Аналогичная практика была распространена и в Западной Европе, что свидетельствует не о ксенофобии и не о патологическом антисемитизме исключительно русских, а об идеологической, религиозной борьбе мировоззрений, охватившей весь мир. Взять хотя бы черту оседлости или запрет на въезд евреев на постоянное жительство. Разве это было присуще только русским? Большая энциклопедия С. Н. Южакова приводит такую статистику: в конце XIX века в европейской части России (без Польши) евреи составляли 3,2 % населения, в Германии - 1,15 %, во Франции - 0,14 %, Англии - 0,13 %, а в Испании и Португалии - аж 0,01 %. Шведы и финны их вообще к себе не пускали. О чем это говорит? Видимо, о многом, и в частности о том, что никакого антисемитизма в России не было. Антисемиты были, но где их не было? И еще. Если в Западной Европе к евреям относились хорошо, то почему же они не жили там, а стремились в Россию? Интересный вопрос, не правда ли? Значит, что-то их привлекало у нас? А что могло их привлекать? Вряд ли кто однозначно ответит на этот вопрос. Предположительно можно лишь догадываться, что именно в России, и только в ней, воспользовавшись русско-православным добродушием и состраданием, а также некоторой задержкой в становлении государственных институтов и защитительных механизмов, можно было сохранять свою кагальную систему. Это, как говорится, по большому счету. А конкретные люди и конкретные семейства именно в России, в большой и богатой стране, могли найти свою нишу, поймать свою удачу через образование, общественную деятельность, через бизнес.
И надо отдать должное евреям - они в этом преуспели. Еврейский капитал активно вторгался в Россию и приумножался в ней. Статистика свидетельствует: к концу XIX века собственность евреев достигла 500 млн рублей. Большинство банков принадлежало им и управлялось ими. Из восьми петербургских банков только один (Волжско-Камский) не был их собственностью. Ярким примером такой экспансии может служить семейство Соломона Лазаревича Полякова, которое владело шестью банками коммерческого кредита, тремя банками земельного кредита, четырьмя промышленными акционерными обществами, страховым, железнодорожным, пароходным обществами с общим капиталом 60 млн рублей. Через свои банки и общества Поляковы контролировали капиталы в 150–200 млн рублей в торговле, строительстве, промышленности.
В руках другого еврея, барона Гинцбурга, оказались богатейшие на Урале Миасские прииски драгоценных металлов, а затем и Березовские рудники.
От доморощенных шейлоков не отстают и их европейские собратья: к концу 80–х годов XIX столетия половина нефтяной промышленности России принадлежала Ротшильдам.
Евреи, наверное, не хуже Ломоносова знали, что богатства России будут прирастать Сибирью. Но вот попали они на этот "Клондайк" не по доброй воле, а как бы даже вопреки желанию. Первыми появились там ссыльные евреи - фальшивомонетчики, которые после отбытия наказания занялись своей фирменной коммерцией: шинками, кабаками, ссудами под залог, винокурением, скупкой золота. На этой "ниве" поднялся целый клан еврейских "предпринимателей" Сибири - Домбровские, Хотимские, Хаймовичи, Лейбовичи, Ижаковичи, Цибульберги, ставшие к началу XX века хозяевами печально знаменитого "Ленского товарищества", забайкальских приисков, "Ниманского золотого дела" на Амуре.
Однако верхом устремлений евреев, где бы они ни жили, всегда была земельная собственность. Те же Поляковы через подставных лиц приобрели кусочек тайги с золотоносными месторождениями, равный по территории любому западно-европейскому герцогству. В Галиции, входившей тогда в состав Австро-Венгрии, евреи к 1889 году скупили 513 больших барских имений и 41 тысячу земельных участков русских крестьян, положение которых, по свидетельству современников, стало хуже, чем при крепостном праве. Большие земельные угодья приобретались евреями и в Центральной России. Только в Смоленской губернии 32 еврейских семейства скупили 350 тыс. десятин земли. Берлиным принадлежало 33 имения и 57 тыс. десятин земли, Азархам - 23 имения и 27 тыс. десятин, Рискерам - 18 имений и 21 тыс. десятин, Зафренам - два огромных имения на 19 тыс. десятин, Зеликсонам - 18, а Хавкиным - 13 поместий.
От 30 до 70 % капитала в торговле и перерабатывающей промышленности тоже принадлежало евреям.
Хотим мы того или нет, но подобное положение дел в стране, где основное население - русские, не очень-то согласовывалось с такими понятиями, как равенство и справедливость. Отсюда и неприязнь к чужеземцам-толстосумам.
