Нельзя было не видеть, что некоторые издания работали вхолостую, а в иных и вовсе не ощущалось потребности. В системе средств массовой информации было немало застывшего. Достаточно сказать, что она не менялась с послевоенных времен, хотя, по логике, должна быть гибкой, учитывать потребности различных общественных слоев.
С этой целью мы начали ломать закостеневшую структуру печати. Вместо прекративших свой выпуск "Социалистической индустрии" и "Строительной газеты" была создана новая газета - "Рабочая трибуна", вместо упраздненных журналов "Политическое образование" и "Агитатор" - журнал "Диалог", вместо журнала "Советы депутатов трудящихся" - журнал "Народный депутат". Появились, в соответствии с решением ЦК, новые еженедельники "Союз" и "Сын Отечества", "Ветеран" и "Семья", журналы "Мы" и "Трамвай", много других новых изданий на местах.
До того времени структура местной печати была исключительно прерогативой центра. Даже изменить название районной газеты не мог не то что райком - ЦК Компартии союзной республики. Для этого требовалось решение ЦК КПСС.
Мы добились того, что местные партийные комитеты получили возможность пересмотреть структуру своих изданий самостоятельно.
А в дверь стучалась уже новая проблема - функции средств массовой информации.
Газеты, журналы, телевидение, радио выступали мощными ускорителями обновления и преобразования во всех областях общественной и политической жизни. Это хорошо понимал Горбачев. С самого начала своих реформ он опирался на поддержку средств массовой информации. Горбачев был, по-моему, первым лидером в стране, регулярно встречавшимся с руководителями газет и журналов, ведущими политическими обозревателями, публицистами.
Сектору приходилось принимать участие в подготовке этих встреч. Делали анализ прессы, отмечали успехи, недостатки. Сразу оговорюсь: готового текста для зачтения не было. Обычно представляли материал в виде тезисов. Они, очевидно, составляли основу для раздумий и размышлений. Во всяком случае, "живьем" своего текста в выступлениях Горбачева мы никогда не встречали. Наш материал, а он в основном был фактический, вводил генсека в проблемы журналистики, не более того. Все остальное - выводы, предложения, рекомендации - было его собственное.
Материалы встреч генсека с руководителями средств массовой информации публиковались в печати с изложением выступлений всех участников. Как правило, стенограммы встреч для публикации в газетах готовили работники сектора - вместе с выступившими, разумеется. Это было очень важно: на местах должны знать, как в центре относятся к средствам массовой информации и какие надежды на них возлагают.
Исключением, пожалуй, была только одна встреча, которая состоялась 13 октября 1989 года. Та самая, на которой генсек порекомендовал главному редактору "Аргументов и фактов" Старкову подать в отставку.
Старков до самой своей кончины возглавлял популярный еженедельник. 7 февраля 1992 года по первому каналу телекомпании "Останкино" показывали встречу экс-президента СССР с членами клуба главных редакторов в газете "Известия". Рядом с Горбачевым сидел Старков. Я видел их мирно беседующими перед телекамерой и вспоминал, сколько шума было два с половиной года назад после критики генсеком главного редактора "Аргументов и фактов".
Как человек, принимавший участие в подготовке материалов для выступления генсека на той встрече, заявляю, что в представленном нами тексте ссылок на "АиФ" не было. Не знаю, на каком этапе критические суждения о позиции еженедельника поступили Михаилу Сергеевичу. И от кого. Не исключаю, что тот номер попал на глаза ему самому.
Генсек высказал резкое недовольство о номере за 7-13 октября, где говорилось о том, как в общественном сознании воспринимаются конкретные народные депутаты. Манера изложения материала показалась генсеку оскорбительной: обвиняют в недоразвитости группы депутатов. Разве это допустимо в нашей печати? Вот тогда Горбачев и сказал в адрес главного редактора "АиФ":
- Я думаю, что вы должны попроситься в отставку после того, что вы допускаете.
