Священным долгом рабочих и крестьян России является беззаветная защита республики Советов против полчищ буржуазно-империалистической Германии…
Восьмым пунктом в воззвании шло:
Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте проступления.
Не очень-то это похоже на "агента Людендорфа", а?
Ни в каких "агентурных" отношениях с имперским кайзеровским правительством Ленин, конечно, не был. Это позднее, в ноябре 1918 года, он поручал наркому иностранных дел РСФСР Чичерину предложить революционному германскому правительству помощь России для ведения Германией народной войны против вторжения иностранного империализма. Но переговоры по прямому проводу с лидером немецких социал-демократов, членом Совета народных уполномоченных Гуго Гаазе ни к чему не привели.
Впрочем, весной 1917 года до всего этого было еще далеко, так что вернемся к сплетне о "пломбированном вагоне".
Ленин приехал в Петроград 16 апреля 1917 года из Швейцарии действительно транзитом через Германию и Швецию, и вагон с русскими политическими эмигрантами при проезде по территории Германии был действительно закрыт и пользовался правом экстерриториальности. Но такой маршрут был задан Ленину и его товарищам… англичанами.
Вот как это вышло.
Февральская революция объявила всеобщую политическую амнистию. Теперь эмигранты могли вернуться домой без того, чтобы тут же угодить в каталажку. Но Англия не пропускала тех революционеров, которые выступали против войны. Поэтому путь Ленину из Швейцарии через Францию и Англию на Швецию и дальше был закрыт во имя торжества "английской демократии" над "прусским милитаризмом". При проезде Ленина через Англию его бы просто арестовали.
И это - не просто предположение, англичане так тогда и поступили с некоторыми российскими политэмигрантами. Не забудем, что Золотой Интернационал элиты уже готовил подключение Соединенных Штатов к финальной стадии войны, и преждевременное ее прекращение было для клана вильсонов, ллойд джорджей, клемансо, черчиллей, морганов, ротшильдов и барухов просто недопустимо.
Соединенные Штаты Америки объявили войну Германии 6 апреля 1917 года, и могла ли Антанта допустить, чтобы в Россию через территории, контролируемые союзниками, проехали люди, которые могли сорвать процесс наращивания военных сверхприбылей Америки?
Отношение же германского правительства к проезду русских революционеров, выступающих против войны, было прямо противоположным английскому. Как могли немцы в апреле 1917 года отказать в возвращении на родину тем, кто обличал мировую бойню, если еще в декабре 1916 года Германия была готова немедленно приступить к мирным переговорам?
Тем более Германия была склонна к миру после вступления в войну Америки.
Но мир нужен был и народам мира, а особенно - России. Напомню читателю о телеграмме Родзянко генералу Алексееву от 26 февраля 1917 года. Уже тогда Россия была на грани катастрофы, и замена царя на князя Львова, а потом - Керенского, ничего по сути не изменила. Ленин хорошо сказал об этом в своей осенней работе "Грозящая катастрофа и как с ней бороться"…
Германские имперские министры не настолько хорошо разбирались во взглядах лидера большевиков, чтобы понимать, что они-то, представители истощаемой войной буржуазной Германии, хотели мира во имя спасения германского империализма, а Ленин призывал к миру во имя уничтожения любого империализма, в том числе - и германского.
Всю пикантность ситуации при проезде транзитом через Германию Ленин прекрасно понимал, но иного пути добраться до бурлившей России не было. Поэтому он настоял на праве экстерриториальности, то есть проезде без контроля паспортов и багажа и недопущении в вагон кого бы то ни было из германских чиновников (отсюда и пошел ездить "пломбированный вагон" по страницам петроградских газет).
Переговоры с немцами вел лидер швейцарских левых социал-демократов Фриц Платтен. Он же был и руководителем поездки и сопровождал вагон при проезде через Германию.
Русская буржуазия сбросила царя, чтобы продолжать войну. И вдруг приезжает энергичный человек с лозунгом: "Никаких уступок "революционному" оборончеству! Да здравствует социальная революция!"
Как ослабить его влияние?
Ну, конечно, сообщить, что приехал "немецкий шпион".
Однако для "германского агента", якобы получившего "миллионы золотых марок" от "германского генштаба", Ленин повел себя странно. Во второй половине апреля в Петроград приехал известный датский социал-демократ Фредерик Боргбьерг, связанный с немецким правым социал-демократом Шейдеманом, который через полтора года войдет в последнее имперское правительство Макса Баденского.
