В истории Сталинградской битвы осталось много заслуженно громких имён, начиная с комдивов Родимцева, Батюка, Горишного, а вот 37-ю гвардейскую дивизию генерал-майора Жолудева знают меньше, потому что к тому времени, когда под Сталинградом появились газетчики, этой дивизии уже не существовало. Переформированная из воздушно-десантного корпуса сразу - до боя! - в гвардейскую дивизию, она была переброшена под Сталинград в начальной фазе самого тяжёлого периода Сталинградской битвы и в считаные недели полегла вся! Из десяти тысяч бравых, рослых ребят, комсомольцев, десантников, молодых граждан Советской Вселенной, от которых она могла ждать так многого в мирном труде, все полегли в боях! За Волгу было отведено сто смертельно измотанных бойцов, и туда же переправили их тяжело раненного командира (он погиб смертью храбрых уже позднее).
Сталинградский командарм-62 Василий Чуйков написал о них в своих воспоминаниях с болью и гордостью. Советские парни шли в бой с песнями, перебрасывали на штыках через себя немцев, как снопы в поле! Они все были героями, и все полегли - так уж пришлось.
* * *
ПОДВИГИ граждан Советской Вселенной в ту войну стали повседневностью. Они воспеты в песнях и стихах, в книгах и фильмах, они отражены в томах энциклопедий и монографий и зафиксированы в миллионах документов, ныне хранящихся в архивах. Эти подвиги так несомненны, что их факт и их значение не может отрицать даже нынешняя антисоветская власть. Напротив - она пытается представить их имеющими и к ней отношение. Антисоветская власть при этом помалкивает, что миллионы граждан СССР шли в бой за Советскую Родину, что они шли в бой под Красным знаменем против знамени со свастикой, на древке которого болталась наспех привязанная и та власовская трёхцветная тряпка, которую сегодня антисоветская власть, победившая Советскую Страну Добра, сделала государственным флагом.
Но замолчать те подвиги не получается даже сегодня - их можно лишь замарать разного рода кинофальшивками о доблестных штрафниках и зверствующих "особистах", как и лживо скомпонованными якобы документальными фильмами.
Конечно, правда войны всегда черна, потому что время войны - это время чёрного горя для того народа, который не хотел воевать, но оказался вынужден воевать за свою Родину, и воевать - коль уж так вышло - до победы! Но те ветераны той войны, которые действительно воевали на фронте, а не обслуживали её, и которые сегодня почти все - за редчайшими исключениями - уже лежат в сырой земле, вспоминали ту войну не с чёрной горечью, а с гордостью. И в любом застолье, в памятные дни и просто за дружеским столом, они без караоке и компьютерных распечаток пели те песни, которые в годы войны не заучивали, а схватывали на лету и сразу же - на всю жизнь запоминали сердцем.
И эти песни не черны, а светлы…
Чтобы понять нравственную (или, напротив, безнравственную) суть той или иной эпохи, надо знать, как она отразилась в художественной культуре. Что дали мировой культуре или хотя бы своим национальным культурам военные годы в США, в Англии и Франции, и даже в тяжко, по-настоящему воевавшей Германии?
Да, в общем-то, почти ничего, кроме нескольких партизанских песен французских маки и итальянских гарибальдийцев. Ведь издавна считается, что, когда говорят пушки, музы молчат. Первая мировая война подтвердила это, не дав ничего значительного в ходе её ни в одной воюющей стране, включая царскую Россию. Ни одной значительной книги, ни одного выдающегося стихотворения или картины, почти ни одной выдающейся - на все времена - песни за все годы с 1914-го по 1918-й!
Вторая мировая война исключением не стала, а вот Великая Отечественная война советского народа породила в Советской Вселенной не только "чёрные дыры" разрухи и горя, но и массовый всплеск вспышек "сверхновых" культурных явлений! В ходе войны ни один другой народ, кроме советского, не получил в свою культурную сокровищницу таких великих произведений, как "Василий Тёркин" Твардовского и его же "Я убит подо Ржевом", как "Ленинградская симфония" Шостаковича или "Священная война" Александрова и Лебедева-Кумача… Выдающееся общекультурное значение "Тёркина" признал даже такой желчный ненавистник "Совдепии", как Иван Бунин.