Казалось бы, ничто не предвещало бури. И вдруг…
Документ для истории
Горбачев. Знаете, сейчас очень ответственный этап. И я просил бы вашего внимания к деятельности Верховного Совета. Сейчас в его котле варится очень серьезный законопроект, который будет менять лицо нашего общества. Будут затрагиваться глубинные, фундаментальные основы нашего общества. Мне не нравится, прямо, честно скажу, что некоторые печатные органы настроились на пропаганду позиций пяти-десяти человек, и только. Это не годится. Причем в ряде изданий эта линия проходит сквозной нитью. Даже "Аргументы и факты" за 7-13 число вдруг решили, что они должны сообщить, какое же общественное мнение о народных депутатах. И вот эти все десять человек тут как тут. А в отношении других доходит до оскорблений, обвиняют, понимаете, в какой-то недоразвитости группы делегатов целых регионов - Казахстана, всех среднеазиатских республик. Такое недопустимо для нашей печати! Я не знаю, выздоровел товарищ Старков или нет? А?
Голос. Да.
Горбачев. Я думаю, вы должны попроситься в отставку. После того, что вы допускаете, во что газету превратили, какие вы аргументы протаскиваете, я думаю, вы как коммунист должны попроситься в отставку. Вы же… Вас заклинило, понимаете ли, не на политике перестройки, а на узко эгоистических интересах группы лиц. Вы - их рупор. И это - не единственное. Какая газета раньше была, и что вы из нее начали делать? Иван Дмитриевич (И. Д. Лаптев - председатель Союза журналистов СССР, главный редактор газеты "Известия". - Н.З.), вот она - сила аргументов и аргумент силы уже здесь, а какая вкусовщина в подаче дискуссий на съезде будет?
Значит, если это Бочаров, то это очень опытный хозяйственник, если это Собчак, Сахаров, Казанник, то это очень эрудированные люди и все их предложения аргументированные, если это Ярин - то он рабочий, то есть другой. Вы почитайте, что здесь в этой статье, Иван Дмитриевич! Это же недопустимые вещи по отношению к Верховному Совету! Кто им дал право это все делать? Там, посмотрите, люди выкладываются, день и ночь в комитетах сидят, приходят на сессии, а вы что пишете?.. Ярин - металлург из Нижнего Тагила, это довольно колоритная фигура из рабочего класса. Побеседуйте с ним. У него есть что сказать любой газете.
Нельзя, товарищи, так освещать эту тему. Вы посмотрите, какая групповщина кругом. Одни и те же лица заполонили экраны. Недопустимо это. Наш разговор откровенный, и я хотел, чтобы вы восприняли его по-товарищески. Нас хотят выбить из колеи. Для чего же вы там сидите, вы ведь коммунисты-редакторы. Давайте понимать друг друга. Давайте действовать на основе принципов партийного товарищества, а не на основе привязанностей и вкусовщины. Или вы не хотите прослыть ретроградами перед лицом своих дюже ярых перестройщиков, тех, кто выдает себя за перестройщиков? Для этого у вас должно хватить характера.
После окончания этой встречи аппарат ЦК тут же развернул кипучую деятельность. Впрочем, нет нужды снова описывать подробно прошлые баталии. Все это уже было в прессе. Да и еженедельник опубликовал в свое время интервью с тогдашним членом Политбюро и секретарем ЦК В.А. Медведевым под заголовком: "За что критиковали "АиФ". По-моему, эта возня и шумиха пошли только на пользу газете, тираж которой подскочил многократно.
Сам Старков не единожды рассказывал в печати, как его пытались освободить от должности главного редактора. Предлагали на выбор с десяток других, не менее престижных, постов. Но Старков уперся. В конце концов его оставили в покое. Это был беспрецедентный случай - Секретариат ЦК КПСС не мог добиться выполнения своего решения, не мог снять редактора газеты!
Думаю, если бы Владислав Александрович был сегодня жив и прочитал бы эти строки, он не опроверг бы мои слова о том, что к акции, направленной на его освобождение от поста главного редактора, ни я, ни мои коллеги из сектора печати отношения не имели. Что же касается меня лично, то сослуживцы знают, во что обошлась мне моя принципиальная позиция по этому вопросу. Выслушав мое решение, к которому я пришел в результате долгой и мучительной душевной борьбы, один из коллег, Михаил Шаров, сочувственно произнес:
- Ты сам себе подписал приговор.
