//__ * * * __//
Где-то за час я набил полторы тысячи, решив, что на сегодня хватит. С фишками я отправился к кассе, в окошко которой парень в бейсболке и с косичкой засовывал кучу мятых долларов, хаотично извлекаемых из карманов джинсов и толстовки. Выпотрошив гардероб, он резко уставился на меня пьяным прищуром.
- Дима, - воскликнул я, узнав бывшего коллегу по избирательном цеху.
- Ваня, привет! Привет! - Бессонов, забыв про конвертацию мятой валюты, кинулся обниматься.
- Ты же не играл никогда. Какими сквозняками?
- С Маратом встречаемся. У него здесь типа штаб-квартира. Давно на воле?
- Почти как месяц. Знакомься - Лиза.
Дима, галантно пошатнувшись, приложился к руке девушки.
- Все фестивалишь? - усмехнулся я. - Чего на этот раз?
- Сезонный отпуск. С Пермского края вернулся. В городе Березняки выбирали "Единую Россию". Теперь прохожу курс психической реабилитации.
Разговор продолжили уже за кофе и коньяком.
У Димы явно наболело:
- Вызвали меня туда как кризис-менеджера. Полный завал. Руководство "ЕдРа", дебилы, поголовно вступили всех в партию, не пожалев даже мертвых. Количество партийцев в полтора раза превысило численность совершеннолетних граждан Березняков. Мы голову ломать не стали, решив начать политпросвещение через культмассовые мероприятия. Короче, решили удивлять зрелищами, на хлеб бюджетов уже не хватало.
Открываем календарь - ищем памятные даты. Первая, куда успеваем вписаться, - день вывода Советских войск из Афганистана. Местный депутат - женщина по имени Анжела, фамилию не помню, - взялась организовать "Голубых беретов" и пару камуфлированных инвалидов с гитарами на разогрев. Я же поручился за мобилизацию ветеранов афганской войны, которых в Пермском края оказалось с избытком. Депутат Анжела направила меня к своему дизайнеру Венере, с которой они некогда вместе трудились над разработкой наружной рекламы линейки фармацевтических средств от педикyлезa. Как потом выяснилось, брат дизайнера и муж депутата был один из спонсоров нашей кампании. Кстати, имя Венера звучало в Березняках довольно привычно. Дело в том, что во время войны сюда эвакуировали ленинградских блокадников, у которых местные за еду забирали украшения и одежду. Еще несколько лет после победы коренные потомки таежных племен появлялись на светских раутах в сельских клубах и ДК в шелковых пеньюарах, чистосердечно выдавая их за вечерние платья. Между прочим, в Березняках учился Ельцин, имя которого носит та самая школа. Вместе с изысканными обносками аборигены с жадностью расхватывали у блокадников изысканные имена. У нас офис вохровец сторожил дико тупой, звали его Лоренс Егорыч Ефимчук. Дочку свою этот черт окрестил Сильвией, а сына Винсентом.
Итак, прихожу к дизайнеру и подробно излагаю сей женщине суть задания. Что, мол, так и так, нужна открытка-раскладушка. Внутри текст приглашения и символика "Единой России", снаружи военная картинка: афганский пейзаж и боевые действия. Женщина все понимает, принимает, и уже через час звонит нам: "Приезжайте, макет готов".
Приезжаем, смотрим, удивляемся. На обложке на заднем плане фотография танка, американского "Абрамса", очень похожего на немецкий "Тигр". От танка ко мне навстречу с плаката идет группа военных - негры в натовской форме. Пять негров с М-16 наперевес!
- Венера, дорогая, какие на хрен негры?!
- Вы расист! - Она то ли попыталась уточнить, то ли вслух уже все решила.
- Это наша армия! Понимаете?
- У нас сейчас в армии кавказцев много служит и негры там всякие разные.
- Стоп-стоп-стоп! Тихо и по порядку. Речь идет об афганской войне. Советская армия, 1989-й год. Негры только у противника.
- Пожалуй, я с вами соглашусь, - насупилась Венера. - Приезжайте через час.