Фронтовые корреспонденции и стихи Константина Симонова, очерки и рассказы Леонида Соболева, Алексея Толстого, Аркадия Гайдара, Евгения Петрова, Валентина Овечкина неотъемлемо вошли не просто во фронтовой быт, но и в большую литературу!
Особенно же впечатляющими оказались - как этого можно и должно было ожидать - песни Великой Отечественной войны, начиная с её своего рода гимна: "Вставай, страна огромная!.."
Эти песни были тогда на передовой, в партизанских лесах, в заводских цехах и во фронтовых эшелонах не просто песнями. И поэтому они и после войны остались не просто песнями - их пели про себя и в компаниях, как бы приобщаясь к чему-то, всем одновременно дорогому, в знак общего взаимопонимания.
Есть редкое слово "шиболет", знакомое в русском языке, пожалуй, лишь по пушкинской строчке из "Онегина"; ""Авось", - о, шиболет народный, / Тебе б я оду посвятил…" Шиболет - это тайное слово у некоторых племён, по которому узнавали своих… Песни военных лет стали для жителей Советской Вселенной своего рода шиболетом. По ним тоже узнавали своих - и на фронте, и в тылу, и за линией фронта…
По ним и сегодня узнают своих !
Кто не знал в Стране Добра этого:
На позицию девушка провожала бойца,
Тёмной ночью простилася на ступеньках крыльца,
И пока за туманами видеть мог паренёк,
На окошке на девичьем всё горел огонёк.
Или этого:
Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза…
Или этого:
Горит свечи огарочек,
Гремит недальний бой.
Налей, дружок, по чарочке,
По нашей фронтовой…Давно мы дома не были,
Шумит над речкой ель…
В этих песнях - тот огонёк надежды, без которого на войне нельзя и который так легко загасить пулей или осколком. Но вот бои закончились, в Стране Добра выросли послевоенные поколения, не знающие войны. Однако и эти поколения не подпевали отцам, а сами, для себя пели:
С берёз, неслышен, невесом, слетает жёлтый лист…
Старинный вальс "Осенний сон" играет гармонист…
Так же как:
Ночь коротка, спят облака,
И лежит у меня на ладони незнакомая ваша рука…
Пели это:
Прощайте, скалистые горы,
На подвиг Отчизна зовёт,
Мы вышли в открытое море,
В суровый и дальний поход.
А волны и стонут и плачут…
И это:
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат…
В Стране Советского Добра в любой компании достаточно было начать любую песню Великой Войны, и её тут же подхватывали - не надо было напоминать ни мелодию, ни припев - их знали все, потому что все были гражданами одной великой Родины и хотели одного, и думали об одном.
Это ведь было!
Да во многом и есть - несмотря на все усилия ельциноидов всех возрастов и уровней.
* * *
Я МНОГО мог бы ещё написать о той войне Страны Добра с силами Мирового Зла, на стороне которых воевали, между прочим, и наши якобы "союзники", немало поспособствовавшие тому, чтобы Россия вышла из войны максимально ослабленной. Они делали так и потому, что всегда ненавидели Россию, но особенно потому, что теперь она была Советской Россией.
Я мог бы написать ещё много, но пора переходить, пожалуй, к новой главе, а я хотел бы коснуться ещё одной стороны войны - того, как работала во время неё советская наука.
Но вначале я позволю себе привести автоцитату из своей книги "Россия и Германия: вместе или порознь?" - то место, которое будет полезным для уяснения положения науки в царской России и в Советской России:
"…В январе 1917 года профессор Богданович на заседании Комиссии по изучению производительных сил России, созданной при Императорской академии наук стараниями академика Вернадского, делал доклад "О месторождениях вольфрама в Туркестане и на Алтае".
Шла война… Вольфрам - это быстрорежущая сталь и, значит, возможность удвоенного выпуска шрапнели.
Богданович закончил сообщением:
- Итак, господа, для изучения туркестанских руд необходимы 500 рублей.
