Беллетристы, естественно, придумывают имена своим героям, имена, которые становятся настолько привычными, что превращаются в часть нашего культурного воображения: Рип Ван Винкль [Rip Van Winkle], Икабод Крэйн [Ichabod Crane], Эстер Принн [Hester Prynne], Капитан Ахаб [Captain Ahab], Исмаил [Ishmael], Гекльберри Финн [Huckleberry Finn], Холден Колфилд [Holden Caulfield].
Спорт и развлечения - вот неистощимый колодец интересных имен: Бэйб Рут [Babe Ruth], Джэки Робинсон [Jackie Robinson], Микки Мантл [Mickey Mantle], Зола Бадд [Zola Budd], Джонни Юнитас [Johnny Unitas], Джо Монтана [Joe Montana], Шакил О'Нил [Shaquille O'Neal], Спайк Ли [Spike Lee], Мэрлин Монро [Marilyn Monro], Элвис Пресли [Elvis Presley].
Авторов влечет к историям, которые происходят в городах с интересными названиями:
- Киссимии [Kissimmee], Флорида
- Баунтифул [Bountiful], Юта
- Интеркорс [Intercourse], Пенсильвания
- Муз Джоу [Moose Jaw], Саскачеван
- Форт Додж [Fort Dodge], Айова
- Опп [Opp], Алабама
Но лучшие имена, словно по мановению волшебной палочки, принадлежат реальным людям, которые попадают в новости. Лучшие репортеры замечают и используют преимущество совпадений имени и обстоятельств.
Статья в "Балтимор Сан" [Baltimore Sun] повествует печальную историю женщины, чья привязанность к мужчине привела к смерти двух ее дочерей. Мать звали Сьерра Сван [Sierra Swan]. Несмотря на лирическое имя, вызывающее образ естественной красоты, она разлагалась в мрачной обстановке, "где героин и кокаин продаются на обочине, под пустыми взглядами заколоченных окон". Автор проследил ее падение не в лапы наркотиков, а "попадание под влияние сожителя Натаниэля Бродвея [Nathaniel Broadway]".
Сьерра Сван. Натаниэль Бродвей. Писатель не смог бы придумать имена более подходящие и интересные.
Я наугад открыл записную книжку и обнаружил следующие имена на следующих друг за другом страницах:
- Даниэлла Молл [Danielle Mall]
- Чарли Малетт [Charlie Mallette]
- Холлис Малликоат [Hollis Mallicoat]
- Илир Молкази [Ilir Mallkazi]
- Эва Мало [Eva Malo]
- Мэри Малуф [Mary Maloof]
- Джо Малпигли [Joe Malpigli]
- Джон Мамагона [John Mamagona]
- Лакмика Манаваду [Lakmika Manawadu]
- Кай Манг [Khai Mang]
- Рудольф Манго [Rudolph Mango]
- Людвиг Мангольд [Ludwig Mangold]
Имена иногда дают предысторию, снабжая нас этническими данными, темой поколений и свойствами характера (Великолепный американский теолог Мартин Марти [Martin Marty], обладая недюжинным чувством юмора, говорил о себе как о "Марти Марти").
Интерес автора к именам часто перекидывается на предметы. Роальд Дал [Roald Dahl], снискавший популярность как автор романа "Чарли и шоколадная фабрика", вспоминает свое детство в магазинах конфет, где он мечтал о сладостях: "Глаза быка" и старомодные леденцы "Уловка", и Клубничная карамелька, и Мятные льдинки, и Кислотные леденцы, и Грушевые леденцы, и Лимонные леденцы… Моими любимыми были Шербет-сосулька и Лакричные шнурки. А что уже говорить о "Гобстопперах" и "Щекотке в носу".
Сложно найти писателя с большим интересом к именам, чем Владимир Набоков. Возможно, из-за того, что он писал и по-русски, и по-английски и серьезно занимался бабочками, Набоков расчленял слова и образы, выискивая глубинные смыслы. Его величайший антигерой, Гумберт Гумберт, начинает рассказ о Лолите этим незабываемым абзацем:
"Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по небу, чтобы на третьем толкнуться о зубы. Ло. Ли. Та.