Ровно через час: танк остался, негры исчезли, зато появился авианосец на фоне триколора.
- Уважаемая Венера, вы не могли бы найти в интернете фотографию нашего бравого десантника? Ну, там чтобы тельняшка, берет голубой! Там наши "голубые береты" воевали, понимаете?! И вставить его на открытку?
Венера в ответ лишь молча кивает и злобно погружается в компьютер.
Снова возвращаемся, принимаем макет. Танк "Абрамс", неопознанный авианосец и голубой берет в виде рамки. То есть изначально это была голова в берете, но башку Венера отрезала квадратом, а вместо нее засунула танк и авианосец. И вот, значит, идет окаемкой этот берет, на лбу у которого сверкает ярко-желтый трезубец незалежной Украины!
- Венера, - срываюсь я. - Какие бандеровцы в Советской армии, в Афганистане, в 89_м году?
Благо вспомнил, что у меня с поездки в Чечню фотки остались с военными пейзажами.
- Короче, - говорю. - Убрать всю эту порнуху. Вот фотографии нашей техники на фоне гор. Отсканировать, вставить и в печать!
Через три брака открытка была готова. Праздник состоялся! Все хорошо! Но зреет новая дата - 2 февраля - день победы наших войск в Сталинградской битве. Решаем отметить концертом, мобилизовав в согласные ряды пенсионный электорат. Естественно, вновь заворожен блеском золотой фиксы главного дизайнера "Единой России" по городу Березняки Венеры.
Итак, сажусь напротив нее, пристально смотрю ей в глаза, излагаю проблему подробно: "День победы под Сталинградом. Сейчас это город-герой Волгоград, Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Наши победили! Ферштейн?!".
- Вы меня что, совсем за дуру держите? - возмущается Венера. - Но я все равно смогу взяться за заказ только в понедельник. Мне нужно завтра сдавать рекламный буклет туалетной бумаги.
- Венера, - говорю я вкрадчиво. - Сталинград требует немедленного отречения от популяризации низменных процессов наших организмов. Техническое задание следующее: "Родина-мать", гвоздички, красное знамя, золотые звезды.
Смотрю, вроде бы понимает. Кривой трясет недовольно, как ишак недоенный. Перезванивает мне через полчаса, и так, знаешь, игриво в трубочку: "Дмитрий, каков вы, право, торопыга! Приезжайте, все готово!".
Вхожу, она меня со старта кормит кофеем и выкладывает готовый макет, сияя креативной гордостью.
Снаружи наша военная колонна на фоне чеченских гор, а внутри "Родина-мать", устланная флагом Континентального Китая. На обороте мечеть с минаретом.
- Какие на хрен горы? Какая мечеть? Победа под Сталинградом!
Она так обидчиво заявляет: "Что вы мне здесь рассказываете?! Я посмотрела на карту. Сталинград - это Южный Федеральный округ. Там один сплошной Кавказ, горы, Ислам, мечети. Я считаю, что необходимо уважать культурные особенности российских регионов. И ваша нетерпимость, Дмитрий, она безнравственна!".
- Флаг-то китайский зачем прилепила?!
- Такой в интернете нашла. Сами сказали, красный с золотыми звездами.
- С одной!
- С чем одной?
- Звездой одной!
Рисую этой идиотке, как должно выглядеть знамя. Побеждаю толерантность - выкидываю мечеть, стираю горы. С третьего дубля, наконец, утверждаю макет, и довольный собой ухожу в двухдневный запой. Знаешь, что получили ветераны? "Родину_ мать", власовский триколор, танк "Абрамс", прогуливающихся негров и авианосец на фоне мечети и текст поздравления с победой "под Афганистаном". Представляешь, отомстила сука! И чеченские фотки она так и не вернула.
- А в Чечне что делал?
- Партию нашу выбирали коммунистическую. Знал бы ты, сколько в Чечне правоверных коммунистов. Заезжаем в местный горком. Все национально-классовые пропорции соблюдены: мебель итальянская, бюст ленинский, орел деревянный!
- Какой орел?
