Обстановка с развитием радиотехники (в Российской империи. - С.К.) радикально изменилась буквально за 2–3 года. Если до этого А. С. Попов в письмах А. Н. Рыбкину (ближайший помощник Попова. - С.К.), отправленных из Германии и Франции, отмечал, что в этих странах нет ничего нового и что отечественные разработчики от зарубежных не отстают, то уже в 1900–1901 гг. можно было наблюдать иное: отечественная новаторская мысль отставала от иноземной…
В СССР Сталина обстановка с развитием радиотехники радикально изменилась не за два-три года, а лет за пятнадцать. Но она изменилась в исключительно положительную сторону. А в царской Российской империи обстановка с развитием радиотехники радикально изменилась за два-три года в отрицательном смысле: в считанные годы царская Россия катастрофически отстала от развитых стран!
Но почему русская научно-техническая мысль оставала? И сама ли эта мысль была повинна в наметившемся отставании? Нет, причина была не в ученых, а кое в ком другом (я продолжаю цитирование статьи из "ВИЖ"):
Так, из-за отсутствия должной поддержки со стороны государства… в России радиоаппаратура совершенствовалась медленно. В то же время правительство Германии и Англии этой проблеме уделяло максимум внимания. В этих странах выделялись значительные средства, разворачивались работы на лучших электротехнических заводах, создавались специальные лаборатории, к разработкам привлекались лучшие специалисты, проявившие себя в новой области техники…
Андрей Сахаров в годы своей ядерной оружейной молодости знать всего этого, по относительной младости лет, не мог.
И не знал.
Позднее же - по причине впадения в политическое и гражданское детство - Сахаров был не в состоянии мыслить ответственно и исторически и поэтому не понял, насколько научно отсталую Россию приняли из рук царизма Ленин, Сталин и большевистская партия…
Но были же в России и люди, все это не только знавшие, но и испытавшие все "прелести" жизни ученого в царской России на собственной, так сказать, шкуре. Этими людьми были сами ученые в царской России.
Скажем, знаменитый русский кораблестроитель, математик, основоположник отечественной теории корабля академик Крылов свидетельствовал: "Русская наука в прошлом не пользовалась уважением царского правительства. Тогда ученый-одиночка работал в основном "на свою науку". Сейчас ученый работает на народ: он решает задачи гигантского строительства, он создает новую промышленность, новую технику. Впервые в нашей стране ученый стал подлинно государственным деятелем".
Герой Социалистического Труда, кавалер трех орденов Ленина, лауреат Сталинской премии 1941 года, Алексей Николаевич Крылов знал, что говорил. Родившийся в 1863 году и скончавшийся в 1945 году, он имел все возможности сравнить старую и новую Россию. Крылов был адмиралом и в царском, и в советском флоте, был действительным членом и Императорской Академии наук, и Академии Наук СССР, до 1917 года возглавлял Морской технический комитет, преподавал в старой Морской академии, а после Октября одно время ей руководил.
Вот один из дооктябрьских эпизодов из жизни русской науки… В январе 1917 года директор Геологического комитета профессор Карл Богданович на заседании Комиссии по изучению производительных сил России созданной при Императорской академии наук стараниями академика Вернадского, делал доклад "О месторождениях вольфрама в Туркестане и на Алтае".
Шла война… Вольфрам - это быстрорежущая сталь и, значит, возможность удвоенного выпуска шрапнели.
Богданович закончил сообщением:
- Итак, господа, для изучения туркестанских руд необходимы 500 рублей.
- А наш запрос в правительство? - поинтересовался профессор Ферсман.
- Недавно получен очередной ответ: денег в казне нет. Собственно, господа, как вы знаете, правительство отказывает нам вот уже два года.
Богданович не оговорился, и здесь нет описки. У царизма не находилось пятисот рублей на экспедицию. А по росписи государственного бюджета на 1913 год последний царь России Николай II получал 16 миллионов на нужды Министерства Императорского двора да еще 4 миллиона 286 тысяч 895 рублей на "известное его императорскому величеству употребление". Это - не считая доходов царя от личных земель и прочего. И это - только царь, а ведь была еще и свора великих князей и прочих бездельников из "августейшей фамилии".
Богданович уныло поблескивал очками, и тогда встал академик Крылов - математик и кораблестроитель. Тоном твердым и раздраженным одновременно, он сказал:
- Что касается Туркестана, тут все просто - вот пятьсот рублей. Для спасения армии, погибающей от отсутствия снарядов.
- А Алтай? - не унимался Ферсман.