И он оказался прав. Этот поступок не прошел для меня бесследно. Было много переживаний, пришлось даже полежать в больничной постели. Но зато с полным основанием могу сказать, что за двенадцать лет работы в партийном аппарате я ни разу не приложил рук к тому, чтобы утопить попавшего в беду журналиста. Более того, не давал это делать другим, что обходилось себе в убыток.
Самое любопытное в данной ситуации, кажется, то, что главный редактор "АиФа" даже не подозревал об этом небольшом чрезвычайном происшествии отдельческого масштаба. Мы умели хранить цековские тайны.
Записи для себя
3 октября. Вот уже месяц, как веду записки. Интересно когда-нибудь прочитать. А может, и напечатать.
Вчера писал для "Республики". Целый день лил проливной дождь. Сегодня тоже льет. Настроение тягостное, мрачное. А тут еще и ненастная погода.
Вчера провожал сына в Минск. Он уехал собкором ТАСС по Белоруссии и на седьмом небе от счастья - вернулся на родину. Дай Бог. Хотя, видно, будут сложности с жильем. Это раньше сами территории просили собкоров центральных СМИ. Сейчас все стали независимыми государствами. Что им Москва?
Сегодня передал в "Республику" очередную порцию материалов. Прислали два номера. В одном две моих полосы, во втором - полоса. Неужели у них нечего печатать?
Хотел написать для "Свободных новостей", и тема интересная есть, но устал. Пропущу один день.
Да, вчера отвез в "Сельскую молодежь" очередную публикацию.
Сегодня позвонил Зайцеву в "Правительственный вестник". Не состоялся разговор. Я и раньше был не очень высокого мнения о нем как о человеке, да и о журналисте. Больше ему не позвоню.
Вчера дал о себе знать Тимофей Кузнецов, бывший наш работник, год назад ушедший в "Советскую культуру" заместителем главного редактора:
- Я рассказал о тебе Шишову. Жди, он должен позвонить.
Александр Александрович Шишов - бывший заведующий кафедрой средств массовой информации Академии общественных наук при ЦК КПСС. Ушел в "Демократическую газету".
И Юра Тавровский вчера отозвался. Он тоже разговаривал с одним из обитателей Белого дома, дал его телефоны, сказал, что у того нет возражений. Никак не отважусь позвонить сам.
Набрал номер Владимира Павловича Гребенюка. Он главный редактор "Подмосковных известий", еженедельника "Подмосковье" и, как выяснилось из краткого разговора по телефону, "Крестьянской России". Гребенюк когда-то работал зав. сектором печати Московского обкома, году в 1985-1986-м рассматривался вопрос о переводе его в наш сектор, но не прошел, кажется, из-за возраста. Было ему тогда за пятьдесят.
Соединился быстро и разговаривал довольно любезно:
- Где вы, что вы?
- До десятого ноября получаю выходное пособие, а дальше видно будет.
- Да-а. Ну что, надо поговорить, встретиться.
- Когда можно приехать?
- Да хоть завтра.
- Во сколько?
- Позвоните часов в одиннадцать, и мы договоримся.
Особо не надеюсь, но попробовать все-таки надо.
Валерий Игнатовский сказал, что его берет Авраамов в "Журналист". Подберезный вроде переходит в Верховный Совет СССР - Максимовских и Полудницын берут. Хотя неизвестно, как посмотрит на это начальство.
Хлещет дождь, мрачно на душе.
Подберезный сказал, что в столовую по нашим пропускам уже не пускают. Говорил с Разумовым, секретарем Лучинского. Будущее не сулит ничего утешительного. О судьбе партии ничего не известно. Вот такие дела.
30 сентября Горбачев выступал по телевидению. Опять грозился, что подаст в отставку, если республики уйдут. Ну и подавай ты, наконец, надоел всем до чертиков.