- Деревянный! У них же теперь новый тренд в республике. После того, как Путин во время своего тамошнего визита пошутил, что, мол, волк хоть и зверь, но медведь его все равно поимеет, горская элита тут же поменяла серого четвероного на пернатого с клювом. И только мы въехали в наш новый офис, являются к нам два уважаемых чувака. Один какой-то Сайфутдин, другой. ну, тоже нерусский. Два таких авторитетных седых джигита. Сайфутдин разговаривал на чистейшем русском, почти не путая падежи и склонения.
- Вы, - говорит, - от самого Зюганова приехали?
- Конечно, - отвечаю я. - Меня лично к вам Зюганов и направил.
- Если лично, тогда я вам должен очень серьезно поговорить.
- Ну, давай! Поговорим очень серьезно.
- Очень серьезно и очень комфортально. В избранный список КПРФ пролезли очень чуждые элементы. И я считаю своим долгом вам об этом заложить.
И начинает мне рассказывать, что первые лица списка поголовно негодяи, которые позорят коммунистическую масть, сотрудничают с "вакхабистами", и какую важную нужно провести работу, чтобы зачистить список от этих неправильных сынов Кавказа. А вместо этих "шайтанов" и "сволочь, по крайней мере" архиважно зачислить Сайфутдина, его нерусского спутника и собственного зятя, который, дескать, помогал Биробиджанскому ОМОНу в установлении Советской власти в Шатойском районе. Я, конечно, пообещал, что лично донесу столь уважаемое мнение до самого Зюганова.
Но через три дня у меня на столе чудесным образом оказывается бумага. В правом верхнем углу по всем правилам: тов. Зюганову (секретно, лично в руки), от Сайфутдина какого-то там Оглы, проживающего в каком-то ауле им. Карла Маркса, хотя могу путать, паспортные данные те-то, те-то. Далее посередине листа большими буквами "АНОНИМКА". Ниже следует примерно такой текст. "Довожу до вашего сведения, что кандидат в депутаты от списка КПРФ Чеченской республики такойтович активно сотрудничал с вакхабистами, содержал больше трех русских рабов. Накануне прихода федеральных войск открыто агитировал за вакхабистов. Прятал у себя в подвале сначала Дудаева, а затем Масхадова".
Меня обескуражило даже не то, что указанные граждане в это время уже гостили у Аллаха, а совпадение фамилий негодяя и автора анонимки. Стал выяснять, оказалось, что они братья по отцовской линии.
Вызываю к себе этого аксакала, спрашиваю: "Товарищ, зачем вы пишете анонимки на брата?"
- Это не я! - взвизгивает. - Зачем меня оскорбляешь и почему такое говорите?
- Мы провели работу секретную и выяснили, что именно вы написали анонимку на брата.
- Откуда вы это придумали?! - не сдается Сайфутдин.
- Товарищ, - говорю. - Мы же от самого Зюганова приехали. Это вам не рыло свинячье, а коммунистическая партия.
- Уважаемый! - поник Сайфутдин. - Я просто хотел, чтобы информация дошла до руководства.
- Теперь я вынужден сообщить в ГРУ и ФСБ, что брат достопочтенного на всю Чечню Сайфутдина скрывал от следствия видных лидеров международного терроризма. Пусть сами во всем разбираются, вы их методы знаете. Сейчас ваш брат продолжает общаться с ваххабитами?
- Нет! Не надо никуда сообщать. Он перековался. Влился в новый жизнь.
- И все же я обязан дать законный ход вашей анонимке.
Ну, в конце концов, уговорил он меня переехать к нему в гостевой дом в Гудермесе: павлины, пальмы, барана каждый день резали, на восемь килограммов поправился. При этом продолжал мелко стучать на своих родственников и все удивляться, как я узнал про авторство анонимки.
//__ * * * __//
На улице висел снег старческими, редкими, жидко- грязными патлами. Я помог девушке забраться в машину. Она включила музыку. Стыдливо взглянув на меня, Лиза достала из сапога пакетик с порошком.
