Однако представители низших сословий подняли совсем другой вопрос: об оскудении народа под правлением Михаила Романова. Сотские, старосты и все тяглые люди черных сотен и слобод рассказывали на Соборе о своем "оскудении" и "обнищании" "от великих пожаров, и от пятинных денег, и от даточных людей, от подвод… и от поворотных денег, и от городового землянаго дела, и от… государевых великих податей, и от многих целовальничь служеб…". В "сказке" говорится, что "от тое великия бедности" многие тяглые люди "из сотен и из слобод розбрелися розно и дворишка свои мечут".
Гости и люди гостинной и суконной сотен жаловались, что они "оскудели и обнищали до конца" от "государевых безпрестанных служеб и от пятинныя деньги". Особенно подчеркивали они притеснения воевод, которые мешали проезду торговых людей по городам, задерживая их и чиня им "насильства". Торговые люди вспоминали, что при прежних государях города ведали губные старосты, воевод в городах не было и посадские люди "судилися сами промеж себя".
Таким образом, выборные Земского собора 1642 г. прямо указывали на причины обнищания народа и неурядиц в государстве – это замещение Романовыми системы земского самоуправления системой воевод и в целом – системой военной диктатуры, установленной Романовыми в завоеванной ими в результате Смуты стране.
С другой стороны, на Соборе присутствовали и городовые дворяне и дети боярские, которые, как указывает П. П. Смирнов, еще летом 1641 г. были созваны правительством на военный смотр в Москве и, воспользовавшись этим, стали добиваться от царской власти удовлетворения ряда своих требований (об отмене урочных лет для сыска беглых крестьян, о защите от "сильных людей" – бояр, о реформе суда и т. д.). Дело дошло в то время до прямого военного мятежа, в Москве "смешение стало великое", служилые люди "завели… рокош", "с большим шумом" ворвались во дворец и подали там челобитье "о всяких своих нужах и обидах". При этом "шла мирская молва" о том, что "боярам от земли быть побитыми". На собор 1642 г. "была перенесена вся атмосфера" "летнего движения 1641 г.", и правительство "должно было выслушать на нем "суровый приговор над своей политикой" и со стороны дворян и детей боярских, и со стороны посадских людей.
Несмотря на настроения участников собора, в большинстве своем желающих удержать Азов за Россией, правительство продавило решение сдать город и летом 1642 года казаки ушли из крепости, разрушив оставшиеся укрепления. Быть может, в таком решении московских властей сыграло свою роль не только опасение увязнуть в войне с Турцией в момент, когда оставалась возможность новой войны на западных границах, но и нежелание увидеть вновь на российской земле героических защитников Азова – беглецов из-под пяты романовского режима, которые сами свидетельствовали о себе так: "Ведаем, какие мы в Московском государстве на Руси люди дорогие, ни к чему мы там не надобны… А государство Московское многолюдно, велико и пространно… А нас на Руси не почитают и за пса смердящего. Отбегаем мы ис того государства Московского из работы вечныя, ис холопства невольного, от бояр и от дворян государевых … Кому об нас там потужить?.. А се мы взяли Азов город своею волею, а не государским повелением".
Б. Н. Чичерин назвал Земский собор 1642 года "последним памятников нашего древнего земства": "В Азовском соборе, последнем в царствование Михаила Федоровича, нельзя не видеть упадка соборного устройства. По своей чисто совещательной форме, по разрозненности поданных мнений он напоминает времена, предшествовавшие междуцарствию; по отсутствию всякой политической мысли, по наивно высказывающимся эгоистическим стремлениям сословий он не делает чести тогдашнему обществу. Грустно смотреть на этот последний памятник нашего древнего земства!"
И это действительно так. Уже Земский собор 1645 г., который должен бы был утвердить на царстве второго царя из династии Романовых – Алексея Михайловича – вызывает недоуменные вопросы у большинства исследователей, которые сомневаются в самом факте созыва такого собора (П. П. Смирнов) или считают, что он имел вид чисто церемониальный, был собран для проформы (И. Д. Беляев, В. Н. Латкин). Так падало высокое некогда значение Земского собора как источника власти – вместе с обрушением всей земской конструкций народной монархии.