- С Алтаем сложнее… - Крылов задумался, потом ответил: - Карл Иванович не указал, что рудники находятся на землях великих князей Владимировичей…
И вдруг взорвался:
- Это черт-те что! Царская семья захватила в свои руки еще и вольфрамовые месторождения Забайкалья! Вот где уместны реквизиция или экспроприация…
Неловко протиснулась в заседание комиссии тишина, но тут же перешли, впрочем, к другому вопросу. Насчет пятисот рублей было занесено в протокол, а насчет династии…
Этот эпизод полностью документален и лишь беллетризован мной - я развернул данные протокола в диалог. Так было в царской России в самый критический для нее период Первой мировой войны, в самый канун Февральской революции.
Геолог и горный инженер Карл Богданович (1864–1947), по национальности поляк, после Октябрьской революции переехал в Польшу. Академики же Крылов и Ферсман и после Октября немало послужили Отечеству. Так что сравнивать науку старой и новой России они могли квалифицированно. Но и без того невооруженным, как говорится, глазом было видно, что одно с другим не шло ни в какое сравнение - ни по объему научных исследований и широте их тематики, ни по научным результатам.
Известный физик Сергей Фриш вспоминал: "Во второй половине 20-х годов советская физика быстро продвинулась вперед и во многих направлениях получила мировое признание. Эти успехи были вызваны не только возникновением большого числа щедро финансируемых институтов, но и широким общением советских ученых со всей мировой наукой".
То есть Фриш уже двадцатые годы оценивает как бурный рост науки в СССР. Но в действительности в двадцатые годы СССР еще не мог финансировать науку так, как к этому стремился, и мощный количественный рост, который привел к бурному качественному скачку, пришелся на начало тридцатых годов. Если в 1929 году научно-исследовательских институтов и их филиалов было в СССР 438, то к концу 1932 года - уже 1028. Но и это был лишь разбег! В 1929 году страна имела двадцать тысяч научных работников, а через десять лет - почти сто тысяч.
Вот деталь новой жизни науки в СССР…
В 1928 году "отец советских физиков" Абрам Федорович Иоффе, пользовавшийся у Сталина большим авторитетом, организует Первый Всесоюзный съезд физиков. В Москву приехало тогда много иностранцев, среди которых блистали Дирак, Бриллюэн, Борн и Дебай. После недели московских заседаний съезд переехал по железной дороге в Горький, а оттуда на специально зафрахтованном пароходе его участники спустились по Волге до Сталинграда. Заседания продолжались на пароходе и в больших университетских городах Казани и Саратове.
Из Сталинграда поездом перебрались в Орджоникидзе, а оттуда автомобилями - в Тбилиси. Там съезд официально закрылся, но большинство еще поехало на море, в Батуми, и уж оттуда стали разъезжаться по домам.
Можно лишь удивляться тому, насколько остро большевики-сталинцы и прежде всего сам Сталин, с его всего-то духовной семинарией, прошлым боевика, профессионального ссыльного и бегуна из ссылок, понимали необходимость для страны мощной науки. Не вообще понимали, а понимали практически! Ведь не сами по себе начали расти в СССР научные центры всего спектра знаний - они возникали по постановлениям ЦК партии большевиков.
Вот перечень только новых институтов только Академии наук СССР, образовавшихся только за пять лет - с 1930 по 1934 годы: Энергетический, Геологический, Палеонтологический, Зоологический, Химической физики, Ботанический, Генетики, Географии, Физиологии растений, Физический, Общей и неорганической химии, Физических проблем, Органической химии, Математический, Микробиологии, Горючих ископаемых, Биохимии, Коллоидно-электрохимический, Эволюционной морфологии и палеозоологии.
Одним этим блестящим перечнем можно бить наотмашь любого негодяя, пытающегося представить СССР тридцатых годов как мрачную казарму или лагерь с заключенными!
Страна жила действительно все более человечной жизнью, Советская Вселенная все более наполнялась смехом и умной работой миллионов, среди которых было все больше инженеров и ученых.
23 июня 1931 года на совещании хозяйственников Сталин констатировал:
Ни один господствующий класс не обходился без своей собственной интеллигенции…
Советская власть учла это обстоятельство и открыла двери высших учебных заведений по всем отраслям народного хозяйства для людей рабочего класса и трудового крестьянства…
Если раньше, при капитализме, высшие учебные заведения являлись монополией барчуков, то теперь, при Советском строе, рабоче-крестьянская молодежь составляет там господствующую силу…
Как должны были воспринимать и воспринимали это слова сотни тысяч советских студентов в сотнях новых советских ВУЗов? Ответ однозначен: с желанием как можно лучше освоить знания и как можно лучше использовать их для дела строительства умной и благодатной жизни для всех народов СССР.
То есть, собственно, для себя!