- А наш запрос в правительство? - поинтересовался профессор Ферсман.
- Недавно получен очередной ответ - денег в казне нет. Собственно, господа, как вы знаете, правительство отказывает нам вот уже два года.
…Богданович не оговорился, и здесь нет описки. У царизма не находилось пятисот рублей на экспедицию. А по росписи государственного бюджета на 1913 год последний царь России Николай II получал 16 миллионов на нужды Министерства Императорского двора, да ещё 4 миллиона 286 тысяч 895 рублей "на известное его императорскому величеству употребление". И это - не считая его доходов от личных земель и прочего. И это - только царь, а ведь была ещё и свора великих князей и прочих бездельников из "августейшей фамилии".
Богданович уныло поблёскивал очками, и тогда встал академик Крылов - математик и кораблестроитель. Тоном твёрдым и раздражённым одновременно он сказал:
- Что касается Туркестана, тут всё просто - вот пятьсот рублей. Для спасения армии, погибающей от отсутствия снарядов.
- А Алтай? - не унимался Ферсман.
- С Алтаем сложнее… - Крылов задумался, потом ответил: - Карл Иванович не указал, что рудники находятся на землях великих князей Владимировичей…
И вдруг взорвался:
- Это чёрт-те что! Царская семья захватила в свои руки ещё и вольфрамовые месторождения Забайкалья! Вот где уместны реквизиция или экспроприация…
Неловко протиснулась в заседание комиссии тишина, но тут же перешли, впрочем, к другому вопросу. Насчёт пятисот рублей было занесено в протокол, а насчёт династии…"
Этот эпизод полностью документален, и лишь беллетризован мной - я развернул данные протокола в диалог. Так было в царской России в самый критический для неё период Первой мировой войны.
А вот как выстраивались отношения науки и высшей власти во время Великой Отечественной войны. Все ниже приводимые данные, включая хронологию, взяты мной из изданного в 1996 году издательством "Наука" сборника очерков, воспоминаний и документов "Наука и учёные России в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945…" тиражом 1000 (одна тысяча) экземпляров. Этот сборник не является ни особо ярким, ни особо представительным, ни даже объёмным - менее трёхсот страниц. При этом составители сборника особой любви к СССР явно не питали, что следует из названия, в котором фигурируют ученые России , а не СССР. Что ж, тем более ценной для признания советской силы Страны Добра оказывается информация из этого сборника.
Уже 10 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны создал Научно-технический совет с широкими полномочиями под руководством С. В. Кафтанова. Военная перестройка тематики научных учреждений была проведена по академическим учреждениям к 1 июля, а по вузам - в сентябре 1941 года. В целях обеспечения наилучших результатов наряду с традиционными формами деятельности научных коллективов вводилась новая форма работы в рамках комиссий и комитетов. Они объединяли учёных и специалистов различных учреждений и ведомств и помогали решать все проблемы оперативно и результативно.
Комиссии по целевому назначению и характеру деятельности делились на региональные и проблемные. Региональные комиссии, особенно Комиссия по мобилизации ресурсов Урала, Западной Сибири и Казахстана и Комиссия по мобилизации ресурсов Поволжья и Прикамья, сыграли важную роль в использовании сырьевых ресурсов восточных районов страны на нужды обороны.
В числе проблемных комиссий были созданы Военно-инженерная, Военно-санитарная, по военно-морским вопросам, по авиации, по геолого-географическому обслуживанию армии (под председательством академика Ферсмана) и другие.
Уже в конце 1941 года усилия учёных-обществоведов были объединены в Комиссии по истории Великой Отечественной войны!
По поручению правительства регулированием состава и количества научных учреждений в ноябре 1941 года занимался Госплан СССР, и государство тратило на научные исследования даже в самый тяжёлый период войны около 1 миллиарда рублей. Для сравнения сообщу, что в 1940 году государственный бюджет СССР составил 182,6 миллиарда рублей, но в 1941 году доходы бюджета, естественно, резко упали. Достаточно сказать, что к концу 1941 года была оккупирована территория, на которой до войны проживало 42 % советских людей, производилась треть валовой промышленной продукции и имелось 47 % посевных площадей. Так что по тем временам цифра в один миллиард полновесных сталинских рублей - это огромные средства.