Дальнейшая история романовских Земских соборов, вернее, история их угасания, растянувшаяся на полвека, связана с изменениями социальной системы Русского государства, проведенной Романовыми в целях укрепления личной власти. Как и Годунов, Романовы искали опору своей новой династии не в социальном мире, основанном на равновесии интересов всех сословий русского общества, а в вычленении только одного сословия – дворянства, как обладающего военным и экономическим потенциалом, достаточным для удержания власти в стране. Как и Годунов, первые Романовы взяли курс на ограничение прав боярско-княжеской аристократии в пользу дворянства, как и Годунов, Романовы пытались решать возникшие при этом социальные проблемы за счет крестьянства. Если Годунов прикрепил крестьян к земле, то Романовы пошли дальше и, в конечном счете, сделали их лично зависимыми от владельца земли, превратили их из прикрепленных к земле в прикрепленных к хозяину, в его одушевленное имущество, которое тот мог обменять, продать, а то и казнить.
Крепостное право привело сначала к тому, что человек стал продаваться с землей, а в 30-х годах XVII века этот процесс завершился продажей крепостных без земли. Человек из образа и подобия Божия превратился в товар на рынке. Впервые в Московском государстве христианин стал продавать христианина. В XVIII веке – золотом веке дворянства – стали говорить: "он имеет 100 душ", "купить пять душ", "продать 10 душ". И никого это не смущало. Мертвые души. Продавцы и "хозяева" душ даже не задумывались, на Чье место они покушаются, и кому в этом случае уподобляются.
Сословие земледельцев превратилось в эксплуатируемый, лишенный человеческого достоинства класс крепостных крестьян. Но и сословия воинов и чиновников трансформировались в единый, сплоченный общим интересом класс владельцев душ человеческих и земли (которая Божия, и претендовать на владение ею – опять, как и в случае с "душами", посягать на Божие). Как тут не вспомнить апокалиптических купцов, торговавших с Вавилонской блудницей "…телами и душами человеческими" (Откр. 18, 13).
О какой единой цели и о каком можно было говорить согласии между теми, кого обменивают на собак, и теми, кто этот обмен совершает? В редкие годины великих испытаний (как, например, в 1812 г.) нация объединялась. Но буря стихала, и все возвращалось на круги своя. Раскол общества лишь углублялся из века в век. От одной исторической вехи к другой можно проследить этот скорбный путь и ответ русского народа на потрясшую его несправедливость.
Введенное при царе Федоре Ивановиче фактическим правителем государства Борисом Годуновым в середине 90-х гг. XVI века прикрепление крестьянина к земле (крепостное право) вызвало к жизни такое небывалое ранее в Московском царстве явление как массовое восстание против центральной власти – восстание Болотникова, а затем стало одним из катализаторов Смутного времени.
А продажа крестьян без земли (1630-е гг.) и Уложение 1649 г., законодательно закрепившее личную зависимость крестьян от хозяина привели к целому ряду крестьянских восстаний ("Соляной" и "Медный" бунты в Москве, "Ржаной" бунт в Пскове и Новгороде), стали отличной социальной подпиткой таким явлениям как Раскол и последовавшим за ним Соловецкому восстанию и крестьянской войне Степана Разина.
Теперь зададимся вопросом: если закрепление в Уложении 1649 года крепостного права повлекло за собой череду народных восстаний, не прекращающихся более четверти века (от Соляного бунта 1648 г. до поражения Соловецкого восстания в 1676-м), то можно ли назвать Земский собор, утвердивший это Уложение и, следовательно, зафиксированное в нем крепостное право, народным представительством? Очевидно, что нет, решения его были антинародными, и более того, противными тем христианским нормам морали, которые укрепились в Московской Руси.