4 октября. Итак, по порядку.
С утра повел Ольгу в школу. Возле газетного киоска встретил Лешку Струкова. Поговорили. Он уже электронно набирает свою газету.
Поехал на бывшую работу. Увы - уже бывшую, потому что ничего обнадеживающего нет. Зашел в хозотдел - заплатить за дачу. Мария Петровна сидит подавленная - ей осталось поработать всего один месяц. Кажется, она работала всю жизнь в этом лечебном секторе.
Оттуда направился к девятому подъезду, потому что должны давать зарплату. По дороге встретил Бобкова - нет, не из КГБ, нашего Бобкова, из отдела:
- Между прочим, Лучинский вчера интересовался вами. Как дела в пресс-центре, все ли устроены. Вы зайдите к нему, проинформируйте.
Напротив девятого подъезда, в Большом Черкасском переулке, куда мы раньше, когда задерживались на работе, вызывали машины из цековского гаража, увидел Купцова - первого секретаря ЦК российской Компартии. У него, видно, хорошее зрение, потому что заметил меня и кивнул. Я тоже приветственно помахал рукой.
Зашел в девятый подъезд. Да, в пятом, где хозотдел, милиционер не хотел пропускать, давай ему другой пропуск. Наконец смилостивился. А в девятом сразу пропустили. Пошел к лифту - и тут встретил Виктора Черемухина.
Славный парень. Я приметил его в одной из командировок в Киргизии, и с моей подачи он оказался в ЦК КПСС. Потом перешел в ЦК Компартии России - заместителем заведующего идеологическим отделом по печати.
Он бодр и жизнерадостен. Задумал газету "Подземка" - будут в метро продавать. Сказал, что я согласен на обозревателя. Подошел еще кто-то, кажется, Андреянов из Управления делами, другие недавние сослуживцы. Дружно поливали президента, Ивашко, Политбюро и Секретариат. И тут кто-то заметил:
- А вон и Ивашко. Легок на помине.
И точно, идет Ивашко в сопровождении охранника. Охранник услужливо вызвал лифт.
- Два одинаковых лифта, - вслух удивился заместитель Генерального секретаря.
Да, видно, к однообразию он не привык. Хотя бы поздоровался. Нет, прошествовал мимо. И уехал на лифте.
Я пошел на четвертый этаж, получил зарплату с квартальной премией. Позвонил Болтачу в Минск. Он когда-то был в ЦК Компартии Белоруссии зав. сектором телевидения. Сейчас - главный редактор республиканского сатирического журнала "Еж". Иногда я посылал ему юморески.
- Получил оба твоих материала. Один сразу в набор, второй идет в следующий номер. И вообще, бросай ты этих москалей и возвращайся в республику. Правда, здесь ничего тебе не светит. Все должности заняты, да ты и чужак сейчас. Но ничего, писать ты умеешь, тебя все знают, и через год займешь подобающее место.
С Лукшей, директором издательства "Юность", где выпустил несколько книжек, такой же разговор состоялся. Нет бумаги, нет картона, свирепствуют кооператоры. Учебники не на чем печатать, детскую литературу - тоже. Но подтвердил, что моя книжка идет.
Видел Дегтярева - последнего заведующего идеологическим отделом ЦК КПСС. С бородой. В коммерции. Видел Филиппова - в ЦК он был руководителем группы консультантов; по-моему, умный парень. Признался, что ходит в ДДР, правда, пока они его не приняли, но допускают. Терминология та же, что и у нас, только непривычно, что девочки в коротеньких юбчонках ходят. Да и тесно, кабинетов не хватает.
И еще что понял Филиппов: ДДР - это социал-демократы. Самые обыкновенные.
- Через месячишко я тебе позвоню. У тебя же есть мой домашний телефон? Может, что-нибудь и придумаем…
С первой попытки соединиться с Гребенюком не удалось - отсутствовал. Со второй получилось.
- Вы где сейчас? Приезжайте. Пропуск вам будет заказан. Мы находимся в комплексе "Московской правды", на четвертом этаже.