Кто-то, возможно, пожмёт плечами - мол, это же естественно. Разве можно вести современную войну, не финансируя даже во время войны науку? Так-то так, но в царской России, как мы видели, обходились без науки - как обходятся без серьёзной науки и в нынешней ельциноидной "Россиянин". Чем кончилось это для царской России, мы знаем. Нетрудно догадаться, чем это кончится и для "Россиянин" - если она не станет вновь Советской Россией.
С 30 сентября по 2 октября 1941 года в Казани прошло расширенное заседание Президиума АН СССР, где был утверждён план из 245 приоритетных тем по оборонным проблемам.
Но показателен тот факт, что 20 декабря в осаждённом Ленинграде Институт востоковедения АН СССР провёл торжественное заседание, посвященное 500-летию со дня рождения Алишера Навои. И уже после начала войны группой исследователей под руководством Т. И. Устиновой была открыта Долина гейзеров на Камчатке.
Основные научные усилия были, конечно, прямо ориентированы на насущные запросы фронта - так, И. В. Курчатов и А. П. Александров провели важнейшие работы по электромагнитной противоминной защите кораблей ВМФ (Сталинская премия 1942 года), академик Е. О. Патон создал новый технологический процесс автоматической сварки под флюсом (Сталинская премия 1941 года), академик Вавилов с группой учёных разработал методы и средства светомаскировки военных объектов…
Но в том же 1941 году велись и работы на перспективу, и фундаментальные работы. Была опубликована работа Курчатова "Деление тяжёлых ядер", где анализировались пути практического осуществления цепной реакции; Я. Б. Зельдович, Ю. Б. Харитон и И. И. Гуревич оценили критическую массу урана-235 в цепной реакции на быстрых нейтронах. П. Л. Капица наблюдал температурный скачок на границе "твёрдое тело - жидкий гелий" ("температурный скачок Капицы"); А. И. Шальников впервые экспериментально показал двухфазную природу промежуточного состояния полупроводников. Были опубликованы работы А. Н. Колмогорова и A. M. Обухова по теории турбулентности, И. Я. Померанчук и А И. Ахиезер провели первые исследования по рассеянию медленных нейтронов кристаллами и ввели представление о "холодных" нейтронах… В конце 1941 года летающая лаборатория на самолёте "Н-169" обследовала Полюс относительной недоступности в Центральной Арктике…
Это лишь малая часть фундаментальных и прикладных научных результатов, полученных в Стране Добра только в 1941 (тысяча девятьсот сорок первом) году! И в том же году был начат ряд научных работ, успешно завершённых через несколько лет - ещё во время войны или сразу после неё. Так, Акимов в 1941-м начал и к 1945 году закончил разработку проблемы многоэлектродных коррозийных микроэлементов - важную составную часть электрохимической теории коррозии…
Вот - без комментариев - некоторые события в научной жизни СССР времён войны, взятые из краткой хроники, занимающей в сборнике "Учёные России…" тринадцать страниц.
1942 год
Февраль - июль - эвакуация из блокадного Ленинграда на восток ряда академических и отраслевых НИИ и вузов.
3 апреля - образована Комиссия АН по выявлению дополнительных пищевых ресурсов для фронта и тыла.
Май - первый в СССР полёт лётчика Григория Бах-чиванджи на реактивном самолёте "БИ-1" с жидкостным ракетным двигателем.
Ноябрь - при Отделении технических наук АН СССР организована Группа по истории техники.
Ноябрь - постановлением ГКО организован Радиолокационный институт.
Тихоокеанский институт передан в Академию наук СССР для расширения программы исследований по международным отношениям в Тихоокеанском регионе.
З. Н. Красилыциковым разработана прозрачная авиационная броня из органического стекла для остекления кабин самолётов, имеющая высокую стойкость и малый вес.
В Институте экспериментальной медицины под руководством З. В. Ермольевой получен первый в стране пенициллин.