Начавший работу 16 июня 1648 года и продолживший ее с начала сентября и по январь 1649-го, Земский собор утвердил Соборное уложение, ставшее вплоть до XIX века основным законом Российского государства. Подлинник этого документа, состоящего из 25 глав, имеет в длину 309 метров. Дворяне добились включения в Уложение давно требуемых ими законодательных норм об отмене сроков сыска беглых крестьян, что обозначало установление крепостной зависимости. Посады получили удовлетворение своих требований об изъятии беломестных слобод и дворов в городах и передаче их в тягло. Детально было разработано законодательство о поместном и вотчинном землевладении, а также о судопроизводстве. Особое место отводилось охране жизни и достоинства царствующих лиц.
Этот Земский собор сложно назвать народным представительством и потому, что около трехсот пятидесяти его участников представляли высший и средний слой российской элиты того времени: дворян столичных и провинциальных, приказных чиновников, боярство и высшее духовенство, московский и городские посады, столичные стрелецкие (читай – гвардейские) полки. Крестьянских выборных не было, отсутствовали также представители из Сибири и Нижневолжского края. Л. В. Черепнин отмечает заинтересованность большинства участников романовских Земских соборов в поддержке нового антинародного курса правительства: "Участники соборных совещаний – представители дворянства и посада, поддерживавшие политические акции правительства, получали за это удовлетворение сословных нужд и привилегий: дворяне – в виде расширения прав на землю и крепостных крестьян, посадские люди – в виде мероприятий по ликвидации запустения городов, по ограничению "белого" землевладения на посадах".
В одно время с Земским собором 1648–1649 гг. в Москве произошло народное восстание, которое можно назвать последним всплеском земского движения на Руси . Дело началось 1 июня 1648 г. с попыток подачи возвращавшемуся с богомолья из Троице-Сергиева монастыря царю челобитной с жалобами "на неправды и насилия", которые учиняют власть имущие над народом. Современники отмечают, что восстанию предшествовали мирские сходки, на которых говорилось о тяжелом положении народа и о том, что надо искать из этого положения выход. По словам Олеария, "из-за этих больших тягот и невыносимых притеснений простой народ стал выражать недовольство. Утром и вечером у церквей происходили сборища, причем совещались, как быть с той невзгодою". "Сборища у церквей" как раз и были земскими мирскими собраниями, пытавшимися установить связь с властями, чтобы донести до них свои требования.
Л. В. Черепнин так же отмечает мирской, организованный ход восстания: "Интересно, что, несмотря на стихийный характер восстания, посадские люди действуют в его ходе не как мятежная разнузданная толпа, а в определенных формах мирской общественной организации. В этом отношении показательна терминология источников. Произошло "в миру великое смятение" ("ее всей земле великое смятение"), люди "миром и всею землею возмутились" на Траханиотова и Морозова, "миром и всею землею государю царю челом ударили", "учели миром просити" об отставке и выдаче народу этих лиц… "На том миром и всею землею государю царю челом ударили и в том во всем договорились".
"Мир" – черные посадские и иные земские люди (П. П. Смирнов), "посадская общественная организация" (Л. В. Черепнин), то есть именно то земство, которое создавал Иван Грозный и которое спасло Россию в Смутное время. Именно оно выступило против готовящегося на "Земском" соборе 1648–1649 гг. закабаления русского народа. Народное движение 1648–1649 гг. в Москве стало подлинным Земским собором, который встал против самозваного романовского лже-собора. Как пишет Л. В. Черепнин, "Некоторые формулы, употребляемые летописцами при описании московского восстания 1648 г., воплощают идею земского собора как органа, выступающего с петициями перед государем . "И того числа была смута великая на Москве и били челом великому государю всем народом посадцкия и всяких чинов люди во всяких налогах и в разоренье…", – читаем в одном сборнике. Или там же: "Того же году на завтрее приходили к великому государю всяких чинов люди на дворец бить челом великому государю з большим собранием…". Челобитная к царю содержит развернутую критику государственно-административной системы, построенной Романовыми и требует ее реорганизации на основах земского самоуправления (выборности ответственных должностных лиц, прежде всего, судей). Для восстановления земства предлагалось созвать Земский собор. Это была одна из последних попыток земства вернуть ход русской истории на колею народной монархии, проложенной Иваном Грозным.