Наступление евреев шло по всем направлениям, в том числе и в сфере культуры, где они попытались было занять ведущее положение, но, к счастью, тогда степень таланта определялась еще не деньгами, и не капиталом, и даже не средствами массовой информации. Ни в художественной литературе, ни в живописи им не удалось достичь каких-то высот. Зато в журналистике, критике, то есть в сферах формирования общественного мнения, они преуспели. И не случайно даже С. Ю. Витте, относившийся к еврейству с большой симпатией, не без раздражения отмечал: полуеврейская пресса "вообразила, что теперь вся власть в их руках, а потому самозабвенно нахальничала…". Еще большую роль в политической жизни они стремились играть через оппозиционные правительству партии и периодику. От 50 (по Александру III) до 90 % (по Николаю II) революционеров были выходцы из еврейской среды. Журналистика практически полностью находилась под их контролем, о чем свидетельствует еврейское представительство всех 24 русских газет, аккредитованных при Государственной думе в 1908 году.
Однако, рассматривая вопросы взаимоотношений русских и евреев, не следует концентрировать внимание лишь на негативе. История хранит немало и положительных примеров, которыми могут гордиться и евреи, и русские. Правда, они больше подходят под категорию "исключение из правил". Скажем, подлинно русскими патриотами были Девиер - генерал-адьютант Петра I, ставший затем генерал-полицмейстером Санкт-Петербурга; барон Шафиров - финансист Петра I, граф Канкрин - министр финансов при Николае I, Кауфман - Туркестанский генерал-губернатор, генерал Грулев, много сделавший для изучения и освоения Дальнего Востока. Среди творческой интеллигенции истинно русским по духу был художник Исаак Левитан.
Подводя итог разговора о взаимоотношениях наших народов в означенный период истории, я склонен утверждать, что русские, основываясь на естественном праве аборигена-хозяина, до определенного времени достаточно успешно сдерживали еврейскую экспансию. Но именно это законное право и практика его применения были гневно осуждены как рецидивы варварства и домостроевщины мудрствующими интеллектуалами, не отождествлявшими себя с русским народом. Вместо христианской морали, утверждавшей: "Гнушайтесь врагов Божиих, поражайте врагов Отечества, любите враги ваша", эти космополитствующие атеисты насаждали так называемые цивилизованные методы и общечеловеческие ценности, распространяющие "любовь" к личным врагам на врагов Отечества и веры. Такая постановка вопроса дала реальную возможность европейским державам направить поток еврейской миграции на восток, а евреям - найти очередную жертву своей "предприимчивости", благодаря чему они, как в библейские времена, "расплодились, и размножились, и возросли, и усилились чрезвычайно, и наполнилась ими земля та".
Вот какая картина открылась мне после изучения документов, исторических трудов и свидетельств минувшего. А ведь это был канун тех революционных событий в России, которые "потрясли мир" в самом начале XX столетия. Речь о трех революциях - 1905 года, Февральской и Октябрьской 1917 года.
КАНУН ВЕЛИКОГО ЭКСПЕРИМЕНТА
Роль евреев в европейском революционном движении общеизвестна, и мы об этом уже немного говорили, но то влияние, которое они оказывали на судьбу России в начале XX века, беспрецедентно. В стране не было ни одной демократической газеты, ни одного оппозиционного движения, ни одной революционной партии, где бы они не занимали ведущего положения. Все внешние враги России (Япония, Германия, Австро-Венгрия) пользовались финансовой поддержкой еврейского капитала. Все революционные партии, боровшиеся с русской государственностью, вплоть до большевиков, подпитывались из тех же источников. Перечень банкиров и посредников говорит сам за себя: Яков Шифф, Ротшильд, Варбург, Штраус, с одной стороны, и Пинхус Рутенберг, Парвус, Троцкий, Я. Ганецкий - с другой.