Приехал на метро. Здание охраняют странные личности в камуфляжной форме.
- Итак, значит, речь идет о работе? Могу предложить только на гонорар. Не торопитесь говорить "нет". Гонорар у нас 50 рублей за страницу машинописи. Через полтора-два месяца появится ставка.
Я рассказал о рукописи книги "Тайны кремлевских смертей". Это сразу изменило ситуацию.
- Вот что. Я сейчас вызываю машину, вы едете с нашим курьером к себе домой, отдаете ему рукопись, а остальное - дело наше. Мы сами выберем, что нам годится.
Я слабо сопротивлялся, но не помогло. Пришел его первый зам Филатов и тоже стал уговаривать.
- Значит, так, - подытожил Гребенюк. - Мы подписываем с вами договор о сотрудничестве. Оформляем вас обозревателем с окладом в тысячу рублей. На полную ставку. Плюс гонорар не менее пятидесяти рублей за машинописную страницу. И вы можете творить свои нетленки. Я понимаю ваш замысел: вам хочется писать, не думая о куске хлеба. До вторника. Это будет восьмого октября. Мы созваниваемся, оформляем договор, а со среды начинаем публиковать вашу книгу. Страниц сто пятьдесят, я думаю, дадим.
Он вызвал машину, молодого паренька-курьера, и мы поехали ко мне. Машина черная, с московскими номерами. Дохнуло номенклатурным прошлым.
После того как я подобрал материалы и отправил их в редакцию, позвонил Гребенюку. Дополнительно вложил еще интервью с маршалом Ахромеевым.
- Получили?
- Да. И уже страниц сто пятьдесят пробежал. Буду сам лично редактировать.
- Я там и Ахромеева подложил.
- Видел. Но, откровенно говоря, мне не очень показалось. Отдал Филатову. Пусть он посмотрит. А большую рукопись отдал на ксерокс.
Ладно, подождем до вторника. Недолго ждать. Да, он предложил и удостоверение выдать. От редакции газеты "Крестьянская Россия". Они и такую выпускают. Республиканскую, чем очень гордятся. Надо только фотографию принести.
Да, вспомнил - Юрий Иванович Рыжов сказал:
- Твою объективку Зюганов взял. Сказал, что знает тебя.
Виктор Фирсов устроился в журнал "Утро" к Вячеславу Мотяшову. Член редколлегии. Наташа Карпунькина в Белом доме - секретарь у какого-то начальника по фамилии Матвиенко. Остальные пока не у дел.
Как аппаратчики поливают Горбачева! Один говорит: мне хочется расколотить телевизор, когда там появляется его физия.
8 октября. Все три праздничных дня - пятого, шестого и седьмого октября - не было ни одного звонка. Писал для Улитенка, для "Республики", юморески для белорусского "Ежа".
Шестого с дочкой поехали на Арбат. Погода хорошая, на редкость сухая и солнечная. Купил ей "Киндер-сюрприз" - мечту всех детишек. Дорогая - аж тридцать рублей. Не поскупился, пусть ребенок не ощущает разницы между тем, что было, и тем, что есть. Пока существует возможность.
Когда приехали с Арбата, жена говорит: звонил Черняк из "Правды", оставил свои телефоны. Я набрал его номер. Рабочий не отвечает, а дома сказали, что он на работе.
А вчера не стал звонить. Не захотелось. Тем более что позвонил собкор китайской газеты в Москве Ян Чжэн, пригласил к себе и заехал на своем "Мерседесе". Он живет на Кутузовском проспекте, там во дворе множество иномарок. С охраной.
Хорошо у него посидели. Выпили водки китайской рисовой, пива, императорского вина. Блюда тоже были китайские. И палочки, что больше всего понравилось дочери. Потом он показал видик - как китайская девушка всех побеждает по у-шу. Захватывающее зрелище.
Вечером разгребал бумажные завалы. Лежат еще со времен пребывания на даче.
Сегодня тоже обещают хороший день. С утра яркое солнце.