- Подержи, - девушка сунула мне в руку диск, на зеркальную сторону которого она сыпанула немного порошка. - Прошу тебя, ничего не говори.
Не успел я опомниться, как порошок, сбитый кредиткой в дорожку, был жадно поделен между двумя ноздрями.
Лиза спрятала диск и принялась распечатывать скукоженный на морозе мандарин.
- Давно на коксе?
- Года четыре. Почти соскочила. Потом клиника.
- Соскочила, говоришь?
- Остаточные явления. Я в Москве почти не юзаю. Химка сплошная. В Лондоне 70 фунтов - боливийский чистоган, а здесь за двести евро тащат химку, суки. Чем только не бодяжат - амфитаминами, героином. Сейчас новый тренд - добавляют молотое стекло, мне по пьяни девка, которая барыжит, проболталась.
- А это еще зачем?
- Микропорезы в слизистой, чтобы порошок всасывался в два раза быстрее. Резкий скорый приход, почти как инъекция. Короче, сожгла я печь этой дрянью.
- Гепатит?
- Почти. Не хочу об этом говорить. Да завязала я. Иногда, под настроение. Поехали туда, где наливают. Водки хочу. Можно, а?
Ответить мне не дал звонок телефона. Лиза резко отрыла в сумочке "Верту", судорожно прижала к уху.
- Тихо! - словно по привычке выпалила девушка и включила связь, вкрадчиво продолжив. - Милый, привет. Все хорошо. Я по делам мотаюсь. Да, в банке уже была. И я тебя. Пока.
Через пять минут мы причалили к итальянскому ресторану и были препровождены за круглый столик на изящной металлической треноге.
- Как за руль сядешь? - вздохнул я, когда Лиза, не тяготясь отсутствием собутыльника, махнула первые сто.
- Ты же номера видел! Если совсем буду, "трезвого водителя" вызову, - девушка мотнула головой в сторону официанта. - Молодой человек, принесите мне еще сельдереевый фреш и тирамису.
- Вам что-то еще? - Выговаривая утвердительно, парень склонил надо мной голову.
- Чаю зеленого принеси.
- Две чашки?
- Я не буду, - Лиза вскинула голову. - Зеленый чай в больших количествах вреден.
- А шмыгалово полезно! - хмыкнул я, когда официант удалился. - Это ты так удачно с Г. спуталась?
- Удачно?! Это же я из-за него на всю эту дрянь подсела. Чтобы терпеть это животное. Он хороший, но не мужик. Каково, думаешь, спать со свинячим слюнявым холодцом. Ваня, я же не проститутка. Мне двадцать три года. Я юзала, чтобы только не блевать, чтобы забыться, чтобы не чувствовать себя, чтобы быть далеко, когда рядом с ним.
- Что тебя с ним держит? Бабло? Недвижка?
- Уже нет. Я ему ничего не должна.
- Как это?
- Так это! Он мне дачу подарил за полляма, прямо накануне скачка цен. Естественно, оформил на меня. А это 2003 год - выборы. Там налички. У меня два шкафа были заложены целлофановыми блоками с баксами. Десять "кислых" минимум. Через пару лет дача вместе с землей уже под два миллиона тянула. Ну, шестой год: деньги кончились, у Г. кризис. Это он для пролетариев классовый родственник, а в быту пятьдесят тысяч долларов в месяц подъедает за здрасте. Дети, семьи, телки, челядь. все жрать хотят. Я дачу продала за два ляма, все деньги ему отдала. Еще спросила: "Я что-то должна?". Он типа обиделся: "Что ты, Лизонька, ты мне никогда ничего.". Я тогда ушла от него. на месяц.
- Зачем вернулась?
- Жалко мне его. Он без меня сдохнет. Я точно знаю. Любит. Говорит, хочешь, всех баб выгоню, разведусь. Замуж зовет. Последний год даже в постель не тащит, боится, что вообще от него уйду. Детей от меня хочет. А у меня от него и так два аборта. Правда, знает только об одном. Чуть не убил, когда узнал. Он же типа верующий. А я ему в лицо: "На хрена инвалидов плодить? От тебя ничего здорового не родится". Наверное, у меня никогда не будет детей. Ты мне не веришь? - Лиза давила под глазами слезы. - Я тебе пришлю историю. Давай почту!