Говорили мы и о том, что еще со времен Великой французской революции в авангарде иудейского наступления шло масонство. Так вот, запрещенное указом Александра I российское масонство, просуществовавшее весь XIX век в подполье, стало набирать силу. К его возрождению приложили руку такие деятели международного масонства, как Филипп и Папюс, а также представители российской элиты: великий князь Александр Михайлович, граф Мусин-Пушкин, принц Ольденбургский. Проникало оно в русскую действительность под покровом гуманизма через "Лигу просвещения", "Народный университет", общество "Маяк" и воспитывало у своих учеников идеи избранности, космополитизма и презрения к национальным ценностям России. В 1905 году, как грибы, стали расти профессиональные союзы: врачей, адвокатов, учителей, журналистов, инженеров. В этих союзах практически всеми делами заправляли масонские деятели из "Союза освобождения", преобразовавшегося впоследствии в кадетскую партию. Пройдя в Государственную думу I и II созыва, масоны и там оказывали большое влияние на депутатский корпус. Масоны упорно рвались в уездные управы, губернские и городские гласные. Вскоре они получили высокие должности при дворе и ключевые - в правительстве: военный министр Поливанов, министр иностранных дел Ламздорф, министр внутренних дел Урусов и его заместитель Джунковский, министр торговли и промышленности Федоров.
С началом Первой мировой войны предприимчивые масоны, пользуясь либерализмом Николая II и его неспособностью дать отпор воинствующей оппозиции, настойчиво дискредитируют правительственные учреждения, занимающиеся продовольственным и вещевым снабжением армии, поставками боевого снаряжения. Делается это сознательно: из-под контроля государства столь "вкусная" деятельность переходит в ведение всероссийских Земского и Городского союзов, объединившихся впоследствии в печально известный Земгор во главе с масоном князем Львовым. Земгор имел разветвленную сеть своих комитетов по снабжению армии. Его многочисленные чиновники (в народе их звали "земгусарами"), набранные преимущественно из числа "кадетов" и "октябристов" (читай - масонов), почему-то именовали себя "прогрессивной общественностью".
Начавшееся шельмование правительства не ограничилось только вопросами армейского снабжения. Дело дошло до прямых обвинений в государственной измене. Через две недели после ареста полковника Мясоедова казнили, арестовали военного министра Сухомлинова, правда через некоторое время вынуждены были освободить из-под стражи за отсутствием улик, совершенно запугали императрицу, - она, медсестра военного госпиталя, не смела даже возвысить голос в свою защиту.
Добившись успеха в земствах и городских думах, масоны предпринимают попытку расширить свою социальную базу за счет создания торгово-промышленного, кооперативного, крестьянского и рабочего всероссийских союзов с тем, чтобы объединить их впоследствии под общим руководством Союза союзов. Однако попытка не удалась: на сей раз они встретили сопротивление как со стороны промышленников, так и со стороны рабочих. Но неудача их не смутила. Они берут на вооружение новую тактику. Для негласного руководства антиправительственной деятельностью создается Особое бюро Прогрессивного блока Государственной думы, которое летом 1916 года пытается провести ряд законопроектов, направленных на коренное изменение государственного строя и введение двоевластия в стране. В сентябре-октябре того же года "прогрессисты" имитируют резолюции съездов "общественных деятелей", призывающие к смене правительства.
Натолкнувшись на сопротивление двора, масоны идут ва-банк и переходят к решительной стадии своей антигосударственной деятельности - к заговору против царя. Либерально-масонские лидеры разрабатывают несколько вариантов отстранения от власти Николая II вплоть до его физической ликвидации. В масонских ложах в открытую обсуждается состав нового правительства, утверждаются списки лиц, "годных новой администрации".
В результате наглой кампании лжи и клеветы, развязанной "представителями общественности" в отношении царя и его окружения по обвинению в государственной измене и готовности заключить сепаратный мир с Германией, вокруг двора создается вакуум. Царю отказывают в поддержке даже члены императорской фамилии - великие князья Николай Михайлович, Александр Михайлович, Николай Николаевич, Дмитрий Павлович. Николай II не находит поддержки ни среди генералитета, ни в аристократических кругах. Под давлением "общественности" идет министерская "чехарда", каждое новое лицо в правительстве, пытающееся оказать поддержку государю, подвергается клевете и осуждению. На оппозицию переориентировались и союзники, поверившие инсинуациям масонов.
А что, собственно, произошло? Россия проиграла войну? Отдала Москву, как это было при Александре I, или немецкие войска уже стояли под Петроградом, на Волге и Северном Кавказе, как это будет через двадцать пять лет? Отнюдь, практически все военные действия на Восточном фронте Первой мировой войны происходили не на территории Российской империи, и ей, несмотря на большие людские потери, почти всегда сопутствовал успех. Русские войска освободили исконно русские земли Волыни, Галиции, Буковины. Победы Русской армии предостерегли Болгарию от активных действий на стороне Германии и стимулировали вступление в войну на стороне Антанты Италии и Румынии. На Кавказском фронте наши части продвинулись вглубь территории Турции на 250–300 км и овладели Эрзерумом, Трапезундом, Эрзинджаном. В Персии казачий корпус Баратова занял район Керманшаха. Велики были потери противника и в живой силе - русские войска вывели из строя около 2 млн немцев, почти 3 млн австро-венгров, несколько сотен тысяч турок.