Она была Ло, просто Ло, по утрам, ростом в пять футов (без двух вершков и в одном носке). Она была Лола в длинных штанах. Она была Долли в школе. Она была Долорес на пунктире бланков. Но в моих объятьях она была всегда: Лолита".
В великом и скандальном романе Набоков приводит алфавитный список одноклассниц Лолиты, начиная с Грации Анджель и заканчивая Леной Шленкер. Роман буквально становится справочником американских названий местечек, начиная с того, как мы называем гостиницы: "все эти "Закаты", "Перекаты", "Чудодворы", "Красноборы", "Красногоры", "Просторы", "Зеленые Десятины", "Мотели-Мотыльки", - и заканчивая забавными надписями на туалетах: "Парни" - "Девки" (TM), "Иван да Марья", "Он" и "Она", и даже "Адам" и "Ева".
Что в имени тебе моем? Для внимательного автора, и пытливого читателя, ответ может быть шутка, подробность, обаяние, аура, характер, совпадение, психоз, осуществление, наследство, украшение, осуждение и обладание. В некоторых культурах, если я знаю и могу произнести Ваше имя - я владею Вашей душой.
Рампелстилтскин.
Практикум
1. В иудейско-христианской истории Создания Бог дарует человеку силу над другими созданиями: "Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел [их] к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей". Обсудите с коллегами религиозное и культурное влияние наречения имени, включая такие церемонии, как имя при рождении, имя при крещении, смена имени и брак. Не забудьте о кличках и псевдонимах. Как это может использовать писатель?
2. Дж. К. Роулинг - чрезвычайно популярный автор серии о Гарри Поттере. Среди ее многих талантов дар присваивания имен. Вспомните ее героев: Альбус Дамблдор или Сириус Блэк или Хеомиона Гранжер. И антагонист Гарри Поттера - Драко Малфой с приспешниками Краббом и Гойлом. Прочтите один из романов о Гарри Поттере, обращая особое внимание на грандиозную вселенную имен, выдуманных автором.
3. Начните записывать интересные, характерные имена и названия мест вокруг Вас в дневник.
4. В следующий раз, для статьи, проведите интервью с экспертом, который объяснит непонятные названия: цветы в саду, части двигателя, ветви семейного древа, породы кошек. Подумайте, как это можно использовать в тексте.
№ 15: Раскрывайте черты характера
Раскрывайте черты характера для читателя через сценки, детали и диалоги.
Я когда-то прочитал в "USA Today" историю о юной серфингистке с Гавайев, которой акула откусила руку. Статья Джил Либер [Jill Lieber] начиналась так:
"Бетани Гамильтон [Bethany Hamilton] всегда была сострадательным ребенком. Но после того, как акула лишила чудесную серфингистку левой руки на Хэллоуин, ее сострадание стало глубже".
Главные слова этого лида "сострадательная" и "сострадание". Авторы часто используют прилагательные, образованные от абстрактных существительных, чтобы обрисовать характер. Какой-нибудь писатель говорит нам, что владелец магазина был "энергичный", что юрист выступал "увлеченно" в заключительном слове, или что школьницы были "популярны" среди сверстников. Некоторые прилагательные - такие как "бледный", "светловолосый" или "окрыленный" - помогают нам увидеть.
Однако прилагательные типа "популярный" и "сострадательный" передают только общий смысл и почти бесполезны при описании людей. Читатель, который встречает такие слова, молчаливо требует примеров, доказательств. Не надо просто говорить, мистер Писатель, что супердевушка-серфиргистка сострадательна. Покажите мне. И Джил Либер показывает:
Автор рассказывает, как с больничной постели Бетани Гамильтон "настаивает, заливаясь слезами", что тигровую акулу, весом в 1500 фунтов, которая на нее напала, "не надо наказывать". Позже девушка встречается со слепым психологом и предлагает ему положенную ей благотворительную помощь, чтобы "профинансировать операцию по восстановлению зрения".
"А в декабре, во время медиа-тура по Нью-Йорку Гамильтон растрогала еще больше сердец. Она внезапно сняла с себя лыжную куртку и отдала ее бездомной девочки, сидящей у входа в метро на Тайм Сквер. Оставаясь в одной майке, Гамильтон отменила веселый поход по магазинам и объявила, что у нее и так уже слишком много вещей".
Теперь я вижу. Что девочка действительно сострадательна.
Лучшие авторы создают живые картинки, которые раскрывают характеры людей, их желания, надежды и страхи. В статье для газеты "New York Times" Изабель Вилкерсон [Isabel Wilkerson] описывает отчаянный страх матери за своих детей, но при этом избегает прилагательных типа "отчаянный" и "страшный". Вместо этого, она показывает нам женщину, собирающую детей в школу:
"Затем она опрыскивает их. Она встряхивает аэрозоль и распыляет им на пальто, головы и тонкие протянутые ручонки. Она опрыскивает их спереди и сзади перед дорогой в школу, чтобы защитить их от пуль, банд и сумасшедшего опасного мира. Это специальное церковное масло пахнет аптекой и дети закрывают глаза, пока она долго и настойчиво опрыскивает их, чтобы они вернулись в конце дня домой целыми и невредимыми".
Воссоздавая эту сцену, Вилкерсон вводит нас в мир этой семьи, предлагает нам проявить симпатию. Сценку сопровождает речь детей:
"Вот правила детей Анджелы Витикер, рассказанные за пластиковым обеденным столом:
- Не останавливаться поиграть, - говорит Вилли.
- Когда слышишь стрельбу, не стой - беги, - добавляет Николас.
- Потому что у пули нет глаз, - кричат оба мальчика.
- Она молится за нас каждый день, - закончил Вилли".
Автор газеты "Maine Sunday Telegram" Барбара Волш [Barbara Walsh] вводит нас в мир девочек-подростков, испытывающих давление со стороны школы и сверстников. История начинается с танцев в спортивном зале, где "пахнет духами с ароматом персика и арбуза, дешевым лосьоном, Тик-Таком с корицей и жвачкой". Группы девочек танцуют в плотных кружках, размахивая волосами и двигаясь в такт музыки.
- Обож-ж-жаю эту песню, - говорит Робин.
Робин указывает на большую группу из двадцати парней и девушек, кучкующихся возле ди-джея.
- Они популя-я-ярны, а мы - не-е-ет, - Робин перекрикивает музыку.
- Мы в середине, - добавляет Эрин. - Нужно создать свою группу и танцевать.
- Но если ты танцуешь не с тем, кто популярен, это не круто, - говорит Робин. - Ты теряешь очки, - Робин опускает большой палец вниз.
Мой коллега Чип Сканлан [Chip Scanlan] мог бы спросить: "А о чем эта статья на самом деле?" Слова, которые я выбираю, ведут меня вверх по лестнице абстракции: юношество, самосознание, давление сверстников, социальный статус, беспокойство, самовыражение, групповое сознание. Насколько для нас как читателей лучше увидеть и услышать эти мысли через действия интересных молоденьких девушек, со всеми характерными растягиваниями гласных, чем из поджатых губ пресыщенных социологов.
Практикум
1. Некоторые авторы обсуждают материал до тех пор, пока они не сформируют суть в одном предложении: "Мать солистки довлеет и чересчур контролирует". Они могут никогда не написать такого предложения в статье. Вместо этого, они осмысляют и воссоздают для читателя доказательства, которые привели их к такому выводу. Попробуйте воспользоваться таким методом.
2. Внимательно слушайте репортажи на радио. Обратите внимание на голоса героев. Какие черты раскрывает голос и речь? Как бы Вы предали это на письме?
3. Сядьте с блокнотом в людном месте: кафе, зал ожидания, стадион. Понаблюдайте за поведением других людей, их внешним видом, речью. Запишите описательные прилагательные, которые приходят в голову: несносный, влюбленный, заботливый, смущенный. Теперь запишите детали, которые привели Вас к такому заключению.