Однако попытка "всем миром" решить вопрос не удалась. Представители власти в лице Б. И. Морозова, П. Т. Траханиотова, Л. С. Плещеева не стали слушать народ и попытались подавить брожение силой. Но стрельцы не захотели выступить против народа, а часть их даже присоединилась к недовольным москвичам. В результате, 2 июня, при попытке вновь вручить царю челобитную, во время крестного хода в Кремле, произошли столкновения между народом и царским окружением. В результате беспорядков в столице 2 и 3 июня были разгромлены дворы ряда бояр, членов правительства и купцов: Б. И. Морозова, П. Т. Траханиотова, Л. С. Плещеева, Назария Чистого, Василия Шорина, Василия Гусельникова и др. 4 июня царь выдал восставшим Плещеева, и его казнили на Лобном месте. 5 июня был казнен Траханиотов, а 12 июня сослан в ссылку очень близкий царю человек – боярин Морозов.
Однако далее восстание пошло на спад. Правительство Романовых сделало все, чтобы расколоть народное движение. Недовольных стрельцов успокоили выдачей жалованья, посадскому населению простили недоимки, мелкопоместным дворянам раздали земли казненных во время восстания или попавших в опалу людей. В середине сентября 1648 г. подкупленные правительством стрельцы пишут новую челобитную – с просьбой вернуть в Москву опального боярина Морозова. И вскоре уже ничто не мешало утвердить Уложение, которое содержало комплекс норм, регулирующих важнейшие отрасли государственного управления: статус царя как главы государства, вопросы, связанные со статусом вотчин и поместий, режим въезда и выезда из страны, но, что важнее всего – закрепощение крестьян. Это было ответом правительства на требования дворянства о юридическом оформлении крепостничества. В царской грамоте в Звенигород от 24 января 1649 г. говорится о челобитье служилых людей "всех городов" с просьбой об отмене "урочных лет" для сыска беглых крестьян. Это челобитье было "доложено" царю боярином кн. Н. И. Одоевским с товарищами и рассмотрено "Освященным собором", Боярской думой, Земским собором, принявшими решение, вошедшее в Уложение: беглых крестьян и бобылей отдавать их господам по писцовым книгам без "урочных лет". В грамоте звенигородской приказной администрации предписывалось руководствоваться этим новым законом. Такие грамоты были разосланы и в другие города. Как подчеркивает Черепнин, все 34 статьи девятой главы Уложения (Суд о крестьянах) "были составлены в интересах поместного дворянства и в соответствии с его запросами".
В главе XIX Уложения ("О посадских людех") говорится об отчуждении частновладельческих слобод и вотчин в пользу посада с прикреплением к посаду их торгово-промышленного населения и к сыску беглых посадских людей – закладчиков (должников).
"Уложенный" Земский собор подвел черту под проектом народной монархии, лишив смысла самое себя как народное представительство и став собственным антагонистом. Не удивительно, что вскоре начался окончательный закат эпохи Земских соборов.
В 1650 г. Земский собор был собран, казалось бы, по частному поводу: в Пскове началось восстание. Однако если учесть, что власть в городе перешла в руки местного самоуправления – "Земской избы", что на фоне все большего игнорирования властью значения "земства" могло бы вызвать аналогичные восстания и в других городах и землях Московского царства, то центральной власти было не до шуток. По сути, шло противостояние московского "Земского" собора, выхолощенной имитации народного представительства, с подлинным земским движением в лице псковской Земской избы и сочувствовавшей ей земской власти на местах, в том числе и в столице, где еще были слышны отголоски Соляного бунта.