Все это подорвало силы врага и поставило его перед необходимостью заключения сепаратного мира, о чем в той или иной форме было информировано русское правительство. Однако царь всякий раз отклонял эти предложения по причине того, что не решены еще задачи, ради которых Россия вступила в войну, а именно: "…обладание Царьградом… проливами… и создание свободной Польши из всех трех ее ныне разрозненных областей". В начале 1917 года Германия была даже готова уступить России проливы, принадлежавшие ее союзнице Турции. Но это бы разрушило как планы мировой закулисы, так и планы всех оппозиционных царскому правительству сил. Соглашение не состоялось.
Свою лепту в расшатывание российской государственности внесли и левые партии - анархисты, эсеры, большевики, меньшевики, межрайонцы. На возбуждение народного недовольства были ориентированы действия еврейских торговцев и банковских кругов, взвинчивавших цены на предметы первой необходимости, скупавших золотую, серебряную и даже медную монету, чтобы создать видимость полного банкротства правительства.
И все же было бы неправильно при оценке ситуации, сложившейся в России в годы Первой мировой войны, не вспомнить о существовании ряда влиятельных патриотических организаций, поддерживавших государя. Это прежде всего "Всероссийский Дубровинский Союз Русского Народа", "Союз Русского Народа", Русский народный союз имени Михаила Архангела, Русский монархический союз в Москве, киевский "Двуглавый Орел", Отечественный патриотический союз. Все они имели разветвленную региональную сеть и свои средства массовой информации, на которые царь, боясь быть подвергнутым еще большим нападкам со стороны либерало-масонов, так и не решился опереться. В результате он оказался чужим для всех: для немцев и англичан, для патриотов и космополитов, для аристократов и простого народа. Государь был обречен, а вместе с ним монархия и Российская империя.
При относительно благополучной обстановке на фронте и в тылу, в Петрограде в конце февраля 1917 года начались забастовки и демонстрации, спровоцированные нехваткой продовольствия и подстрекательскими действиями оппозиции. Царь и правительство фактически утратили власть. Чуя это, либерально-масонское подполье решается открыто возглавить разрушительную энергию масс и взять бразды правления в свои руки. 27 февраля в Таврическом дворце создается Временный исполнительный комитет Петроградского совета рабочих депутатов, Центральный комитет которого на три четверти состоял из евреев (Дан, Гоц, Либер, Гендельман, Розенфельд-Каменев), а его секретарем становится секретарь Верховного совета российских масонов Соколов. На следующий день Государственная дума утверждает свой Временный комитет, из тринадцати членов которого одиннадцать были масонами (Некрасов, Львов, Керенский, Милюков, Чхеидзе и др.). 2 марта, еще до отречения Николая II, в войсках появляется Приказ № 1 Петроградского совета, согласно которому руководство войсковыми частями переходило в руки выборных представителей нижних чинов. Воинская дисциплина отменялась, армия превращалась в неуправляемый сброд. 3 марта масоны Гучков и Шульгин в присутствии третьего масона, генерала Рузского, убеждают Николая II подписать манифест о своем отречении от престола. Но этого им мало, необходимо выполнить установку мирового масонства и мирового еврейства на ликвидацию монархии вообще, чего они и добиваются, принудив отречься от престола и великого князя Михаила Александровича.
У каждого времени, у каждого политического движения своя точка зрения на историю и на происходящие исторические процессы. Большевики, находившиеся в период февральских событий в эмиграции и благополучно проспавшие революционную ситуацию, задним числом пытаются обосновать свое право на власть и поэтому делают все для того, чтобы доказать свою главную роль в "запатентованной" ими революции 1905 года и в разрушительно-созидательном порыве масс. Повышая свою значимость в происходящих событиях, они тем самым вольно или невольно помогают масонам маскировать их прямое участие в свержении монархии.
Любителям русской истории известна реакция I съезда Совета рабочих и солдатских депутатов на заявление Ленина о том, что "есть такая партия", которая готова взять на себя власть целиком, а следовательно, и ответственность за судьбу революции. Реакцией на слова Ильича был гомерический хохот, который расставил акценты и ранжировал роль политических партий в осуществлении февральского переворота. Так вот, роль большевиков в Февральской революции I съезд Советов оценил на уровне "нуля".