Боргбьерг от имени Объединенного комитета рабочих партий Дании, Норвегии и Швеции предложил социалистическим партиям России принять участие в конференции по вопросу о заключении мира. Созвать ее предлагалось в Стокгольме в мае 1917 года.
6 мая, на заседании Исполкома Петроградского Совета, где большинство было тогда у меньшевиков, Боргбьерг откровенно сказал: "Германское правительство согласится на те условия мира, которые германская социал-демократия предложит на социалистической конференции…"
Шито тут все было, конечно, белыми нитками: "условия мира германской социал-демократии" от первого до последнего пункта написали бы германский генштаб и канцлер Бетман-Гельвег.
Так что один-то агент германского генштаба - без кавычек - в мае 1917 года по Петрограду разгуливал. Это был датчанин Боргбьерг.
Как же "помог" ему Ленин?
А вот как…
8 мая 1917 года Исполком Петроградского Совета заслушал мнения партийных групп. За поездку в Стокгольм высказались трудовики, бундовцы и меньшевики. Большевики же по требованию Ленина объявили участие в такой "мирной" затее полной изменой интернационализму. А Апрельская конференция большевиков, проходившая с 7 по 12 мая, разоблачила Боргбьерга как… агента германского империализма.
Ленин, выступая на ней 8 мая, сказал:
- Я не могу согласиться с товарищем Ногиным. За всей этой комедией якобы социалистического съезда кроется самый реальный политический шаг германского империализма. Тут не может быть и тени сомнения, что это предложение немецкого правительства, которое не делает таких шагов прямо и которому нужны услуги датских Плехановых, потому что на такие услуги немецкие агенты не годятся. Положение Германии самое отчаянное, вести теперь эту войну - дело безнадежное. Вот почему немцы говорят, что готовы отдать почти всю добычу, ибо они все-таки стремятся при этом урвать кое-что…
Зал слушал внимательно, хотя не все лица выражали одобрение и понимание. Вроде бы речь о мире, а Ленин - против.
Ленин же продолжал:
- Несомненно, что, когда английские и французские социал-шовинисты сказали, что они не идут на конференцию, они уже все знали: они пошли в свое министерство иностранных дел, и им там сказали: мы не хотим, чтобы вы туда шли… Вот почему, товарищи, я думаю, что нам эту комедию надо разоблачать. Все эти съезды не что иное, как комедии, прикрывающие сделки за спиной народных масс…
Вот тебе и "пломбированный вагон"!
Вот тебе и "немецкий шпион"!
А ведь как удобно было бы укрыться за спиной Боргбьерга действительному агенту немцев…
Впоследствии отставные "социалистические" политики Февраля об истории с Боргбьергом вспоминать не любили, а если и вспоминали, то с явным намерением затемнить этот неприглядный для них эпизод. Так, Владимир Бенедиктович Станкевич (а точнее - Владас Станка), приват-доцент кафедры уголовного права Петербургского университета и лидер фракции трудовиков ("эн-эсов" - "народных социалистов"), покинувший Россию в 1919 году и с 1949 года живший в США, написал о Боргбьерге следующее:
Подлинное же мнение большинства германской социал-демократии привез представитель датских социалистов Боргбьерг. Он появился как-то таинственно, произнес небольшую (!? - С.К.) речь с явными недомолвками, потом на неделю куда-то стушевался. Потом появился опять и заявил, что может приблизительно изложить мнение германских социалистов. Но это мнение отнюдь не произвело впечатления ответного рукопожатия, а скорее попытки спекульнуть на русской революции.
В общем, по Станкевичу выходило, что приезжала, мол, какая-то мелкая подозрительная "шушера", которую никто (и особенно "трудовики" во главе со Станкевичем-Станкой) всерьез не воспринял.
А ведь пятидесятилетний Боргбьерг к тому времени был уже двадцать лет депутатом датского парламента, главным редактором центрального органа партии - газеты "Социал-демократ". К русскому Октябрю он отнесся враждебно, в двадцатые и тридцатые годы занимал в королевском правительстве Дании посты министра социального обеспечения, а потом - образования. Поэтому тот же Станкевич говорил с ним в 1917 году "без дураков", прекрасно представляя себе немалые фактические полномочия датчанина.
А чтобы закончить с темой "пломбированного вагона", в котором в Россию приехал якобы враг России Ленин, приведу мнение часто мной цитируемого - он того заслуживает - такого авторитетного и вдумчивого современника эпохи, как Владимир Ефимович Грум-Гржимайло.
Крупнейший ученый-металлург, служивший и старой, и новой России, Грум-Гржимайло умер в 1928 году, к энтузиастам советского строя не относился, но был глубоко русским человеком.