В 1928 году таких молодых энтузиастов, будущих ученых, инженеров, педагогов и врачей, было всего 159 800 человек на весь Союз - не так уж и много по сравнению с 1913 годом, когда в высших учебных заведениях обучалось 112 тысяч студентов.
Но уже в 1932 году их было 594 тысячи…
А к 1941 году - 812 тысяч человек.
Это означало, что за десять предвоенных лет в стране были воспитаны миллионы молодых специалистов только высшей квалификации! И все они были ориентированы на потребности живой жизни, и все были ей востребованы! Сегодня молодой выпускник вуза порой идет в разнорабочие. В СССР из разнорабочих уходили в инженеры.
Исследователь советской науки профессор Лорен Грэхэм из США в 80-е годы писал: "Революции 1917 г. произошли в стране, находившейся в критическом положении. В общем Советский Союз был отсталой и слаборазвитой страной, для которой скорейшее решение основных экономических проблем было жизненно необходимым. Как это часто бывает в слаборазвитых странах, которые все же располагают небольшим слоем высокообразованных специалистов, предыдущая научная традиция России имела преимущественно теоретический характер".
Вот цифровая иллюстрация к этому заявлению Грэхэма: в 1913 году российские вузы выпустили 2624 юриста, 236 священнослужителей и… всего 65 инженеров связи, 208 - инженеров путей сообщения, 166 горных инженеров, 100 строителей (вместе с архитекторами). И даже инженеров фабрично-заводского производства было выпущено чуть более двух тысяч.
Всего-то!
А массовый календарь-справочник на 1941 год предлагал молодым гражданам СССР выбирать из более чем семи сотен институтов: индустриальных и политехнических, машиностроительных и механических, энергетических, горных, металлургических, химико-технологических (сразу 10 штук!), строительных и архитектурных, авиационных (7 штук!), пищевой промышленности и общественного питания, медицинских, сельскохозяйственных, педагогических, библиотечных, экономических и многих других…
Одних институтов физической культуры к 1941 году новая Россия имела шесть - в Москве, Ленинграде, Минске, Харькове, Тбилиси и Баку. А среди экономических, например, институтов особо существовали плановые институты и институты народнохозяйственного учета.
Скажи об этом кому-либо из российских интеллигентов в 10-е годы XX века - не поверили бы!
И, как ни странно, в это же вряд ли поверят "россиянские" "интеллигенты" в 10-е годы уже XXI века.
В царской России власть и наука существовали отдельно друг от друга и жили, собственно, в разных мирах. Царский двор был, я бы сказал, подчеркнуто антиинтеллектуален и научно невежественен.
А вот как выстраивались отношения науки и высшей власти во время Великой Отечественной войны… Уже 10 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны создал Научно-технический совет с широкими полномочиями под руководством С. В. Кафтанова. Военная перестройка тематики научных учреждений была проведена по академическим учреждениям к 1 июля, а по вузам - в сентябре 1941 года. В целях обеспечения наилучших результатов наряду с традиционными формами деятельности научных коллективов вводилась новая форма работы в рамках Комиссий и Комитетов. Они объединяли ученых и специалистов различных учреждений и ведомств и помогали решать все проблемы оперативно и результативно.
По целевому назначению и характеру деятельности комиссии делились на региональные и проблемные.
Региональные комиссии, особенно Комиссия по мобилизации ресурсов Урала, Западной Сибири и Казахстана и Комиссия по мобилизации ресурсов Поволжья и Прикамья, сыграли важную роль в использовании сырьевых ресурсов восточных районов страны на нужды обороны.
В числе проблемных комиссий были созданы Военно-инженерная, Военно-санитарная, по военно-морским вопросам, по авиации, по геолого-географическому обслуживанию армии (под председательством академика Ферсмана) и другие.
В конце 1941 года в Академии наук СССР была образована Комиссия по истории Великой Отечественной войны!
По поручению правительства регулированием состава и количества научных учреждений в ноябре 1941 года занимался Госплан СССР, и государство тратило на научные исследования даже в самый тяжелый период войны около 1 миллиарда рублей. Для сравнения сообщу, что в 1940 году государственный бюджет СССР составил 182,6 миллиарда рублей, но в 1941 году доходы бюджета резко упали - к концу 1941 года была оккупирована территория, на которой до войны проживало 42 % советских людей, производилась треть валовой промышленной продукции и имелось 47 % посевных площадей. Так что по тем временам цифра в один миллиард полновесных сталинских рублей - это огромные средства.
Кто-то, возможно, пожмет плечами - мол, это же естественно. Разве можно вести современную войну, не финансируя науку? Так-то так, но в царской России и до войны, и во время войны обходились без науки.