№ 16: Странное и интересное: ставьте рядом
Ставьте необычные и интересные факты рядом.
В идеале изучение литературы помогает нам понять то, что Франк Смит [Frank Smith] назвал "грамматикой рассказов". Это то, что произошло при моей первой встрече с Эммой Бовари, провинциальной французской героиней с трагически-романтическим воображением. Я помню свое изумление при чтении сцены, где автор - Гюстав Флобер - описывает соблазнение скучающей замужней мадам Бовари распутником Родольфом Буланже. Действие происходит на сельскохозяйственной ярмарке. В сцене одновременно и горькой, и забавной, Флобер чередует язык флирта любовника с выкриками фермеров на заднем плане.
Я помню это как чередование туда и обратно между таким языком, как "Раз уж мне сегодня выпало на долю счастье быть с вами…" и криками "Навоз недорого!".
Или "Ах, если б у меня была цель в жизни, если б я полюбил кого-нибудь, кого-нибудь встретил…" и "За породу свиней приз делится поровну между господами…".
Туда и обратно, туда и обратно, противопоставление открывает читателю, но не Эмме, настоящие мотивы Родольфа. "Ироническое противопоставление" - вот название для приема, когда две противоположные вещи ставятся рядом, и, таким образом, одна поясняет другую.
Этот эффект работает в музыке, в визуальном искусстве и в поэзии:
Что ж, пошли, вы да я,
В час, когда на небе вечер разлегся,
Как на столе пациент под эфиром.
Так начинается "Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока", стихотворении, где Т. С. Элиот противопоставляет романтический образ вечернего неба и болезненную метафору анестезии. Напряженность между образами создает настроение для разворачивающихся событий.
Элиот умер в 1965 году, когда я был в последнем классе средней католической школы. Мы отметили эту дату, назвав наш рок-бэнд в честь поэта. Мы назывались "Т. С. и Элиоты" [T. S. and the Eliots]. Наш девиз был: "Музыка с Душой".
Соединение непохожих элементов - источник юмора, примитивного и тонкого. В "Продюсерах", например, Мел Брукс [Mel Brooks] создает мюзикл "Весна для Гитлера", где выставлен фюрер-хиппи, а танцоры в стиле Джун Тэйлор [June Taylor] изображают свастику.
Перемещаясь от гротескного комизма к предельной серьезности, рассмотрим вступление к статье в газете "The Philadelphia Inquirer's" об аварии на ядерном реакторе на острове Три майлз Айлэнд [Three miles Island]:
"4:07 утра. 28 марта 1979 года.
Две помпы вышли из строя. Через девять секунд 69 боровых стержней врываются в сердцевину блока № 2, ядерного реактора на Три Майлз Айлэнд. Стержни работают. Реакция остановлена.
Но уже слишком поздно.
То, что станет ужасной американской ядерной аварией, уже началось".
Далее следует описание жуткой правды, которую официальным лицам придется узнать наряду с некоторыми ужасающими подробностями: "Работники реактора играют в летающую тарелку за воротами завода, пока начальство решает вопрос о зарплате. Но их не предупредили, что радиация сочится через заводские стены…"
Напряжение, созданное первыми короткими фразами, достигает апогея, когда высокотехнологичный реактор дал сбой, он испускает радиацию, которая бомбардирует рабочих, играющих в летающую тарелку. Радиация встречается с летающей тарелкой. Ироническое противопоставление.
Драматизм не всегда так монументален. Рассмотрим статью Вильяма Серрина [William Serrin] для "The New York Times" о первой женщине, погибшей от разрыва пехотной мины в США:
"Он не сможет забыть, как вышел из больницы, где она лежит, все еще в кофте, в длинном белье и комбинезоне, на каталке скорой помощи. Ничто не предвещало, что она мертва.
Все, что он увидел - немного крови у левого виска.
Ее лицо, как лицо всех шахтеров, черно от угольной пыли. Но руки были в перчатках. И, пока она лежала на каталке, перчатки сняли: руки у нее белые, как снег".