И в 1924 году, в частном письме за границу, он писал:
…Я потерял во время революции буквально все, что имел. В войсках Колчака я потерял сына и племянника. Тем не менее я ни на минуту не сомневаюсь, что победа красных и провал Колчака, Деникина, Юденича, Врангеля и проч. и проч. есть благо. Больна была вся нация, от поденщика до министра, от нищего до миллионера, и, пожалуй, интеллигенция была в большей мере заражена, чем простой народ…
Я считаю современный строй исторически необходимым для России… Современное правительство медленно, но неуклонно ведет русский народ к выздоровлению.
И это было написано о правительстве, создателем и первым главой которого был с Октября 1917 года якобы "германский шпион" Ленин.
Факт 4-й
Никаких молочных рек в кисельных берегах большевики народу не обещали
Еще одна ложь, чернящая советскую цивилизацию, это россказни о том, что Ленин и большевики якобы обманули доверчивый и простодушный народ России: наобещали златых гор, а люди им и поверили…
Простое знакомство с публичными выступлениями Ленина до того, как Временное правительство выписало ордер на его арест, и с ленинскими статьями до Октября 1917 года эту ложь опровергает четко и убедительно. Никаких молочных рек в кисельных берегах Ленин России не обещал. Наоборот, предупреждал, что впереди кризис, выйти из которого будет нелегко даже Советской власти. Так, в сентябре 1917 года Ленин написал работу с названием, которое говорит само за себя, - "Грозящая катастрофа и как с ней бороться".
Вот как назывались разделы этой работы: "Голод надвигается"; "Полная бездеятельность правительства"; "Общеизвестность и легкость мер контроля"; "Национализация банков"; "Национализация синдикатов"; "Отмена коммерческой тайны"; "Регулирование потребления"; "Финансовый крах и меры против него"; "Можно ли идти вперед, боясь идти к социализму?"
Последний вопрос будет становиться все более насущным и для нынешней России - почти через сто лет после того, как он был поставлен впервые!
Ленин писал (все отточия на месте пропусков убраны для удобства читателя, но он сам может при желании познакомиться с мыслями Ленина, прочтя страницы 151–199 тома 34-го 5-го издания Полного собрания сочинений):
России грозит неминуемая катастрофа. Об этом уже говорилось во всех газетах бесчисленное количество раз.
Все это говорят. Все это признают. Все это решили.
И ничего не делается.
Прошло полгода революции. Катастрофа надвинулась еще ближе. Дошло до массовой безработицы. Подумать только: в стране бестоварье, страна гибнет от недостатка продуктов, от недостатка рабочих рук, при достаточном количестве хлеба и сырья, - и в такой стране, в такой критический момент выросла массовая безработица! Какое еще нужно доказательство того, что за полгода революции (которую иногда называют великой, но которую пока что справедливее было бы, пожалуй, назвать гнилой), при демократической республике, при обилии союзов, органов, учреждений, горделиво именующих себя "революционно-демократическими", на деле ровнехонько ничего серьезного против катастрофы не сделано.
А между тем достаточно самого небольшого внимания и размышления, чтобы убедиться в том, что способы борьбы с катастрофой имеются, что меры борьбы вполне ясны, просты, вполне осуществимы, вполне доступны народным силам и что меры эти не принимаются только потому, исключительно потому, что осуществление их затронет неслыханные прибыли горстки помещиков и капиталистов…
Эти слова написаны как будто сегодня, а скорее даже - как будто завтра.
Лишь "помещиков" (до этого "Россияния" еще не дожила) надо заменить на "олигархов".
А далее Ленин писал не менее актуальные сегодня (и завтра) вещи:
Можно ручаться, что вы не найдете ни одной речи, ни одной статьи в газете любого направления, ни одной резолюции любого собрания или учреждения, где бы не признавалась совершенно ясно и определенно основная и главная мера борьбы, мера предотвращения катастрофы и голода. Эта мера - контроль, учет, регулирование со стороны государства, установление правильного распределения рабочих сил в производстве и распределении продуктов, сбережение народных сил, экономия их. ‹…› Контроль, надзор, учет - вот первое слово в борьбе с катастрофой. Вот что бесспорно и общепризнано. И вот чего не делают из боязни посягнуть на всевластие помещиков и капиталистов, на их безмерные, неслыханные, скандальные прибыли, прибыли, которые все знают, все наблюдают, по поводу которых все ахают и охают.
Ну, идет ли здесь речь о "златых горах"? Что, неясно, что человек, написавший такое, и сам иллюзий не строит относительно сути ситуации, и другим не советует предаваться иллюзиям?