Обходятся без серьезной науки и в нынешней ельциноидной "Россиянии", которая выделяет на науку меньше - в процентном отношении, - чем выделял на нее в самый тяжелый период войны СССР Сталина.
Чем кончилось это для царской России, мы знаем. Нетрудно догадаться, чем это кончится и для "Россиянии" - если она не станет вновь Советской Россией.
С 30 сентября по 2 октября 1941 года в Казани прошло расширенное заседание Президиума АН СССР, где был утвержден план из 245 приоритетных тем по оборонным проблемам. А 20 декабря 1941 года в осажденном Ленинграде Институт востоковедения АН СССР провел торжественное заседание, посвященное 500-летию со дня рождения Алишера Навои. И уже после начала войны группой исследователей под руководством Т. И. Устиновой была открыта Долина гейзеров на Камчатке.
Основные научные усилия были, конечно, прямо ориентированы на насущные запросы фронта: так, И. В. Курчатов и А. П. Александров провели важнейшие работы по электромагнитной противоминной защите кораблей ВМФ (Сталинская премия 1942 года), академик Е. О. Патон создал новый технологический процесс автоматической сварки под флюсом (Сталинская премия 1941 года), академик Вавилов с группой ученых разработал методы и средства светомаскировки военных объектов…
Но в том же 1941 году велись работы на перспективу, а также и фундаментальные работы. Была опубликована работа И. В. Курчатова "Деление тяжелых ядер", где анализировались пути практического осуществления цепной реакции; Я. Б. Зельдович, Ю. Б. Харитон и И. И. Гуревич оценили критическую массу урана-235 в цепной реакции на быстрых рейтронах. П. Л. Капица наблюдал температурный скачок на границе "твердое тело - жидкий гелий" ("температурный скачок Капицы"); А. И. Шальников впервые экспериментально показал двухфазную природу промежуточного состояния полупроводников. Были опубликованы работы А. Н. Колмогорова и А. М. Обухова по теории турбулентности, И. Я. Померанчук и А. И. Ахиезер провели первые исследования по рассеянию медленных нейтронов кристаллами и ввели представление о "холодных" нейтронах… В конце 1941 года летающая лаборатория на самолете "Н-169" обследовала Полюс относительной недоступности в Центральной Арктике…
Это - лишь часть фундаментальных и прикладных научных результатов, полученных в Стране Добра только в 1941 (тысяча девятьсот сорок первом) году! И в том же году был начат ряд научных работ, успешно завершенных через несколько лет - еще во время войны или сразу после нее. Так, физикохимик Г. В. Акимов в 1941 году начал и к 1945 году закончил разработку проблемы многоэлектродных коррозийных микроэлементов - важную составную часть электрохимической теории коррозии… За эти работы он в 1946 году стал сразу дважды лауреатом Сталинской премии!
А вот - без комментариев - лишь некоторые события в научной жизни СССР времен войны, взятые из краткой хроники, занимающей тринадцать страниц в изданном в 1996 году издательством "Наука" сборнике очерков, воспоминаний и документов "Наука и ученые России в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945…".
1942 год:
Февраль-июль - эвакуация из блокадного Ленинграда на восток ряда академических и отраслевых НИИ и вузов.
3 апреля - образована Комиссия АН по выявлению дополнительных пищевых ресурсов для фронта и тыла.
Май - первый в СССР полет летчика Григория Бахчиванджи на реактивном самолете БИ-1 с жидкостным ракетным двигателем.
Ноябрь - при Отделении технических наук АН СССР организована Группа по истории техники.
Ноябрь - Постановлением ГКО организован Радиолокационный институт.
Тихоокеанский институт передан в Академию наук СССР для расширения программы исследований по международным отношениям в Тихоокеанском регионе.
З. Н. Красильщиковым разработана прозрачная авиационная броня из органического стекла для остекления кабин самолетов, имеющая высокую стойкость и малый вес.
В Институте экспериментальной медицины под руководством З. В. Ермольевой получен первый в стране пенициллин.
Под руководством Н. Н. Шамарина создана бесследная малошумная электроторпеда (Сталинская премия 1942 года).
Создана комиссия ГКО под руководством А. В. Винтера по разработке плана электрификации на востоке СССР.
1943 год:
11 февраля - Постановление ГКО о начале работ по созданию ядерного оружия.
Июль - при ГКО создан Совет по радиолокации.
Сентябрь - Общее собрание АН СССР в Москве определяет основные направления работ по восстановлению народного хозяйства в освобожденных районах страны.
Н. Д. Папалекси и Л. И. Мандельштам доказали возможность точного определения расстояния до Луны методом радиолокации.