Загрузив Лизу на заднее сиденье, я сел за руль. В зеркало заднего вида я видел, как девушка, собирая с кожаного дивана просыпанный кокаин, тут же втирала его в десну.
Через пару часов я был уже дома. На почте от отправителя ":МЕЧТА" висело новое письмо:
"Обычно мое утро начинается с того, что я звоню барыге с вопросом: есть ччччче? Получаю товар ближе к вечеру в "Этаже" на Тверской. Иду в туалет, делаю себе пару дорог, благо что там сортиры удобные для этого дела. После мне звонят друзья, не успевшие вымутить этой дряни перед клубом. Приходится с наиболее близкими делиться, прям в машине раскатываем дороги, прям в ней на коробках из-под трешовой музычки типа Касты. Едем в "Рай", народу в субботу, как обычно, не продохнуть. Зовем Стаса, получаем места. Потом у всех по-разному приход, кто-то жгет на танцполе, кого-то пробивает на разговоры в стиле "глобальных проблем", кому-то тупо хочется перепихнуться. Обычно даю ключи от Икса, предупреждаю, что салфетки в бардачке, но это если сортиры заняты и комната для релакса. Ближе к утру делаю себе еще пару дорог на дорогу. Едем ко мне на дачу, там заправляюсь вискарем и снова разговоры ни о чем. Секс уже не тот, в семь утра начинаешь тупо презирать своих гостей, идешь спать.
Просыпаешься где-то ближе к обеду, проверяешь, есть ли чччччччччееее, оказывается, что все съюзали! Настроение дрянь, не знаешь, что сделать сначала, принять душ или выставить опостылевших гостей. Решаешь, что сначала душ. Потихоньку приходишь в себя, делаешь кофе или чай. Едешь в Москву, судорожно набираешь номер барыги. Он недоступен. Срываешься на пассажирах в тачке. Просишь всех заткнуться. Наконец-то, дозваниваешься до него, заказываешь на этот раз семь грамм, чтобы догнаться на следующее утро. И понимаешь, что сегодняшняя твоя ночь вряд ли будет чем-то отличаться от прошлой, а завтра понедельник. Ты решаешь все бросить. Тебе стыдно, хочешь начать жизнь сначала без кокса, но ближе к вечеру понимаешь, что это сейчас невозможно. Так проходит зима, наступает весна, ты меняешь телефоны барыг, но не меняешься сама. Боишься трезвого разума, ведь только в этом состоянии ты осознаешь что не права. И понимаешь, что не в силах справиться уже сама, а просить помощи у них ниже твоего достоинства. Даешь себе еще неделю. А потом, когда абсолютно ясно, что не справишься, ты набираешь теплую ванну с пеной, находишь лезвие "Рапира", пишешь тупое письмо всем сразу, делаешь пару контрольных звонков ему, плачешь, говоришь невнятно, и в самый последний момент становится очень страшно. Ведь по сути ты слаба, раз ты не можешь перестать долбить, и ты настолько ничтожна, что не можешь до конца довести это дело - вскрыть себе вены".
БЕСЦВЕТНЫЕ КРИСТАЛЛЫ С ЗАПАХОМ СВЕЖЕСКОШЕННОГО СЕНА C H O
Свет жидкий, рваный. Свет мертвый. Желтый свет изношенных ламп. Он царапает и жжет глаза, словно медная проволока с пущенным током. Проволока скручивает душу, оставляя рубцовую спираль, нескончаемую, как человеческое сердце. Она вьется током бесконечно вверх, хотя и кажется, что она ниспадает. Пущенный из преисподней ток струится в небо. Иногда металл вспыхивает, оплавляя плоть шрамами. Учащенные разряды: сначала слабые, убивающие привычный ритм, оставляющие от жизни подкопченное мясо; потом резкие, сильные, похожие на раскаленные удары, под которыми обмякшее сердце восстает новым трепетным пульсом.