Пришел Октябрь 1917 года. Еще в феврале этого года большевики не были ведущей партией масс. Формально они не были ей и после Октябрьской революции. На выборах в Учредительное Собрание (кстати, через неделю после Октября) большевики получили по стране лишь 25 % голосов, а партия эсеров - более половины.
Однако Ленин был прав, утверждая, что страна доверяет именно большевикам, потому что в течение 1917 года только они быстро набирали влияние в массах, а остальные партии так же быстро его теряли. Между прочим, эсеров избирали еще по единым спискам, но в их среде уже произошел раскол на правых эсеров Чернова и левых эсеров, тогда примыкавших к большевикам.
По стране большевики получили 25 %, а в столице, в Петрограде, где Ленин мог наиболее отчетливо довести до народа свою позицию и где народная масса была наиболее сознательной, большевики получили на выборах 50 % - шесть мест из двенадцати!
Большевизм отражал устремления трудящейся массы. Вот почему Ленин завоевывал умы и сердца и побеждал в жестокой внутренней борьбе.
Выборы в Учредительное Собрание прошли через неделю после Октября. И сразу после того, как стали известны результаты по Петрограду Ленин дал интервью корреспонденту Associated Press Гуннару Ярросу, где подчеркивал, что это означает победу в общенациональном масштабе.
Ленин был прав! Там, где большевики имели возможность гласно объяснить народу, в чем их цель, они почти сразу получали широкую поддержку. Почему большевикам отдала голоса половина избирателей в столице, где у буржуазии, у высшего чиновничества, монархистов, либеральной интеллигенции и т. д. были, безусловно, прочные позиции? Да потому, что только большевики не боялись говорить народу правду.
А правда была тогда в том, что России надо было выбирать не между либеральной "свободой" и мифическими "молочными реками", которые якобы обещал народу Ленин (ничего подобного никогда и никому не обещавший), а между полным разрушением общества и диктатурой в интересах трудящихся.
И вот об этом Ленин говорил громко, внятно и публично. Читатель уже знаком с его классической работой "Грозящая катастрофа и как с ней бороться". А вот выдержки из статьи "Один из коренных вопросов революции", опубликованной в № 10-м газеты "Рабочий путь" (очередное название то и дело закрывавшейся властями "Правды) от 14 (27) сентября 1917 года.
Ленин писал тогда:
Весь вопрос теперь в том, научилась ли чему-нибудь мелкобуржуазная демократия (то есть Временное правительство. - С.К.) за эти великие полгода, необыкновенно богатые содержанием, или нет. Если нет, то революция погибла, и только победоносное восстание пролетариата сможет спасти ее. Если да, то надо начать с немедленного создания устойчивой, не колеблющейся власти…
…Власть Советов одна только может быть устойчивой, опирающейся на большинство народа… Пока не создано такой власти, неизбежны нерешительность, неустойчивость, колебания, бесконечные "кризисы власти", безысходная комедия министерской чехарды, взрывы и справа и слева…
…Дело вовсе не в том, чтобы изобретать "новые реформы", чтобы задаваться "планами" каких-то всеобъемлющих преобразований… В действительности же положение в России таково, что… неслыханная и самая грозная опасность разрухи и голода сами собой подсказали выход, сами собою… наметили… неотложные реформы и преобразования: хлебная монополия, контроль над производством и распределением, ограничение выпуска бумажных денег, правильный обмен хлеба на товары и т. д.
Где здесь "молочные реки"?
Ленин раз за разом говорил о том, что у России есть три выхода: 1) сползание в хаос; 2) военная диктатура корниловцев в интересах правящей кучки; 3) диктатура пролетариев и беднейших крестьян, способная сломить сопротивление капиталистов и проявить, говоря словами Ленина, "действительно величественную смелость и решительность власти".
В той же статье "Один из коренных вопросов революции" Ленин цитировал видного эсера И. А. Прилежаева, который в эсеровской газете "Дело Народа" "оплакивал, как писал Ленин, уход Пешехонова (одного из руководителей партии "народных социалистов" ("энесов") и министра продовольствия Временного правительства. - С.К.) и крах твердых цен, крах хлебной монополии".
Прилежаев сокрушался:
Смелости и решительности - вот чего не хватало нашим правительствам всех составов (имелись в виду разные составы Временного правительства. - С.К.)… Революционная демократия не должна ждать, она должна сама проявить инициативу и планомерно вмешаться в экономический хаос… Если где, так именно здесь нужны твердый курс и решительная власть.
Ленин этот плач "слуги народа" прокомментировал так: