже рассказала. Раечка считает, что не так удивителен твой дар, сколько то, что ты не используешь его для личной пользы. Она жаждет с тобой познакомиться. Возможно, в будущем году она приедет в Москву, и тогда это желание осуществится. Раечка спросила меня, не страшно ли жить с человеком, который читает мои мысли. О, этот вопрос мне задают так часто, что я просто устала на него отвечать. Да пусть читает себе на здоровье! Что мне скрывать от моего любимого мужа?
Мы целыми днями разговариваем и все никак не можем наговориться! Столько впечатлений! Столько новостей! Мы же не виделись четырнадцать лет, представляешь - четырнадцать лет! А если считать по-хорошему, то все шестнадцать, потому что нашу встречу во время войны и встречей назвать нельзя. Случайно столкнулись на вокзале, наскоро поговорили и разъехались. А теперь разговариваем не торопясь, обстоятельно перемываем всем косточки. Правда, мало кому осталось перемывать косточки. Многие умерли. Кто-то не успел эвакуироваться, кто-то погиб на фронте, кто-то умер от болезней. Мне так всех жаль, ты и представить не можешь, как мне всех жаль!
Раечка водит меня повсюду, то мы идем в гости, то в театр, то на концерт. Она посмеивается над тем, как я всякий раз внимательно оглядываю зрителей, собравшихся в зале. Что поделать - профессиональная привычка. Раечка шутит, что Бог всегда исполняет заветное желание, только не всегда Его умысел понятен людям. Это она про меня. Мол, мечтала в юности быть актрисой, выступать на сцене, так получай - вот тебе сцена! Знаешь, любимый, быть ассистенткой Вольфа Мессинга мне нравится гораздо больше, нежели быть актрисой. А уж как мне нравится быть женой Вольфа Мессинга, я и передать не могу!